13.2. Надежда и безнадежность

Самопроектирование личности, как уже отмечалось, органически связано не только с верой, но и с надеждой.

Надежда, так же, как и вера, одна из важнейших экзистенциальных универсалий, характеризующих человеческую жизнь. Образ надежды присутствует у разных народов во все времена.

В христианстве надежда становится одним из центральных понятий. Речь идет о надежде на Бога, на его всеведение и бесконечность его милости. Не надеяться – значит, не верить, а это уже грех – грех уныния. «В христианской мифологии надежда занимает, наряду с верой, ключевую позицию, так что христианство вполне можно назвать религией надежды. С возникновением христианской Эсхатологии надежда на чудесное спасение была центральным чувством в идеологии и психологии христианства» (Бакшутов В.К. Философия чувств. Екатеринбург, 1996. С. 323 – 324).

Что представляет собой надежда? Следует, прежде всего, отметить, что рассмотрение этой проблемы в специальной литературе явление редкое и имеет фрагментарный характер. В  «Толковом словаре русского языка» читаем: «Надежда: – 1.Вера в возможность осуществления чего-нибудь радостного, благоприятного. 2.Тот (или то), на кого (что) надеются, кто должен (что должно) принести успех, радость, благополучие» (Ожегов С.И. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999). «Надежда – эмоция, которая, по определению Б. Спинозы, есть «не постоянное удовольствие», возникающее из образа будущей ситуации, в исходе которой мы сомневаемся; если сомнение в исходе ситуации устраняется, то надежда переходит в уверенность» (Мещеряков Б.Г, Зинченко В.П. Большой психологический словарь М., 2003).

На наш взгляд, надежда – это такое душевное и экзистенциональное (жизненное) состояние человека, которое отражает вероятность осуществления (наступления) некоторого благоприятного для него события и выражается в ожидании последнего. (Я, например, надеюсь на то, что выздоровею, что издам книгу, которую сейчас пишу, что моя дочь, несмотря на рождение ребенка, успешно закончит вуз и т.д.). Из предложенного определения надежды, очевидно, что она прямо и непосредственно связана с нашим будущим и отражает наше субъективное отношение к нему. В сознательной надежде это отношение выступает, прежде всего, как отношение человека к своим проектам с точки зрения вероятности их реализации.

Надежда формируется, с одной стороны, на основе познания (знания) объективных законов природы, социума и своего индивидуального бытия (при этом как знания обыденного, так и научно-теоретического), а с другой – на основе своего и чужого положительного и отрицательного опыта, приобретенного в сходных ситуациях прошлого, включая и связанные с этим опытом переживания радости, успеха, удачи или горечи неуспеха, поражения, неудачи. Поэтому, говоря обобщенно, можно сказать, что надежда своим базисом имеет время нашей жизни в целом. Надеяться, рассчитывать на что-нибудь, или на кого-нибудь, значит ожидать наступления тех событий, результатов, от которых зависит удовлетворение наших потребностей, желаний, опираясь на знания и опыт. Но наши знания о будущем всегда относительны, поэтому мы никогда не знаем всего того, что нас ожидает в нем. Если бы все было ясно наперед, надежде в человеческом существовании места не было бы. Но так как будущее заключает в себе неопределенность, то у надежды всегда остается шанс получить реализацию даже при самых неблагоприятных исходных условиях.

Вследствие сказанного выше, надежда – такое же неотъемлемое свойство человеческого бытия, как и вера. Это осознал уже один из первых философов Древней Греции Фалес (около 625 – 547 до н.э.). «Что самое общее для всех? – Надежда; ибо если у кого и ничего нет, то она есть». «Пока человек жив, он никогда не должен терять надежды» (Сенека). «Надежда – это обручи, которые не дают лопнуть сердцу» (Т. Фуллер, английский богослов, историк. 1608 – 1661). «Надежда, сопровождающая нас всю жизнь, не покидает нас даже в час смерти» (А. Локк, английский философ, педагог. 1632 – 1704).

«Надежда подобна ночному небу: нет такого уголка, где бы глаз, упорно ищущий, не открыл в конце концов какую-нибудь звезду» (О. Феме, французский писатель. 1821 – 1980). Вопрос «На что я могу надеяться» входит в число четырех знаменитых вопросов немецкого философа Иммануила Канта (1724 – 1804), которые он считал поприщем всей философии в ее широком значении: «1. Что я могу знать? 2. Что я должен знать? 3. На что я могу надеяться? 4. Что такое человек?»

Надежда обычно оценивается позитивно. Об этом свидетельствуют крылатые фразы, посвященные надежде. «Надежда – мой компас земной», «Пока дышу – надеюсь», «Надежда умирает последней». Но надежда – противоречивое явление. Противоречивость надежды, по мнению Е.В. Золотихиной-Аболиной, связана с ее темпоральностью, ее попыткой заглянуть в будущее и предвосхитить его. Надежда тесно переплетена с желанием, она создает образ желаемого будущего, формирует его конкретный сценарий. И этот сценарий позитивно переживается так, будто чаемое уже состоялось. В надежде есть сладость свершенности. При этом надежда радикально отличается от цели. Ставя цель (точнее образ желаемого будущего), мы посылаем миру вызов, заявляем о своей решимости добиться желаемого, здесь мы активны и самостоятельны. В надежде мы напротив, ждем от мира позитивного ответа, здесь нет самодостаточности, а есть зависимость, глубокая эмоциональная связь с ним, что за пределами нашего «я» распорядится судьбой созданного нашим воображением сценария. Но ведь мир может ответить «нет». Тогда надеющийся становится разочарованным (См.: Золотухина-Аболина Е.В. Философская антропология С. 210 – 211). Но надежда зависит и от целей человека, степени его целеустремленности (на этом вопросе мы остановимся при рассмотрении надежды).

В жизнедеятельности человека надежда играет роль внутреннего стимулятора, выступает важнейшим источником жизненной энергии. Еще древнегреческий философ Биант (VI в. до н. э.) отметил: «Что человеку сладко? – Надежда». «Надежда – единственное благо, которым нельзя насытиться» (Л. Вовенарг, французский мыслитель. 1715 – 1747). «Поддержка, которою человек наиболее часто пользуется в жизни, это – надежда» (А.Ф. Вельтман, русский писатель. 1800 – 1870). «Надежда, как она ни обманчива «все же служит тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по принятой стезе» (Ф. Ларошфуко).

Надежда может быть активной и пассивной. В основании надежды лежат те потребности, которые превратились в желания. Если, скажем, у меня есть потребность в рыбацкой резиновой лодке, но к ее приобретению я пока не стремлюсь, то это означает, что сегодня у меня с ней нет и желания. Но без желания нет и надежды. Только желание, стремление удовлетворить определенную потребность способно детерминировать надежду. А различная степень надежды, в свою очередь, может, желание усиливать или ослаблять. «Надежды и желания взаимно подстрекают друг друга, так что когда одно холодеет, то и другое стынет, и когда одно разгорается, то закипает другое» (Ф. Петрарка, итальянский поэт, гуманист. 1304 – 1374).

Если человек желает удовлетворить какую-либо свою потребность, но для ее удовлетворения реальных действий не предпринимает, то его надежда является пассивной. Человек в этом случае не живет так, как он хочет, а только надеется так жить. Мы, например, хотим заниматься самооздоровлением, но им не занимаемся, хотя и надеемся, что займемся. «Итак, мы никогда не живем, но только надеемся быть счастливыми, то отсюда неизбежно следует, что мы никогда не бываем счастливы» (Б. Паскаль). Вследствие этого реальная жизнь подменяется жизнью в воображении.

Пассивная надежда имеет место также в тех случаях, когда человек в стремлении к достижению своего благополучия, будет надеяться только на государство, на других людей (например, на родителей), не проявляя никакого желания, стремления к самостоятельному удовлетворению определенных потребностей. Такая позиция – выражение потребительского, иждивенческого отношения к жизни. «Кто живет надеждой, рискует умереть с голода» (Б. Франклин).

Проявлением пассивной надежды является и надежда в достижении некоторых целей на случай, на то, что «А вдруг мне повезет!» (Студент мало готовился к экзамену, но идет его сдавать, имея надежду на «счастливый билет»). Все названные здесь формы пассивной надежды в целом, видимо, следует оценивать отрицательно, так как удовлетворение связанных с ними потребностей зависит от нас. Однако надежду на выигрыш в разного рода розыгрышах, лотереях оценивать негативно уже нельзя. Здесь выигрыш от нас не зависит.

Пассивная надежда связана и со сферой того, чего человек изменить не может. Эту сферу Д. Карнеги определил как «Считаться с неизбежным». Пример. Проливные дожди препятствуют уборке урожая. И в этих условия мы можем только пассивно надеяться на улучшение погоды, на время. В ситуациях, когда мы вынуждены «считаться с неизбежным» важную роль играют такие черты характера как терпимость, смирение.

Активная надежда связана со сферой того, что мы можем изменить как в самих себе, так и в окружающем нас мире, что от нас зависит. Иначе говоря, надежда зависит от усилий по достижению цели, от степени нашей целеустремленности. Поэтому чем мы, так сказать, будем больше работать на надежду, тем она будет сильнее. И наоборот. Если мы будем прилагать минимум усилий для достижения целей или вообще не прилагать никаких усилий, то надежда останется либо фактически пассивной, либо постепенно зачахнет.

Противоположностью надежды является безнадежность. Безнадежность – это такое душевное, эмоциональное состояние, которое возникает при полном отсутствии у человека ожидания желаемого события в будущем. Человек может считать себя безнадежно больным, обреченным на смерть, он может считать безвыходным свое положение в какой-то конкретной ситуации и т.д. Следовательно, если надежда выражает ожидания желаемого события в будущем, отражая вероятность того, что нечто может осуществиться, то безнадежность – это отсутствие ожидания наступления желаемого будущего. Безнадежность проявляется в таких чувствах как печаль, тоска, разочарование, отчаяние, безысходность.

«Тебе за семьдесят. Жизнь близится к финалу.

Но сердце лишь теперь до боли осознало.

Всю прелесть жизни! Парадокс печали:

Мы ценим жизнь в конце ее, а не с начала».

У безнадежности объекты практически те же, что и у надежды: природные явления, искусственные системы, социальные процессы, другие люди и т.д. (например, жена, потеряв надежду на то, что муж прекратит пьянствовать, с ним разводится).

Состояние безнадежности является одним из самых трудных жизненных состояний человека. Это, видимо, связано с тем, что надежда есть символ жизни, безнадежность – символ смерти, надежда – это окно в будущее, или, как говорится, свет в конце тоннеля; безнадежность – это когда у человека впереди сплошной мрак; надежда – выражение наличия у человека смысла жизни безнадежность – выражение потери смысла жизни. «Надежда – это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется… Страх же есть склонность души, убеждающая ее в том, что желание не сбудется» (Р. Декарт); надежда – это сладостное ожидание желаемого, еще не растраченная внутренняя, душевная энергия, сила, сопровождаемая в активной надежде готовностью действовать ради достижения цели, безнадежность – это внутренняя пустота, душевное бессилие, беспомощность. Поэтому, когда говорят, что у человека надежда умирает последней, то это означает то, что человек с потерей надежды, теряет все. «Где умирает надежда, там возникает пустота» (Л. да Винчи, итальянский художник, ученый-инженер, архитектор эпохи Возрождения. 1452 – 1519). «Без надежды может разбиться сердце» (У. Кэмден, английский историк. 1551 – 1623). Состояние безнадежности, отчаяния может явиться источником авантюризма и самых диких поступков как в личной, так и в общественной жизни.

Надежда и безнадежность, как и вера и сомнение, могут быть как осознанными, так и неосознанными. Неосознанные надежда и безнадежность существуют на уровне эмоции, интуиции. Если, к примеру, спросить у неосознанно надеющегося на что-либо человека о том, почему он надеется, то он не ответит, так как его надежда слепая. Осознанная, осмысленная надежда существует на уровне мыслей, суждений, она всегда в той или иной мере опирается на аргументы, на анализ жизненного опыта.

В реальной жизнедеятельности людей неосознанная (слепая) надежда и осознанная надежда могут находиться в самом разном соотношении: либо быть в единстве, взаимно дополняя друг друга, либо быть в противоречии, вплоть до взаимоисключения друг друга. И если рассмотреть весь спектр надежд у того или иного взрослого человека, то в них всегда осознанное переплетается с неосознанным. И, видимо, нет таких людей, у которых надежда проявлялась бы либо только в полностью осознанной форме, либо совершенно неосознанной. Даже когда я либо мысленно самому себе, либо кому-то другому говорю, что в определенной ситуации я на что-то или на кого-то надеюсь, при этом не обосновывая почему, то свою надежду я уже осознаю. Это отнюдь не исключает наличия в отношении тех или иных объектов слепой надежды, проявляющейся только на уровне эмоции, интуиции.

Но может быть и такая ситуация, когда осознанная и неосознанная надежда и безнадежность взаимоисключают друг друга в одном и том же отношении. На уровне чувств, интуиции, где-то в недрах своей души я, например, в отношении чего-то или кого-то могу надежду сохранять, а на уровне мышления и речевой деятельности доказывать себе самому или кому-то другому, что я надежду потерял. Может быть и наоборот: в мыслях, в общении с кем-то я могу убеждать самого себя или кого-то другого, что шансы у меня еще есть, а в душе чувствовать, что мое дело безнадежно. Очевидно, что в подобной ситуации имеет место столкновение чувств и интеллекта, иррационального и рационального. Но как в такой ситуации определиться?

Думается, что в подобных случаях не может быть альтернативы: «Доверять только чувствам» или « доверять только интеллекту». Необходимо опираться и на голос чувства и на голос интеллекта, а также на свой жизненный опыт в сходных ситуациях прошлого. Что же касается распознания состояния надежды на что-либо или кого-либо у других людей, то оно часто возможно не по их высказываниям, а по внешним проявлениям тела («язык тела»): по выражению лица, походке, жестам, реакциям на окружающее и т.д. (Человек, например, может говорить о надежде на что-то, а его глаза при этом могут быть потухшими и вся фигура выражать какую-то обреченность).

Итак, надежда, как субъективное отношение человека к будущему, своими полюсами имеет, с одной стороны, безусловную надежду на наступление какого-либо события, а с другой – безнадежность, отсутствие всякой надежды. Пространство же между этими полюсами заполняется разной степенью надежды. Но поскольку надежда по своей природе отражает только вероятность того, что нечто может осуществиться, то она может быть только вероятной. Поэтому безусловная надежда, т.е. надежда, исключающая всякое сомнение, уже надеждой не является.

Так как и надежда, и безнадежность – это проявления нашего субъективного отношения к своему будущему, то они в решающей мере зависят от сознания и могут быть как истинными, так и ложными. «Надежда – продукт воображения. Отчаяние – тоже. Отчаянию слишком живо рисуются возможные беды. Надежда – это энергия, и она побуждает испробовать все способы борьбы с ним» (Т. Уайлдер, американский писатель. 1897 – 1975). Зависимость надежды от нашего сознания является предпосылкой для управления надеждой и преодоления состояния безнадежности и отчаяния.

Если надежда своим основанием имеет желания и стремление к их осуществлению, то управлять надеждой – значит определять свои желания, ставить на их основе цели и стремится к их осуществлению. Но зависимость надежды от сознания отнюдь не означает, что она есть нечто произвольное, чисто субъективное. Надежда имеет и определенное объективное содержание, поэтому, как и вера, может быть и истинной, и ложной. Если надежда опирается на наши подлинные желания и реальные возможности их осуществления, то это истинная надежда. Если же наши желания от возможностей их удовлетворения отрываются, то надежды становятся иллюзорными, неоправданными, лженадеждами. Поэтому в своих надеждах человеку следует быть умеренным, осторожным, держать их под контролем.

«Не загадывай надолго,

Будь в надеждах осторожен:

Колесо судьбы коварно,

Поворот любой возможен»

(Хусрави, туркменский поэт. X век).

Поэтому плохо бездумно надеяться на что-либо, но нельзя жить и ни на что не надеяться. Неоднозначность надежды в человеческой жизни отмечали многие деятели культуры. «Надежда, – писал испанский писатель-моралист Бальтасар Грасиан, – мастерица подделывать истину; пусть же трезвость ее сдерживает, заботясь больше о полезном, чем желаемом». «Не начинай с чрезмерных надежд; когда что-либо не в меру восхваляется, оно чаще всего не оправдывает надежд. Действительности не угнаться за воображением, ведь изображать желаемое легко, достигнуть трудно. От брака фантазии с желанием рождается нечто большее, чем позволяет жизнь». «Дурные надежды, как дурные путеводители, ведут к дурным поступкам» (Пифагор, древнегреческий философ и математик. 580 – 500 до н.э.). «Надежда – самое полезное и самое губительное из всех жизненных благ» (Л. Вовенарг).

На разных этапах человеческой жизни, в разном возрасте надежды играют далеко не одинаковую роль. Проиллюстрируем это высказываниями некоторых деятелей культуры. «Молодых питают надежды, старые люди живут воспоминаниями». «Когда человек обнаруживает, что он постарел? Когда перестает жить надеждами и живет лишь воспоминаниями» (Ф. Зандерс, американский ученый-физиолог. 1861 – 1933). «Старость страшна не потому, что с наступлением ее прекращаются наши радости, а потому, что исчезают наши надежды» (Ж. Поль, немецкий писатель, педагог, теоретик искусства. 1763 – 1825).