«Смеховой мир» и скоморошество на руси

Понятия «смехового мира», «смеховой культуры», «карнавального смеха», впервые сформулированные выдающимся советским литературоведом М.М. Бахтиным, получили за последнее время широкое распространение в разных областях науки об искусстве. Под этими определениями имеется в виду не просто юмор и комизм, а особый смех, одновременно и разоблачительный и созидательный, служивший для народных масс в эпоху средневековья средством выражения своего взгляда на мир, оценки существующей действительности, утверждения нравственного и социального идеала. «Функция смеха – обнажать, обнаруживать правду, раздевать реальность от покровов этикета, церемониальности, искусственного неравенства».

«Смеховой мир» коренится в древних народных обычаях и обрядах. Многие обрядовые песни и игры сопровождаются переодеваниями, надеваниями масок; участники игры, облачаясь в шкуру животного или вывернутый наизнанку полушубок, изображали медведя или козу. То, что в древности имело магическое значение, превращалось со временем в веселое комедийное представление. Переодевание использовалось и для осмеяния какого-нибудь человека. Осмеивались представители местных властей, богатые купцы и бояре, даже духовенство и церковная обрядность. Ряд шуточных сатирических песен пародировал церковные обряды и исполнялся «на голос» богослужебных песнопений.

В XVII веке была создана «Служба кабаку», воспроизводившая в пародийном плане весь богослужебный чин с восходящими в его состав обрядами, молитвами и песнопениями. Таким образом, кабак уподоблялся храму и наоборот. Подобное сочетание «высокого» и «низкого», своеобразный дуализм, допускавший соединение крайностей и их взаимную перестановку, был одной из характерных черт средневекового «карнавального смеха».

«Лицедейство» как один из элементов «карнавального смеха» было характерно не только для народных игр и обрядов: оно проявлялось и в литературе Древней Руси, и в жизни, в поведении людей. Человек умышленно «притворялся», надевал на себя личину для того, чтобы осмеять другого или привлечь внимание к собственному бедственному положению.

Представителями древнерусского «смехового мира» были скоморохи – синкретические артисты, музыканты, плясуны, клоуны, акробаты, балагуры, шутники, престидижитаторы (фокусники). Они вели обычно бродячий образ жизни, переходя группами из одного города в другой, от селения к селению, где их всегда ожидали с нетерпением. Скоморохи давали свои представления на площадях или полянах, собирая толпу любопытных зрителей, их приглашали и для участия в семейных празднествах, будь то свадьба, крестины или еще какое-нибудь торжество. Вознаграждая деньгами или натурой.

П одобный тип бродячего актера и музыканта был известен большинству европейских стран в эпоху средневековья под разными названиями: шпильманы, жонглеры или просто ваганты (бродячий люд). Существовали они еще в античном мире, а затем разбрелись по разным странам. Христианская церковь относилась к их искусству враждебно, считая его греховным, отвращающим от благочестивых помыслов.

Отношение простого народа к скоморохам было совершенно иным, что нашло отражение во многих образцах песенного фольклора. Скоморохи в песнях »веселые люди, всегда желанные и любимые иногда даже «святые люди». Они могут не только развлечь и повеселить, но и рассказать много интересного из того, что видели в своих странствованиях, а при случае и помочь своим умом и сметливостью.

Известен ряд песен эпического склада, героями которых являются скоморохи. Их называют иногда скоморошьими былинами, иногда просто скоморошинами. От героического эпоса скоморошины отличаются не только сюжетно, но и стилистически. Для скоморошины характерны краткость и четкая метрическая организованность стиха с двумя ударениями в строке, простота напева, исполняемого в довольно быстром темпе.

Репертуар скоморохов, как носителей светской народной культуры русского средневековья, был разнообразным. Они должны были знать народные песни, игры и обряды, но при этом уметь больше, чем это доступно каждому отдельному человеку из народа. От скомороха требовались находчивость, изобретательность, владение искусством импровизации, чтобы сочинить и разыграть сцену, слова для песни, придумать занятную историю или просто присказку на тот или другой случай. В круг обязательных для скомороха навыков входило и умение играть на музыкальных инструментах. О скоморошьем инструментарии можно составить представление на основании изобразительных материалов и упоминаний в письменных источниках. Скоморох – «гудец» (исполнитель на гуслях или гудке), «свирец»; в «Слове святых отец о посте» осуждаются «песни бесовские, плясание, бубни (бубны) и сопелки, козици (волынка), играния бесовские и злая дела».

Некоторые скоморохи переходили к оседлому образу жизни и соединяли свою артистическую профессию с каким-нибудь, ремеслом или землепашеством. Особенно большое количество скоморошьих поселений возникло в окрестностях Новгорода. По-видимому, в богатом торговом городе Новгороде с его открытым и относительно свободным образом жизни скоморохам жилось вольготнее и они не подвергались таким преследованиям, как в других местах. Не случайно именно в Новгороде был опоэтизирован образ» гусляра Садко (Сотко), ставшего героем былинного эпоса.

Отношение светских властей к скоморохам было двойственным: их искусством охотно развлекались, многие из феодальных властителей, различного ранга от боярина до великого князя всея Руси (документально известно, что Иван Грозный выписывал из Новгорода скоморохов для царской «потехи») имели у себя на службе «штатных» скоморохов и в то же время подвергали их гонению. Особенно усиливаются репрессивные меры по отношению к скоморошеству со второй половины XVI века.

Крайнего ожесточения достигает борьба против скоморошества в середине XVII века, что находится в прямой связи с рядом антиправительственных восстаний этого времени и стремлением церкви укрепить свой пошатнувшийся авторитет. В указе царя Алексея Михайловича верхотурскому воеводе от 1649 года предписывалось «богомерзких скоморохов» схватывать и сурово наказывать – «а где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари (маски), и всякие гудебные бесовские сосуды, и тебе б то все велеть внимать, и, изломав те бесовские игры, велеть жечь». Так же поступали и в других местах. В Москве весь скомороший «реквизит» грузили на телеги, а затем сбрасывали в реку или сжигали.

В результате ужесточившихся преследований большая часть скоморохов уходила на Север, в труднодосягаемые отдаленные края или «садилась на землю» и сливалась с разными слоями тяглого населения.