Два театра

27 апреля 1791 года в Париже, на улице Ришелье открылся «Французский театр». В честь открытия ставили трагедию Шенье «Генрих Восьмой». Это новое произведение Шенье вызвало много споров и послужило поводом для нападок со стороны «Театра нации» (так мы будем называть теперь «Камеди Франсез»). Труппа нового театра на улице Ришелье была не слабее чем у конкурирующего и вскоре они завоевали публику. Вслед за «Генрихом» был поставлен «Сид» Корнеля, а в день смерти Вольтера, 30 мая, в театре шел «Брут». Тальма, игравший Тита, не только получил возможность облачиться в римскую тогу, но и сделал себе римскую прическу, что стало и новшеством и модой – теперь молодые люди делали себе стрижку «под Тита».

В репертуаре театра были пьесы Фабра д'Эглантина “Интрига в письмах” и «Наследница, или Город и деревня», трагедия Дюси “Иоанн Безземельный” и новая пьеса Шенье “Жан Калас, или Школа судей”. В сентябре возобновили «Карла Девятого».

Что касается Дюси и его пьесы «Иоанн Безземельный», то тему пьесы автор позаимствовал из «Короля Джона» Шекспира, пытаясь сочетать стиль французской классической трагедии с размахом Шекспира. Нужно сказать, что во Франции в то время даже лучшие представители классицизма отказывались понимать приемы шекспировской трагедии. Вольтер, всю свою творческую жизнь колебавшийся между принятием Шекспира и отказом от него, нередко называл английского гения “пьяным варваром” и “площадным шутом”.

Несмотря на то, что «Театр нации» растерял большую часть труппы, там продолжали ставить комедии или пьесы со скрытой контрреволюционной тенденцией – в противовес «Французскому театру», где шли лучшие образцы классики и пьесы революционного содержания.

В целом, 1791 год был мало благоприятен для театров – борьба партий и продовольственные трудности отвлекали публику от спектаклей. «Театр нации» заканчивал сезон с дефицитом в 58 тыс. ливров, грозило закрытие Опере и Театру Итальянской комедии. Чтобы поправить положение, «Театр нации» поставил «Аталию» Расина, а чтобы опровергнуть обвинения в контрреволюционных тенденциях было принято решение поставить патриотическую пьесу. Пьесу написал королевский цензор Совиньи, называлась она «Вашингтон или Свобода Нового Света» и являлась «великолепным образчиком приспособленческой, насквозь фальшивой драматургии сторонника старого режима». Под видом революционной драмы, автор изобразил идиллию, в которой все граждане притворно клянутся в верности конституции. Неудивительно, что зрительный зал театра часто становился трибуной и служил ареной для столкновений между группами патриотических и контрреволюционных зрителей.

О театральных постановках в годы Революции

Здесь мы расскажем о комедиографах первых лет Революции - Коллене д'Арлевиле, Беффруа де Рейньи, Карбоне де Фленсе и Лейа. Примечательно, что на первый взгляд их пьесы критикуют старый режим, значительное место занимает в них и антифеодальные мотивы, но присмотревшись внимательнее можно заметить, что авторы прославляют в своих пьесах «мирную революцию», близкую по программе к бывшим тогда у власти фельянов. Отрицание обреченного на уничтожение сочетается в их пьесах с пропагандой реформ старого порядка.

В пьесе «Никодем на Луне или мирная революция»(Беффруа де Рейньи, 1791) довольно правдиво изображено полуголодное существование крестьян, условия их труда, притеснения и преследования со стороны королевских чиновников, но народ изображается как сила, нуждающаяся в помощи сверху. Сельский священник, один из героев пьесы, всячески удерживает крестьян от возмущений и волнений, утверждая, что «опасные крайности» и «беспорядки» причиняют вред самому же крестьянству. Помощь эта приходит от императора, который осуждает самоуправство, отказывается от услуг дурных министров, лично знакомится с нуждами и требованиями бедняков и ликвидирует наиболее крайние (выделено мной) формы феодализма, облегчив тяжелое положение крестьянства.

Эту же пропаганду мы видим еще отчетливее в «Клубе честных людей или французский священник» (Беффруа де Рейньи, 1791). Герой пьесы, опять же сельский священник, проповедует безоговорочное согласие и единение всех противников, отказ от раздоров и споров, осуждает «бунтовщиков» и «смутьянов», сеющих вражду и неудовлетворенность и требующих дальнейшего углубления революции.

В «Пробуждении Эпименида в Париже» (Карбон де Фленс, 1791) мы видим довольно резкую характеристику французской монархии - здесь говорится о королях, озабоченных своей собственной славой, о подданных, которых эти короли сделали несчастными, о произволе королевских министров, о цензуре и варварстве феодального судопроизводства. Но наряду с этим видим и тот же призыв к всепрощению и покорности. Сторонник продолжения революции Дамон является отрицательным персонажем, Арист, который высказывается против «дерзости мятежников» и активности народа, которую он клеветнически именует «анархией» - положительным. Этот герой считает необходимым «не озлоблять» народ, а «успокоить» его, приучить его к подчинению законам. Арист и остальные положительные герои превозносят на все лады монархию и рассуждают о короле как об отце своих подданных, о преданности народа королевской власти, о народе как опоре трона.

Комедия Коллена д'Арлевиля «Господин де Крак в своем замке» (1791-92) любопытна тем, что отличается исключительным пренебрежением к революции и написана так, будто революционных событий не было вовсе. В ней мы видим провинциального дворянина де Крака, человека довольно глупого, но вместе с тем совершенно безвредного. Таким же безобидным обрисован его сын д'Ирлак, который является к отцу после многолетнего отсутствия, остается им неузнанным, выдает себя за некоего де Бриса, делает вид, что влюбляется в свою сестру, вызывает на дуэль ее жениха и соревнуется с отцом в выдумках.

В пьесе «Старый холостяк» того же д'Арлевиля, слуги, представители народа, изображаются не союзниками героя, а его врагами. Они не только не поддерживают героя — молодого человека, племянника, против дядюшки, старого холостяка господина Дюбриажа, но делают все, чтобы поссорить героя с дядюшкой и восстановить последнего против Лоры, невесты племянника. Они подделывают для этой цели письма, распространяют о племяннике порочащие его слухи и тд. Удаление вредных слуг приводит к союзу и трогательному единению старого холостяка с племянником и его невестой. Как видим, народ, представляющийся Мольеру и Бомарше единственным источником блага, рассматривается у д'Арлевиля как источник зла, нуждающийся в радикальном ограничении.