Першаи, придорожный указатель на Мишаны  Падневичи

Слева открывается живописная панорама бывшего местечка, ныне деревни Першаи, в которой доминирует своим двумя башнями реконструированный в 90-х годах ХХ века костел Св. Юрия.

В нескольких километрах от Першаев по дороге Мишаны  Падневечи, уходящей влево от шоссе, располагается деревня Малая Люцинка, в прошлом фольварк. Его-то в 1840 году, выйдя в отставку, и приобрел 32-летний чиновник Минской криминальной палаты Винцент (Викентий) Марцинкевич. Очень скоро этот живописный уголок становится известным для многих представителей демократической интеллигенции, в том числе и для таких выдающихся деятелей польской и белорусской культуры, как композитор Станислав Монюшко, скрипач и композитор Константин Кржижановский, поэт Владислав Сырокомля.

В хате под замшелой крышей их встречал хозяин Люцинки, глава дружного семейства, натура разносторонне одаренная, недюжинный талант, человек широкой, доброй души, верный друг, а кроме того, непревзойденный импровизатор и шутник.

В Люцинку нередко торопились еще и потому, что было получено приглашение на спектакль театра Дунина-Марцинкевича, что означало  на просмотр очередного написанного в стихах веселого сатирического водевиля или на премьеру оперы, автором, либретто которых был сам хозяин. Исполнителями и музыкантами бывали его дочери Камилла и Цезарина, сын Мирослав, приезжие гости или дети  ученики частной школы, которую содержали Марцинкевичи.

Учеником этой люцинской школы в 1876 году был 8-летний мальчуган Антон Левицкий ― будущий писатель, публицист, писавший под псевдонимом Ядвигин Ш. Совершая в 1910 году почти 400-километровый пеший переход из Вильни, Ядвигин Ш. делает изрядное отклонение от прямого пути в свою Карпиловку, чтобы только посетить Люцинку.

«Выгодна спачыўшы i смачна папалуднаваўшы,  пишет Ядвигин Ш. в своих «Лiстах з дарогi»,  з Івянца пусцiўся я пуцявiнкамi адшукаць тую хатку, пад страхой каторай некалiсь ламаў свае пальцы, каб як нагрэмзаць першую лiтару. Шмат з таго часу вады ўплыло, ох, шмат!.. Гэта было у 187... годзе ў фальварку першага беларускага песняра  Вiнцука Марцынкевiча  Люцынцы...» (письмо 12-ое).

Сам Дунин-Марцинкевич в оставленном им литературном наследии (правда, многие его не опубликованные при жизни произведения были затеряны или сгорели, когда сгорел и старый дом писателя) только однажды упомянул Люцинку, назвав изданную в 1861 году в Вильне поэму «Люцынка, альбо Шведы на Лiтве». Но именно Малая Люцинка, где прожил он значительную часть своей жизни, стала колыбелью его творческих замыслов, местом рождения большинства его поэтических и драматических произведений.

Кроме получивших известность стихотворных повестей и комедий «Гапон», «Залёты», «Пiнская шляхта», «Вечарнiцы», «Купала», «Халiмон на каранацыi», здесь были написаны либретто музыкальных водевилей, впервые поставленных своими силами на минской квартире и в Люцинке, таких как «Рэкруцкi набор», «Спаборнiцтва музыкаў», «Чарадзейная вада», а также ставившаяся в Минске и Вильне двухактная комедия-опера «Ідылiя», или «Сялянка», музыку к которой написали близкие друзья Дунина-Марцинкевича  Станислав Монюшко и Константин Кржижановский.

Писал Дунин-Марцинкевич и на белорусском, и на польском языках, но лучшие его произведения, где наиболее полно раскрылся его талант драматурга и поэта,  это его пьесы и стихотворные повести, написанные на «селянской, мужыцкай мове», т.е. по-белорусски. Дунин-Марцинкевич понимал роль, значение живого, родного белорусскому крестьянину языка, высоко ценил зарождавшуюся белорусскую культуру, предвидел ее будущее и сам себя с гордостью и по праву называл «дударом беларускiм».

Для вас, паны, шкода халопскай мне мовы,

Для вас, чые мудрыя надта галовы,

Манеры салонаў засвоiўшы ўмела,

Смяюцца з таго, крытыкуючы смела,

Што тут адраджаецца на родных глебах,

Чужое ж, хай кепскае, узносяць да неба.

Ваш суд мне не страшны, хай злосна скавыча

У будцы сабака, увагi на пса не звярну я,

Як раiць пясняр Сыракомля, пiшу я

Цяпер, як заўсёды, на мове мужычай.

Демократические взгляды Дунина-Марцинкевича и его семьи недвусмысленно выразились, когда началось восстание 1863 года. Старшая дочь писателя Камилла за помощь повстанцам была сослана в Пермскую губернию и пробыла в ссылке 15 лет. Политически ненадежными считались жена Марцинкевича и дочь Цезарина, которые принимали участие в проходивших в Минске демонстрациях. Еще в 1861 году в царской охранке было начато дело «О помещике Марцинкевиче...». В доносах писатель постоянно назывался опасным человеком, который «имеет большое влияние на крестьян» и «старается всеми силами взбунтовать их против царя».

В октябре 1864 года 56-летний Дунин-Марцинкевич был арестован в Свири и посажен в минский острог. В тюрьме он находился более года  до декабря 1865 года. Полевой суд не высылает Марцинкевича в Сибирь, только учитывая его возраст, но выносит решение подвергнуть денежному штрафу за причастность к восстанию как его самого, так и его жену, «поселив затем на место жительства, отдать на установленное, вполне добронадежное поручительство и под строгий надзор полиции». С этого времени писатель безвыездно живет в Малой Люцинке под надзором полиции вплоть до 1870 года.

От Люцинки времен Дунина-Марцинкевича осталось немногое: цементные ступеньки, спускавшиеся вниз от крыльца усадьбы, да прикрытый землей фундамент дома, сложенный из камней, средь лужка на вершине люцинского холма, по соседству с небольшой, на несколько дворов, деревушкой.

Дом писателя сгорел после его смерти, последовавшей в 1884 году. Новый дом дочери Марцинкевича поставили на том же месте, но и он не сохранился. Есть, однако, в Люцинке своеобразный памятник  лысый пень от старой липы, посаженной рукой писателя. Под этой липой, по преданию, была написана в 1866 году, вскоре после «Январского» восстания, «Пiнская шляхта»  вершина белорусской драматургии ХІХ века.

Вот как вспоминает об этой липе Ядвигин Ш.: «З нейкiм жалем i болем сэрца пакiдаў я Люцынку (апошнi хiба ўжо раз), мiнаючы тую памятную мне лiпу, у ценi каторай столькi-то раз грамадка наша палуднавала (i па сягонняшнi дзень памятую люцынскiя халаднiчкi, а запяканы хлеб як успомню, здаецца i цяпер пах з яго iдзе); пад лiпай гэтай не раз даводзiлася i мне стаяць з галiной ў колькi раз большай за сябе на варце...»

Похоронен Дунин-Марцинкевич неподалеку от Люцинки, на кладбище Тупальщина. В 1977 году на могиле писателя был установлен его бронзовый бюст по проекту скульптора Н. Янковенко, а в Люцинке в 1986 году открыта стела с барельефом Дунина-Марцинкевича.

Между тем остались позади родные околицы «дудара беларускага», а дорога, этот неутомимый рассказчик, ведет нас все дальше и дальше  на северо-запад, в глубь Налибокского края, к его исторической столице  городу Воложину, ныне одному из 22 районных центров Минщины, куда минут через 2025 мы прибудем. Там и будет наша следующая остановка.