§ 3. Тоталитаризм источника сообщений

Манипуляция возможна только в том случае, если в ходе акции не врывается действительно аль­тернативное мнение или информация (если оппозиция не выходит за рамки уговоренных нападок на власть, пусть даже самых жестких, она допускается и даже приглашается). И дело здесь не в том, что альтерна­тивная информация бывает достаточна, чтобы пере­силить аргументы манипулятора и дать аудитории возможность сделать разумный выбор между пози­циями. Скорее, что этот независимый голос, даже очень краткое его звучание, производит магический эффект - он снимает наваждение. Рушится построен­ная манипуляторами обстановка внушения, когда контролируемые им пропагандисты вещают истины, в которых нельзя и усомниться - их надо впитывать. Для этого, конечно, пропагандисты должны обладать авторитетом, но он во многом создается самим мани­пулятором. Если в акцию по манипуляции сознанием врывается неподконтрольный голос, эта акция свер­тывается, даже если на нее затрачены значительные средства, ибо эффект от нее будет обратный.

Это поражает, когда сталкиваешься на прак­тике. Кажется, какая разница! Ну, была бы небольшая дискуссия, но все равно твой слабый голос не мог же пересилить извержение профессиональных пропаган­дистов. Думаю, не я один безуспешно пытался в конце 80-х годов пробиться в печать, чтобы оспорить хотя бы самые абсурдные и скандальные тезисы на­ших поборников безработицы. Вероятно, однако, я был одним из немногих, кто превратил эти попытки в эксперимент. Я обошел почти десяток изданий (газет и журналов), использовал все возможные средства влияния, после чего написал письмо в Отдел пропа­ганды ЦК КПСС и сумел передать его руководству Отдела вместе со статьей. Мне позвонили и попро­сили подробнее рассказать, как было дело. Я сказал, что основные издания, являющиеся органами ЦК КПСС или ЦК ВЛКСМ, категорически отказываются принять статью, где без всякого надрыва предлагается рассмотреть проблему безработицы в СССР в более широком плане, нежели это делают экономисты. По стилю и качеству к статье претензий нет, отказ везде мотивируют тем, что «редакция не согласна с моей точкой зрения». У меня вопросы к Отделу пропа­ганды, в ведении которого находятся эти издания: как эта позиция согласуется с Конституцией СССР, ут­вердившей право на труд, с идеологией самой КПСС и с объявленной в стране гласностью? На это голос из ЦК ответил: «Мы и сами ума не приложим, как быть. Посоветуйте нам». Я вежливо попрощался и был очень рад: с Горбачевым и его перестройкой стало все ясно. Это была осень 1988 года.

А вот конец 1998 г., через десять лет. Меня пригласили участвовать в новой передаче на телеви­дении, которая была задумана как дебаты по важным вопросам - три-четыре человека с разными точками зрения. Для пробы собрались Ф. Бурлацкий - один из «прорабов перестройки», умеренный демократ горба­чевской закваски, В.Никонов - молодой активный вы­движенец из команды Ельцина, и я - от «реакционе­ров».

Когда приходится разговаривать с идеологами перестройки и нашей рыночной реформы лицом к лицу, меня охватывает чувство чего-то нереального, как будто снится какая-то чертовщина, какой наяву и быть не может [197]. Оказалось, что мои собеседники любят поговорить, и пока мне удалось вставить слово, они наговорили такого, что ни о какой рассудитель­ной, академической беседе уже и речи не могло идти. Началось с того, что ведущий спросил: почему же это, мол, реформы у нас не идут - а вон в Китае тоже ре­формы, а какое благолепие. Бурлацкий, который, ко­нечно же, с Дэн Сяо-пином был на дружеской ноге, тут же дал исчерпывающий ответ: «У нас реформы не идут потому, что у нас нет китайцев». Ведущий так и ахнул. Ведь если, как говорят демократы, альтерна­тивы курсу реформ нет, а китайцами мы так быстро все стать не сумеем, так, выходит, помирать надо? И почему же русские оказались таким негодным мате­риалом?

И вот, два представителя номенклатуры - ста­рой и новой - быстро согласились в главном и выдали такое объяснение: «Все воруют!». Мол, русский народ по природе своей вор, не то что китайцы. Помянули и Карамзина, который тоже что-то про воровство сказал (наверное переиначили, но это неважно - может, и брякнул что-то великий историк, но ведь не в связи с реформами Чубайса).

Замечу, что утверждение, будто реформы не идут, потому что «все воруют», противоречит элемен­тарной логике и здравому смыслу. Ведь приватиза­цию и оправдывали тем, что она, якобы, пробудит «чувство хозяина». Выходит, все наоборот? И что могут украсть трудящиеся у бедных собственников, у Березовского с Гусинским? Что украли шахтеры, ко­торые пошли на разрушающие экономику забастовки? Что украли врачи «скорой помощи» Владивостока? Что украли физики-ядерщики, главный научный ру­ководитель которых покончил с собой от стыда перед голодающими подчиненными? Это все - лишь наибо­лее острые проявления того, что «реформа не идет», а по сути в этом выражается состояние подавляющего большинства семей. При чем здесь «воровство всех» ?

Но логика и здравый смысл - мелочь, на нее наши политики и внимания не обращают. Здесь важ­нее тот факт, что видные идеологические помощники двух поколений антисоветских политиков перед теле­камерой четко заявляют: реформы-то хороши, да на­род негодный. И даже в выборе обвинения себя не утруждают. То говорили, что русский народ имеет рабскую психологию (это когда надо было раскачать его на свержение советской строя). Теперь приду­мали, что русскому народу в целом присущи воров­ские наклонности. И о ком это говорится? Ведь не о той тончайшей прослойке «новых русских», которые, как ни крути, не заработали, а именно украли все наше общенародное достояние (пусть и прикрыли это указами президента и распоряжениями Чубайса - сути это не меняет). Нет, ворами названы «все», то есть народ. Народ, который как раз и стал жертвой неви­данного в истории воровства. Его лишили не только национальной собственности, но даже и личной соб­ственности - сбережений, зарплаты, вкладов в банках. Казалось бы, верх цинизма - жертву воровства как раз и назвать вором. Но настолько искренне убеждены были мои собеседники в том, что русский народ него­ден для хорошей жизни, что удивились моему возму­щению.

Бурлацкого еще можно понять - он был идео­логом уже у Брежнева, сам сочинял и запускал по всем каналам миф о поголовном воровстве русских. И видимо, сам же первым в этот миф и поверил. К стыду нашему, и мы все, в общем-то, поверили. По­тому что была у многих из нас такая нехорошая при­вычка - принести что-нибудь полезное для дома с ра­боты. То ацетону из лаборатории, то краски, то шер­сти. Манипуляторам нашим сознанием оставалось только убедить нас в том, что масштабы этого явле­ния столь велики, что подрывают народное хозяйство. И уж, во всяком случае, они многократно перекры­вают то, что наблюдается в «цивилизованных стра­нах».

Все это было ложью. В 1990 г. впервые опуб­ликовали данные о доходах «теневой экономики». По уточненным оценкам Госкомстата СССР они соста­вили тогда 99,8 млрд. руб., (в том числе от производ­ства и продажи самогона - 35 млрд. руб.). А хищения государственного и общественного имущества (это и есть «все воруют» ) составили всего 5,4 млрд. руб. В масштабах народного хозяйства это ничтожная вели­чина - а ведь в том году номенклатурные дельцы во­ровали уже по-крупному, не сравнить с доперестро­ечным временем. Уже виллы строили и картины му­зейные покупали. Так что на долю «несунов», кото­рых идеологи КПСС, а теперь идеологи демократов выставили как главных расхитителей экономики, ос­тается совсем ничего.

А что же мы видим на честном Западе? Слу­чайно попалась на глаза выдержка из доклада мини­стерства юстиции США. За пятилетку 1990-1994 г. только в одной отрасли, в системе здравоохранения США хищения составили 418 млрд. долларов. Мил­лиардов долларов! А ведь американцы, как нам гово­рят, цивилизованнее самих китайцев. Да и без цифр первое, что бросается в глаза, когда приезжаешь в США - ощущение всеобщего воровства. Значительная часть мужского населения занята охраной и всяче­скими инспекциями. Все лавки и магазины напичканы телекамерами, которые неотступно следят за каждым покупателем. На одном магазине я видел такую над­пись: «Уважаемые воры, хозяин ночует на складе. Он вооружен».

Конечно, я не хочу оправдывать привычку прихватить по мелочи из государственной собствен­ности. Но не потому, что это разрушало экономику или тормозит сегодня рыночные реформы. А потому, что это разрушало наш характер, создавало общую обстановку нечистой совести и поэтому послужило прикрытием для номенклатурных дельцов, которые и погубили страну. Ради создания такого прикрытия, ради подрыва нашей гордости и строгости эти дельцы загодя начали поощрять мелкое воровство. А их идео­логи и подручные вроде Жванецкого и Хазанова - накачивать в наше сознание сказку о том, что русский народ поголовно вор.

За те короткие минуты, когда мне удалось втиснуться в трели Бурлацкого и Никонова, я выска­зал примерно то, что написал здесь. И еще успел до­бавить, что реформы идут в Китае и Испании, и не идут в России по той причине, что не нашлось в Китае и Испании влиятельного меньшинства, которое под­рядилось бы разрушить собственную страну.

Работники телевидения сказали, что передача получилась очень зрелищная и были довольны. В эфир она не пошла, и вся эта многообещающая еже­недельная программа была свернута.