19. «Формула автономии». Действие из принципа.

План

1. Правило автономии

2. Два смысла гетерономии

3. Противоположность автономии и гетерономии воли

4. Взаимодополнительность смыслов гетерономии

5. Режим гетерономии. Условие духовно – личностного сохранения чел-ка в условиях режима гетерономии.

6. Идеальный заключённый. Противостояние разрушению личности. – по Беттельгейму.

7. Принцип. Его связь с самообладание и самопринуждением.

8. Какое правило может быть принипом

9. Значения выражения быть господином самому себе по Канту

10. Иметь характер по Канту. Критика

11. Значимость элементарных запретов в этике Канта

12. Автономия как строгое право

Человек демонстрирует, что он не просто вещь (средство), тогда, когда обнаруживает способность отвергнуть или принять адресованное ему обязательство от полноты сознания и разума, превращая в руководящий закон собственного поведения.

Последний описывается «правилом автономии» (третьей формулой категорического императива): «Воля должна быть не просто подчинена закону, а подчинена ему по собственному решению и как себе самой законодательствующая»⁹⁰.

До Канта все понимали, что человек своим долгом связан с законом. После: человек подчинен только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству (он обязан поступать, лишь сообразуясь со своей собственной волей, устанавливающей, всеобщие законы согласно цели природы)⁹¹.

Понятийная оппозиция «гетерономия и автономия воли»— важнейшая примета этики категорического императива.

Понятие «гетерономия» имеет у Канта двоякий смысл.

1. Наиболее часто оно = «чужемотивности». Кант называет гетерономными поступки, которые совершаются не столько ради их прямого смысла, а из привходящих соображений (таково, например, благодеяние, которое человек совершает не из чувства долга и сострадания, а под страхом наказания или ради одобрения окружающих).

2. Более строгий и буквальный смысл понятия «гетерономия» — это «чужезаконность», или «инозаконность». Речь идет о поступании по чужому распоряжению, указанию и приказу; осуществляется из убеждения в том, что в мире не может быть никаких прочных императивов, которые не исходили бы от внешнего авторитета.

Противоположность автономии и гетерономии как самозаконности и чужезаконности, ярче всего выражена Кантом в работе «Религия в пределах только разума» (1792). Долг, который обязателен для человека, наложенный на него им же самим через его собственный разум, то есть как принимаемый добровольно. Противоположностью этого являются «внешние распоряжения, предписанные деспотически, хотя бы и для нашего блага». Чужезаконность - послушное подчинение постановлению.

2 смысла гетерономии запрашивают и взаимно дополняют друг друга.

Вспомним расчетливого эвдемониста, который из-за неопределимости понятия счастья никак не может выстроить эмпирические, переменчивые, конъюнктурно ненадежные правила умения в единую стратегию успешного поведения. Он, в конце концов, охотно соглашается на то, чтобы другой субъект предписал ему какие угодно правила жизни, но так, чтобы счастье, благополучие — сделалось наградой за их исполнение, а бедствия — наказанием за их нарушение.

С другой стороны, сам авторитарный правитель, оказавшийся перед лицом кризиса гетерономного поведения поданных в смысле «чужезакония», удовлетворится таким подданным, который все делает «чужемотивно», т. е. опасливо или корыстно, под кнутом или за пряник.

Режим гетерономии - наиболее неприглядный общественный порядок, превращающий людей в марионеток и культивирующий в них такие качества, как угодливость, раболепство и подкупность. В некоторых из лекций по этике Кант склонялся к предположению, что в условиях релятивизации² традиций и роста авторитарного насилия (режима муштры) духовно-личностное сохранение человека немыслимо без строгой самодисциплины, без свободно выбранных нравственных обязанностей.

Догадку Канта подтвердил XX век.

В 1938 г. венский психиатр Бруно Беттельгейм был заключен в гитлеровский концентрационный лагерь. Он в уме сочинял книгу «Просвещенное сердце»⁹³, где анализировал состояние и поведение людей в условиях массовых экспериментов, затеянных нацистами. Целью гитлеровского концлагеря - «ампутация личности в человеке» — формирование «идеального заключенного», который реагировал бы на команды мгновенно, наподобие автомата или запуганного ребенка. Содержа людей в условиях хронического недоедания и скученности, применяя унизительные наказания, поддерживая с помощью произвольных казней «общий фон террора», они в массе случаев достигали того, к чему стремились.

Но «идеальный заключенный», оказывался нежизнеспособен. В нем атрофировались способности: он был истощен, но не испытывал голода, пока надзиратель не крикнет: «Ешь!» Он двигался машинально, безропотно, слабел и, наконец, что называется, «весь вымирал».

В «идеальных заключенных» быстрее всего превращались либо циники, либо люди с чиновничье-клерковской психологией, для которых долг – следование инструкциям, всегда готовы были спрятаться за оправдательной формулой: «У меня был приказ». Успешнее других ампутации, разрушению личности сопротивлялись ригористы — «людьми долга», «людьми принципа». Показательны приемы, которые заключенные изобретали в целях личностного сохранения. Смысл этих правил: свободно подчинять себя тому, к чему не принуждает лагерное начальство, делать непредписанное. Пр.: чистка зубов.

То есть создать вокруг себя область автономного поведения.

! Область эта тем шире и прочнее, чем основательнее запреты, добровольно наложенные на себя человеком, чем ближе они к универсальным нравственным требованиям. В условиях концлагеря дольше выдерживали те, кто однажды постановил себе: «я ни при каких условиях не стану доносчиком» или «я никогда не приму участия в карательной акции».

Парадокс лагерного существования: чтобы не вымереть, надо было самому выбрать то, за что тебя, скорее всего, однажды казнят. Но парадокс этот уже в самом понятии принципа. Принцип — не принцип, если за него не готовы идти на крайние утраты и жертвы.

Принцип — это простейшая ячейка автономии, свободно выбранное приоритетное правило поведения.

Чем чаще человек действует «по принципу и из принципа», тем скорее развивается в нем высокая способность «самообладания» и «самопринуждения».

Самопринуждение обеспечивает практическую независимость человека не только по отношению к его собственным спонтанным влечениям, но и по отношению к тем побуждениям, которые исходят от власти.

Сила противостояния из принципа предписываемым обязательствам режиму гетерономии куда выше силы противостояния из потребностей, интереса. Нет таких интересов, которые не отступили бы, когда человеку известно, что их удовлетворение обернется крайними невзгодами и бедствиями. А вот о принципах этого не скажешь: принципы соблюдаются при всех условиях (можно только переубедить).

Какое правило человек может возвести в принцип? Абстрактно говоря, любое. Сам Кант, например, сделал законом для себя максиму: ни при каких обстоятельствах не брать деньги в долг. Однако принцип отвечает своему понятию только в том случае, если является разумно обоснованным и универсализируемым. Чем ближе к универсальным ценностям максима, тем в большей степени делается человек «господином себе самому».

Выражение «быть господином себе самому» восходит к Локку: Второго трактата о государственном правлении и, в сущности говоря, полная характеристика локковского «естественного индивида».

Выражение «быть…» используется Кантом для обозначения идеала, к которому люди должны стремиться, затем связывается с понятием гражданского совершеннолетия и статусом неподопечности, и наконец с «характером».

«Человек с принципами - имеет характер». В отличие от «темперамента», который указывает на то, «что можно сделать из человека», «характер» говорит о том, что человек «сам из себя сделал и еще готов сделать». Иметь характер, разъясняет Кант, значит обладать свойством воли, благодаря которому человек создаёт для себя принципы, которые он собственным разумом предписывает себе как жизненные.

Канту пришлось бы взять назад похвалы твердой своехарактерности, столкнись он с террористом-камикадзе и акцентировать основную теорему, лежащ. в основе идеала автономии: титула «принцип» заслуживают лишь правила поведения, которые выдержали испытание на общезначимость (первая формула категорического императива) и не противоречат запрету, налагаемому на утилизаторское насилие (вторая формула категорического императива).

Не может быть беспринципной свободы от общества. Свобода от «чужезакония» достигается только за счет нравственного самоограничения. Тот, у кого есть универсализируемые принципы, способен к независимому целеполаганию, на базисе которого возможна подлинная целесообразность, т. е. устойчивая жизненная стратегия.

Великая заслуга Канта состояла в утверждении первосущного значения элементарных запретов. Только отталкиваясь от добровольно принятых запретов, индивид может понять свою индивидуальность, а следовательно достигнуть успеха в построении и развитии собственной личности. Это внутренняя работа, которой не может выполнить за человека никто другой.

Автономия есть естественное правомочие человека как строящейся личности, а признание этого правомочия принуждающей властью есть подлинное, или, строгое п р а в о. Права нет там, где отсутствует предварительное доверие к возможности каждого человека стать многомерным господином себе самому. Или, строгое право имеет место лишь там, где каждому человеку кредитуется достоинство лица.