1918 Года вы указываете на их обман и "предательскую политику". В ситуации

существующего мирового кризиса массы обращаются не к левым, а к правым

партиям, и этому факту у вас тоже есть готовые "оправдания". Но ваши

оправдания не скрывают факта ваших поражений! Прошло восемьдесят лет, и где

же конкретное подтверждение теории социальной революции? Ваша основная

ошибка заключается в том, что вы отвергаете и осмеиваете душу и ум, вы не

понимаете того, что движет всем". На такие доводы у сторонников марксизма не

было ответа. Становилось все более очевидным, что их политическая массовая

пропаганда, которая сводилась исключительно к обсуждению объективных

социально-экономических процессов в кризисный период (капиталистические

способы производства, экономическая анархия и т.д.), не интересовала никого,

кроме немногочисленных новобранцев левого фронта. Розыгрыша таких

политических карт, как нужда и голод, было недостаточно, так как эти карты

разыгрывались всеми политическими партиями, даже церковью. Таким образом,

мистицизм национал-социалистов одержал победу над экономической теорией

социализма, причем в то время, когда обнищание и экономический кризис

достигли кульминации. Поэтому следует признать, что в пропаганде и концепции

социализма в целом существовало вопиющее упущение; более того, это упущение

служило источником его "политических ошибок". Ошибка заключалась в Марксовом

понимании политической реальности, и тем не менее в методах диалектического

материализма содержались все предпосылки для ее исправления. Они просто

никогда не использовались на практике. Резюмируя вышесказанное, можно

сказать, что в своей политической практике марксисты не учитывали

характерологической структуры масс и социальных последствий мистицизма.

Сторонники революционного левого движения, принимавшие участие в

практическом применении марксизма в годы с 1917 по 1933, должны были

заметить, что такое применение ограничивалось сферой объективных

экономических процессов и политикой правительства. При этом они не учитывали

и не понимали развития и противоречий так называемого "субъективного

фактора" истории, т е. идеологии масс. Самое важное заключается в том, что

революционное левое движение не смогло найти новое применение своему методу

диалектического материализма, поддержать в нем жизнь и с его помощью

по-новому взглянуть на все новые политические реальности.

Диалектический материализм не применялся для осмысления новых

исторических реальностей. А ведь фашизм был реальностью, о существовании

которой было неведомо ни Марксу, ни Энгельсу. И только Ленин обратил

внимание на зарождавшийся фашизм. Реакционная концепция реальности закрывает

глаза на действительные условия и противоречия фашизма. Реакционная политика

автоматически использует социальные силы, препятствующие прогрессу, и будет

преуспевать в этом до тех пор, пока наука не обнаружит такие революционные

силы, которые неизбежно должны одержать победу над реакционными силами. В

дальнейшем мы убедимся, что в протесте мелкой буржуазии, которая

впоследствии составила массовую основу фашизма, нашли проявление не только

регрессивные, но и весьма энергичные, прогрессивные социальные силы. Это

противоречие осталось без внимания. Действительно, на роль мелкой буржуазии

не обращали никакого внимания вплоть до захвата Гитлером власти.

Революционная деятельность во всех областях жизни человека спонтанно

возникнет, когда будут поняты противоречия каждого нового процесса. Она

будет заключаться в отождествлении с теми силами, которые осуществляют

движение в направлении подлинного прогресса. Радикальность, по словам

Маркса, заключается в "постижении сути всех явлений". Постижение сути всех

явлений и противоречивости их функций обеспечит победу над политической

реакцией. Если суть явлений не постигается, тогда, хотите вы того или нет, в

итоге вы придете к механицизму, экономизму или даже метафизике и неизбежно

утратите точку опоры. Поэтому критика может быть эффективной и иметь

практическое значение только тогда, когда она сможет показать, где остались

без внимания противоречия социальной реальности. Революционность Маркса

заключалась отнюдь не в составлении прокламаций и указании революционных

целей; его основное революционное достижение заключалось в признании за

промышленными производительными силами прогрессивной роли и в показе

противоречий капиталистической экономики в их взаимосвязях с реальной

жизнью. Неудача рабочего движения должна означать, что наше знание сил,

препятствующих социальному прогрессу, весьма ограниченно и некоторые

основные факторы все еще остаются совершенно непознанными.

Марксизм, подобно многим достижениям великих мыслителей, превратился в

пустые формулы, и в руках марксистких политиков утратил свою научную и

революционную действенность. Они настолько втянулись в повседневную

политическую борьбу, что упустили из виду необходимость развития принципов

философии жизни, унаследованной от Маркса и Энгельса. Чтобы убедиться в

этом, достаточно лишь сравнить книгу Сауэрланда, посвященную диалектическому

материализму, или любую из книг Залкинда или Пека с "Капиталом" Маркса или с

"Развитием социализма от утопии к науке" Энгельса. Гибкие методы свелись к

формулам, а научный эмпиризм - к застывшей ортодоксии. Тем временем

"пролетариат" времен Маркса превратился в большой класс промышленных

рабочих, тогда как средний класс лавочников превратился в колосса

промышленных и государственных служащих. Вырождаясь, научный марксизм

превратился в "вульгарный марксизм". Многие видные марксистские политики

употребляли это название для обозначения экономизма, который сводит всю

человеческую жизнь к проблеме безработицы и ставкам заработной платы.

Представители вульгарного марксизма полагали, что экономический кризис