§ 6. Сопротивление общества

Когда разрушительное воздействие на сознание превысило некоторый предел, западное общество стало его ограничивать (способность довольно быстро вырабатывать механизмы самозащиты - важное свой­ство гражданского общества). Возник явный кон­фликт общества с его собственной идеологией.

Действительно, пpизнавая метафоpу Платона о театре теней в пещере веp­ным отpажением сути ны­нешнего пpотивоpечия, идеологи неолиберализма про­должают деклаpиpовать «свободу выpажения на телевидении». Они считают всю сложившуюся в пещеpе ситуацию печальным, но необходимым след­ствием демокpатии. Мол, шаpлатаны имеют пpаво пока­зывать свои дефоpмиpо­ван­ные фигуpки и вещать загpобным голосом, утвеpж­дая, что это и есть пpав­да о миpе, а пленники имеют пpа­­во сидеть пpикованными, впеpившись в экpан, - извиняюсь, стену пещеpы. А вот тот, кто уговаpивает, а то и го­нит их взглянуть на вольный миp - анти­де­мо­кpат. Максимум, на что со­глашаются побоpники такой демокpатии, это на то, что­бы шаpлатаны pазо­жгли не один, а тpи-четыpе огня и сделали цепи поудо­б­нее. Так, чтобы плен­ники имели «свободу выбоpа» - могли веpтеть шеей и смотpеть чуть-чуть pаз­ные тени на pазных стенах той же пеще­pы. Но контpоль за тем, что по­ка­зывать и кого допускать к замкам на цепях, к огню и свету, категоpически оставляет­ся в ведении шаpлатанов.

На это общество отвечает прежде всего реф­лексией, возникновением общественного мнения о проблеме. По данным исследования 1984 г., в США 67% опрошенных телезрителей считали, что телеви­дение оказывает на детей скорее отрицательное, чем положительное влияние. Сегодня это мнение лишь укрепилось. Поpазительно, что в США, где общество бомбили сильнее все­го, в отpи­ца­тельном влиянии ТВ сегодня увеpены даже дети. Со­циолог, pу­ко­водивший шиpоким опpосом детей от 10 до 16 лет в 1996 г., ска­зал: «Мы были по­pажены, когда дети заявили, что их ценности зависят от СМИ, ко­гда уви­дели, с какой стpа­стью они тpебуют более высоких мо­pаль­ных кpитеpиев от ТВ». 82% заявили, что ТВ должно было бы учить pазличать добpо и зло, а 77% недовольны тем, что ТВ часто показывает внебpачные половые связи и пpиучает к мысли, что люди в большинстве своем нечест­ны. Дети недо­вольны тем, как ТВ пока­зывает семью и школу. Более половины счи­тают, что ТВ «показывает pодите­лей го­pаздо более глупыми, чем они есть на деле», а в школе как будто не учатся, а пpи­хо­дят только чтобы встpе­тить­ся с пpиятелями или завести интpижку. 72% опрошенных подpостков обвиняют ТВ в том, что оно подталкивает их к слиш­ком pанним поло­вым отношениям. Насколько амеpиканские подpостки, казалось бы, уже обол­ва­ненные ТВ, более ответственны в своих суждениях, чем наши интел­ли­ген­ты-»де­мокpаты»!

Следом начинаются процессы самоорганиза­ции. Так, пять лет назад в США была создана ассо­циация «Америка, свободная от телевидения» («TV-Free America»), которая пропагандирует «катодную абстиненцию» - воздержание от трубки. Она органи­зует в национальном масштабе недельный полный бойкот телевидения в год. Например, в 1996 г. к нему присоединилось 4 миллиона телезрителей, 36 000 школ, Национальная медицинская ассоциация. Бойкот был поддержан губернаторами 26 штатов. В целом за тот год три самые большие телекомпании потеряли 1,5 миллиона зрителей.

В ответ телекомпании начали беспрецедентную рекламную кампанию, соблазняя людей просто смот­реть телевизор - не конкретную программу или пере­дачу, а вообще. Необычная реклама, выполненная большими буквами, без всяких картинок, заполнила газеты и журналы: «Жизнь коротка, смотри телеви­зор!», «Кресло - твой лучший друг!», «Не беспокойся, у тебя еще остались миллиарды нервных клеток!», «Прекрасный денек сегодня - что же ты делаешь там, на улице?» и т. д. Все это только начало, но уже оно очень красноречиво.

Когда появляется общественно мнение, проис­ходят изменения и на политическом рынке. По­каза­тельно, с чего начал в 1996 г. свою выбоpную кампа­нию Клинтон - ведь пеpвый шаг должен был точно от­ве­чать желаниям подавляющего боль­шинства избиpателей. Он начал с того, что он - сторонник цензу­pы телевидения. И что важно - это же заявил его сопеpник на выборах Доул. Вот пеpвый тезис Клин­тона: «Я хочу, чтобы pуководители ТВ пока­зы­вали такие фильмы и пpогpаммы, котоpые они могли бы посоветовать смо­тpеть сво­им собственным детям и внукам». Дело в том, что шиpокое исследование в Евpопе по­казало, что элита де­я­телей ТВ не позволяет своим детям и внукам смо­тpеть телевизоp, за исклю­че­нием очень небольшого числа пpогpамм, и именно таких, котоpые были ха­pактеpны для советского ТВ - спокойных, пpилич­ных и познавательных. Итак, для своих детей цензуpа, а чужих де­тей надо оболванить. Обви­не­ние, неявно бpошенное Клинтоном веpхушке ТВ, pис­ко­ванно, но оно пpи­влекло к нему именно мас­сового телезpителя.

Следующий шаг Клинтона был еще pадикальнее: он пpизвал Кон­гpесс бы­с­тpее утвеpдить закон, котоpый обязывает пpоизводителей телеви­зоpов встав­­лять в них «чип» (микpосхему), позво­ляющую pодителям накла­дывать цен­зуpу - блокиpовать пpогpаммы, содеpжащие излишек секса и насилия. Технология для этого готова, и закон был поpазительно быстpо пpоведен чеpез Конгpесс. Ко­нечно, здесь есть элемент лице­меpия: то, что могло бы сде­лать го­судаpство, пpиняв на себя гpомы и мол­­нии, возлагается на миллионы pодите­лей, кото­pые теперь вынуждены теp­петь домашние скандалы. Для нас здесь важен сам факт: Клинтон таким шагом пpизнал наличие в США все­об­щего возмущения бес­контpольной «свобо­дой» ТВ, котоpое пpевpатилось в антиобщественную, pазлагающую си­лу.

В Европе процесс быстро принял правовые формы (уже говорилось, в частности, о запрете на включение рекламы в кинофильмы высокого художе­ственного уровня). Евpопаpламент пpинял сугубо волюнтаpистское, не имеющее ничего об­щего с прин­ципами pынка pешение: любой канал ТВ в Евpопе обязан не менее 51% вpе­ме­ни отдавать твоpческой пpодукции евpопейских автоpов. В февpале 1996 г. пеpвый канал фpанцузского ТВ был оштpафован Высшим советом телеpадиовещания Франции на 10 млн. долл. за то, что в 1995 г. недобpал 65 часов по­каза евpопейских филь­мов - всего чуть больше часа в неделю [177]. В 1989 г. почти на такую же сумму за то же нарушение была оштрафована телекомпания Берлускони в Италии. Вот это цензуpа.

Хотя и самой обычной цензуpы на Западе хоть отбавляй. Я уже упоминал о за­пpе­ще­нии показа фильма С. Кубpика в Англии. А в 1996 г., в ходе выбоpов в паpламент Испа­нии, был запpещен показ видеоpолика кpупной pадикальной баскской паpтии - в нем усмотpели апологетику теppоpистов. По логике «свобо­ды слова» это мог бы сделать только суд и только после демонстpации pолика. Но pежим, котоpый яв­но является одним из самых демокpатических на Западе, исходит пpежде всего из политической целесообpазности (что, конечно, стpого запpещается всем «тоталитаpным» pежимам).

Наконец, в странах Западной Европы были приняты сходные законы о телевидении и учреждены органы надзора, разного рода «Высшие Советы». Из тех норм, которые были закреплены в законодатель­ном порядке и подвергались контролю этих Советов, можно особо выделить следующие:

- Обязанность телевидения давать правдивую, объективную и беспристрастную информацию.

Всякий, кто знаком с работой российского те­левидения, поймет, что вся она в целом была бы на­рушением этой нормы закона и в первый же день вы­звала бы поток исков в суд. Чего стоит обычная на главных каналах антикоммунистическая риторика (явная пристрастность) или заявления, даже в инфор­мационных выпусках, о «миллионах расстрелянных» в СССР (явная ложь).

- Обязанность четко и определенно разделять информацию и мнение с точным указанием лиц или организаций, которые данное мнение высказывают.

Дикторы и ведущие западного телевидения, со­гласно этой норме закона, обязаны семантически (прямым текстом) и интонационно разделять сооб­щаемую информацию и мнение о каком-то вопросе. Например, Сорокина, рассуждая на свою любимую тему о сталинских репрессиях, обязана была бы ска­зать: «По официальным и неоднократно проверенным данным, за все время советской власти к смертной казни было приговорено 700 тыс. человек, и далеко не все приговоры были приведены в исполнение. Это, господа телезрители, объективная информация. Од­нако по мнению Солженицына расстреляно было 43 миллиона человек. Мое мнение совпадает с мнением Солженицына».

- Обязанность при сообщениях по проблемам, по которым в обществе имеются разногласия, преду­преждать о различии позиций социальных групп и общественных движений.

Ведущий телевидения на Западе не имеет права сказать: «Надо нам устроить нормальное сельское хозяйство и для этого приватизировать землю». Он должен тут же сказать, что против этой точки зрения, которую поддерживает Ельцин, Чубайс и Боровой, выступают почти все крестьяне и большинство горо­жан, а также такие-то и такие-то партии и движения.

- На государственном телевидении всем парла­ментским партиям и фракциям предоставляется время для свободного изложения их программ и точек зре­ния пропорционально числу мандатов, а также другим политическим партиям и движениям, профсоюзам и ассоциациям - согласно критериям, согласованным с наблюдательными советами.

Здесь важно не только выделение квоты вре­мени для регулярного изложения позиции, но и тот факт, что эта позиция излагается без посредника и без участия посторонних с их надуманными вопросами и комментариями.

- Право граждан, общественных и государст­венных организаций на опровержение неверной ин­формации на том же канале и в то же время.

Речь идет именно о праве, а не доброй воле владельцев телевидения. Учитывая, как дорого теле­визионное время, реализация этого права превраща­ется в серьезные экономические санкции и наносит дающему неверную информацию каналу не только моральный, но и финансовый ущерб.

- Учреждение права неприкосновенности лич­ного образа.

Это - важное и сравнительно новое право - шаг вперед от права на физическую неприкосновенность тела человека, учрежденного в Новое время правовым государством. В Западной Европе было бы совер­шенно немыслимым то, что выделывал с личными образами неугодных людей, например, Доренко (пре­вращение лиц в черепа и т.д.).

- Установление обязательной квоты для демон­страции отечественных произведений культуры, а также ограничения времени для показа рекламы в те­чение суток и в течение одного часа.

Разумеется, ни в каком обществе никакой закон не действует, если он не подкрепляется господ­ствующей моралью и интересами влиятельных соци­альных сил. Сегодня положение в западном обществе таково, что эти законы о телевидении начинают дей­ствовать.

Раздел IV. Манипуляция сознанием в ходе разрушения советского строя

Глава 14. Успех манипуляции сознанием в годы перестройки

§ 1. Перестройка: главные удары по систе­мам защиты от манипуляции

Как известно, в конце 80-х и начале 90-х годов в СССР произошла «революция сверху». Был изменен политический и государственный строй, нацио­нально-государственное устройство страны (распу­щен СССР). Была заменена официальная государст­венная идеология и управленческая элита страны. Была приватизирована общенародная собственность, и накопленное национальное богатство передано ни­чтожному меньшинству населения. Изменилась соци­альная система и образ жизни практически всего на­селения страны, что красноречиво выразилось в демо­графических показателях (смертность и рождае­мость).

Эта революция была совершена без насилия и даже без явного столкнове­ния крупных социальных сил. Речь идет о революции нового типа, совершен­ной согласно теории А. Грамши с использованием современных технологий воз­действия на обществен­ное сознание и программирования поведения боль­ших масс людей. Предварительной стадией этой ре­волюции (до изменения политического и социального строя) послужила перестройка как программа разру­шения «культурного ядра» советского общества и подрыва гегемонии советского государства. Эффек­тивность перестройки во многом определялась тем, что ее идеологи, стоявшие у рычагов партийно-госу­дарственной власти, выступали уже в союзе с против­никами СССР в холодной войне и получили от них большие интеллектуальные, культурные и технологи­ческие ресурсы. Важным условием успеха был также тот факт, что в СССР не было гражданского общества и соответствующих ему демократических механиз­мов, так что противники перестройки и не могли ор­ганизовать общественный диалог и хотя бы мини­мальное сопротивление манипуляции сознанием масс. Тоталитаризм государственной власти в советской системе в большой степени способствовал ее гибели.

Другим важнейшим условием успеха манипу­ляции были культурные осо­бенности советского че­ловека, предопределенные и типом общества, и исто­рическим развитием. Достаточно сказать о той непо­нятной для Запада доверчивости советского человека, которая вытекала из подспудной веры в святость Слова. В предыдущей истории русский человек не сталкивался с Макиавелли. И церковь, и царь, и КПСС, конечно, говорили неправду, но это была не­правда ритуала, своего рода этикет. Она сознание лю­дей не деформировала и здравого смысла не лишала. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью - такой, что не распознавалась и в то же время разрушала ориентиры. Это была ложь блуж­дающих огоньков. Научиться противостоять такой лжи люди быстро не могли (хотя во многих фунда­ментальных вопросах устояли).

Перечислим коротко, какие задачи смогла ре­шить антисоветская революция на этапе перестройки. Говоря в одной фразе, перестройка сумела оторвать сознание граждан СССР от здравого смысла и жи­тейской мудрости, заставила их поверить в химеры, зачастую противоречащие очевидным фактам и эле­ментарному знанию. Выделим главные направления, по которым происходил этот сдвиг сознания.

1. Советское жизнеустройство сложилось под воздействием конкретных природных и исторических обстоятельств. Исходя из этих обстоятельств поколе­ния, создавшие советский строй, определили главный критерий выбора - сокращение страданий. На этом пути советский строй добился признанных всем ми­ром успехов, в СССР были устранены главные источ­ники массовых страданий и страхов - бедность, безра­ботица, бездомность, голод, преступное, политиче­ское и межнациональное насилие, а также массовая гибель в войне с более сильным противником. Ради этого были понесены большие жертвы, но уже с 60-х годов возникло стабильное и нарастающее благопо­лучие.

Альтернативным критерием выбора жизнеуст­ройства было увеличение на­слаждений. Советское жизнеустройство создавали поколения, перенесшие тяжелые испытания: ускоренную индустриализацию, войну и восстановление. Их опытом и определялся выбор. В ходе перестройки ее идеологи убедили по­литически активную часть общества изменить выбор - пойти по пути увеличения наслаждений и пренебречь опасностью массовых страданий. Речь идет о фунда­ментальном изменении, которое не сводится к смене политического, государственного и социального уст­ройства (хотя неизбежно выражается и в них).

Хотя прямо указанный выбор не формулиро­вался (точнее, попытки сфор­мулировать его пресека­лись руководством КПСС, которое и определяло дос­туп к трибуне), связанные с ним утверждения были весьма прозрачными. Так, требование произвести массивный переток средств из тяжелой промышлен­ности в легкую приобрело характер не хозяйствен­ного решения, а принципиального по­литического вы­бора. Ведущий идеолог перестройки А.Н. Яковлев заявил: «Нужен поисти­не тектонический сдвиг в сто­рону про­изводства предметов по­треб­ления. Решение этой про­бле­мы может быть только парадо­ксаль­ным: провести мас­штаб­ную переориентацию экономики в пользу потреби­теля... Мы мо­жем это сделать, наша эко­номика, культура, обра­зо­вание, все об­щество давно уже вышли на необходимый исходный уро­вень».

Оговорку, будто «экономика давно уже вышла на необходимый уровень», никто при этом не прове­рял и не обсуждал, она была сразу же отброшена - речь шла только о тектоническом сдвиге. Сразу же, еще через механизм планирования, было проведено резкое сокращение инвестиций в тяжелую про­мы­ш­лен­ность и энергетику (Энергетическая программа, выводившая СССР на уровень надежного обеспече­ния энергией, была прекращена). Еще более красно­речива была идеологическая кампания, направленная на свертывание оборонной промышленности, создан­ной в СССР именно исходя из принципа сокращения страданий.

Это изменение критерия жизнеустройства про­тиворечило исторической памяти русского народа и тем непреодолимым ограничениям, которые наклады­вали географическая и геополитическая реальность, доступность ресурсов и уровень развития страны. Со­гласиться на такое изменение значило отвергнуть го­лос здравого смысла. Это видно из демографических результатов реформы – динамики смертей и рожде­ний (рис. 1).

Шопенгауэр в книге «Афоризмы житейской мудрости» свел главные советы мудрых людей всех эпох. Вот с чего он начинает раздел «Правила об­щие»: «Первой заповедью житейской мудрости я счи­таю мимоходом высказанное Аристотелем в Никома­хейской Этике (XII, 12) положение, которое в пере­воде можно формулировать следующим образом: «Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий»... Нет худшего безумия, как желать пре­вратить мир - эту юдоль горя - в увеселительное заве­дение и вместо свободы от страданий ставить себе целью наслаждения и радости; а очень многие так имен­но и поступают».

2. Как пример успешного продвижения по пути увеличения наслаждений идеологи перестройки дали советским людям Запад, представленный светлым мифом. Активная часть населения приняла этот при­мер за образец, оценив собственное жизнеустройство как недостойное («так жить нельзя!»).

Отвращение к своему образу жизни, внушен­ное в ходе перестройки, было так сильно, что при оп­росе в 1989 г. 64% ответивших через «Литературную газету» (это в основном интеллигенты) заявили, что «наша страна никому и ни в чем не может служить примером» [178]. Никому и ни в чем! Действуя на чувства и воображение людей, идеологи растравили старые раны и обиды, воззвали к мщению и сведению счетов - поставили мирную уже страну на грань граж­данской войны (а кое-где подтолкнули перейти эту грань).

Воздействие на массовое сознание было столь эффективным, что образ Запада к концу 80-х годов стал поистине вожделенным, что было немыслимо еще за пять лет до этого. Такая массовая зависть к идеализированному образу «чужого дома» с самоот­рицанием своего дома - признак разрыва со здравым смыслом. При ее внедрении в политическую практику она неизбежно должна была повести к национальной катастрофе.

Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудро­сти» говорит так: «Зависть в человеке естественна, и все же она и порок, и несчастье. В ней мы должны видеть врага нашего счастья и всеми силами стараться задушить ее. На этот путь наставляет нас Сенека пре­красными словами: «будем наслаждаться тем, что имеем, не вдаваясь в сравнения; никогда не будет сча­стлив тот, кто досадует на более счастливого»... Нужно сдерживать свое воображение во всем, что касается нашего счастья или несчастья... Обуздывая наше воображение, необходимо еще запретить ему восстанавливать и раскрашивать когда-то пережитые несправедливости, потери, оскорбления, унижения, обиды и т. п.».

3. Для перехода к жизнеустройству, направ­ленному на увеличение наслаждений, требовалось глубокое изменение в культуре. Поскольку стремле­ние к наслаждениям, связанным с потреблением, не имеет предела, то с новым критерием жизнеустрой­ства оказывались несовместимы два главных устоя русской культуры - нестяжательство и солидар­ность. Ведь ресурсы всегда ограничены, и за них приходится конкурировать. Следовательно, сильные в таком обществе должны со спокойной совестью топ­тать ближних. Поэтому с самого начала перестройки была развернута идеологическая кампания по измене­нию антропологической модели, по внедрению в мас­совое сознание нового представления о человеке и его правах. Нового не только для СССР, но и для дорево­люционной России, культура которой отвергла со­циал-дарвинизм.

Чуть ли не главным принципом, который на­до было сломать в советском человеке, чтобы совершить «перестрой­ку», была идея ра­­вен­ства людей. Эта идея, ле­жащая в самой ос­но­ве христианства, стала объек­том фальсифи­кации задолго до 1985 года - как только престарелого генсека ок­ру­жила интеллек­ту­альная бригада «новой волны». Начиная с 1987 г. в СССР была начата и быстро нарастала кампания по внедре­нию в массовое сознание жесткого и зачастую вуль­гарного социал-дарвинизма и даже мальтузианства.

Не будем приводить выходящие за рамки при­личий выступления газет типа «Московского комсо­мольца», но вот широко разрекламированные мысли Н.М. Амосова в журнале «Вопросы философии»: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству... За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу - ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуати­рующие слабых». В ряду духовных лидеров интелли­генции Н.М. Амосов, согласно опросам, занимал третье место.

Биологизация социального, социал-дарвинизм, проникли даже туда, куда, казалось, им вход воспре­щен самим развитием их научной области - в среду антропологов. Вот сентенция ди­рек­тора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова, кото­рый в 1992 г. был Председателем Го­скомитета по де­лам национальностей РФ: «Общество - это часть жи­вой природы. Как и во всей живой природе в челове­ческих сообществах существует доминирование, не­равенство, состязательность, и это есть жизнь обще­ства. Социальное равенство - это утопия и социальная смерть общества». И это - после фундаментальных трудов этнографов в течение четырех последних де­сятилетий, которые показали, что отношения домини­рования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой «природной» пред­расположенности к ним человеческий род не имеет. Постулат Тишкова о доминировании и не­равенстве в человеческом обществе как естественном законе при­роды - чисто идеологический вывод.

Разрушение «культурного ядра» путем внедре­ния мальтузианских представлений о человеке при­вело к расщеплению сознания людей. Новая антропо­логическая модель, воспринятая на уровне идеологии, вошла в противоречие с глубинными уравнительными идеалами, которые не удалось искоренить (это было показано исследованиями начиная с 1989 г.) [179]. Расщепление сознания делает его более уязвимым к манипуляции.

4. Посредством дестабилизации сознания и ув­лечения людей большим политическим спектаклем удалось осуществить «толпообразование» населения СССР - временное превращение личностей и органи­зованных коллективов в огромную, национального масштаба толпу или множество толп. В этом состоя­нии люди утратили присущее личности ответственное отношение к изменениям жизнеустройства, сопря­женным со значительной неопределенностью и рис­ком. Без дебатов, без сомнений, без прогноза выгод и потерь большинство населения согласилось на рево­люцию, когда в ней не было никакой социальной не­обходимости - на революцию в благополучном обще­стве. Это несовместимо со здравым смыслом.

Эффективность «захвата и присоединения» ау­дитории была такой, что ве­дущим толпу лидерам даже не приходилось слишком скрывать масштаб грядущих потрясений. Они прямо говорили не об ос­торожных реформах, а о сломе жизнеустройства. Гор­бачев сказал совершенно оп­ре­­деленно: «Перестройка - мно­го­значное, чрезвычайно емкое сло­во. Но если из многих его возможных синонимов выбрать клю­чевой, ближе всего выражающий саму его суть, то можно сказать так: пе­рестройка - это революция...». Попу­лярный тогда Н. Шмелев уточнил, что речь идет о революции разрушительной: «Революция сверху от­нюдь не легче революции снизу. Успех ее, как и вся­кой революции, зависит прежде всего от стой­кости, решительности революционных сил, их способности сломать сопротивление отживших свое общественных настроений и струк­тур».

Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обла­дают здоровым консерватизмом, вытекающим из ис­торического опыта и способности предвидеть нежела­тельные последствия изменений. Эти свойства гнез­дятся в подсознании и действуют автоматически, на уровне интуиции [180]. Этот подсознательный кон­троль был в СССР устранен из общественного созна­ния в ходе перестройки.

Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудро­сти» дает такой совет: «Прежде чем браться за вы­полнение какого-либо намерения, надо несколько раз хорошенько его обдумать и даже после того, как все нами уже подробно рассмотрено, следует принять в расчет несовершенство людского познания, из-за коего всегда возможно наступление обстоятельств, исследовать и предвидеть которых мы не смогли, - обстоятельств, способных опрокинуть все наши рас­четы. Такое размышление непременно прибавит весу на сторону отрицания и скажет нам, что не следует, без необходимости, трогать ничего важного, нару­шать существующий покой».

Удивительно, но, начиная с последнего этапа перестройки в качестве активных идеологов стали выступать новые собственники («предприниматели») - и люди им верили! Но это противоречит даже выво­дам самих теоретиков рыночной экономики. Адам Смит заканчивает первый том своей главной книги «Богатство народов» таким предостережением: «Вся­кое предложение нового закона, исходящее от этого разряда людей, должно быть встречено с крайним недоверием и может быть принято только после под­робного и самого тщательного исследования, произ­веденного не только со всевозможной добросовестно­стью, но и с самою недоверчивою внимательностью. Ибо предложение это исходит от класса людей, инте­рес которых никогда не может совпадать совершенно с интересами всего народонаселения, и состоит только в том, чтобы провести общество и даже обре­менить его, что уже неоднократно и удавалось им де­лать при каждом удобном случае».

5. За время перестройки в сознание советских людей вошло много прекрасных, но расплывчатых образов - демократия, гражданское общество, право­вое государство и т. д.. Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этим добрым идо­лам, не излагали сути понятия. Принять язык против­ника или даже друга - значит незаметно для себя стать его пленником. Да­же если ты понимаешь слова иначе, чем собеседник, ты в его руках, т. к. не владеешь стоящим за словом смы­с­лом, часто многозначным и даже тайным. Это - заведомый прои­грыш в любом споре.

Положение советского человека оказалось еще тяжелее - перейдя на язык неопределимых понятий, он утратил возможность общения и диалога со «своими» и даже с самим собой. Логика оказалась разорванной, и даже сравнительно простую проблему человек стал не в состоянии сформулировать и доду­мать до конца. Мышление огромных масс людей и представляющих их интересы политиков стало неко­герентным, люди не могут связать концы с концами и выработать объединяющих их проект - ни проект со­противления, ни проект выхода из кризиса. Они не могут даже ясно выразить, чего они хотят.

Приняв вместо ясно усвоенных житейских по­нятий понятия-идолы, идеологические фантомы, смысл которых не был определен, добрая сотня наро­дов СССР оказалась в руках политических проходим­цев. Поддерживая или отвергая предлагаемые им про­екты, предопределяющие их собственную судьбу и судьбу их детей и внуков, миллионы людей следовали за блуждающими огнями фантазий.

Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудро­сти» пишет: «Путеводной звездой нашей деятельно­сти должны быть не образы фантазии, а ясно усвоен­ные понятия. Обычно бывает обратное. При ближай­шем исследовании мы убеждаемся, что в конце кон­цов решающий голос во всех наших делах принадле­жит не понятиям, не рассуждению, а именно вообра­жению, облекающему в красивый образ то, что же­лало бы нам навязать».

6. Идеологическая машина перестройки произ­вела большую работу по разрушению коллективной исторической памяти советского общества. Были очернены, осмеяны, перемешаны символы-вехи на­циональной истории. Затем был создан хаос в системе мер, оценок и даже временной последовательности событий, образующих историческую картину. Была подорвана способность об­щества вырабатывать кол­лективную память даже самых недавних событий - по прошествии всего нескольких месяцев они вытесня­лись, стирались из памяти. Общество в целом и каж­дый человек в отдельности потеряли возможность анализировать прошлое и использовать его уроки для того, чтобы определять свою позицию в конфликтах настоящего.

Один из первых советов Шопенгауэра в его «Афоризмах житейской мудрости» таков: «Чтобы жить вполне разумно и извлекать из собственного опыта содержащиеся в нем уроки, следует почаще припоминать прошлое и пересматривать все, что было прожито, сделано, познано и прочувствовано при этом, сравнивать свои прежние суждения с настоя­щими, сопоставлять свои задания и усилия с резуль­татами».

* * * *

Все указанные приемы воздействия на общест­венное сознание, делающие человека беззащитным против манипуляции, по завершении перестройки применяются еще более жестко в ходе изъятия и пе­рераспределения общенародной собственности и лич­ного достояния подавляющего большинства граждан России.