Проблема истины

Вопрос об истине – это, главным образом, вопрос об отношении знания к объективной реальности.

Данный вопрос имеет много аспектов, однако, прежде чем перейти к их рассмотрению, давайте познакомимся с основными понятиями, связанными с проблемой истины

Истина - это соответствие знания действительности (классическое определение).

Понятию истины противопоставляется понятие «заблуждение».

Заблуждение - несоответствие знаний действительности; это непреднамеренное искажение знания.

Близкое понятие – ошибка:

Ошибка – это несоответствие знания сущности объекта, обусловленное личностными качествами субъекта.

В работах диалектических материалистов также нередко встречается выражение «иллюзорное представление о мире».

Иллюзия – это искаженное восприятие или представление действительности.

Преднамеренное искажение субъектом действительности трактуется как ложь.

Ложь, скорее, противопоставляется правде, нежели истине.

Абсолютная и относительная истина

Истина это процесс, а не некий одноразовый акт пости­жения объекта сразу в полном объеме.

Истина едина, но в ней выделяются объективный, абсолютный и относительный аспекты, которые можно рассмат­ривать и как относительно самостоятельные истины.

Объективная истина — это такое содержание знания, которое не зависит ни от человека, ни от человечества (это философская абстракция, необходимая для понимания сущности истины).

Абсолютная истина это:

1) полное, исчерпывающее знание о действительности и

2) тот элемент знаний, который не может быть опровергнут в будущем.

Относительная истина — это неполное, неточное зна­ние, соответствующее определенному уровню развития общества, который обусловливает способы получения этого знания; это знание, зависящее от определенных условий, места и времени его получения.

Наши знания на каждой ступени развития обусловлены достигнутым уровнем науки, техники, производства. По мере дальнейшего развития познания и практики человеческие представления о природе углубляются, уточняются, совершенствуются.

Поэтому научные истины являются относительными в том смысле, что они не дают полного, исчерпывающего знания об изучаемой области предметов и содержат такие элементы, которые в процессе развития познания будут изменяться, уточняться, углубляться, заменяться новыми.

Вместе с тем каждая относительная истина означает шаг вперед в познании абсолютной истины и содержит, если она научна, ее элементы. Непереходимой грани между абсолютной и относительной истиной нет.

В процессе развития науки все глубже и полнее раскрывает свойства предметов и отношен между ними, приближаясь к познанию абсолютной истины, что подтверждается успешным использованием теории на практике (в общественной жизни, в производстве и т п).

С другой стороны, ранее созданные теории постоянно уточняются, развиваются; одни гипотезы опровергаются (например, гипотеза о существовании эфира), другие подтверждаются и становятся доказанными истинами (например, гипотеза о существовании атомов), одни понятия устраняются из науки (например, "теплород" и "флогистон"), другие уточняются, обобщаются (сравните понятия о пространстве и времени в классической механике и в теории относительности).

Учение об абсолютной и относительной истине преодолевает односторонность, с одной стороны, догматических метафизических концепций, объявляющих каждую истину вечной, неизменной ("абсолютной"), с другой стороны, концепций релятивизма, утверждающих, что всякая истина лишь относительна (релятивна), что развитие науки свидетельствует лишь о смене следующих друг за другом заблуждений и что поэтому нет и не может быть абсолютной истины.

Следующий момент:

Истина всегда конкретна, она всегда связана с определенным местом, временем и обстоятельствами.

Так, понятие «дом» не выражает истины. Истину (или ложь) выражают определенные суждения, например: «это дом» (а не сарай), «это 9-этажный дом» (а не 2-этажный) и т.п.

Основные концепции истины

На сегодняшний день в науке и философии эффективно решается вопрос о том, при каких условиях возможно достижение истинного знания. Но что такое истина – вопрос открытый.

Филолог Арутюнова отмечает, что истина – это знак двоения, и, сколько бы не варьировалось содержание этого понятия, оно всегда апеллирует либо к другому миру – прообразу реального, либо к отношению между двумя мирами. Существование истины возможно лишь, когда возможно сравнение (при условии, что мир структурирован).

Создание интегрального учения об истине проблематично.

На сегодняшний день выделяют несколько основных концепций истины. Различия в опреде­лениях понятия истины выступают как отражение более глубоких различий в решении фундаментального вопроса о познаваемости объективного мира.

Самая первая концепция истины была предложена Аристотелем (4 в. до н.э.), поэтому она получила название классической концепции истины. Согласно данной концепции, истина – это «соответствие знания (или мыслей) действительности». То есть, это мысль или высказывание, соответствующее своему предмету. Мысль соответствует своему предмету, если представля­ет его таким, каков он есть на самом деле, в реальности. Напр., мысль о том, что Иртыш есть приток Оби, соответствует своему предмету, ибо действительно Иртыш вливается в Обь; а мысль о том, что бананы растут на березе, искажает реальное положение дел, поэтому является ложью. Важно при этом понимать, что реальность, относительно которой наши мысли оцениваются как истинные или ложные, не обязательно должна быть только физической реальностью, это может быть реальность художествен­ного вымысла или идеализированных объектов. Скажем, утвер­ждение «Отелло любил Дездемону» истинно, а утверждение «Гам­лет был женат» ложно в мирах, создаваемых текстом шекспировских пьес. Здесь следует обратить внимание на то, что понятие истина говорит о соответствии мысли своему объекту, но никак не касается природы этих объектов.

Истина объективна в том смысле, что истинность или ложность некоторой мысли не зависит от воли и желания людей. Даже если все человечество принимает некоторую мысль, считает ее истин­ной, мысль может оказаться ложной, и наоборот. То, что некоторая мысль соответствует или не соответствует своему предмету, опре­деляется предметом, а не субъектом познания. Я могу горячо ве­рить в то, что на Луне живут разумные существа, при определенных условиях могу увлечь своей верой миллионы других людей, но, если в действительности на Луне нет разумных существ, эта мысль будет ложной.

Однако классическая концепция истины столкнулась с рядом трудностей.

1. Проблема природы познаваемой реальности. Чело­век в своем познании непосредственно имеет дело не с объективным миром «самим по себе», а с миром в том его виде, как он им чувственно воспринимается и концеп­туально осмысливается. Факты, которым соответствует истинное знание и которые определяются как то, что имеет место, являются элементами не объективного, а чувственно воспринятого и концептуально осмыслен­ного мира.

2. Проблема характера соответствия мыслей реаль­ности. Классическая концепция истины в ее «наивной» форме рассматривает это соответствие как простое копи­рование реальности мыслями. Исследования соответствия знаний действительности показывают, однако, что это соответствие не является простым и однозначным. Оно сопряжено с целым рядом конвенций, соглашений.

3. Проблема критерия истины. Эта проблема сы­грала исключительно важную роль в развитии класси­ческой концепции. Отчасти она связана с первой проб­лемой. Если человек непосредственно контактирует не с миром «в себе», а с чувственно воспринятым и концептуализированным миром, то спрашивается: каким обра­зом он может проверить, соответствуют ли его утвержде­ния самому объективному миру?

Еще древние скептики обратили внимание на то, что постановка вопроса о критерии истины приводит к парадоксу бесконечного регресса. Секст Эмпирик счи­тал, что для доказательства истинности утвержде­ния необходимо принять некоторый критерий истины. Однако сам этот критерий, представляющий собой метод распознания истинных утверждений, должен быть до­казан на основе другого критерия истины и т. д. до бесконечности.

Значительно больший резонанс в философии получила проблема критерия истинности универсальных выска­зываний. Если соответствие или несоответствие индиви­дуальных, частных утверждений «обозримо» для ис­следователя, то этого нельзя сказать об универсальных высказываниях, поле приложимости которых потенциально бесконечно. Универсальность предложения создает трудности для его проверки. Поскольку же универсальные высказывания являются логической формой выражения законов науки, трудности, связанные с ними, приобретают фундаментальный характер.

4. Классическая концепция в том ее варианте, в ко­тором истина рассматривается как соответствие не только объективной, но и любой действительности, приводит к логическому противоречию, получившему название парадокса лжеца. Этот парадокс, известный еще древним грекам (Эпименид—VI в. до н. э., Эвбулид—IV в. до н. э.), состоит в следующем. Некто говорит: «Я лгу». Если высказывание ложно, то говорящий сказал правду, и значит, сказанное им не является ложью. Если же высказывание не является ложным, а говорящий утверждает, что оно ложно, то это его высказывание ложно. Оказывается, таким образом, что, если говорящий лжет, он говорит правду, и наоборот.

Подчеркнем, что парадокс лжеца, сыгравший значи­тельную роль в развитии современной логики (и мате­матики), является парадоксом классической концепции истины. Он был воспринят некоторыми философами как свидетельство ее логической противоречивости. Однако позднее этот парадокс получил решение в логике, на основе чего возникла семантическая концепция истины, предложенная Альфредом Тарским.

Согласно когерентной концепции истины, истина – это самосогласованность суждений (согласованность суждений по формально-логическим правилам). То есть, вопрос об истине здесь сводится к проблеме когерентности, т. е. самосогласованности, непротиворе­чивости знаний.

В сущности, когерентная теория исходит из рациональной интуиции, которую прекрасно выразил, например, Р. Коллингвуд: "Критерием истины, оправдывающим его (историка) утверждения, никогда не служит тот факт, что их содержание было дано ему источником". Помимо принятия запечатленных древним хронистом фактов, историк должен еще учитывать некоторый (конструируемый им) критерий достоверности, с помощью которого он решает, являются ли эти факты истинными. Коллингвуд приводит пример:

Светоний говорит мне, что Нерон одно время намеревался убрать римские легионы из Британии. Я отвергаю это свидетельство Светония не потому, что какой-нибудь более совершенный источник противоречит ему, ибо, конечно, у меня нет таких источников. Я отвергаю его, ибо, реконструируя политику Нерона по сочинениям Тацита, я не могу считать, что Светоний прав... я могу включить то, о чем поведал Тацит, в собственную связную и цельную картину событий и не могу этого сделать с рассказами Светония.

...любой источник может быть испорчен: этот автор предубежден, тот получил ложную информацию, эта надпись неверно прочтена плохим специалистом по эпиграфике, этот черепок смещен из своего временного слоя неопытным археологом, а тот - невинным кроликом. Критически мыслящий Историк должен выявить и исправить все подобные искажения. И делает он это, только решая для себя, является ли картина прошлого, создаваемая на основе данного свидетельства, связной и непрерывной картиной, имеющей исторический смысл.

С помощью когерентной теории мы можем оценивать истинность тех утверждений, для которых мы не можем - в данный момент или вообще, принципиально - установить их соответствие фактам. Это относится не только к ситуациям, подобным описанной Коллингвудом: такова значительная часть нашего обыденного знания. Более того, и во многих из тех случаев, когда нам доступна эмпирическая верификация, мы не прибегаем к ней, удовлетворяясь согласованностью с другими поддерживаемыми нами полаганиями.

Тем не менее, и когерентная концепция истины также испытывает трудности. Поскольку коге­рентность ка­сается вопроса об отношении одних высказываний к дру­гим, но она не касается вопроса «когерентности» с реаль­ностью или с фактами действительности. Но тогда мы не можем по­нять, каким образом непротиворечивость знаний гаранти­рует их соответствие реальному миру. Очевидно, условие непротиворечивости не является достаточным условием истинности, поскольку не всякая непротиворечивая си­стема утверждений о реальном мире соответствует реаль­ному миру. Кроме того, это условие применительно к естественным наукам, например к физике, не всегда оказывается и необходимым. Противоречивость какой-либо теории не означает автоматически ее ложности. Она может быть всего лишь показателем временных трудностей, пережи­ваемых истинной теорией.

Итак, сторонники когерентной теории (или теорий) истины обратились к когерентности как к способу изба­виться от трудностей, с которыми столкнулась класси­ческая концепция истины. Но путь, который они избрали, сопряжен с еще большими трудностями. Более того, этот путь, по существу, заводит в тупик.

Прагматическая концепция истины. Согласно прагматической концепции, истинно то, что полезно. То есть, если определенные наши убеждения делают наше действие эффектив­ным, обеспечивают достижение намеченной цели, то наши убеждения являются истинными.

С точки зрения прагматизма, нельзя утверж­дать, что знания, обладающие свойством полезности, также оказываются соответствующими реальности. Реаль­ность внешнего мира недоступна для человека, ибо чело­век непосредственно имеет дело как раз со своей дея­тельностью. Поэтому единственное, что он может уста­новить,— это не соответствие знаний действительности, а эффективность, практическую полезность знаний.

В настоящее время имеются теории, которые можно рассматривать как продолжение и развитие прагматизма. Сюда относится, прежде всего, операционализм — философия, созданная американским физиком и методологом науки П. Бриджменом. Согласно операционализму, содержание понятий определяется не свойствами вещей, а операциями по применению этих понятий. То есть: «Мы не знаем значения понятия до тех пор, пока не определим операции, кото­рые используются нами или нашими коллегами по при­менению этого понятия в некоторой конкретной ситуа­ции». Из этого требования вытекает и ограничение, накладываемое операционализмом на использование на­учных понятий. В том случае, когда мы не в состоя­нии указать операции с понятиями, последние носят бес­содержательный характер и подлежат исключению из научного исследования.

О том, что принесла науке прагматическая концепция истины, можно судить по выводам, вытекающим из бриджменовского операционализма применительно к фундаментальным физическим теориям, например к общей теории относительности. Бриджмен утверждал, что общая теория относительности не имеет физического смысла и, следовательно, неистинна, поскольку она поль­зуется неоперациональными понятиями, такими, как то­чечные события, ковариантные законы (т. е. законы, справедливые для произвольных систем координат), гео­метризованное гравитационное поле, которому придается статус объективной реальности, и т. д. Операционалистское требование содержательности, а значит, и истин­ности приводит не только к отказу от общей теории от­носительности. Оно в значительной мере обедняет всю физику. По существу, операционализм требует элимина­ции абстрактных систем, которые играют в современной физике важную роль. Физическая теория рассматривает­ся им как сооружение, состоящее не из многих этажей физических абстракций, а лишь из понятий и суждений, непосредственно связанных с опытом. Такому представ­лению о науке не соответствует не только общая теория относительности, но вообще любая достаточно развитая физическая теория. Прагматизм, суливший сделать науку более «реалистической», избавить ее от химер умозри­тельных спекуляций, оказывается, таким образом, кон­цепцией, создающей для нее серьезную угрозу.

Истинность математических аксиом связана с конвенционалистской концепцией.

Ее основатель - Анри Пуанкаре (работа «Наука и гипотеза»).

Рассматривая историю формирования неевклидовых геометрий, Пуанкаре утверждал, что геометрия не может быть истинной, она может быть лишь быть более-менее удобной.

Конвенционали́зм (от лат. conventio — договор, соглашение) это философская концепция, согласно которой научные понятия и теоретические построения являются в основе своей продуктами соглашения между учёными.

Таким образом, конвенционализм понимает истину как соглашение ученых по выбору наиболее целесообразной и удобной в использовании научной теории.

Истина и правда

В русской философии традиции принято различать истину и правду. С одной стороны, правда может быть определена как справедливая истина, которая принимается не только разумом, но и сердцем. Но, с другой стороны, истина не всегда может заменить собою правду (как у Достоевского в «Бесах», в диалоге Ставрогина с Шатовым: «Не Вы ли говорили мне, что если даже доказать истину математически, то Вы предпочли бы остаться не с истиной, а с Христом?»).

В 1947 году Михаил Пришвин записал размышление, в которое стоит самым внимательным образом вглядеться: «Правда требует стойкости: за правду надо стоять или висеть на кресте, к истине человек движется. Правды надо держаться — истину надо искать».

Правда — это вещь более-менее очевидная и однозначная. Нельзя лишать свободы и губить неповинных в тяжких преступлениях людей. Недопустимо ради достижения сегодняшней ограниченной задачи наносить ущерб основам человеческого и природного бытия. Непростительно подавление мысли, творчества, трудовой самодеятельности народа.

Для того чтобы осознать правду, не требуется напряженной и масштабной работы мысли. Правда — это не столько «познавательное», сколько нравственное явление. Высказать правду — значит прежде всего совершить мужественный поступок, в пределе — подвиг. И ценность правды — это, по сути дела, нравственная ценность.

Поэтому в условиях, когда «правду» способен высказать любой и каждый, она, строго говоря, теряет свою основную — этическую — ценность, становясь простой констатацией факта.

Подобного рода дискурс является характерным именно для русской философии, ибо в западной рационалистической философии истина и правда являются эквивалентными понятиями, выражаемыми английским словом truth.