3.2 Основные компоненты структуры общества в измерении личности

Вследствие применения разработанной в предшествующем подразделе классификации, основные компоненты структуры общества выстраиваются в три группы. При этом следует оговориться, что такое разделение, равно как и количественный состав каждой группы, разумеется, небезусловны и могут быть со временем дополнены. Согласно уже обоснованому нами ранее в научной статье подходу:

а) структурофиксирующие компоненты закрепляют собой результаты предшествующего развития общества, конкретизируют его ретроспективу в материальных объектах и являются наиболее статичными по сравнению с другими;

б) структуропроцессуальные компоненты синтезируют в себе элементы прошлого, настоящего и будущего, обладают отчетливо выраженной динамичностью, помогают воспроизводить наличную общественную ситуацию и направлены на усовершенствование общественного бытия путем частичных или радикальных преобразований;

в) структурофьючерсные компоненты функционируют как предпосылки движения общества в будущее, по-своему корректируют развитие предыдущих групп компонентов в соответствии с перспективами общественного прогресса и завершают собой ряд гарантий целостности общества [См.:296].

К первой группе, к структурофиксирующим компонентам общества следует отнести такие, как индивидуум, общность людей, общественный институт, общественная организация.

Практически во всех социально-философских концепциях понятие индивидуума носило основную смыслообразующую, а иногда даже ритуальную для определения общества нагрузку. Однако не само по себе, а в связке с различными понятиями иного

175

уровня и качества, характеризующими выход индивидуума за пределы своего внутреннего мира, во внешнюю общественную среду. Таковыми служили "существо общественное или политическое", позже - "взаимодействие", "отношения", "интересы и потребности" или все те же аристотелевы "социальные инстинкты". Это вполне закономерно, поскольку без своего особого, весьма специфического выхода во внешний мир, в сущности, невозможны ни общественная идентификация индивидуума, ни его собственная самоидентификация как полноправного члена данного общества.

Подобную ситуацию достаточно точно передает Серж Мос-ковичи в своей интереснейшей работе "Век толп", — назвавший индивидуума наиболее значительным изобретением нашего века. "С момента появления человеческого рода и до Возрождения, — пишет он, — горизонтом человека всегда было мы: его группа или его семья, с которыми его связывали жесткие обязательства. Но, начиная с того момента, когда великие путешествия, торговля и наука выделили этот независимый атом человечества, эту монаду, наделенную собственными мыслями и чувствами, обладающую правами и свободами, человек разместился в перспективе я или я сам... Индивид, достойный этого имени, должен вести себя согласно своему разуму, надо полагать, судить бесстрастно о людях и вещах и действовать с полным сознанием дела. Он должен принимать чужое мнение и только с достаточным на то основанием, оценив его, взвесив все "за" и "против" с беспристрастностью ученого, не подчиняясь суждению авторитета или большинства людей" [387, с.36]. Подобное высказывание можно расценить не иначе, как настоящую оду индивидууму.

Тем не менее, вопреки мнению С.Московичи, интровертная направленность ассоциаций, связанных с индивидуумом, то есть с выделением некоего единичного из общего, представленного отдельной общностью или обществом в целом, всегда (кстати, и после Возрождения) служила основой для существования двух диаметрально противоположных точек зрения. В соответствии с одной общество представлялось ни чем иным, как совокупностью индивидуумов и взаимодействий между ними, и тем самым акцент делался на общественную вовлеченность и детерминированность индивидуальных начал. Вторая не менее рьяно противопоставляла индивидуума обществу, всячески утверждая и культивируя его первичность вплоть до абсолютизации, которую лучше всего можно выразить термином "эгоанархизм". Обе точки зрения в разных общест-

176

вах и в разное время, причем достаточно стабильно, обретали несомненное преимущество.

Но поскольку истина, как всегда, находится посередине, видимо, именно поэтому и называемой золотой, ни одна из указанных точек зрения не была и не будет способной одержать абсолютную победу над своим антиподом. Хотя бы из-за простой очевидности взаимосвязи: "без индивидуума нет общества, без общества нет индивидуума". А валентность и насыщенность этой связи всегда менялась в зависимости от конкретно-исторической ситуации в обществе, однако при доминирующей тенденции к всемерному обогащению и углублению такой связи.

Для нас же наибольший интерес представляет ответ на вопрос, когда интровертная направленность индивидуума как основного компонента структуры общества сменяется общественной экс-травертностью личности, и как индивидуум вырастает в личность, раскрывается в ней благодаря механизму социализации. "Несложно лишить большинство людей способности самостоятельно мыслить" — подчеркивал любомудрый Фридрих Хайек, и, по нашему мнению, ученый, полностью соответствующий новой специализации "гуманистическая экономика" или "экономический гуманизм". — Но надо еще заставить молчать меньшинство, сохранившее волю к разумной критике" [572, с. 121]. Предварительный ответ насчет соотношения обессмысленного большинства и молчаливо-мыслящего меньшинства в обществе, и в том, что касается механизма формирования личности, по нашему мнению, довольно очевиден — безболезненное для личности и безопасное для общества, такое соотношение достигается лишь тогда, когда структура общества в наибольшей степени соответствует структуре личности, миру ее интересов и потребностей.

Так вот, в качестве "посредника" в налаживании структурного взаимосоответствия личности и общества, особое место среди структурофиксирующих компонентов последнего занимает общность людей. Она предстает как внутренее единство определенного круга индивидуумов, сначала возникшее естественно-историческим путем в недрах самого общества и потом оказывающее на его жизнедеятельность обратное, подчас решающее влияние. "Я выберу себе друзей среди людей, а не среди рабов или господ. — Весьма образно и эмоционально видит причинообразующее начало общности Айн Рэнд. — И я выберу только тех, кто мне приятен, их я буду любить и уважать, но не стану ни командовать ими, ни повиновать-

177

ся им. Мы соединим наши руки, когда захотим, или, если пожелаем, пойдем порознь" [477, с.79].

Крайне редко, под влиянием мощных, неординарных субъективных факторов общность формируется вследствие целенаправленного радикального преобразования всего общества и не менее радикальной переориентации индивидуума. Она обладает очень устойчивыми, как внутренними, так и внешне соотнесенными, весьма специфическими связями (социально-экономическими, профессиональными, демографическими, национальными и т.д.), постоянно воспроизводимыми приблизительно в одном и том же качестве и количестве на определенном этапе общественного развития.

Количественный и качественный состав самой общности детерминирован, с одной стороны, особенностями исторической структуризации и нынешним уровнем развития данного общества в целом, а с другой — спецификой потребностей, интересов и идеалов ее представителей. Последние, особенно в процессе своей реализации, составляют основу внутриобщностного организационного единства, придают ему неповторимое своеобразие среди иных компонентов структуры общества и программируют дальнейшее развитие общности в ее неоднозначном взаимодействии с общественной средой. Как подчеркивает М.Пейн, "сущность сообщества внутренне противоречива: с одной стороны, сообщество есть форма социальной организации, с другой — это такой порядок, который противится попыткам повлиять на него извне, а тем более подчинить официальным структурам управления. Сообщество является одним из способов создания социального порядка из сложного переплетения человеческих жизней и стремлений людей наполнить свое существование субъективным смыслом" [425, с.61-62].

В историческом контексте периоды укрупнения общностей людей сменялись периодами их дробления, модификации, перехода в иное качество, однако при сохранении своей структурообразующей роли, что стоит рассматривать как общую закономерность общественного прогресса.

И если у истоков человеческой цивилизации складывались немногочисленные общности людей по поводу сугубо материального обеспечения своего существования, постепенно превращавшиеся в массовые, то в современных условиях их место уверенно занимают такие, в основе единства которых все более превалируют идеальные, духовно-практические мотивы. Косвенное подтверждение данному выводу можно найти у Габриеля Тарда, который пи-

178

сал: "В самых низших животных обществах ассоциация состоит по преимуществу в материальном соединении. По мере того, как мы поднимаемся вверх по дереву жизни, социальные отношения становятся более духовными" [517, с.259].

Это ведет к тому, что количественный состав общности в результате общественного прогресса, хотя и продолжает играть существенную роль в структуризации общества, тем не менее постоянно ее теряет, поступаясь качеству общности и, соответственно, ее общественной роли с точки зрения перспективы. Все больше вырисовываются центральные и периферийные, самостоятельные и ангажированные общности людей. Среди первых можно назвать нацию или так называемый средний класс, среди вторых — отдельные социально-профессиональные и социально-демографические группы.

Развитие индивидуумов и общностей людей неизбежно подводит их к необходимости создания определенных общественных институтов, иначе, институтов гражданского общества. Такие институты фиксируют и контролируют уровень развития существующих общественных отношений, воспроизводят и сохраняют общепринятые в данном обществе ценности и закрепляют духовно-практическую основу для стабильности и устойчивости социума. То есть, для его сущностной независимости от внешних и внутренних воздействий.

Несмотря на свой вторичный характер, общественные институты составляют в совокупности важнейший компонент структуры общества, отвечающий за организационно-регулятивное обеспечение и, что немаловажно, ресурсосбережение общественной жизни. "Институты служат не только организации совместной деятельности людей ради удовлетворения их социальных потребностей. — В который раз уже напоминает Нейл Смелзер для неофитов в социальной философии. — Они также регулируют использование ресурсов, которыми располагает общество" [495, с.81]. Таким образом, ресурсосберегающую и ресурсораспределяющую функцию общественных институтов можно считать равной по значению организационной.

В качестве общественного института могут выступать как субъекты публичного управления обществом в целом и его отдельными сферами в частности, так и институализированные экономические ценности, политические нормы, культурно-исторические традиции. Эти ценности, нормы и традиции с помощью общест-

179

венных институтов ретранслируются индивидуумам и их общностям, общественному сознанию и общественному бытию, как общепринятые или обязательные,— с целью регламентации образа жизни, деятельности и поведения людей.

Подразделение общественных институтов на экономические, политические, правовые, культурно-образовательные и воспитательные, конечно же, вполне оправдано. Однако нужно отдавать себе отчет в том, что ни один из указанных институтов ни в прошлом, ни в настоящем, ни, очевидно, даже в будущем не сможет ограничиться в своем функционировании исключительно собственной сферой.

Так, скажем, воспитательным или культурным институтам общества в определенной мере присуще выполнение отдельных политических и экономических функций. А правовые или политические институты никогда не смогут полностью избавиться от решения некоторых образовательных, воспитательных и культурных задач.

Это свидетельствует о сохранении и развитии в структуре общества такой закономерности, как взаимопроникновение и взаимодополнение деятельности общественных институтов. Действие этой закономерности трудно оценить однозначно. Ибо, наряду с цементирующей структуру общества ролью, это приводит к дублированию и "перехлесту" конкретных задач и, что опаснее всего, к бюрократизации и уходу от ответственности тех или иных общественных институтов и их полномочных представителей за состояние дел в подопечной сфере.

Тем не менее, общественный прогресс в том, что касается структуры общества, вырабатывает своеобразные противоядия негативу. Он повышает эффективность процессов институализации через совершенствование общественного разделения труда, неминуемо уточняет задачи существующих общественных институтов, приводит к устранению отработавших свое и к созданию новых в соответствии с современными целями и требованиями.

С понятием общественного института, равно как и с реальным местом данного феномена в структуре общества, тесно связано понятие общественной организации. Причем настолько тесно, что зачастую оба понятия употребляются как тождественные.

Это вполне естественно, с учетом многозначности обоих и родства ролевых функций как формообразующих начал общественной жизни. Однако на полубытийном-полунаучном уровне, единст-

180

во которых зачастую дает неожиданный и к тому же наилучший исследовательский результат, их можно развести на учреждение (общественный институт) и на организацию (средство упорядочения и согласования различных интерсубъектных и субъектно-объектных связей между основными компонентами структуры общества).

Здесь тоже можно поиграть узким и широким смыслом обоих понятий. И отслеживание особенностей такого смыслообразования отнюдь не сводится к схоластическому теоретизированию.

Общественная организация выступает более широким, чем общественный институт, понятием и явлением. Этот феномен воплощает в себе центростремительные тенденции общественной структуры и общественной жизни вообще, собирает относительно автономные — фиксирующие, процессуальные, фьючерсные — структурные единицы общества в качественную целостность. Иными словами, выполняет главенствующую формокреативную роль, значительно превосходящую содержательную. И, наконец, в самом узком смысле общественная организация подразумевает общность индивидуумов или отдельную общность людей, сосредоточенных на реализации своих, совместно выработанных программных целей с помощью четко определенных правовым способом уставных процедур и правил.

В отличие от естественных и технических наук, обществозна-ние плохо воспринимает предельно суженное толкование организации, но зато часто ассоциирует его с понятиями системы и, собственно, самой структуры, в том числе и общества. Начало дефиниции "общество — это форма исторической организации жизнедеятельности совокупности индивидуумов..." стала аксиоматической, как говорится, для всех времен и народов.

Общественная организация, в самом деле, фиксирует динамичность большинства компонентов структуры общества и ее антиэнтропийную направленность, что, однако, происходит за счет устойчивости, стабильности, относительной статичности самой общественной организации. Ее структурофиксирующая функция конкретно выражается в таких свойствах и векторах развития общества и общественных отношений, как историческое "энергосбережение", ситуативное упорядочение и перспективная направленность.

Общественная организация, будучи структурофиксирующим компонентом общества, наиболее полно раскрывает свое содержание в обеспечении соответствия таких структурофьючерсных ком-

181

понентов, как общественная среда и общественная система. Именно благодаря общественной организации поддерживается нормальное функционирование общественной системы в условиях ее согласованности с окружающей общественной средой, включая и такую тонкую материю, каковой является общественное мнение. И даже качественно разнородные и разновекторно направленные общности индивидуумов, общественные отношения, институты и т.д. при соответствующей общественной организации (наличии ряда компетентных организаций) способны составить продуктивное единство в качестве залога целостности общества в его настоящем и будущем.

Однако главное, с точки зрения определения общественной организации как компонента структуры общества, заключается не в ее узком или широком смысле. И даже, как это ни парадоксально, не в ее общественном значении, а именно в действии ее механизма, раскручивающего, в конечном счете, все маховики общественного прогресса.

Механизм сложен и прост одновременно. Он вовлекает в сферу своей работы взаимодействие индивидуумов, их общностей и совместно созданных ими общественных институтов, координируя и переподчиняя их личные, особые и общие интересы, действия и даже полусознательные намерения. В нем, как минимум, работают три составных части.

Первая — социализация индивидуумов на уровне наиболее полного усвоения общественно значимых ценностей, норм и традиций. В результате происходит формирование предпосылок выращивания и самосовершенствования личности.

Вторая — превращение индивидуума в личность, способную полноценно участвовать своими действиями и решениями в организации общественной жизни или, скорее, в работе конкретной общественной организации. И при этом сохранять без ущерба для себя и других свое "Я" в собственном образе жизни, публичной деятельности и повседневном поведении. "Организационные свойства выступают и ориентиром, и "плацдармом" для самоопределения личности в соответствии с ее индивидуальностью" — вполне резонно отмечает В.П.Захаров. — Благодаря этому каждый член коллектива получает возможность внести свой вклад в укрепление организованности коллектива и самоутвердиться на этой социально значимой основе" [181, с.67-68].

182

Наконец, третья часть может быть определена одной фразой: "Быть организатором среди организуемых". Она соответствует самому узкому смыслу общественной организации и представляет ее в виде средства создания строго обозначенных общностей, воспринявших корпоративную цель жизнедеятельности и этику поведения как свои собственные, внутренне выработанные. Нередко именно здесь общественная организация рискует получить название группировки. Характерной особенностью таких организаций является наличие подготовленного, весьма специфического персонала, управляющего организацией, ее взаимоотношениями с общественной средой и внутриорганизационными связями.

Развитие крупных общественных организаций и рост административно-управленческого персонала, в принципе, формируют неплохие гарантии для дальнейшего совершенствования структуры общества и являются объективной потребностью ее качественного воспроизводства. Вместе с тем, усложнение информационно-коммуникативных и технологических процессов зачастую требует разделения одной общественной организации на несколько меньших. Это, в свою очередь, вынуждает постоянно улучшать и обновлять организационные принципы, а также повышать требования к способности индивидуума включаться в организацию общественной жизни вообще и в работу конкретной общественной организации, в частности. И, поскольку все это сводится к процессу развития и совершенствования, выполнение таких требований в решающей степени зависит от структуропроцессуальных компонентов общества.

Признакам структуропроцессуальных компонентов общества наиболее всего соответствуют общественные отношения, общественная деятельность, социальная мобильность и общественное разделение труда. Элементы динамики, характер самого процесса, а не результата развития, проявляются здесь наиболее выразительно по сравнению с другими основными компонентами структуры общества.

Для многих социально-философских концепций и, прежде всего, для марксизма общественные отношения как процессуальный, структурообразующий компонент общества имеют по-настоящему культовое значение. Здесь нет ничего удивительного, ибо они составляют уникальную общественную субстанцию, своеобразную паутину, которая охватывает всех индивидуумов, все социальные и национальные общности, общественные институты

183

и общественные организации, словом абсолютно все, что выделила из природы человеческая цивилизация. В сущности, межобщно-стные и внутриобщностные общественные отношения тождественны процессу экономической, социальной, политической, культурной жизни общества и личности, которая включается в эти отношения не иначе, как их носитель и представитель своей общности.

К концу XX века выяснилось, что борьба за первичность или вторичность материальных и духовных отношений в обществе, обратной стороной которой явилась борьба за приоритет биологического и социального в человеке, будучи в прошлом очень принципиальной и жестокой в политической плоскости, отнюдь не носит непреходящего характера. И что гипертрофированный, абсолютный историко-материалистический детерминизм принес немало вреда обществознанию и личности, ради которой он собственно был создан, отвлекая лучшие научные силы на бессмысленную борьбу друг с другом вместо разработки и решения реальных, жизненно важных общественных проблем. Ведь в зависимости от той или иной конкретной ситуации главными вполне могут стать и экономические ориентиры, и политические реалии, и даже просто оригинальные идеи.

Да, права, но лишь относительно, в приложении к конкретным ситуациям, сферам или обществу, Моника Леске, на излете социализма утверждавшая, что "в органической целостности общества имеют место первичные моменты (приоритеты), отношения, доминирующие над другими отношениями и оказывающие на них влияние, налагающие на них отпечаток сообразно своей сущности" [312, с.111]. Исторические же результаты абсолютизации вышеприведенного положения в конъюнктурно-властных интересах уже хорошо известны и служат наглядным примером опасности политизации отдельно взятых социально-философских выводов.

Оказалось также, что гораздо более важными сейчас становятся проблемы качества (гуманизма), прозрачности (демократизма) и многообразия (материального и духовного богатства общества) общественных отношений. "Те свойства человеческого организма и человеческого ума, которые раньше ничего не значили для успеха его адаптации к среде, в условиях бурного развития цивилизации стали выходить на первое место... — подчеркивает эволюционист Петр Хомяков. — Эти типажи лучше приспособлены к созданию и обслуживанию современной техники, к инновационной деятельно-

184

сти в любых сферах жизни и производства" [581, C.40J. Поэтому, как структуропроцессуальный компонент общества, общественные отношения по праву занимают место основного генератора инновационных процессов в организации общественной жизни, пронизывая все ее сферы без исключения.

Кроме того, в ходе общественного прогресса синтезируются качественно новые, неординарные и небывалые ранее виды общественных отношений, которые нельзя с абсолютной уверенностью отнести ни к материальным отношениям, ни к духовным. Качественно новые общественные отношения и их непродолжительность (вариативность, лабильность), образующиеся вследствие изменения количественного состава вовлеченных в них субъектно-объектных составляющих, также несут в себе колоссальный потенциал для общественного развития. "Снижение средней продолжительности человеческих отношений, вероятно, является следствием увеличения количества этих отношений. — Подчеркивал Алвин Тоффлер в своей нашумевшей некогда книге "Футуро-шок". — Число людей, с которыми современный горожанин вступит в контакт за неделю, превышает число тех, кого встречал феодальный крестьянин за год, а может и за всю жизнь" [525, с.75-76]. И, кстати, наиболее показательной в этом плане является сфера информатизации и массовых коммуникаций. Здесь возможности общения людей практически безграничны, а материализация идей и идеализация материальных объектов, производные и детерминанты могут очень часто мультиплицироваться бесчисленное количество раз и к тому же меняться местами друг с другом.

Справедливости ради следует отметить, что в обществе происходят и процессы, обратные указанному. Дифференциация, в равной степени присущая развитию структуры общества как и интеграция, дробит, измельчает некоторые виды общественных отношений в соответствии с довольно узкими сферами или даже со специфическими фрагментами деятельности людей.

Все виды общественных отношений динамичны и подвижны. Однако все же некоторые из них различаются по степени такого динамизма. Эта степень возрастает от экономических отношений, характерных для крупных естественно-исторически устойчивых общностей индивидуумов, к отношениям социальным или духовным. Здесь переходы и перемещения индивидуума из одной общности в другую осуществляются более часто и более массовым порядком.

185

В результате структуру общества нельзя рассматривать всецело как результат предшествующего развития или только как конструкт будущего. Вне ее понимания как весьма специфического, постоянно протекающего процесса общественной структуризации, где друг друга сменяют дифференциация и интеграция, статика и динамика, устойчивость и изменчивость, добиться положительного исследовательского результата невозможно.

Процессуальный характер имеет и такой структурный компонент общества, как общественная деятельность, рождающаяся в отношениях людей друг с другом и, в свою очередь, развивающая, корректирующая и изменяющая эти отношения. "Механизм как бы непрерывного снятия процессов, которые были уже реализованы, переведения реализованных процедур в набор средств и методов, — писал Г.Щедровицкий, — есть фактически один из основных и важнейших механизмов развития нашей мыслительной деятельности и деятельности вообще" [622, с.261]. Поэтому общественная деятельность предстает самым эффективным способом решения общественных и, что очень важно, личных проблем (с точки зрения наиболее полной самореализации личности), а также возможных межобщностных и межличностных противоречий.

Подобные противоречия возникают вследствие несовпадения, рассогласованности или противоположности интересов индивидуумов и их общностей, неизбежных и естественных для структуры любого общества. Подчеркиваем, именно интересов, а не потребностей, и уж тем более не идеалов, ценностей и ориентации, которые в целом структура общества всегда задает своим составляющим компонентам как всеобщие. Дело другое, воспринимают ли их как таковые отдельные индивиды, их "отсталые" или, напротив, "продвинутые" индивидуумы и общности.

Общественная деятельность имеет своими субъектами отдельные личности, общественные институты и общественные организации, обобщающие интенции отдельных индивидуумов в конкретные пакеты общественных целей и ориентации. Эти цели и ориентации воплощаются в определенных программах, идеологиях, организационных принципах.

Современная общественная деятельность — оперативное выполнение, признанной совокупностью индивидуумов данного общества или критическим большинством его общностей, задачи, по преодолению имеющихся между ними противоречий, или нахождение взаимосогласованного ее решения со стороны всех имею-

186

щих статус субъекта, которая требует все большей профессионализации общественной деятельности.

Требованию профессионализации общественной деятельности можно давать разные оценки. Но, увы, оно обусловлено всей логикой развития человеческой цивилизации. Поэтому главное, что требуется со стороны структуропроцессуальных компонентов общества, включая общественную деятельность, — предотвратить или заглушить негативные последствия общественно неподконтрольных проявлений процесса личностно-деятельностного становления. Иными словами, отфильтровать общее (общественное) от частного (бюрократического) в пользу непротиворечивого развития всех общностей людей, независимо от их величины и качественного наполнения.

Количество видов общественной деятельности взаимообусловлено количеством видов общественных отношений. Такая взаимная обусловленность, в свою очередь, зависит от содержания решаемых в процессе деятельности задач или проблем. Содержание решаемых проблем и их структурно-хронологическое наполнение диктуют последовательность выбора средств, форм и методов их решения.

Главное противоречие, возникающее в процессе осуществления общественной деятельности на любом уровне — индивидуума, общности индивидуумов или общественной организации — это противоречие между внутриличностной и внутриобщностной целеустремленностью к достижению собственно выработанной цели и ограниченной в каждый данный момент способностью общества к дальнейшей прогрессирующей структуризации и, следовательно, ограниченностью всех необходимых для этого условий. Именно это противоречие составляет источник извечной борьбы стихийного и сознательного начал в структурообразующих общество процессах и в развитии его основных структурных компонентов.

Таким образом, рождая свое главное противоречие, общественная деятельность, вне всякого желания своих субъектов-родоначальников, предоставляет всем вовлеченным в нее, заинтересованным в ее результатах и в разрешении такого противоречия "резидентам" достаточно эффективные средства. В определенных ситуациях именно общественная деятельность обладает свойством социального родовспоможения и реанимации всех полезных общественных новообразований.

187

Вместе со всеми этими, не так давно появившимися в результате "новообразований" проблемами, во главе с проблемой дозированной управляемости, соотношение стихийного и сознательного потихоньку меняется в сторону личности. "Использование в деятельности более обобщенных форм (например, знаковых, понятийных), — очень точно подмечает Ю.Шилков, — приводит к заметному уменьшению произвола, росту объективности, рациональности, а, значит, и адекватности принимаемого субъектом решения" [609, с. 126]. Ну, и к этому следует добавить, что личностное сознание какой-либо необходимости наполняется гораздо быстрее, чем сознание общественное. Отдельная личность приходит к общественно выверенному решению быстрее, чем общество снисходит к запросам личности. Плохо это или хорошо, покажет будущее.

Однако, прошлое уже показало, что очень много людей философского склада ума, чуть реже — профессиональных философов, претендовало на роль "отцов" теории деятельности. В основном все сходились на том, что общественная деятельность служит как интеграции, так и дифференциации видов общественной деятельности и всей системы общественных отношений. Главное, чему общественная деятельность научила безусловно, так это приращению общественных знаний о структуропроцессуальных компонентах общества и тем самым, косвенно, — формированию одноориентированного целостным будущим общественного сознания.

Основной признак подлинной общественной деятельности видится в единстве ее социального смысла и гуманистических и демократических процедур осуществления, способном уравновесить и распределить свои позитивные результаты между личностью и обществом. Здесь происходит объединение ориентации, мотивации и ценностно-оценочного отношения, а также когнитивного, эмоционального и ителлектуального элементов.

Помимо всего прочего, общественная деятельность "работает" в структуре общества в тесной связи и с таким ее компонентом-процессом, как социальная мобильность индивидуумов и их общностей.

Собственно говоря, социальная мобильность представляет собой общественную (социально-профессиональную или социально-демографическую) передислокацию индивидуума или, гораздо реже, отдельной общности в структуре общества как наглядный результат своей или сторонней общественной деятельности.

188

В силу энергетической ценности желания индивидуума, либо под влиянием сложившихся вокруг него обстоятельств меняется место его самого и его общности в социальном пространстве. Как правило, одновременно повышается общественный статус, авторитет и влияние фигуранта, обогащаются отношения с внешним миром и его представителями, расширяется круг общения.

В отличие от достаточно замкнутой общественной структуры, существовавшей на более ранних ступенях исторического развития человеческой цивилизации и предельно ограничивавшей социальную мобильность, ускорение общественного прогресса приводит к естественной и довольно резкой интенсификации индивидуальных и коллективных перемещений. Этот процесс полностью разрушает социальные ограничители или, по крайней мере, делает их более "пористыми", находя для себя наиболее сильные стимуляторы в сфере высоких технологий и быстрой информации.

Кроме положительного эффекта для конкретного индивидуума или отдельной общности, который выражается в повышении их общественного статуса, социальная мобильность порождает немало проблем и противоречий для всего общества. И, пожалуй, даже больше, чем все иные вместе взятые структуропроцессуальные компоненты, обязательно нацеленные на частичные или радикальные изменения существующего положения.

Имеющаяся структура общества в целом придает ему устойчивость, стабильность, дифференцированность. Действующая в противоположном направлении, социальная мобильность размывает структурные связи и, хотим мы того или нет, объективно вносит в общественную жизнь определенные элементы стихийности, непредсказуемости, непрогнозируемости. В особенности это касается социальной мобильности отдельной личности, вырвавшейся из своей общностной стаи или из-под общественно-организационного контроля.

Оттого исключительно важным для относительно непротиворечивого развития структуры общества и, одновременно, для свободного развития индивидуумов является оперативное и компетентное решение проблемы управления процессом социальной мобильности и прогнозирования его ближайших и отдаленных результатов. Такое управление нуждается в исчерпывающем информационном обеспечении, а также в надежных эмпирических данных и теоретических выкладках.

189

Сведение издержек социальной мобильности к минимуму возможно путем создания необходимых условий (материальное стимулирование, правовое обеспечение, образование, квалификация) и ее перевода с растущей популярности одной общности индивидуумов на рост другой, исторически и логически оправданный в настоящее время. Создание аналогичных условий способно также превратить вертикальную мобильность в горизонтальную, межобщ-ностную во внутриобщностную. А также ранжировать ее направления на главные и второстепенные, массовые и единичные, сводя элементы случайности, нежелательные с точки зрения структуры общества, интересов общности или индивидуума, к безопасному для них уровню.

В управленческом отношении необходимо учитывать и такую всеобщую, биосоциальную закономерность процесса социальной мобильности, как социально-демографическое снижение способности и желания индивидуумов к общественным перемещениям, равно как и склонности всей общности к своей передислокации, которые происходят по мере их естественного перехода из одного поколения в другое.

Социальная мобильность осуществляется в рамках имеющейся общественной структуры, которая непосредственно зависит от сложившегося в обществе разделения труда — еще одного принципиально важного структуропроцессуального компонента.

Из множества всех значений общественного разделения труда особое место следует отвести его пониманию как средства распределения среди субъектов структуры общества определенных функций, ролей, видов деятельности и отношений. Последние существенно отличаются друг от друга и вместе с тем дополняют друг друга, выражая в целом процесс движения общества к укреплению своей целостности.

В пределах одного "коллективного" (сложносочиненного) компонента общественной структуры (общности, общественного института, общественной организации) или конкретной сферы общества разделение труда логически продолжает дифференциацию специализированных функций, видов деятельности и операций между индивидуумами в зависимости от организационной принадлежности и выполнения предельно конкретных задач. Тем самым общественное разделение труда можно представить в форме социального целого, состоящего из общего, особенного и единичного.

190

На уровне всего общества у общественного разделения труда очень трудно найти негативные стороны. Напротив, оно вроде бы явно обеспечивает эффективное кооперирование современного производства, взаимокомпенсацию принципиально разных видов деятельности (отношений) и активный, эквивалентный обмен ее результатами. Увы, кажущееся отсутствие негатива не означает, однако, его реальность.

Желаемой ирреальности негативных последствий общественного разделения труда, за исключением, быть может, лишь частных социальных противоречий, отдали дань очень многие философы. Начиная с Платона и Ксенофонта и заканчивая изобретателем самого термина "разделение труда" А.Смитом, а также толкователями самого феномена — О.Контом, Г.Спенсером и многими другими. Очевидный положительный общественный эффект, который вызвало разделение труда, послужил мощным стимулом к безоглядной апологетике данного процесса с крайне редкой критикой его последствий на перспективу.

Тем не менее, как и любой другой общественный феномен, разделение труда тяжело оценить однозначно. В особенности там, где оно касается развития личности, а не общества в целом.

С одной стороны, общественное разделение труда закладывает условия для увеличения социальной мобильности личности или, в случае ее склонности к одному виду деятельности (отношений), для наиболее полной реализации своих интересов, способностей и талантов там, где они могут раскрыться в максимальной степени.

С другой стороны, разделение труда может, вопреки намерениям личности, закреплять ее за какой-то одной операцией или функцией, отчуждая ее от результатов своего и коллективного труда, уродуя образ мышления, деятельности, всей жизни и ограничивая поле приложения личностных сил. В результате, вместо статуса полноправного и полноценного субъекта структуры общества, личность получает перспективу превращения в объект манипуляций, в роботизированное бюрократическими институтами и организациями бессловесное существо.

К таким последствиям общественного разделения труда для конкретной личности едва ли стоит упрощенно относиться как к неодолимым издержкам общественного прогресса. Ибо целостность каждой личности является залогом целостности всего общества. Не менее упрощенными, причем до крайней степени примитивизма, представляются и радикальные требования максимально

191

полной деспециализации и депрофессионализации деятельности с предельным ее обобществлением.

В сопоставлении этих крайних точек зрения становится очевидным следующее. Именно негативные последствия общественного разделения труда для личности обязывают общественные институты и общественные организации к разработке и внедрению "плавающего" механизма ее формирования в эпигенезе. Он призван реализовать комплекс мер социально-экономического, политико-правового и культурно-образовательного порядка для разрешения противоречий системы "личность — разделение труда — структура общества".

Вместе с усложнением структуры общества и усилением общественного разделения труда — по ходу движения в будущее — появляются новые возможности в совершенствовании такого механизма и увеличивается качественное своеобразие мер, при помощи которых можно ко взаимной пользе согласовать индивидуальные, общностные и общественные интересы.

Такое согласование напрямую зависит от действия последней, третьей группы основных компонентов структуры общества. Ее составляют те, которые, с нашей точки зрения, имеет смысл назвать структурно-фьючерсными компонентами. Они с полным правом могут быть представлены общественной средой, общественной системой, социальной дифференциацией и интеграцией. Эти компоненты наиболее аморфны и трудноопределимы по сравнению с другими. Будучи направленными в будущее и частично находясь в нем, они тем не менее присутствуют в настоящем и поэтому, образно говоря, выступают виртуальной реальностью. Понятия, отражающие такие компоненты, полностью лишены разделения на их широкий и узкий смысл, горизонтальные и вертикальные уровни и т.д.

Так, например, общественная среда (окружение индивидуума и общности, которое рождает все остальные компоненты структуры общества) представляет собой максимально широкое понятие, не имеющее никакого узкого смысла. Оно подразумевает довольно расплывчатую в историческом времени и в социальном пространстве всеобщую реальность. Здесь практически неразделимы временные и качественные грани, а также особенности социального, как непосредственного, так и косвенного, общения отдельной личности с внешним миром, с "собратьями" по своей общности и с "коллегами" из другой.

192

Общественная среда — это природа, очеловеченная до той степени, которая позволяет говорить о себе как о сознательно преобразованной части универсума. Это совокупность материальных и духовных условий жизнедеятельности человека, логически и хронологически возводящих индивидуума на уровень личности. В конце концов, общественную среду вполне можно представить как закрепленную человеком за собой существующую ситуацию, спроецированную в будущее. Туда, где переплетаются обновленные ме-жиндивидуумные, межобщностные и межобщественные взаимоотношения, соотнесенные с природными возможностями.

Существует великий соблазн, по аналогии с другими компонентами общества, вычленить общественную макросреду (общественная система в целом) и микросреду (семья, коллектив, непосредственное окружение личности). Однако, на наш взгляд, это полностью лишено смысла, поскольку, во-первых, общественная среда и есть, собственно говоря, макросреда, без всяких унижающих личность приставок наподобие "микро-" и сопряженных, возможно, только с понятием социальной среды ( = социальной структуры общества).

Во-вторых, в ценностных ориентациях конкретной личности именно так называемая микросреда предстает, прежде всего, как среда макросоциальная (общественная).

В-третьих, признавая приоритет личности перед обществом и государством, следует также закрепить за ней право самой определять размеры своей собственной среды, будь то какое-то отдельное общество, общественный институт или общественная организация, которые в процессе межличностного общения всегда превращаются в макросреду, то есть общественную, или представляют ее.

В-четвертых, любое общественное окружение человека, будучи поначалу опосредованным кем-то или чем-то, неизбежно стремится в процессе его жизнедеятельности к качеству макронепосредственности .

Таким образом, свойство общественной среды вовлекать, втягивать в себя человека равно способности человека, еще точнее — способности сформировавшейся личности, выбирать себе удовлетворительную общественную среду, а за неимением таковой — создавать ее собственными силами.

Общественная среда порождает исключительно подвижную ситуацию взаимопритяжения личности и структуры общества, где взаимному согласованию подвергаются интересы одной и перспек-

193

тивные требования другой. В конкретно-историческом состоянии общества такая ситуация предметно выражается и уточняется в виде общественной системы. Несмотря на родственную схожесть с понятиями структуры и организации, понятие системы имеет свой особый объект отражения. Равно как и цель функционирования, неплохо сформулированную московскими коллегами — "выживание людей, т.е. обеспечение их жизненных духовных и материальных потребностей, без удовлетворения которых человек и общество в целом не могут нормально существовать" [600, с.26].

По сравнению с общественной средой, общественная система видится практически обозначенным с помощью взаимодействия людей и их общностей целым, никак не связанным с природным началом, которому присущи свои закономерности развития на будущее и которое выражает такие закономерности самостоятельно. Указанные закономерности более полно раскрываются через синтез ситуативного и, преимущественно, перспективного взглядов на упорядоченность общественного бытия.

По сравнению со структурой общества, в том числе и с общественной организацией как ее компонентом, понятие общественной системы полностью избавлено от узкого смысла и, в решающей степени, от фиксирующе-процессуального характера. "...Без начального состояния нет системы, — справедливо отмечает Поль Рикёр, — но без вмешательства нет начального состояния; наконец, нет вмешательства без реализации способности агента, могущего ее осуществить" [463, с. 17]. А вот с последним можно поспорить, имея для такого спора достаточно веские аргументы.

Разумеется, при настоятельной необходимости общественную систему можно представить и в виде стабилизирующего компонента развития общественной структуры, и в виде процесса как такового. Однако предполагаемый результат анализа любой общественной системы призван ответить прежде всего на вопрос, каковы тенденции, перспективы и закономерности ее развития и, главное, какими последствиями чревато для нее наступление будущего.

Основное качество общественной системы состоит в ее способности к самоорганизации и самовоспроизводству — в предупреждении опасных или нежелательных внутренних и внешних воздействий на нее, а также в культивировании своих положительных свойств, гарантирующих относительно беспроблемную, непротиворечивую общественную перспективу, "С этим понятием, — небезосновательно считает Т.Парсонс, — ассоциируется обширный

194

комплекс эмпирико-теоретических проблем, занявших особое место в широко известных критических теориях о системных теориях. В этот комплекс входят, например, концепции равновесия и его отношений к условиям системной устойчивости, возможностей и реальных процессов изменения; роль понятия функции; проблемы "консенсус против конфликта" как характеристики социальных систем; соотношение между тем, что можно назвать "процессами сохранения" в системах, и процессами структурного изменения, способными расширяться до масштабов эволюции или сужаться до ее противоположности" [420, с.235].

Интегративное понимание общественной системы не сводится к простой механической совокупности взаимодействий (внутри-и внешнедеятельностной природе личности). Оно никогда не будет ни теоретически, ни предметно-практически низведено до "связей и взаимоотношений", специфических и разнообразных в той мере, которой соответствует их происхождение.

Именно благодаря общественной системе разнообразные связи, виды деятельности и отношений, охватывающие все субъекты и объекты структуры общества, подвергаются в своем функционировании завершающими процессами субординации и координации. Субъектами здесь выступают индивидуумы, общности людей, общество в целом, а объектами — исторические результаты, современные реалии и прогностические модели.

Стабильность общественной системы, включающей в себя в качестве составляющих индивидуальный, институциональный и организационный факторы, предполагает не только предшествующую длительность своего исторического развития, но и обеспеченную будущность, обусловленную непосредственностью внешних и внутренних связей элементов целого. "Социальная жизнь может быть прежде всего охарактеризована как деятельность самопроизводства и самотрансформации. — Подчеркивает французский социолог Ален Турен. — Здесь коренится единство социальной системы, оно представляет собой область, где производится историчность, представляющая смысл общественных конфликтов и основанная на сознании субъекта" [532, с.23-24]. А сознание субъекта, осваивая прошлое не может не быть направлено в будущее. Поэтому самый рельефный слепок общественной системы, независимый от предпочтений и пристрастий философов, составляют особенности единства сознания и бытия личности, взятые во взаимодействии с внеличностными системными атрибутами общества.

195

Любая общественная система придает сознанию, деятельности и поведению личности и общностей людей определенную форму, содержание и направленность, которые соблюдаются ими с большим или меньшим постоянством. Вместе с тем, от каждой личности-"неофита", впервые включившейся в общественную систему то ли самостоятельно, то ли в силу сложившихся обстоятельств, эта система вправе ожидать не только системоподчиненных действий, но и самых непредсказуемых поступков. Их общественное значение варьируется от абсолютного минуса до абсолютного плюса.

Образование, функционирование и, в конечном счете, выход общественной системы в будущее, хотя и являются поэтапными, но бесконечно растянуты во времени. Длительность сохранения одного качественного состояния общественной системы и порог ее перехода в другое состояние, с сохранением характеристик предшествующего, зависят от многих факторов. Среди них главенствующим выступает соответствие зрелости общественной структуры, расширенной в перспективу, пониманием системы взаимодействий, и максимально развитой в данный момент структуры личности.

Момент достижения подобного соответствия едва ли стоит рассматривать как реально и надолго доминирующий применительно к каждой конкретно-исторической ситуации. Обеспечение доминанты согласия и соответствия напрямую зависит от такого двустороннего структурофьючерсного компонента общества, содержание которого составляет единство социальной дифференциации и интеграции.

При этом приходится лишний раз подчеркивать, что ни с точки зрения динамики общества, ни с точки зрения его не менее относительной статики, социальная дифференциация не существует в пространственном и временном отрыве от социальной интеграции, и наоборот. "Проблема социальной дифференциации, — воздерживаясь от более жестких определений, считает Даниел Белл, — может возникнуть вновь вследствие возможного появления новых научных и технических элит и их условий, направленных на укрепление их привилегированного положения" [41, с. 149]. Но если посмотреть на эту же проблему с другой стороны, то становится очевидным, что даже такие дистанцированные от остальных общностей людей элиты, как научные и технические, порционно "выплавляются" благодаря интеграции довольно узкого круга индивидуумов, объединенных примерно одинаковыми интересами и способностя-

196

ми. И элита предстает ни чем иным, как группой личностей со схожей структурой.

В свое время, социально-расовый аспект дифференциации был достаточно детально рассмотрен Гюставом Лебоном, который в частности писал: "Один из главных результатов цивилизации, с одной стороны, — дифференцирование рас посредством все более и более возрастающего с каждым днем умственного труда, возлагаемого ею на народы, дошедшие до высокой степени культуры, и с другой — все большая и большая дифференциация различных слоев, из которых состоит каждый цивилизованный народ" [301, с.39].

Вместе с тем, не отвергая напрочь авторитетность суждений Д.Белла и Г.Лебона, следует все же заметить, что даже простой здравый смысл подсказывает, что части разбитого или разделенного целого, в конечном счете, всегда образуют новое целое. Но уже с частями, ступенями или уровнями другого дифференцированного объекта.

Сама социальная дифференциация имеет, в свою очередь, двойственный характер. Усложнение общественной структуры, результирующее ее действие, приводит не только к расчленению структурных компонентов, исчезновению одних и появлению новых, но и, соответственно, к становлению и развитию новых видов деятельности, общественных ролей, функций и задач. В количественном отношении круг таких ролей, функций и задач имеет тенденцию к увеличению, а в качественном — к обогащению их содержания.

В единстве с интеграцией социальная дифференциация отражает закономерность и, главное, всеобщую перспективу движения общества от простых форм организации жизни ко все более и более сложным. "...Усложняется реальное бытие человеческого рода и каждого отдельного человека в процессе их взросления, — отмечает М. Каган, — и появляется необходимость в дифференцированной системе управляющих практической деятельностью духовных сил" [205, с.64]. И по сравнению с перспективно-функциональной и духовно-ценностной нагрузкой дифференциации, такие структуро-фиксирующие и структуропроцессуальные компоненты общества, как, например, общественная организация или общественное разделение труда, являются частными.

Тем не менее и в процессе дифференциации иногда целесообразно выделять частные моменты конкретно-исторического значения. Взаимозависимость отдельных объектов может перерасти на

197

каком-то этапе общественного прогресса в их полную автономию друг от друга, но с образованием новых общественных отношений и связей с иными компонентами структуры общества.

Социальная дифференциация выступает, пожалуй, наиболее показательным структурофьючерсным компонентом структуры общества. Ее нельзя безоговорочно наделить ни значением результата, ни значением процесса, превалирующего, соответственно, в структурофиксирующих и в структуропроцессуальных компонентах. И помимо прогностических функций относительно развития общества в целом, изменения общностей людей в их взаимосвязях друг с другом, она неизбежно достигает межличностных и меж-общностных контактов. В итоге, с каждым этапом общественного прогресса увеличивается разнообразие базовых ценностей, традиций и норм общения людей.

Вторая, "дочерняя" сторона социальной дифференциации представлена социальной интеграцией. В принципе, общественно-историческое значение, все формальные свойства, содержательные моменты и последствия, присущие первой, характерны и для второй, только с противоположным знаком и, следовательно, результатом. Поэтому-то и простейшее определение социальной интеграции можно дать методом от противного. Это — феномен, обратный социальной дифференциации.

Социальная интеграция означает собой возрождение, объединение или восстановление из частей целого и, по сути, выполняет роль компенсатора дифференциации, который предотвращает возможные негативные последствия последней для личности и общества, а также в неразрывном единстве с ней обеспечивает внутреннюю целостность, упорядоченность и внешнюю безопасность общества и его структуры.

Социальная интеграция, предваряя или "подбирая" продукты действия дифференциации, отражает тенденцию и перспективу формирования целого — какого-нибудь структурного компонента общества в виде общности, общественного института, общественной организации и т.д. — из различных индивидуумов, разнородных элементов, ранее не связанных между собой видов общественной деятельности и общественных отношений.

Как и дифференциация, интеграция осуществляется в рамках существующей общественной структуры. Она направлена на совершенствование специфическими средствами тех ее структурных компонентов, которые, будучи раздробленными, не обладают необ-

198

ходимым уровнем целостности и потому отстали в своем развитии от других. В результате социальной интеграции возникают новые общественные функции, роли и ориентации, дополняющие те, которые образовались вследствие дифференциации.

При этом небезынтересно отметить, что если на уровне общества и, тем более, его структуры дифференциация чаще всего "захватывает" приоритет, то на уровне личности, индивидуального сознания и бытия, в особенности взятых как единое целое в их отношении . к внешнему миру, общественной среде и общественной системе, интегративные процессы имеют безусловное предпочтение.

Причина, очевидно, в том, что личность более уязвима, более зависима от внешних воздействий, чем общности людей и другие компоненты структуры общества, и располагает гораздо меньшим арсеналом защитных средств от негативных последствий и издержек общественного прогресса.

Таким образом, исходя из проведенного анализа основных компонентов структуры общества с точки зрения разработки социального механизма формирования личности, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, поскольку основными компонентами структуры общества в равной степени выступают компоненты-субъекты, компоненты-объекты и компоненты-процессы, то ее определение, построенное только на одной из этих составляющих, обречено на односторонность, особенно с точки зрения формирования и жизненного функционирования личности. Структура общества охватывает весь комплекс интерсубъектных и субъектно-объектных связей и основывается на единстве своей ретроспективы, наличной общественной ситуации (общественной среды, системы) и перспективы.

Во-вторых, вычленение классификационных признаков или принципов содержательного анализа структуры общества (степени общности субъекта, способа его формирования, хронологии развития, текущей общественной роли и значения с точки зрения перспективы) позволило распределить ее компоненты по трем группам. В таких группах, соответственно, превалируют: фиксация результатов предшествующего развития и относительная статика; характер динамичного, протекающего в настоящем процесса; перспективообразующий потенциал.

199

В-третьих, первая группа представлена структурофикси-рующими компонентами (индивид, общность, общественный институт, общественная организация), вторая — структуропроцес-суальными (общественные отношения, общественная деятельность, социальная мобильность и общественное разделение труда), и третья — структурофьючерсными (общественная среда, общественная система, социальная дифференциация и интеграция).

Подобный подход к определению содержания структуры общества и особенностей ее основных компонентов, тесно связанных друг с другом вплоть до взаимопревращения (разделение труда — дифференциация), является конкретным выражением общепризнанной, всеобщей закономерности структурно-функционального усложнения общественной жизни в результате ускорения общественного прогресса.