7 Основные характеристики социально-экономических систем

7.1 Соотношение сущности и явления в экономике

При изучении экономических процессов и явлений приходится постоянно сталкиваться с проблемой выявления и определения на категориальном уровне общего и особенного, внутреннего и внешнего, существенного и малозначимого, противоречивого по сути и в изложении. Для того, чтобы обеспечить ясность собственного понимания изучаемых явлений и процессов и четкость изложения необходимо ориентироваться в категориях: сущность, явление, содержание, форма, противоречие, причина, следствие, фактор и т.п.

Согласно «Философскому словарю» сущность – смысл данной вещи, то, что она есть сама по себе, в отличие от других вещей и в отличие от изменчивых состояний вещи под влиянием тех или иных обстоятельств ³¹⁰. Иными словами, сущность трактуется как некоторая неизменная основа объекта. Несколько ниже сущность определена как совокупность глубинных связей, отношений и внутренних законов, определяющих основные черты и тенденции развития материальной системы ³¹¹. В данном случае мало обоснованным представляется вменение сущности только материальным системам. Идеальные, на наш взгляд, тоже имеют некоторую сущность.

Согласно этому же источнику, явления представляют собой конкретные события, свойства или процессы, выражающие внешние стороны действительности и представляющие форму проявления и обнаружения некоторой сущности ³¹².

А. Спиркин отмечает, что в процессе познания мы идем от внешнего к внутреннему, вначале воспринимаем существенные внешние стороны вещей, потом во внешнем раскрываем внутреннее, т.е. сущность, закон, причину. Таким образом, внутреннее выступает как одна из ступеней научного познания мира. Развитие познания есть непрестанное движение мысли от поверхностного, видимого, от того, что является нам, ко все более глубокому, скрытому – к сущности ³¹³.

Сущность вещей по А. Спиркину, это – нечто лежащее за пределами непосредственного восприятия. Понятие сущности близко, но не тождественно понятиям общего, целого, содержания, внутреннего. Сущность – это главное, основное, определяющее в предмете, это существенные свойства, связи, противоречия и тенденции развития объекта. Она не есть нечто неуловимое, самодостаточное, «сидящее» в вещах. Язык образовал ее из сущего, а ее реальный смысл проще выражается понятием «существенное», что значит важное, необходимое, закономерное. Любой закон окружающего нас мира есть существенная связь между явлениями. Законы науки – это отражения этих существенных связей ³¹⁴.

Явление – это внешнее обнаружение сущности, форма ее проявления. В отличие от сущности, которая скрыта от человека, явление поверхностно. Но явление не может существовать без того, что в нем является, т.е. сущности. В сущности нет ничего, что не проявлялось бы. Но явление богаче, красочнее сущности хотя бы потому, что оно индивидуализировано и происходит в неповторимой совокупности внешних условий. В явлении существенное связывается с несущественным, случайным ³¹⁵.

Сущность обнаруживается и в больших совокупностях явлений, и в единичном существенном явлении. В одних явлениях сущность выступает достаточно полно и «прозрачно», в других – нет.

По мнению А. Спиркина явление может соответствовать своей сущности или не соответствовать ей, степень того и другого может быть различной ³¹⁶. Характеризуя соотношения понятий «явление» и «сущность» А. Спиркин пишет, что в процессе чувственного восприятия мы часто сталкиваемся с тем, что явления кажутся нам не таковыми, каковы они есть на самом деле. Это – видимость, или кажимость. Но видимость – не порождение нашего сознания. Она возникает в результате воздействия на субъект реальных отношений в условиях наблюдения. Тот, кто признавал вращение Солнца вокруг Земли, тем самым принимал видимое явление за действительное. Категория видимости, или кажимости, выражает прежде всего факт несоответствия сущности и ее внешнего обнаружения. Это несоответствие нередко принимает характер противоположности ³¹⁷.

Полагаем, что приведенная выше интерпретация соотношения явления и сущности несколько упрощает реальную взаимосвязь. Проблема не в том, что нам кажется, а в том, что сущность не может быть в принципе сведена к явлениям, а явления к сущности: «Ныне с помощью квасцов красят в черный цвет, значит черное – в квасцах; с помощью индиго красят в синее, значит синее – в индиго. Но квасцы – не черные, а синее – не индиго» ³¹⁸. Явление, как указал сам автор, богаче сущности и, следовательно, не сводится к ней. Кроме того, явление само по себе не содержит чего-либо существенного или несущественного, это – просто явление во всем его многообразии. Существенными делает те или иные стороны явления интерпретация субъекта, наблюдателя.

Полагаем, что категория «видимость» не может относиться к интерпретации явления. В примере автора, весьма распространенном в литературе, видимостью признается вращение Солнца вокруг Земли. Но это – не видимость, явление заключаются в том, что Солнце и Земля движутся относительно друг друга. То, что Солнце вращается – это не видимость, а суждение, которое сделано не только на основе наблюдения явления.

По поводу явления и его видимости И. Кант справедливо отмечал: «В явлении объекты и даже свойства, которые мы им приписываем, всегда рассматриваются как нечто действительно данное, но поскольку эти свойства зависят только от способа созерцания субъекта в отношении к нему данного предмета, то мы отличаем предмет как явление от того же предмета как объекта самого по себе… Если бы я превратил в простую видимость то, что я должен причислить к явлениям, то это было бы моей виной» ³¹⁹.

Так, что ошибки в наблюдаемом явлении нет, она – в интерпретации наблюдателя. Существенно это расхождение в различных интерпретациях или нет, зависит от целей исследователя. Если планируется полет космического корабля, то – существенно. Если, как говорил Шерлок Холмс, речь идет о расследовании преступления – то это не имеет никакого значения, т.е. не существенно.

И. Кант по поводу сущности писал: «Во все времена говорили об абсолютно необходимой сущности… Номинальную дефиницию этого понятия…нетрудно дать, а именно: оно есть нечто такое, небытие чего невозможно» ³²⁰. И. Кант настаивает на рациональности (в смысле отнесения данной категории к сфере разумного) сущности, ее внеэмпирическом характере: «Регулятивный принцип разума … состоит в следующем: в чувственно воспринимаемом мире все имеет эмпирически обусловленное существование, и никакое свойство в нем не имеет безусловной необходимости; в ряду условий в чувственно воспринимаемом мире нет ни одного члена, для которого не следовало бы ожидать и по возможности дальше искать эмпирических условий в возможном опыте; ничто не дает нам права выводить существование какого бы то ни было условия вне эмпирического ряда или считать это существованием в самом ряду абсолютно независимым и самостоятельным, хотя этим не отрицается, что весь ряд зависит от какой-нибудь умопостигаемой сущности (которая поэтому свободна от всякого эмпирического условия и скорее содержит в себе основание возможности всех этих явлений)» ³²¹.

Явление у И. Канта двойственно – с одной стороны оно материально и соответствует только ощущению, с другой – оформлено и потому соответствует разуму: «То в явлении, что соответствует ощущениям, я называю материей, а то, благодаря чему многообразное в явлении может быть упорядочено определенным образом, я называю формой явления. Так как то, единственно в чем ощущения могут быть упорядочены и приведены в известную форму, само в свою очередь не может быть ощущением, то, хотя материя всех явлений дана только a posteriori, форма их целиком должна для них находиться готовой в нашей душе a priori и потому может рассматриваться отдельно от всякого ощущения» ³²².

В сноске к своему суждению о соотношении видимости и явления И. Кант писал: «Явление есть то, что вовсе не находится в объекте самом по себе, а всегда встречается в его отношении к субъекту и неотделимо от представления о нем» ³²³.

Г. Гегель не согласен в этом вопросе с И. Кантом: «Явление – это то, что вещь есть в себе, или ее истина. Но это лишь положенное, рефлектированное в инобытие существование есть также выход за свои пределы в свою бесконечность; миру явления противопоставляется рефлектированный в себя, сущий в себе мир» ³²⁴.

Сущность и явление находятся у Г. Гегеля во взаимосвязи через рефлексию ³²⁵. Сущность, по Г. Гегелю, являет себя: «Рефлексия – это видимость сущности внутри ее самой. Определения рефлексии замкнуты в единство всецело лишь как положенные, снятые; иначе говоря, рефлексия есть сущность, непосредственно тождественная с собой в своей положенности. Но будучи основанием, сущность реально определяет себя своей снимающей самое себя или возвращающейся в себя рефлексией: далее, так как это определение или инобытие отношения основания снимает себя в рефлексии основания и становится существованием, то определения формы обретают тем самым стихию самостоятельной устойчивости. Их видимость совершенствуется, переходя в явление» ³²⁶.

Гегелевское понимание сущности разделял Ф. Энгельс, который писал, что истинная природа заключена в ее относительности, например, положительное и отрицательное имеют смысл только в своем взаимоотношении друг с другом, а не каждое само по себе ³²⁷.

Можно считать, что явление заключает бесконечное множество сущностей, каждая из которых имеет значение в определенном проблемном поле (рефлексии). Поэтому, выявляя сущность экономического явления, мы должны четко представить себе, что существенно для исследования. Так, исследуя инфляционные процессы, необходимо определить способ эмиссии – для протекания инфляционных процессов, их исследования, прогнозирования, важно, являются деньги металлическими, кредитными или бумажными именно по способу эмиссии, а не по носителям. При организации банковского обслуживания существенно, что они выполнены на тех или иных носителях – бумаге, металле, в электронных записях и т.д. Поэтому, когда в литературе встречается указание на то, что деньги бывают металлические, бумажные, кредитные, электронные, наличные, безналичные, без группировки указанных «видов денег», то имеет место смешение их различных сущностей. В данном примере таких сущностей три – способ эмиссии, носитель, способ доступа владельца к деньгам.

7.2 Содержание и формы экономических явлений и процессов

«Философский словарь» дает два определения содержания и формы.

1) Философские категории, отражающие взаимосвязь двух сторон природной и социальной реальности: определенным образом упорядоченной совокупности элементов и процессов, образующих предмет или явление. Понятие «форма» употребляется также в значении внутренней организации содержания, и в этом значении проблематика формы получает дальнейшее развитие в категории «структуры» ³²⁸.

2) В мышлении форма и содержание это – фундаментальные понятия логической науки, конкретное значение которых определяется совокупностью исходных теоретических абстракций и идеализаций ³²⁹.

А. Спиркин пишет, что содержание – это единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций. В содержание входят не только составляющие тот или иной объект элементы, но и способ их связей ³³⁰. Как видим, если отвлечься от филологических особенностей изложения, понятие «содержание», в трактовке указанного автора, представляет собой систему.

А. Спиркин достаточно жестко связывает содержание со структурой: «Структура – это как бы душа содержания» ³³¹. Структура – это не только способ расположения объекта в пространстве, но и строение определенного процесса во времени, это определенная последовательность и ритм изменения процесса. Она есть единство содержания и формы ³³². Как видим, структура оказалась в определении автора сведена к самому объекту, который и есть единство содержания и формы.

Форма, согласно А. Спиркину, это способ выражения и существования содержания. Форма и содержание едины: нет и не может быть бесформенного содержания и формы, лишенной содержания. Их единство выявляется в том, что определенное содержание «облачается» в определенную форму. Ведущей стороной является содержание – форма организации зависит от того, что именно организуется. Изменение обычно начинается с содержания. В ходе развития неизбежен период, когда старая форма перестает соответствовать изменившемуся содержанию и начинает тормозить его дальнейшее развитие. Наступает конфликт между формой и содержанием, который разрешается путем ломки устаревшей формы и возникновения формы, соответствующей новому содержанию ³³³.

На наш взгляд, данная трактовка соотношения формы и содержания достаточно механистична, форма выступает как нечто внешнее по отношению к содержанию, что противоречит собственному утверждению автора о единстве содержания и формы. Гносеологические истоки данной интерпретации достаточно ясны. Ряд отечественных исследователей, включая, вероятно и цитированного выше автора, трактуют тезис К. Маркса о несовместимости капиталистических производственных отношений с состоянием производительных сил, достигнутым к середине ХIХ века в развитых странах, как антагонистическое противоречие между формой и содержанием.

В этом контексте чрезмерное значение придается эмоциональному высказыванию К. Маркса о неизбежности революционного ниспровержения капитализма: «Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют» ³³⁴. На наш взгляд, ясно, данный фрагмент работы К. Маркса имеет явно выраженный публицистический характер и вряд ли подходит для теоретической разработки. В тех случаях, когда речь идет об относительно нейтральных в эмоциональном плане положениях, К. Маркс не рассматривает форму и содержание как нечто стабильное с одной стороны, и мобильное – с другой. Напротив, если обратиться к исследованию К. Марксом форм стоимости, то подвижной окажется именно форма. Содержание стоимости остается неизменным – она представляет собой затраты общественно необходимого труда, а формы стоимости изменяются – простая; развернутая; всеобщая; денежная ³³⁵.

На наш взгляд, ставить вопрос о соотношении содержания и формы в плане их соответствия друг другу, конфликтности между ними, прогрессивности того или другого и пр. не корректно.

И. Кант рассматривает форму как свойство разума выделять в объектах определенные свойства: «Чистая форма чувственных созерцаний вообще, форма, в которой созерцается при определенных отношениях все многообразное содержание явлений, будет находиться в душе a priori… Так, когда я отделяю от представления о теле все, что рассудок мыслит о нем, как-то: субстанцию, силу, делимость и т.п., а также все, что принадлежит в нем к ощущению, как-то: непрозрачность, твердость, цвет и т.п., то у меня остается от этого эмпирического созерцания нечто, а именно протяжение и образ» ³³⁶.

У Г. Гегеля, в отличие от многих иных авторов, тесно связаны не только содержание и форма, но также содержание и явление, явление и сущность, форма и явление, форма и закон. Содержание, в его трактовке – это существенная основа явления: «Содержание составляет … основу явления; закон – сама эта основа; явление есть то же самое содержание, но заключает в себе еще кое-что, а именно несущественное содержание своего непосредственного бытия» ³³⁷.

Содержание у Г. Гегеля – единство материи и формы: «Содержание имеет, во-первых, некоторую форму и некоторую материю, принадлежащие ему и существенные для него, оно их единство» ³³⁸.

В целом гегелевское понимание содержания можно интерпретировать как логическое отражение реальности, принявшее форму понятия ³³⁹.

К форме, по Г. Гегелю, «принадлежит все определенное; оно определение формы, поскольку оно нечто положенное и тем самым отличное от того, форму чего оно составляет» ³⁴⁰. Форма – это некоторая определенность сущности: «В том-то и состоит абсолютное взаимоотношение формы и сущности, что сущность есть простое единство основания и основанного, но в этом единстве как раз сама она определенна или есть отрицательное и отличает себя как основу от формы, но таким образом сама становится в то же время основанием и моментом формы» ³⁴¹.

В экономических исследованиях категория «форма», вероятно, получила наиболее развернутое воплощение в «Капитале» К. Маркса. Полагаем, не случайна концентрация этого понятия в первых разделах его исследования – диалектика Г. Гегеля, хотя и была уже переосмыслена им, но оказывала, на наш взгляд, еще непосредственное влияние на характер исследования и стиль изложения материала. В этой связи есть смысл обратиться к «Комментариям» Д. Розенберга, который концентрированно изложил общую идею развития форм стоимости ³⁴².

Развитие форм стоимости, переход от простой формы через развернутую к всеобщей – не просто формальный процесс, относящийся только к внешним проявлениям стоимости (обратим внимание на двоякое значение термина, которое прозвучало в данной части фразы Д. Розенберга: с одной стороны – содержательное изменение формы, с другой – «формальный процесс», т.е. лишенный содержания, Авт.). Развитие форм стоимости есть в то же время и развитие самой стоимости, превращение продуктов труда в товары, а затраченного на них труда в труд, создающий стоимость. Следовательно, в основе перехода к всеобщей форме стоимости лежит развитие товарного производства. С появлением всеобщей формы стоимости превращение одного типа к другому становится завершенным. При простой форме стоимости обмен носит случайный характер; этот характер в основном остается и при развернутой форме стоимости, а труд производит пока еще, как правило, только потребительные стоимости. Лишь с того времени, как обмен становится всеобщим и всеобщей становится форма стоимости, человеческий труд создает стоимость.

Обратим внимание на высокий уровень диалектики как в исследовании К. Маркса, так и в сжатом изложении его идей Д. Розенбергом. Сущность – стоимость развивается вместе с формой, а не «сбрасывает оболочку», форма выражает содержание двух сторон стоимости – меновой и потребительной, в свою очередь раскрывающих саму сущность – стоимость. На наш взгляд, здесь имеет место не диалектическая пара – «форма – содержание», а триада – «сущность – содержание – форма».

Диалектическая нить исследования, связывающая эти три категории, продолжается следующим образом. Относительная и эквивалентная формы (обратим внимание на то, что формы накладываются друг на друга, представлены в разных плоскостях), являясь двумя полюсами (термин вполне подходящий для характеристики стоимости как системы) выражения стоимости, образуют единую форму стоимости. Внутреннее противоречие товара между его потребительной стоимостью и стоимостью (на наш взгляд – меновой стоимостью, Авт.) в форме стоимости разрешается при помощи внешнего противоречия – противоречия между товарами, из которых один находится в относительной форме, представляет потребительную стоимость, а другой – в эквивалентной форме, выражающей собой стоимость ³⁴³.

Полагаем, что эквивалентная форма непосредственно выражает только меновую стоимость – это вещь, изначально предназначенная для обмена, то, что она одновременно выражает стоимость – это только результат взаимодействия двух содержательных моментов стоимости – потребительной и меновой стоимости. Как меновая стоимость товар-эквивалент противоположен товару, находящемуся в относительной форме, как стоимости эти товары тождественны и неразличимы.

В простой форме стоимости, соответствующей единичному и случайному обмену, внешнее противоречие имеет мимолетный характер: один товар случайно оказался в относительной форме, другой – в эквивалентной. Фактически еще нет товара, процесс превращения продуктов труда в товар только начался. Однако, «это пробивает брешь в замкнутом натуральном хозяйстве и кладет основу новому способу производства и новому типу отношений людей... У вещей рядом с их естественными свойствами (потребительными стоимостями) на миг появилось и свойство иного порядка, находящееся в полном противоречии с их природными свойствами, - свойство выражать социальные отношения» ³⁴⁴.

В данном случае автор, на наш взгляд, несколько упрощает содержание категории «потребительная стоимость». Последняя не является естественным свойством вещей, как тяжесть, цвет, плотность и т.п. То, что для превращения вещи в потребительную стоимость она должна обладать естественными свойствами, это – только условие, «безразличное» к явлению. Потребительная стоимость также выражает отношения между людьми по поводу возможных способов употребления вещи и участвующих в этом потреблении субъектов. Кстати, естественные свойства необходимы и для выражения меновой стоимости. Так, природные свойства металлов явились условиями их превращения в металлические деньги – явление общественное, социальное, хотя и нуждающееся в естественных характеристиках металлов. Кроме того, следует отметить, что натуральное хозяйство ничуть не в меньшей степени является совокупностью отношений между людьми, чем товарное.

Резюмируя сказанное, отметим, что в процессе исследования экономических явлений вряд ли стоит делать акцент на диалектических парах: «явление-сущность», «содержание-форма». Более перспективным, на наш взгляд, является рассмотрение диалектической цепи «явление – рефлексия – сущность – содержание – форма – явление» в том порядке, который вытекает из принятой методологии исследования.

Ход исследования в этом случае выглядит следующим образом:

1) Непосредственное наблюдение экономических, управленческих, финансовых процессов и явлений (процесс – это то же явление, но представленное в динамике, явление, на наш взгляд, может быть как динамичным, так и статичным. Явление – разновидность процесса, его одномоментная фиксация).

Например, в исследованиях стоимости фиксируется разнообразие цен товаров, находящихся в непрерывном движении, изменении. Для непосредственного отражения результатов применяются приемы, характеризующие наблюдение, например, составление таблиц. Последние только фиксируют некоторую совокупность фактов, они категориально не осмыслены. Возникает вопрос – что лежит в основе этого процесса.

2) Отражение наблюдаемых процессов и явлений в некоторой совокупности категорий, связанных между собой в той или иной степени или не связанных вообще. Иначе говоря, получение абстрактной картины явлений и процессов в том виде, который непосредственно фиксирует разум. В этой картине фиксируются факты различной значимости, причем степень значимости мы на данном этапе установить не можем.

Продолжение исследования стоимости осуществляется в двух направлениях:

- рассматриваются точки зрения исследователей, работающих в этом же проблемном поле. Понятно, что К. Маркс не первым обратился к проблеме стоимости, иначе ему не удалось бы раскрыть ее столь полно. В результате образуется некоторая совокупность уже имеющихся абстракций, лучше или хуже описывающих изучаемое явление. Так, К. Маркс детально описал представления о стоимости, сформированные Аристотелем, меркантилистами, физиократами, А. Смитом, Д. Рикардо и т.д.;

- формирование собственного поля абстракций, характеризующих изучаемое явление. Полученное поле может в различной степени совпадать с уже существующими представлениями. Так, К. Маркс получил абстрактное описание процесса превращения простой формы стоимости в денежную с помощью метода реконструкции.

3) Выявление наиболее важных в нашем проблемном поле элементов полученной абстрактной картины приемами диалектической логики или эвристическими методами. Определение сущности явлений и процессов.

Так, в полученных полях абстракций, отражающих представления многих исследователей о стоимости, и реконструированном процессе ее генезиса, были выделены такие важные категории как простая форма стоимости; развернутая форма стоимости; полная форма стоимости, денежная форма стоимости. Но они сами по себе не дают представление о сущности стоимости. В категориальном ряду две формы стоимости – относительная и эквивалентная, непосредственно указали путь дальнейшего исследования.

В длинном категориальном ряду обозначилась системообразующая пара – относительная и эквивалентная формы стоимости представляют бинарную оппозицию, они противоположны друг другу, формируют полюса противоречия – потребительную и меновую стоимость, и, следовательно, систему – стоимость в целом.

4) Структурирование сущности, придание ей определенной формы, в которой выделяются системообразующие – содержательные элементы, придающие сущности конкретность.

В исследовании стоимости данный процесс начинается с выделения денежной формы стоимости. Деньги обособились от остального мира товаров и материализовали стоимость в реальных обменных актах. Деньги приобрели содержание. Они оказались не просто продуктом договоренности между людьми, а воплощением стоимости. Можно сказать, что содержание денег (металлических, разумеется) – стоимость. В свою очередь стоимость приобрела форму денег – то, что для одной категории является содержанием, для парной – формой. Полагаем, что в этом контексте следует понимать единство формы и содержания.

Параллельно обозначилась и субстанция стоимости – абстрактный труд, как категориальное отражение человеческого руда вообще, лишенного материализованной конкретности, но зато приобретшего социально-экономическую конкретность. Стоимость нашла отражение в меновой стоимости, содержанием последней стал абстрактный труд (не сущностью, а именно – содержанием), а формой выражения абстрактного труда явилась меновая стоимость.

Абстрактный труд одновременно выступил в форме меновой стоимости и явился субстанциональной основой стоимости.

Ранее мы показали, что процесс поиска общественного основания стоимости оказался у К. Маркса незаконченным. На этом примере ясно видно, что цепь диалектических рассуждений не закончена – мы не пришли к самоочевидному заключению. Явно напрашивается исследование категории «абстрактный труд» не как исходной, а в качестве производной.

7.3 Противоречия в экономических системах

Выше мы рассмотрели частный случай управления противоречиями, в данном разделе рассмотрим противоречия более обстоятельно.

Согласно «Философскому словарю» противоречие – категория, выражающая внутренний источник всякого развития, движения ³⁴⁵.

А. Спиркин пишет, что понять внутреннее в предмете – значит вскрыть присущие ему противоречия ³⁴⁶.

Диалектическое противоречие, по А. Спиркину, это – наличие в объекте противоположных, взаимоисключающих сторон, свойств, моментов, тенденций, которые в то же время предполагают друг друга и в составе данного объекта существуют лишь во взаимной связи, в единстве ³⁴⁷.

Определение, данное в Философском словаре, представляется нам предпочтительнее. Полагаем, что в определении А Спиркина лишним является указание на взаимоисключение сторон, свойств и т.д. Если в объекте найдены взаимоисключающие элементы, то речь идет о неточности отражения объекта в суждении. Например, в данном случае указание одновременно на взаимоисключение и единство свойств объекта. Если они существуют в единстве, то не исключают друг друга, а просто противоположны. Отрицательный и положительный полюса магнита не исключают друг друга, а именно предполагают, не существуют друг от друга. Наличие взаимоисключающих свойств может быть в суждении об объекте, это – логическое, формальное противоречие.

Далее вышеуказанный автор отмечает, что диалектическое противоречие отражает двойственное отношение внутри целого: единство противоположностей и их «борьбу» ³⁴⁸.

Характер противоречия, по мнению А. Спиркина, зависит от специфики противоположных сторон, а также от тех условий, в которых развертывается их борьба. Автор различает следующие группы (парные оппозиции):

- внутренние – внешние;

- антагонистические – неантагонистические;;

- главные – неглавные;

- основные – неосновные ³⁴⁹.

Как видим, автор предложил довольно простой ряд парный оппозиций, в котором каждый из полюсов противоречий содержит оппозицию, определенную через «не». На наш взгляд, такой подход к классификации противоречий несколько упрощает проблему. Кроме того, достаточно проблематично выделение группы внешних противоречий, вероятно, можно говорить о противоречиях только как внутрисистемном явлении. Другой вопрос – что представляет собой система. Если, например, существует противоречие между двумя системами, то они обязательно образуют иную систему, в которую каждая входит в качестве подсистемы. В противном случае системы изолированы – нет связи – нет противоречий.

Весьма осторожно, на наш взгляд, следует отнестись к понятию «антагонистическое» противоречие, т.е. такое, в котором полюса непримиримы – например, между непримиримо враждебными социальными группами и силами. «Примиримость» и «непримиримость» - понятия конкретно исторические. То, что представляется невозможным в какой-то момент времени, вполне может оказаться совместимым, «примиримым» в иных условиях. С другой стороны, «примирение» противоположностей означает прекращение их взаимодействия и, следовательно, гибель системы. Другой вопрос – степень остроты, «наряженности» между полюсами противоречия. Автор почему то постоянно связывает развитие противоречий с «борьбой», «победой» одного из полюсов. Смысл диалектического противоречия состоит, как раз в том, что есть «борьба» без «победы», исчезновение одного из полюсов означает исчезновение другого. В самом простом случае отрицательный полюс магнита не может «победить» положительный при сохранении системы. Победа инь над ян, так же как и наоборот, означает смерть их носителя; передние управляют задними, задние управляют передними; добро есть только потому, что есть зло ³⁵⁰.

И. Кант рассматривает противоречие как атрибут познавательной деятельности, а не в качестве объективной составляющей явлений. Противоречие у него – противоположность согласию: «Прежде чем составить объективное суждение, мы сравниваем содержащиеся в нем понятия, чтобы установить тождество (многих представлений, подчиненных одному понятию) для построения общих или различие для построения частных суждений или же чтобы установить согласие или противоречие между ними, откуда возникают утвердительные или отрицательные суждения» ³⁵¹.

У Г. Гегеля понимание противоречия гораздо более развито. Для него противоречие – обязательный атрибут бытия и его рефлексии: «Итак, если первые рефлективные определения – тождество, разность и противоположение – нашли свое выражение в одном положении, то тем более должно быть охвачено и выражено в одном положении то определение, в которое они переходят как в свою истину, а именно противоречие: все вещи сами по себе противоречивы, причем в том смысле, что это положение сравнительно с прочими скорее выражает истину и сущность вещей» ³⁵².

Противоречие у Г. Гегеля – источник и существо всякого движения: «Противоречие не следует рассматривать просто какой-то ненормальностью, встречающейся лишь кое-где: оно есть отрицательное в своем существенном определении, принцип всякого самодвижения, состоящего не более как в изображении противоречия. Само внешнее чувственное движение есть непосредственное наличное бытие противоречия…Необходимо согласиться с древними диалектиками, что указанные ими противоречия в движении действительно существуют; но отсюда не следует, что движения поэтому нет, а следует, напротив, что движение – это само налично сущее противоречие» ³⁵³.

Отметим, важное обстоятельство, четко указанное Г. Гегелем, противоречие – это есть не нечто разрушительное, а напротив – конституирующее систему как таковую, причем таки образом, что любой элемент противоречия может существовать сам по себе вне системы, но в этом случае – он уже нечто другое, имеет иную сущность. Без противоречия, причем имеющего конкретную суть, нет ни системы, ни самого элемента противоречия.

Снова обратимся в этой связи к Г. Гегелю: «Если взять самые тривиальные примеры: верх и низ, правое и левое, отец и сын и т.д. до бесконечности, то все они содержат противоположность в одном. Верх есть то, что не есть низ; определение верха состоит лишь в том, чтобы не быть низом; верх есть лишь постольку, поскольку есть низ, и наоборот; в одном определении заключается его противоположность. Отец есть иное сына, в сын – иное отца, и каждый дан лишь как иное иного; и в то же время одно определение имеется лишь в соотношении с другим; их бытие – это единичное наличие (Bestehen). Отец и вне соотношения с сыном есть нечто самостоятельное, но в этом случае он не отец, а мужчина вообще ((отметим в этой связи, что как мужчина он представляет собой противоположное женщине (ян-инь), т.е. опять существует только как иное другого Авт.); равным образом верх и низ, правое и левое суть также рефлектированные в себе, суть нечто и вне соотношения, но в таком случае они лишь места вообще» ³⁵⁴.

Иначе говоря, определенность полюсов противоречия конституирует систему, как объективную, так и отраженную в сознании, рефлектированную, мысленно сконструированную. В полюсах противоречия выявляются их сущности именно в данной системе, хотя они – не единственные сущности некоторого объекта. Определенные свойства, атрибуты элементов системы существенны именно в ней, противоречия атрибутов, в свою очередь, образуют конкретную систему.

Противоречия в экономических процессах постоянно находятся в центре внимания исследователей. Обратимся в этой связи к работам В. Щербины. Автор анализирует одно из наиболее глубоких, на его взгляд, (мы присоединяемся к его мнению) противоречий – между трудом и собственностью. Автор отмечает, что труд и собственность представляют собой главные детерминанты развития человечества ³⁵⁵. Экономическая жизнь общества возникает и развивается как совместный, но всегда разделенный, распределенный между людьми, коллективный труд. Совместность, коллективность – исторически первые свойства орудийной деятельности; целесообразность этой деятельности – свойство вторичное, производное от совместности (проблемный тезис, Авт.) ³⁵⁶.

Трудовая деятельность людей есть синтез многих имманентных ей диалектических противоречий. Противоречие между совместно работающими людьми и природой выражается прежде всего через противоречие между объективной стороной труда (орудия и предметы труда) и субъективной его стороной, т.е. самими людьми. Исторически первой, исходной экономической формой выражения и разрешения этого противоречия явилось отношение присвоения средств человеческого существования. Можно утверждать, что основой, на которой значительно позже возникли собственно экономические отношения, явились отношения собственности ³⁵⁷. Таким образом, противоречия совместного труда явились причиной рождения собственности как первого и исходного экономического отношения между людьми: «Образно говоря, первая функция человеческого труда проявилась в том, что труд (через свои имманентные противоречия) родил собственность как свое «иное», как свою первую и главную экономическую форму. Труд и собственность есть первое, подлинно человеческое общественное единство противоположностей. Труд и собственность отныне – естественные и вечные спутники человеческого общества» ³⁵⁸.

Исходный тезис В. Щербины привел его к пониманию многоуровневости системы противоречий. В каждом из способов производства имманентные противоречия общественного, но разделенного между людьми труда, играли роль детонатора, первопричины происхождения специфических форм собственности и ее внутренних противоречий. При этом выявляется следующая закономерность: противоречия труда проявляются только через противоречия собственности, и, напротив, имманентные противоречия собственности могут существовать, заявить о себе исключительно через противоречия процесса общественного труда. Выявленная объективная закономерность является решающим, практическим аргументом в пользу идеи о реальном существовании класса противоречий между противоречиями. Взаимодействие между собой «пары родственных» противоречий автор назвал «сопряженными противоречиями» ³⁵⁹. Пересечение сопряженных противоречий образует, на наш взгляд, некоторое системное пространство из пар конституирующих его противоречий.

К сожалению, автор ушел в работе от данного тезиса, опосредованно, через цепь рассуждений, придя к более поверхностной трактовке основного противоречия социализма ³⁶⁰: «В условиях социализма … противоречие между трудом и собственностью выражает себя как основное противоречие социализма … между непосредственно общественным присвоением средств производства и относительным экономическим обособлением социалистических предприятий по отношению друг к другу» ³⁶¹.

Как видим, автор перешел от диалектической пары «труд – собственность» к гораздо более поверхностной паре – «присвоение – обособление». Между тем, путь к раскрытию основного противоречия – между трудом и собственностью был вполне возможен через выявление форм собственности и труда. Достаточно определенны на любом этапе развития общества общие, сопряженные формы и труда, и собственности. Труд и собственность имеют одни и те же формы, вытекающие из их обобществления в масштабах общества. Это обеспечивает целостность системы, которая может быть не эффективной (как в случае с социалистической системой хозяйства) по критериям рыночного общества, но имеющей собственные основания для длительного существования. Конституирующее противоречие социалистической системы хозяйства стало развиваться асимметрично – развились формы не общественного, а коллективного труда, что далеко не одно и тоже. Стал размываться один из полюсов противоречия, а с ним и сама система. Способ производства прекратил существование не в результате обострения старых противоречий, а в силу замены его новыми конституирующими противоречиями и, соответственно, новой системы отношений.

В отличие от диалектических противоречий логические, формальные противоречия относятся только к сфере мышления. Присутствие в определениях, понятиях формальных противоречий означает наличие в них ошибки – объект в некоторый данный момент времени не может обладать взаимоисключающими свойствами.

7.4 Формы связей в социально-экономических системах

Формы связи в социально-экономических системах многообразны, для исследования наиболее важно выделение причинных или, как именуется в ряде случаев – причинно-следственных связей.

В соответствии с «Философским словарем» причинность – философская категория для обозначения необходимой генетической связи явлений, из которых одно (называемое причиной) обусловливает другое (называемое следствием или действием» ³⁶².

А. Спиркин пишет, что когда одно явление при определенных условиях видоизменяет или порождает другое явление, то первое выступает как причина, второе – как следствие. Причинность есть связь, всегда вызывающая к жизни нечто новое, превращающая возможность в действительность, являющаяся необходимым источником развития ³⁶³.

Любое следствие вызывается взаимодействием по крайней мере двух тел. Поэтому явление-взаимодействие выступает в качестве истинной причины явления-следствия. Взаимодействие причины и следствия именуется принципом обратной связи, который действует во всех самоорганизующихся системах, где происходит восприятие, хранение, переработка и использование информации. Причина выступает как активное и первичное по отношению к следствию ³⁶⁴.

А. Спиркин склонен классифицировать причины по ряду признаков. Так, он пишет, что следует различать причины полные, специфические, главные и неглавные. Полная причина – это совокупность всех событий, при наличии которых рождается следствие ³⁶⁵.

Полагаем, что, если для появления следствия необходим целый комплекс событий, то причинная связь просто не выявлена и скрывается в составе связей, например, – факторных.

Специфическую причину вышеуказанный автор определяет как наиболее существенные в данной ситуации элементы полной причины, а остальные ее элементы выступают в роли условий действия специфической причины. Бывает, что причиной события выступают сразу несколько обстоятельств, каждое из которых необходимо, но недостаточно для наступления явления. Главная причина – это та, которая из всей совокупности причин играет решающую роль ³⁶⁶.

Близкую трактовку полной и специфической причин дает «Философский словарь» ³⁶⁷.

А. Спиркин различает также внутренние и внешние причины. Внутренняя причина действует в рамках данной системы, а внешняя причина характеризует взаимодействие одной системы с другой ³⁶⁸.

По нашему мнению, причина всегда внутри каждой конкретной системы, это один из отличительных признаков причины, фактор – нечто внешнее, оказывающее влияние на систему. Это не значит, что действие фактора несущественно. Факторное воздействие существенное, но внешнее и не имеющее однозначных последствий. Однозначность воздействия фактора определяется уже самой системой. Так, влажность – внешний фактор для прорастания зерна, она существенная, важна, но конкретность – сам факт прорастания, никак не вытекает из влажности как таковой, прорастание – результат действия причины, реализованной в следствии.

Причины, по мнению А. Спиркина, могут быть объективными и субъективными. Объективные причины осуществляются помимо воли и сознания людей. Субъективные причины заключены в целенаправленных действиях людей, в их решимости, организованности, опыте, знании ³⁶⁹.

А. Спиркин различает непосредственные причины, т.е. те, которые прямо вызывают и определяют данное действие, и опосредованные причины, которые вызывают и определяют действие через ряд промежуточных звеньев ³⁷⁰.

Полагаем, что речь идет в данном случае не о причинах, а об условиях, в которых причина может реализоваться.

Ф. Энгельс справедливо отмечает – чтобы понять отдельные явления мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать изолированно, в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами – одно как причина, другое как действие ³⁷¹.

И. Кант определяет причину как особый вид синтеза, когда за некоторым А полагается, согласно определенному правилу, совершенно отличное от него В ³⁷². Таким образом, из данного определения следует, что причина – это, во-первых, рассудочная категория, возможно и не имеющая объективного основания, во-вторых, причина и следствие различны по своей сути, иначе нечто важное (существенное) из А содержалось бы в В.

У Г. Гегеля категория «причина» фактически совпадает с категорией «основание». В частности, он пишет: «Недозволительно, стало быть, говорить: ничто – основание бытия или бытие – основание ничто; ничто – причина бытия и т.д. …Связь основания и следствия … имеет своими сторонами, которые она связывает, уже не просто бытие и просто ничто, а непременно такое бытие, которое есть основание, и нечто такое, что, хотя и есть лишь нечто положенное, несамостоятельное, однако не есть абстрактное ничто» ³⁷³.

Из этого рассуждения Г. Гегеля следует, что, во-первых, причина и основание тождественные понятия, во-вторых, причина и следствие конкретны.

В отличие от И. Канта, разделяющего причину и следствие как несводимые друг к другу сущности, Г. Гегель разделяет причину и следствие как внутрисистемные полюса противоречия, образующие единую системы «причина-следствие». Будучи такими полюсами, причина и следствие становятся тождественными друг другу по сути: «Действие – это иное причины, положенность в противоположность первоначальному, и оно опосредовано первоначальным. Но как необходимость причина в то же время снимает этот процесс своего опосредования и есть в процессе определения себя самой… возвращение в себя, ибо положенность определена как положенность, стало быть, тождественна с собой; поэтому лишь в своем действии причина есть истинно действительное и тождественное с собой. – Действие потому необходимо, что именно в нем обнаруживает себя причина… Поэтому действие не содержит вообще ничего, что не содержится в причине, и наоборот, причина не содержит ничего, чего нет в ее действии» ³⁷⁴.

Данная позиция Г. Гегеля позволяет среди различных типов связей выделить именно причинно-следственные. Признак, по которому их можно определить – сущностная тождественность, качественная однородность причины и следствия.

Г. Гегель четко различал причины и обстоятельства, способствующие происхождению некоторого события. Если, например, возникли обстоятельства, которые позволили развиться талантам человека в силу того, что он потерял своего отца в сражении, то можно указать на выстрел – как причину таланта. Но это – не причина, а «лишь отдельный момент, относящийся к обстоятельствам возможности действия» ³⁷⁵.

А. Шопенгауэр весьма отрицательно относился к логическим конструкциям Г. Гегеля вообще и к его пониманию причинно-следственных связей, в частности. По его мнению, закон причинности связан исключительно с изменениями объекта. Каждое действие есть при своем наступлении изменение, которому предшествует другое изменение и так до бесконечности. Причиной изменения является, по А. Шопенгауэру не что-либо отдельное, а вся совокупность условий, с необходимостью вызывающая изменение: «При более тщательном рассмотрении мы находим, что причиной последующего состояния служит все состояние, причем по существу безразлично, в какой временной последовательности сочетались его определения… Различные же отдельные определения, которые только в своей совокупности восполняют и составляют причину, можно назвать причинными моментами, или условиями, и разлагать на них причину» ³⁷⁶.

В качестве иллюстрации своего понимания причинно-следственных связей А. Шопенгауэр приводит пример возгорания вещества в результате фокусировки на веществе солнечных лучей с помощью стекла. Автор утверждает, что существует целый ряд причин, ни одну из которых нельзя вычленить в качестве решающей из всей совокупности: наличие стекла, солнца, кислорода, ветра, удаление облака. Этот пример как раз демонстрирует распространенную ошибку в обнаружении причинно-следственных связей – поиск причины вне системы. Кроме того, следует указать, что характер изменения объекта недостаточно конкретизирован. Поэтому автор действительно обнаружил совокупность условий, при которых произошло изменение вещества – оно загорелось.

Причину здесь действительно выделить невозможно – ее нет в указанном А. Шопенгауэром перечне. Причина – внутри изменяемой системы, в данном случае – некоторого вещества, способного по своей сути соединяться с кислородом. Автор рассматривал явление вне связи с его сущностью применительно к происходящим изменениям. Если бы он перешел от явления к сущности и определил, что горение – это химический процесс, соединение горючего вещества с кислородом, то до выяснения причины остался бы один шаг – выяснить, что именно в веществе определяет его способность соединяться с кислородом. Причина была бы найдена. Внешние условия, описанные А. Шопенгауэром, безразличны к самому процессу, это только условия, вместо них могли быть другие, например, не солнце и стекло, а любой, достаточно мощный источник инфракрасных волн, вообще, любое условие или их совокупность, активизирующая причину, позволяющая ей действовать, превратиться в следствие.

Если продолжить размышления А. Шопенгауэра, то мы обнаружим, что имеет место не изменение системы (вещества), а изменение изменения. Оно и без указанных автором условий изменялось – окислялось. Причина реализовывалась и без стекла, ветра и прочих указанных автором условий, возникало следствие, которое ранее было просто менее заметным. Указанные А. Шопенгауэром условия только активизировали этот процесс, в этом суть условий – они не являются самодостаточными, а только способствуют или препятствуют реализации причины в большей или меньшей степени.

Конечно, в социально-экономических процессах не так просто обнаружить причину, как в физических, химических или даже биологических. Но это и не всегда обязательно. Часто достаточно определить факторы, условия, сделав предположение, что причина существует сама по себе, и мы не можем оказать на нее прямого воздействия. Тогда можно сфокусировать внимание на факторных связях и, не пытаясь придать им статус причинных, выявить более широкий их спектр, систематизировать, определить лучшие способы управления ими, найти необходимые условия, в которых данные факторы проявляют себя в полной мере.

При этом надо четко различать показатели, которые характеризуют саму систему, факторы, воздействующие на нее и условия, в которых она функционирует.

Полагаем, что факторы и условия – близкие категории, однако имеющие определенные отличия. Факторы по определению представляют собой явления и процессы, воздействующие на определенный объект прямо и непосредственно, не формируя, тем не менее, его качественной определенности.

Условия, на наш взгляд, представляют собой модифицированные факторы и их совокупности, воздействующие на объект или его параметры опосредованно. У Г. Гегеля: «…условие – это, во первых, непосредственное, многообразное наличное бытие. Во-вторых, это наличное бытие соотнесено с иным, с чем-то таким, что есть основание не этого наличного бытия (курсив наш, Авт.)…в-третьих, условие – это непосредственное таким образом, что оно составляет предпосылку основания… нечто есть не через свое условие; его условие – это не его основание. Условие есть для основания момент необусловленной неопределенности, но само оно не есть то движение и полагание, которое соотносится с собой отрицательно и делается положенностью. Поэтому условию противостоит отношение основания. Кроме своего условия нечто имеет также основания» ³⁷⁷.

Различая причины, факторы и условия, нельзя забывать о всеобщей взаимосвязи явлений и их отражений в категориях и иных формах рефлексии. Для каких-то объектов некоторые явления и процессы могут быть факторами или даже причинами, для других – только опосредованно действующими условиями.

Таким образом, в составе объектов и процессов, воздействующих на объект исследования, можно по степени опосредования выделить три «группы влияния»:

- причина, т.е. явление, воздействующее на объект и формирующее его качественную определенность;

- фактор – явление, непосредственно воздействующее на объект и определяющее его количественные параметры;

- условие – явление, воздействующее на объект косвенно, формирующее иные совокупности объектов, в свою очередь влияющие на него.

Итак, помимо причинно-следственных необходимо установить еще как минимум две группы связей – факторные, т.е. прямого, непосредственного и количественно определенного воздействия и некоторые косвенные, формирующие среду, в которой функционирует изучаемая система. Для последней группы лучше всего подходит определение «функциональные связи». Особенностью данной группы является неопределенность качественного характера их воздействия на объект. Они характеризуют только наблюдаемое соседство явлений. Среди них в некоторых случаях могут оказаться и причинно-следственные.

А. Спиркин считает, что одним из путей проникновения в причинные связи является изучение функциональных связей. Функциональная связь – это такая зависимость явлений, при которой изменение одного явления сопровождается изменениями другого. Важнейшими функциональными связями применительно к экономике являются связи между накоплением и потреблением, национальным доходом и капитальными вложениями, производством средств производства и производством предметов потребления ³⁷⁸.

С помощью функциональных зависимостей могут выражаться закономерные связи сосуществующих свойств и явлений. В этом случае имеет место обратимость, т.е. возможность перестановки местами независимых переменных и зависимых от них функций ³⁷⁹.

«Экономическая энциклопедия» определяет функциональные зависимости (связи) как фундаментальные понятия современной науки, выражающие зависимость одних переменных от других. Обычно функциональная зависимость между величинами выявляется из опыта, наблюдений, анализа явлений, теоретических или экспериментальных исследований ³⁸⁰.

В такой интерпретации функциональные связи необходимо рассматривать в качестве самостоятельной формы, отличной от причинных и факторных. Факторные связи не обратимы. Так, наличие влаги является фактором, необходимым для прорастания зерна, но обратное не имеет места. В то же время всегда можно установить функциональную связь между такими явлениями как уровень влажности и прорастание зерна. Причем, не имеет значения, какое явление будет рассматриваться в качестве независимой переменной.

Важно для исследователя – быть осторожным в интерпретации функциональных связей и не принять за фактор или причину формальную связь, хотя отдельная функциональная связь может оказаться причинной или факторной. Многое зависит от того, что мы возьмем в качестве независимой переменной. Например, известный «парадокс пожарных» заключается в формулировании заведомо неверного вывода из функциональной связи, отражающей масштаб пожара и количество задействованных пожарных. Если принять в качестве независимой переменной количество пожарных, что вполне допустимо по сути функциональных связей, то оказывается, что чем больше пожарных собирается в одном месте, тем сильнее пожар. Обратный вывод, естественно, более точно отражает характер связи – чем сильнее пожар, тем больше потребуется пожарных для его тушения. Налицо, конечно, не причинно-следственная, но, во всяком случае, выраженная факторная связь.

В экономике проблема определения зависимых и независимых переменных не решается столь просто. Например, известная функциональная связь, характеризующая соотношение между спросом на товар и его ценой может трактоваться по-разному в зависимости от уровня социально-экономической системы. На микроуровне скорее всего можно говорить о цене как независимой переменной, от которой зависит объем спроса. На макроуровне такое утверждение уже не самоочевидно.

8 ЭФФЕКТИВНОСТЬ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ОРГАНИЗАЦИЙ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ УПРАВЛЕНИЯ ИМИ