6. Сложный характер отражения

Вместе с тем, как было уже отмечено, анализирующий отношение общественного мнения к отражаемой в нем со­циальной действительности исследователь всегда должен по­мнить, что речь идет о сложном характере такого отражения.

Эта сложность связана уже с тем, что общественное мнение может быть не только истинным, но ложным, не только адекватным действительности, но и иллюзорным. Причем суть дела заключается здесь не только и даже не столько в самом существовании возможности для обществен­ного мнения оказаться правильным или ошибочным, сколько в том, что эти две крайности «спокойно» уживаются в нем: взятое в целом, общественное мнение практически никогда не бывает абсолютно истинным или абсолютно ложным, оно всегда есть своеобразное смешение точных знаний и иллю­зий, переплетение элементов истины и фантастики.

Однако данный аспект не является единственным. О сложном характере отражения действительности в обще­ственном мнении нужно говорить и тогда, когда налицо вы­сказывания общественности, в общем и целом точно пере­дающие объективную картину вещей.

Многозначность В этом смысле весьма серьезное значение имеет например, тот толкования факт, что зафиксированное мнение может оказаться многозначным суждений по своему содержанию, то есть допускать возможность различного толкования отра­женных в нем явлений. Разумеется, многое в происхожде­нии (и соответственно — в устранении) данной сложности за­висит от самого исследователя: выдвигаемые им вопросы должны ставиться в такой форме, чтобы обеспечивать одно­значность интерпретации ответов. Однако нередко суть дела заключается не в ошибках исследования (они возможны, но не о них речь), а в специфике самого процесса выражения мнений.

Именно с таким случаем мы столкнулись, в частности, в нашем II опросе. Перечисляя проблемы материального бла­госостояния по принципу первоочередности решения, обще­ственное мнение несколько неожиданно назвало тогда в ка­честве третьей по счету проблемы (вслед за жилищным стро­ительством и ростом заработной платы) «расширение сети детских учреждений». Момент неожиданности состоял в том, что эта проблема оттеснила на задний план такие проб­лемы, как «увеличение товаров широкого потребления» и «увеличение производства продуктов питания». Учитывая исключительную важность, последних проблем в жизни на­рода, можно было прийти к выводу, что факт их относи­тельно слабого подчеркивания в опросе — результат их относительно успешного решения в стране. Однако выявлен­ное мнение допускало и иное заключение о реальных про­цессах, а именно позволяло сделать вывод о крайнем обо­стрении за последние годы проблемы детских учреждений. Наконец, речь могла идти и о третьем варианте — о пере­плетении обоих названных явлений. Выявить действитель­ное содержание зафиксированного мнения должен был спе­циальный анализ.

И с таким сложным, многозначным характером выска­зываний исследователю общественного мнения приходится иметь дело постоянно. Скажем, человеку нравится его по­коление, он доволен его делами. Спрашивается, как расценивать подобное мнение с точки зрения понимания подлинного облика советской молодежи? На первый взгляд это мне­ние может казаться благоприятным, и в подавляющем боль­шинстве случаев так оно и есть. Но с другой стороны, такой вывод можно сделать только в результате дополнительного анализа, связанного с выяснением личности говорящего или того, что именно вызывает его симпатии и антипатии. Ведь при абстрактном подходе к делу похвала сама по себе еще не говорит ни о чем, она может быть как похвалой друга, так и поцелуем Иуды. Равно как и критика: за ней может стоять и недовольство сущим, и брюзжание филистера.

Не будем голословными. Давая положительную оценку своему поколению, одни участники опроса писали: «Я ду­маю, что мое поколение — самое счастливое во все времена. Мы первыми увидели спутник и космический корабль, автоматы, работающие вместо людей, и первые телепередачи. Не только увидели, но и приняли участие в их создании. Мое поколение ведет сейчас самую святую борьбу на земле, и мне хочется, чтобы оно было первым, навсегда устранив­шим войну. Конечно, я влюблена в мое поколение, в мое время, У нас чуть не каждый день рождаются новые города и новые моря, производятся важные научные открытия и от­крытия мощных подземных кладов. Рождаются и новые от­ношения между людьми, новый человек коммунистического завтра»²¹. Но среди них были и такие, кто заявлял: «Поко­ление мне нравится, так как современная молодежь любит деньги, вино, женщин, свободу слова и действий. Самые сильные ее черты: эгоизм, эгоцентризм, жажда наживы и власти над плебеями...» Самая распространенная отрица­тельная черта — «так называемая идейность. Ее проявление выражается, в частности, в том, что открыли настоящий поход против аристократов духа» ²².

Момент Сложный характер отражения действительности в общественном ситуативности мнении нахо­дит свое выражение, далее, и в том, что складывающееся на уровне обыденного сознания, окрашен­ное в тона социальной психологии общественное мнение высказывает суждения, содержание которых в каждом конкретном случае относительно, то есть отличается более или менее сильным моментам ситуативности ²³.

Об этом моменте можно говорить прежде всего в широ­ком смысле слова— как о влиянии на содержание высказы­ваний социальной психологии опрашиваемого (говорящего). Именно этот аспект проблемы имел в виду А. Грамши, когда отмечал, что так называемое «поверхностно выраженное или словесное» сознание, доставшееся «массе в наследство от прошлого» и воспринятое ею «без критики», «не бесплод­но: оно привязывает к определенной социальной группе, влияет на моральное поведение, на направление воли.,.» ²⁴

Однако не менее важен и более узкий аспект проблемы, заключающейся в том, что каждое высказывание общественности неизменно содержит в себе (в своем происхождении или содержании) определенное, большее или меньшее, число эмоциональных и даже иррациональных элементов. Их наличие придает всему делу своеобразную окраску и в известных условиях способно даже трансформировать содержание высказываемого мнения. В подобных случаях реальное содержание мнения может весьма значительно отличаться от того, за которое его принимает исследователь. Именно с таким явлением мы частично столкнулись в III опросе при анализе отрицательных черт советской молодежи. Вопрос в анкете стоял тогда так: «Есть ли, на Ваш взгляд у молодых людей отрицательные черты, имеющие широкое распространение? Если да, какие именно?» Иными словами акцент делался на явлениях наиболее распространенных. Однако вместо этого речь в опросе во многом пошла совсем о другом — о явлениях наиболее неприятных для масс, вызывающих их наибольшее осуждение. Нет спору, названные подходы отчасти смыкаются, но, как нетрудно понять они все же далеко не совпадают друг с другом.

Эта своеобразная л трансформация угла зрения обществен­ного мнения проявилась прежде всего в том, что широкий разговор о недостатках поколения в явном противоречии с программой опроса повели и те его участники (их было ни много ни мало — 3101 человек), которые не видели в среде молодежи широко распространенных отрицательных явле­ний, то есть дали, по сути дела (а многие и формально), от­рицательный ответ на главный вопрос.

О происшедшей частичной подмене понятия «наиболее распространенный» понятием «наиболее нетерпимый» гово­рил и содержательный анализ названных молодежью отрицательных черт. Например, наименьшую реакцию вызывали такие явления, как национализм и подверженность религии первый подчеркнули всего 28 человек из 17446 (ОД6 про­цента), вторую — немногим больше: 152 человека (0,8 про­цента). Что касается национализма, то это было вполне есте­ственно: из массы источников известно, что эта черта в не­значительной мере свойственна советской молодежи, ее проявления носят исключительный характер. Однако этого совсем нельзя было сказать о религиозных пережитках. Многочисленные выступления печати, официальная информация наконец специальные социологические исследования, проводившиеся в некоторых районах страны, дают основа­ние полагать, что дело тут обстоит скорее как раз неблагополучно. Подверженность молодых людей религии — нередко ­встречающееся явление, во всяком случае не менее распространенное, нежели, скажем, их увлечение «стилем». Между тем последнее было подчеркнуто в опросе почти в 3 тыс. анкет. Даже в деревне, где влияние религии на моло­дежь значительно сильнее, чем в городе, и где, напротив, «стиляги» встречаются крайне редко, опрошенные все же выдвинули на первый план «стиляжнияество». Из 600 кол­хозников увлечение «стилем» в качестве наиболее распро­страненной отрицательной черты подчеркнули 54 человека в то время как связь с церковью — лишь 9; из 1933 жителей сельской местности — соответственно 252 и 32.

Подобный факт невозможно было объяснить какой-либо технической ошибкой, допущенной исследователем при со­ставлении анкеты (например, неудачной формулировкой во­проса). Что же в таком случае тут имело место? Недооценка молодежью отрицательного значения религии? Переоценка некоторых других явлений, в частности «стиляжничества»? Бесспорно, и то, и другое. И источник этого смещения в оцен­ках в обоих случаях был один: некоторые особенности функ­ционирования массового сознания.

По всей вероятности, у опрошенных, как и у поколения в целом, не было никаких иллюзий на тот счет, что участие молодежи в религиозных праздниках и обрядах — явление значительно более распространенное, нежели ее участие в «оргиях с рок-н-роллом». Но одно дело — «распространен­ное», а другое — «опасное», «неприятное», вернее, кажущееся таковым. Религия — явление глубоко противное коммунистическому сознанию и всему укладу жизни социалистического общества. Это знает по крайней мере большинство мо­лодых людей. Но с другой стороны, религия воспринимается психологически как нечто привычное, освященное многове­ковой традицией, к тому же связанное в массовом представлении прежде всего со старшими поколениями. Поэтому-то видимо, молодые люди и не придали ей в опросе (как не придают и в жизни!) большого значения. Зато, напротив, «подражание западной моде» представляется многим сущим бельмом на глазу, и пусть оно встречается несравненно реже, оно все равно кажется более вызывающим, неприемлемым и опасным, чем религия. Именно эта эмоциональная окраска в восприятии явлений действительности наложила отпеча­ток на общественное мнение и именно она привела, выражаясь языком физики, к «возмущению» общественного мнения, к незаметному на первый взгляд смещению плос­кости его высказывания.

Наконец, сложный, противоречивый характер отражения действительности в Явление общественном мнении проявляется в том, что

транзитивности исследователю всегда бывает очень трудно прове­сти границу между автохарактеристичными высказываниями и мнениями, содержание которых не характеризует говорящих.

Понятно, такой проблемы не существует в рамках исследования всей «вселенной» в целом. Ведь если, скажем, сово­купность индивидов, образующих «вселенную», высказывает мнение о каких-либо признаках последней, само собой ясно (разумеется, при условии, что высказанное мнение истинно), что эти признаки характеризуют и самое высказывающуюся совокупность. Подобное мнение всегда обладает свойством транзитивности: отмечаемый субъектом мнения признак яв­ляется признаком самого говорящего субъекта, может быть «перенесен» на него.

Иное дело — мнения групп, выделяемых в составе более широкой «вселенной». Одни из них также могут рассмат­риваться в качестве автохарактеристик субъекта высказы­вания, другие — нет. Чтобы понять, с каким конкретно слу­чаем мы имеем каждый раз дело, необходимо провести спе­циальный анализ «на точность выражения мнения», затра­гивающий как объект, так и субъект высказывания.

Возьмем, например, вопрос: «Есть ли, на Ваш взгляд, у молодых людей отрицательные черты, имеющие широкое распространение? Если да, какие именно?» 8,5 процента опро­шенных ответили на него: равнодушие, пассивность. При этом по отдельным группам картина выглядела следующим образом (в процентах):

Группы по возрасту			Группы но образованию			Группы по месту жительства
до 17 лет	18-22	23—30	ниже сред­него	сред­нее	выс­шее	Москва	круп­ные города	прочие города	село
6,6	7,6	10,2	5,1	8,9	16,2	13,0	10,7	7,7	7,6

Естественно, исследователю важно было решить: можно ли тут было сделать какие-либо выводы относительно сте­пени распространенности данной черты внутри той или иной группы? Можно ли было, например, на основании приведен­ной таблицы утверждать, что в старших группах молодежи равнодушных больше, чем в младших (и именно в 1,5 раза), что рост пассивности определяется ростом образования лю­дей и т. д.?

Анализ показал, что такого вывода в данном случае сде­лать было нельзя. Конечно, известный рост равнодушия с возрастом происходить может (один из опрощенных студен­тов справедливо заметил, что эта черта тесно связана с «шишками, набитыми жизнью на лоб», а количество таких «шишек» прямо пропорционально возрасту). Однако ясно, что подобный вывод — даже в столь аморфном своем виде – отнюдь е исчерпывает всей проблемы до конца. И тем более неверными были бы попытки устанавливать здесь какие-либо точные количественные отношения между группами.

Почему? Потому, что, когда 30-летние говорят о болезни равнодушия, их суждение основывается на знакомстве не только со своими 30-летними же сверстниками, но со всей без исключения молодежью. Иными словами, возрастные группы, по крайней мере в границах взятого предмета вы­сказывания, являются, так сказать, открытыми, незамкну­тыми. Эмпирическая база образования их мнения не огра­ничена рамками самих этих групп, и потому такое мнение не обладает признаками транзитивности.

Аналогичное положение наблюдается и в группах по об­разованию. Заключение о том, будто число пассивных людей увеличивается по мере роста образования, было бы совсем уже ошибочным; ведь известно, что рост знаний и культуры ведет к расширению интересов людей, к их совершенствова­нию в той или иной области деятельности и т. д., то есть к усилению как раз тех факторов, которые противопоказаны распространению микроба равнодушия.

Следовательно, приведенные цифры скрывают в себе другие, более широкие зависимости, относящиеся всецело к субъективному миру людей. В частности, они позволяют сде­лать такой вывод: чем выше зрелость человека (а она при­ходит и с возрастом, и особенно с образованием), тем нетер­пимее, критичнее он относится к явлению равнодушия, тем больший вред и опасность он усматривает в этой черте.

Напротив, выделенные в составе «вселенной» «экологи­ческие» группы (по месту жительства) являются в данном отношении группами замкнутыми: их мнение базируется на опыте, ограниченном преимущественно рамками самой группы. Поэтому такого рода мнение является в большей сте­пени автохарактеристичным. Например, суждение москви­чей основывается, конечно же, прежде всего на знакомстве с жизнью молодежи этого города, и потому оно может быть «перенесено» на объективную характеристику данной груп­пы. Равно как и мнение деревенских жителей, основываю­щееся на опыте преимущественно сельском. Следовательно, применительно к таким группам цифры говорят уже не только о мире мнений, но и о мире реальных явлений. Ис­ходя из них, можно сделать вывод (при прочих равных об­стоятельствах), что равнодушие больше распространено в крупном городе, нежели в деревне²⁶

Следует подчеркнуть, что различение открытых и замкнутых групп носит относительный характер. Оно прямо свя­зано с объектом обсуждения, поскольку применительно к различным объектам одни и те же группы могут выступать то как открытые, то как замкнутые. И особенно важным та­кое различение становится тогда, когда объект мнения свя­зан с доступными непосредственному наблюдению явле­ниями, то есть когда в основе образования мнения лежат не теоретическое знание, не распространяемые средствами массовой коммуникации истины, а личные наблюдения, не­посредственный опыт микросреды.

Характерным примером тут может быть отношение раз­личных групп опрошенных к такому отрицательному явле­нию, как пристрастие к спиртным напиткам. Буквально все выделенные группы — возрастные, «экологические», по образованию, по роду деятельности и т. д.— назвали это явле­ние самым большим недостатком, свойственным молодежи.

Причем среди групп по роду деятельности такое мнение высказали (в процентах):

Рабо­чие	Инже­неры	Колхоз­нике	Слу­жащие	Сту­денты	Военно­служа­щие	Лица свобод­ных про­фессий	Школь­ники	Нерабо­тающие
26,0	22,0	22,7	22,8	19,9	23,6	21,0	19,5	21,0

Исходя из таблицы, никак нельзя утверждать, что зло­употребление алкоголем распространено в среде служащих больше скажем, чем в среде инженеров, меньше, чем среде военнослужащих и т. п. И дело не только в незначительной разнице между цифрами. Главное — объект высказывания тут таков, что мы не можем рассматривать названные группы в качестве замкнутых.

В самом деле, рассматриваемое суждение существенным образом отличается с точки зрения процесса своего формирования от общественного мнения, складывающегося, к при­меру, вокруг явления равнодушия. Разумеется, и тогда, когда служащие или инженеры говорят о пассивности молодежи, они также исходят при этом не только из фактов жизни своего учреждения или завода. Эмпирическая база образования такого мнения также значительно шире: она включает в себя опыт встреч с людьми в самых разнообраз­ных условиях и сферах. И все же своя собственная социальная среда играет в данном случае при формировании мнения первостепенную роль. Иное дело — пьянство. Пьяный человек на улице, в общественных местах бросается в глаза всем. Восприятие такого явления не связано с продолжительными, устойчивыми, более или менее глубокими связями между людьми в рамках той или иной социальной общности, оно возможно и за пределами таких групп.

Зато «экологические» границы имеют тут снова довольно большое значение. Житель села, говорящий о распрост­раненности пьянства, как правило, судит об этом сугубо на основе «местного материала», «материал» города зачастую просто неизвестен ему. Точно так же житель крупного го­рода, как правило, не принимает во внимание или даже во­все не располагает знанием о положении, вещей в деревне— и всецело основывается в своем суждении на впечатлениях связанных с жизнью семьи, ближайшего окружения, дома, улицы, городских центров и т. п. Поэтому, если в группе жителей Москвы и крупнейших городов увлечение спиртными напитками в качестве наиболее распространенной черты отметило 19,9 процента опрошенных, в группе жите­лей остальных городов и поселков — 24,0 процента, а в группе жителей села — 27,5 процента, то — при прочих рав­ных обстоятельствах — отсюда можно было сделать вывод, что в среде сельской молодежи это отрицательное явление распространено более, чем в среде городской и особенно сто­личной.

Говоря о сложном характере отражения действительно­сти в общественном мнении, можно было бы сослаться и на иные факторы, в частности на то обстоятельство, что общест­венное мнение может заключать в себе ту или иную уста­новку группы, выражать приверженность группы к той или иной системе ценностей и т. д., то есть осуществляться в суждении, связанном с весьма сложными формами опо­средствованного отражения социальной действительности.

Однако как кажется, и сказанного достаточно чтобы увидеть, что содержание высказываний общественности не может браться исследователем «на веру», приниматься как данное, без всестороннего критического рассмотрения. На­против, подчеркивая роль общественного мнения в качестве измерителя действительности, мы одновременно с такой же силой должны подчеркнуть, что пользоваться этим орудием можно лишь со знанием дела. Разного рода «манипуляции» с общественным мнением не могут иметь какой-либо силы, если они не опираются на научное исследование высказыва­ний общественности, не включают в себя критического анализа реального содержания выявленных мнений. В свою очередь такой подход предполагает владение методологией и методикой исследования, умение препарировать обществен­ное мнение, испытывать его «на истинность отражения», «на точность выражения» и т. д. Но обо всем этом — ниже.