Глава 3 Природа этноконфессиональной вариативности
Религии этнического и цивилизационного уровня интеграции
Важнейшим фактором перехода от этногенеза к цивилизационогенезу является формирование надэтнической религии. Религиозность этноса самотождественна. В ней сакрализуется само этническое существование. Бытие этноса для религиозности этого типа – высшая ценность. Аспектами святости наделяется все (от предметов домашнего обихода до процессов жизнеобеспечения), что имеет непосредственно этнобытийное преломление. Высшее божество является этническим первопредком (праотцом). Мифологическое предание представляет собой сакрализованное изложение истории этноса.
Цивилизационнообразующие религии структурируются принципиально иначе. Новым, по отношению к этнической религиозности, является в них утверждение трансцендентного уровня измерения. Сакральное теперь тождественно трансцендентному. В соединении мира небесного с общиной верующих заключаются основные функции жречества. Жрец в этом отношении имеет значительные отличия от шамана. Этническое происхождение оказывается неважно. Главное – вера. Сообразно с христианским императивом, «несть ни эллина, ни иудея».
Цивилизационнообразующие религии надэтничны. Их социальная функция, как раз, и состоит в том, чтобы связать различные этносы в рамках системы единой цивилизации. Собственно, религия этимологически и производится от латинского глагола «связывать», точнее «снова связывать». Кровно-родовое единение замещается мировоззренческим. Религия в этом смысле не только не обостряет этнические противоречия, но, напротимв, сглаживает их, снимает сам вызов кровных распрей.
Другое дело, что компоненты этнической религиозности оказываются, в том или ином соотношении, сохранены фактически во всех цивилизационнобразующих религиях. Те религии, в которых они представлены в наибольшей степени, традиционно классифицируются в качестве национальных. К таким, например, относятся, иудаизм, индуизм, синтоизм и др. Религиозная принадлежность совпадает в них в структурообразующем ядре с этноидентификацией. Однако это тождество не столь жесткое, как при этнической религиозности.
Классический пример национальной религии – иудаизм. Ключевой сюжет иудейской религиозной традиции – заключение особого договора между Богом и народом Израиля. Евреи в иудаизме есть в силу этого богоизбранный этнос. Акцентировка мотива избранничества, особенно сильно представленного в традиции талмудизма, исторически стоила высокого уровня напряженности между еврейскими анклавами и окружающим инородным этнически миром.
Даже эсхатологическая тема в иудаизме, выраженная через эсхатон прихода Машиаха, преломлялась в виде национального торжества Израиля. Концом истории должно стать восстановление Иерусалимского храма, завершение периода рассеяния и возвращение евреев на «землю обетованную».
Однако, при всем при том, тождество иудаизма и еврейской этничности не имеет абсолютного характера. Иудейского исповедания сегодня, помимо евреев, придерживаются феллаши, таты, караимы, феллаши и др. Иудаизм, как известно, являлся государственной религией Хазарского каганата, занимавшего одно время доминирующее положение на значительной части территории Евразии.
Традиционно в качестве мировых религий номинируются буддизм, христианство и ислам. Их мировой статус определяется не столько численностью адептов, сколько потенциальной способностью к распространению во всем мире в любой из этнических сред. Религии такого рода в своем пуристском выражении предельно космополитичны. Они представляли собой особые религиозные проекты глобализации, исторически предшествуя современной версии секулярного глобализма. Однако далее, будучи перенесены в специфические зоны этнокультурного ландшафта, мировые религиозные концепты существенно модифицировались в соответствии со средовыми условиями и местными традициями. В итоге был сформирован особый вид национальной религиозности.
Именно так генерировалось, в частности, русское православное христианство. Адаптируясь к российской цивилизационной и этнической , оно существенно отличалось не только от латинской версии католицизма, но и греческой – православия. Исповедовалось даже понятие «русская вера». Русскость связывалась с «русским православием». Такая же адаптация происходила и в рамках других автокефальных церквей. В исламе, в условиях отсутствия самого института церкви, а сообразно и единого религиозного канона, вариативность этнокультурных адаптаций оказывалась ещё значительнее. Аналогичные процессы происходили в рамках буддистского религиозного ареала распространения. Генезис религии прошел, таким образом, цикл, вернувшись к этничности на новом, более высоком уровне религиозного познания. Триаде развития соответствовали в данном случае следующие фазы: этническая религиозность (тезис) – мировые религии (антитезис) – этноконфессиональное преломление (синтез).
Религии сегодня в значительной степени искусственно противопоставляются друг другу, провоцируются на взаимную конфронтацию. И действительно, многовековая история их борьбы исчисляется многочисленными жертвами и разрушениями, исключая, казалось бы, почву для взаимного примирения.
Примером такого противостояния может служить антагонизм монотеистических религий по отношению к язычеству. Языческая картина мира преднамеренно примитивизировалась представляясь исключительно как многобожие. В действительности же политеизм не являлся универсальной чертой древнейших религиозных культов. Даже у восточных славян многобожие сочеталось с мифологемой о Роде, выступавшем единым воплощением всего теологического измерения. Да и само понятие «язычество» сродни дефициниям «варварство» или «дикость». Оно выступает как своеобразный идеомаркер, используемый одной религиозной традицией (в данном случае авраамическими религиями) для негативизации и сведения к одному знаменателю всего национально-племенного многообразия конфессиональных форм. Однако усилия воинствующих богословов по искоренению языческих пережитков не достигли желаемого результата. В реальности под вывеской монотеистических конфессий сложился религиозный синтез нового учения с языческой традицией. Сам факт их слияния доказывает общность традиционалистской мировоззренческой парадигмы. Характерно, что единение достигается как на уровне повседневного ритуально-мифологического рационализма, так и высшего эзотерического миропонимания.
Традиция исторически формировалась как сложный синтез богословия с народными, адаптированными к природной среде представлениями. Более других христианских конфессий преемствующим по отношению к родовым ценностям потенциалом обладало именно православие. Гетерогенная природа православной традиции ярко иллюстрируется составленным Л.Н. Майковым еще в XIX в. сборником 372 текстов русских обрядовых заклинаний. В зависимости от адресной апелляции автора-заклинателя все заговоры дифференцировались по трем группам: христианской, языческой и синкретической. Например по тематическому блоку «брак» проводилась следующая мировоззренческая идентификация: христианские заговоры – 31,3%, языческие – 56,2%, синкретические – 12,5%. Тематика любви давала еще более акцентированную на традиции язычества картину: христианские заговоры – 18,2%, языческие – 75,8%, синкретические – 6 %. Преобладание языческих заклинаний фиксировалось также по вопросам веры в сверхъестественные существа, здоровья и болезней. Христианская атрибутика доминировала по темам хозяйственной деятельности и частного быта. Вопрос о предметах и явлениях природы имел паритетное распределение между христианством и язычеством. Наконец по теме общественных отношений преимущественно представлена синкретическая позиция. Это не следует понимать так, что русские крестьяне не были подлинными христианами. Более корректно вести речь об преемственном потенциале народной традиции (См. рис. 3.1).
Рис.3.1. Религиозная идентификация крестьянских заговоров
Другим примером гиперболизации антагонизмов явилось историческое противостояние христианской и исламской цивилизации. Известно, что к войне за веру против мусульман Россия дипломатически подталкивалась Западом. Новая мировая война предсказывается в форме разлома христианского и исламского мира. В действительности точек соприкосновения между ними гораздо больше, чем противоречий. Базируясь на единой платформе авраамизма их близость друг к другу с особой наглядностью выступает при сравнении с буддистским или даосским культурными типами. Несторианская версия христианства, базирующаяся на представлении о Христе, как величайшем пророке (но не богочеловеке), могла бы быть интерпретирована как протоислам. В сложившееся современное клише религиозного раскола мира не укладываются фиксируемые в традиционном мире факты двухконфессиональной идентичности. Известны случаи самоидентификации верующих одновременно в качестве адептов учения Христа и Мухаммеда, Христа и Будды
Общее и различное у этноконфессиональных объединений
Цель представляемого рассмотрения состоит в выявлении функциональной роли религий в формировании этнической специфики. Первоначально предстоит определить, чем различаются и в чем едины этносы в религиозном отношении.
Линия А. Тойнби и С. Хантингтона в цивилизационном дискурсе состоит, как известно, в утверждении о принципиальном различии по их религиозному фундаменту, а соответственно, и по ценностям. Традиционно-религиозная модель мировосприятия выстраивалась на основе абсолютизированного противостояния полюсов добра и зла. Тойнбивско-хантингтоновская версия цивилизационной вариативности ценностей противоречит этому взгляду. Множественность цивилизаций предполагает, соответственно, и множественность подходов определения добра и зла (в каждом цивилизационном ареале – собственный). Перспективы для духовного единения человечества на основании заложенной в традиционных религиях общности базовых ценностей при такой постановке вопроса упраздняются. При отсутствии общей платформы оснований для диалога цивилизаций нет. Наиболее реалистичная перспектива их взаимодействия друг с другом – религиозные войны.
Однако анализ содержания традиционных религий приводит к выводу, что высшие ценности, выраженные в понимании добра и зла – едины. В чем же тогда заключаются различия цивилизаций? Они не в самих ценностях, а в другом – в иерархии этих ценностей, специфичности форм их воплощения, в особенностях менталитета. (См. рис. 3.2). Сочетание этих особенностей, собственно, и задает самобытность цивилизационного бытия. Другое дело, что исторически каждая из цивилизаций может оказываться на различной стадии удаленности от максимального достижения универсальных для человечества высших ценностных ориентиров.
Рис. 3.2. Составляющие цивилизационной специфики
Откуда производны эти различия? Исторически они возникли как адаптация человека к среде обитания. Религия, помимо прочих своих функций, являлась механизмом такого приспособления.
Генезис этносов, а далее – и цивилизаций связан с определенным в каждом конкретном случае географическим ареалом (месторазвитием). Для специфичных средовых условий существует свой адаптационный оптимум институциональных форм и механизмов. Отступления от него, увлечение иносистемными экстраполяциями объективно ведет к снижению жизнеустойчивости всей системы.
Из этого предположения вытекает основная исследовательская задача – проверить правильность цепочки зависимостей – природная среда – религия – менталитет – цивилизационаная специфика. (См. рис. 3.3). Ключевая методология исследования состояла в применение метода группирования (он часто обозначается как метод кластеризации). Если страны группируемы в зависимости от религиозной принадлежности а). по природно-зональному параметру, б) по ментальным поведенческим проявлениям, то гипотеза подтверждается.
Рис. 3.3. Цепочка зависимостей цивилизационогенеза
Религии как механизм природно-средовой адаптации
Природная зависимость.
Первая проверка проводилась на основе группового распределения стран Европы по средней температуре января. Предположение о страновом конфессиональном группировании по климатическому параметру подтверждается. (См. рис. 3.4).
Рис. 3.4. Группировка стран Европы по средней температуре января, в °C
Еще более очевидно – групповое – католик – протестант распределение европейских стран по средней температуре июля. Помимо собственно теологических оснований, мы обнаруживаем природный фактор религиозной предрасположенности. Протестантизм не случайно утвердился в результате реформационных процессов именно в тех странах, где сегодня доминирует протестантское население. (См. рис. 3.5).
Рис. 3.5. Группировка стран Европы по средней температуре июля, в °C
Известна, особенно применительно к исследованиям язычества, связь генезиса религиозных культов с аграрной практикой. И эта связь прослеживается даже сегодня. Достаточно сравнить показатели аграрного сектора протестантских и православных стран Европы. Урожайность в протестантских странах устойчиво выше, чем в православных. Обнаруживаемые соотношения имели место еще в глубоком прошлом. Климатические различия состояния аграрных зон совпадают с конфессиональными границами. (См. рис. 3.6).
Рис. 3.6. Урожайность зерновых и зернобобовых по странам Европы, центнеров с га.
При рассмотрении страновых показателей животноводства обнаруживается та же тенденция конфессионального группирования. Причем, речь идет не только о группе северных, но и южноевропейских православных стран. Не отсюда ли специфика особой исторически сложившейся в странах православия модели – с особой ролью общинно-патерналистского и государственного начала. Объективно в зоне сравнительно низких показателей аграрного сектора требовался особый механизм принудительного распределения. (См. рис. 3.7).
Рис. 3.7. Надой молока на одну корову по странам Европы, кг в год
Выйдем теперь за географические рамки Европы. Применительно к язычеству хорошо известна значимость для религиозной рефлексии вопроса об осадках. Бог, повелевающий стихией дождя, традиционно один из важнейших в языческом пантеоне. Обилие осадков приводило к формированию циклических моделей мировосприятия, наиболее ярко представленных в буддистском учении о сансаре. Засушливый климат, при котором дождь воспринимался населением как величайшее благо, преломлялся через значимость догмата откровения (божьего нисхождения).
Азиатский континент, как известно, включает два крупных конфессиональных очага - стран с преобладанием традиций ислама и буддизма. При соотнесении их с параметром годового количества осадков обнаруживается очевидная тенденция тяготения к разным полюсам установленного спектра. (См. рис. 3.8).
Рис. 3.8. Группировка стран Азии по годовому количеству осадков, mm
Религиозная карта Африки выстраивается на дифференциации стран в зависимости от преобладания ислама и христианства, как двух альтернативных заимствований. Сопоставляя их по параметру годового количества осадков, вновь выявляется достаточно четкое групповое распределение. (См. рис. 3.9). Такие зависимости говорят, что связь природной среды с религией, а через нее с цивилизационной принадлежностью существует.
Рис. 3.9. Группировка стран Африки по годовому количеству осадков, mm
Полученный вывод не означает, вместе с тем, принятие абсолютизирующей фактор географии теории географического детерминизма. Речь в данном случае идет о том, что религии (а соответственно и цивилизации) формировались как адаптация человека к определенному природному ареалу при всем нелинейном многообразии адаптационных процессов.
Религии и менталитет
Рассмотрим теперь вопрос о связи религии и менталитета.
Религия и ментальные особенности экономического поведения
Методика религиозной кластеризации стран была применена к сфере экономики. Результаты страново-статистического соотношения конфессиональной идентичности с различными параметрами экономического поведения подтверждают действенность веберовской методологии. Различая экономическое поведение протестантов и католиков, М. Вебер указывал на особую ориентированность первых на индивидуально-предпринимательскую деятельность и склонность вторых к коллективистским формам хозяйственной организации. Что же сегодня?
В современной Европе протестантские страны явно опережают католические по различным показателям индивидуальной трудовой ориентированности. Протестанты по-прежнему более экономически активны, чем католики. Факт нахождения Италии, являвшейся историческим символом католицизма, на последнем месте по рассматриваемому показателю среди стран Западной Европы весьма иллюстративен (См. рис.3.10).
Рис. 3.10. Сопоставление уровня экономической активности населения (старше 15 лет) протестантских и католических стран современной Европы, в %
Ту же тенденцию подтверждают статистические данные о наличии второй работы у населения европейских стран. Протестант обнаруживает гораздо более высокую склонность к поиску дополнительного заработка, чем католик. Уровень достигнутого материального благополучия не является в этом отношении решающим обстоятельством. Даже испытывающие проблемы переходного периода католические народы Восточной Европы в целом оказались менее ориентированы на поиск приработка, чем протестантское население материально благополучных государств (См. рис. 3.11).
Рис. 3.11. Сопоставление доли лиц в структуре занятости католических и протестантских стран Европы, имеющих вторую работу, в %
С другой стороны, католики по-прежнему обнаруживают более высокую склонность к коллективистским формам хозяйственной самоорганизации. Это подтверждается, в частности, показателем долевого представительства семейных рабочих и членов кооперативов в общей структуре трудовой занятости. Еще более высокую склонность к общинным формам организации экономики демонстрируют страны православного культурного ареала (за исключением современной России). (См рис. 3.12).
Рис. 3.12. Конфессиональное сопоставление доли современных рабочих и членов кооперативов в структуре занятости населения европейских стран.
Доказательству существования различных типов экономического менталитета было посвящено проведенное еще в 1970е г. социометрическое исследование голландского ученого Г. Хофстеде. Проведя свой анализ по 40 странам мира он затем расширил их число до 70, включив в него и относящиеся к началу 1990-х гг. сведения о России. Основной решаемой проблемой являлся вопрос о приемлемости рыночной модели экономики для различных национальных ментальных типов. Индекс рыночности рассчитывался Г. Хофстедом по трем основным параметрам: дихотомия «индивидуализма» и «коллективизма»; дистанция от власти (коррелирует с приверженностью к госпатернализму и антикоррелирует с автономностью индивидов); избегание неопределенности (коррелирует с приверженностью сложившимся стереотипам экономического поведения и антикоррелирует со склонностью к риску). Согласно полученным результатам, аксиология рыночности у россиян почти в три раза ниже, чем у американцев, но несколько выше, чем у латиноамериканцев (См. рис. 3.13).
Рис. 3.13. Базовые ценностные экономические характеристики в мире (по методике Г. Хофстеде): общий индекс рыночности.
На основании полученных данных можно выделить три группы стран, имеющих сходный набор ценностных параметров: 1. страны высокого уровня рыночности – индекс более 200 баллов (Дания, Великобритания, Ирландия, Новая Зеландия, США, Австралия); 2. страны низкого уровня рыночности – индекс менее 100 (Венесуэла, Португалия, Греция, Югославия, Перу, Колумбия, Мексика, Россия, Китай, Турция, Пакистан, Тайвань, Тайланд, Бразилия, Филиппины); 3. страны смешанной модели экономики – индекс от 100 до 200 баллов. Из последнего группового объединения выделяются подгруппы, заметно тяготеющие к либеральной (Австрия, Канада, Нидерланды, Норвегия, Швейцария, Финляндия), или государственно-патерналистской (Япония, Испания, Аргентина, Бельгия, Франция, Иран, Гонконг, Индия) модели.
Характерно, что среди рыночноориентированных фигурантов таблицы Г. Хофстеде явно доминируют страны протестантского культурного ареала. Напротив, все государства православной традиции оказались в группе госпатернализма. Другой обнаруживаемой закономерностью является антикорреляция с принципами рыночной экономики национального менталитета тех католических стран, в которых сохранены сильные позиции Церкви, а также приверженных традиции сообществ Востока. Необходимо отметить, что в группе госпатерналистов оказались государства с весьма различным уровнем экономического развития и динамикой роста, что указывает на некорректность интерпретации антирыночности в качестве проявления социально-экономической неразвитости.
Религия и ментальные особенности социального поведения
Другим направлением проводимой верификации явилась сфера социального поведения. Религиозная традиция оказалась прочно сопряжена с национальным менталитетом, преломляясь через него в соответствующий тип социальности.
Казалось бы, у находящихся на одной ступеньке развития европейских сообществ различия классовых структур должны быть минимизированы. Однако для того, чтобы убедиться, что это не так, достаточно посмотреть на долевое представительство различных классов с точки зрения принадлежности страны к тому или иному конфессиональному типу. (См. рис. 3.14). При проведение такого анализа фиксируется четкое разграничение в предрасположенности к капиталистическому классообразованию по странам протестантского, католического и православного культурных типов. Веберовский тезис о протестантизме, как ценностно-мировоззренческом основании капитализма, подтверждается в данном случае и на современном социологическом материале. Православие в то же время подтверждает свое реноме наименее адаптивной к капиталистической модели хозяйствования христианской традиции.
Рис.3.14. Классовая структура общества по странам Европы (суммарный удельный вес работающих по найму и работодателей) , в %
Одним из глобальных явлений современности традиционно рассматривается феномен урбанизации. Однако степень урбанизированности находится также в корреляции с конфессиональной принадлежностью стран. В протестантских сообществах урбанизированность, как правило, выше, чем в католических. Страны же иных религиозных традиций демонстрируют гораздо меньшую предрасположенность к городскому существованию, чем любое из направлений христианского культурного типа. (См. рис.3.15).
Рис. 3.15. Уровень урбанизации по странам католической и протестантской культур Западной Европы, в %
Вывод о цивилизационной обусловленности природы социальных феноменов подтверждается и по показателю отраслевой занятости населения. Наиболее индикативными параметрами, в наибольшей степени связанными с фактором национального менталитета, выступают в данном случае занятия сельскохозяйственной и финансовой деятельностью (См. рис. 3.16, 3.17).
Крестьянин и финансист – два во многом противоположных друг другу архетипа. При рассмотрении отраслевой занятости через призму конфессиональной принадлежности стран обнаруживается связь этих архетипов с определенными культурными типами. Среди представителей трех христианских конфессий протестанты в наибольшей степени склонны к финансовой деятельности и в наименьшей – к сельскому хозяйству. Их культурными антиподами в данном случае выступают православные. Положение же католиков может быть охарактеризовано как промежуточное.1
Рис. 3.16. Занятость населения в сельскохозяйственной сфере в странах Европы, в %
Рис. 3.17. Занятость населения в финансовой сфере в странах Европы, в %
Религия и политические ценностные типы
Эмпирические данные по отношению к задаче определения политического поведения были почерпнуты из социологических замеров в рамках международного проекта World Values Survey. Характеристики населения стран по его отношению к политике и собственному политическому поведению соотносились с доминирующей в соответствующем государстве конфесии. Такое соотнесение проводилось, в частности, по следующим параметрам: важность политики в жизни респондентов (удельный вес лиц, для которых политика абсолютно не важна); членство в политических партиях (удельный вес лиц, не состоящих не в одной из политических партий); политическая активность по индикатору подачи петиций (удельный вес лиц, участвовавших в подаче петиций); политическая активность по индикатору участия в политических забастовках (удельный вес лиц, участвовавших в акциях политических забастовок); распространенности этатистских настроений (удельный вес лиц, однозначно считающих необходимым усиление ответственности государства); склонности к позитивному восприятия сильного политического лидера (удельный вес лиц, оценивающих однозначно позитивно факт наличия сильного политического лидера). (См. рис. 3.18 – 3.23). Понятно, что на различие страновых показателей, помимо цивилизационной идентичности, могли оказать воздействие и другие, менее глубинные по своей природе, и даже конъюнктурные факторы. Учитывая это обстоятельство, крайние отклоняющиеся значения – по одной стране на каждую конфессиональную группу – купировались, как вероятностное исключение.
Результаты превзошли все ожидания. По всем замеряемым показателям обнаружилась достаточно четкая группировка стран по конфессиональному признаку. Общность экономического и социального положения оказалась в данном случае менее значимым фактором, нежели цивизационная идентичность. Страны, находящиеся на общей ступеньке технологического и институционального развития, демонстрируют принципиально различный тип политической аксиологии. Иллюстративны в этом отношении различия в показателях протестантских и католических стран Западной Европы, католических и православных стран Западной Европы. Напротив, риторика противостояния России с одной стороны и Грузии с Украиной с другой не отменяет факта цивилизационно-ценностной близости их политической аксиологии.
Рис. 3.18. Важность политики в жизни респондентов по странам мира: удельный вес лиц, для которых политика абсолютно не важна (в %)
Рис. 3.19. Членство населения в политических партиях по странам мира: удельный вес лиц, не состоящих не в одной из политических партий (в %)
Рис. 3.20. Политическая активность населения по индикатору подачи петиций по странам мира: удельный вес лиц, участвовавших в подаче петиций (в %)
Рис. 3.21. Политическая активность населения по индикатору участия в политических забастовках по странам мира: удельный вес лиц, участвовавших в акциях политических забастовок (в %)
Рис. 3.22. Распространенность этатистских настроений среди населения по странам мира: удельный вес лиц, однозначно считающих необходимым усиления ответственности государства (в %)
Рис. 3.23. Склонность к позитивному восприятию населением сильного политического лидера по странам мира: удельный вес лиц, оценивающих однозначно позитивно факт наличия сильного политического лидера (в %)
Показательно, что православная и протестантская когорта стран стали своеобразными политико-аксиологическимим антиподами, находясь по всем замеряемым показателям на разных полюсах ценностного спектра. Это еще раз убеждает в мысли о противопоказанности для России автоматической экстраполяции политических институтов, сформировавшихся на Западе на почве протестантизма.
Таким образом, ментальные особенности коррелируют с религиозной традицией страны. Религия не только определяет сознание верующих, но и, что очень важно, неверующих и индифферентных. Уйти от религии не удается, даже отрекаясь от нее. Человек может считать себя нерелигиозным, но его поведение и менталитет все равно остаются в рамках соответствующей религиозной парадигмы. Поэтому современная Россия, несмотря на то, что воцерковленных несколько процентов, все равно остается православной цивилизацией. Китай, несмотря на атеизм значительной части населения, это по-прежнему конфуцианский цивилизационный тип. Европа же, вопреки всей своей секулярности, остается западно-христианской цивилизацией.
Религиозная парадигма идеологий
Может быть выдвинуто еще одно возражение, что в эпоху модерна религии оказались заменены идеологиями. Однако фактически за всеми идеологическими ширмами усматривается модифицированная религиозная парадигма. Такая модификация имела место в СССР. В представленной таблице приведен ряд таких модификационныз квазирелигиозных соответствий в советской идеологии.
Советский эксперимент заключался в попытке создания общества, базирующегося на парадигме атеистического миропонимания. Казалось бы, опыт СССР свидетельствовал о принципиальной возможности такого миростроительства. В действительности, при реализации конкретных задач государственной политики в сфере управления идейно-духовными потенциалами народа был сформулирован некий квазирелигозный суррогат. Воссоздавалась сущностно прежняя аксиология государственной религии. Такого рода трансформации определялись О. Шпенглером понятием «псевдоморфизма», выражающим видимость инверсии при сохраненной парадигмально неизменной культурной основе. Ниже приводится дуальный ряд соотношения традиционных религиозных и советских квазирелигиозных компонентов. (См. табл. 3.1).
Таблица 3.1. Трансформация религиозных образов и представлений в советской аксиологии.
Религиозная аксиология |
Коммунистическая аксиология |
Грядущее Царствие божие |
Коммунизм |
Утраченный Эдем первозданный |
Первобытный (пещерный) коммунизм |
Грехопадение |
Появление института частной собственности |
Армагеддон |
Мировая революция |
Религиозный мессианизм |
Пролетарский мессианизм |
Мировое зло |
Буржуазия, буржуазный мир |
Христианская Троица |
Советская Троица: Маркс – Энгельс - Ленин |
Пять мировых царств пророка Даниила |
Пять формаций |
Великий пророк, предтеча |
Карл Маркс |
Мессия |
Ленин |
Иуда |
«иудушка Троцкий» |
Преисподняя, истязания грешников и еретиков |
Сталинизм |
Гроб Господен |
Мавзолей Ленина |
Древние пророки |
Социалисты – революционеры, пророки коммунизма |
Христианская инквизиция |
Революционный трибунал, Комитет Государственной Безопасности |
Христианские святые |
Святые – герои революции и гражданской войны |
Апостолы |
Ближайшие соратники В.И. Ленина |
Крест, как главный символ христианства |
Звезда, как главный символ коммунизма |
Христианские образы, например, крещение |
Советские обряды, например, звездение |
Антихрист, попытка антихристовой подмены христианства |
Гитлер, фашизм, как историческая попытка империалистической подмены коммунизма |
Ереси, еретики |
Коммунистический ревизионизм, ревизионисты |
Царь Ирод – кровавый |
Николай – кровавый |
Москва, как Третий Рим |
Москва, как столица Третьего Интернационала |
Христианская Церковь, община верующих |
Коммунистическая партия |
Патриарх, духовный пастырь |
Генеральный секретарь Коммунистической партии, официально – не государственный, а идеологический руководитель |
Ветхий завет |
Марксизм |
Новый завет |
Ленинизм |
Христианские заповеди |
Заповеди строителя коммунизма |
Иконы, статуи святых |
Памятники и портреты В.И. Ленина |
Евангелие |
Манифест коммунистической партии |
Христианский Катехизис |
Краткий курс истории ВКП (б) |
Образ православного царя, Иван Грозный |
И.В. Сталин |
Бессмертие Христово |
Бессмертие ленинского учения, «Ленин – всегда живой», «Ленин – жил, Ленин – жив, Ленин – будет жить» |
Христианский интернационализм |
Коммунистический интернационализм |
Культовые христианские места |
Советские культовые мемориалы |
Церковная иерархия |
Партийная иерархия |
Церковное администрирование: патриархия – митрополия – епископство – приход |
Партийное администрирование: КПСС – обкомы – горкомы – местные партячейки |
Священный Синод |
ЦК КПСС |
Церковные Соборы |
Съезды партии |
Христианские религиозные праздники, христианский календарь, главный праздник торжества над силами зла – Пасха |
Советские праздники, советский календарь, главный праздник торжества над врагами – День победы |
Русская коммунистическая идеократия не может быть адекватно воспринята без традиции православной теократии. Точно таким же образом европейская социал-демократия восходит к парадигме лютеранства, а неолиберализм – кальвинизма.
Религия как фактор цивилизационной жизнеспособности
Мы в представленном изложении сознательно ушли от рассмотрения трансцендентных вопросов религиозного выбора. Это не значит, что они не существуют. Для нас в данном случае более важна роль религии в этническом и цивилизационном генезисе, а не роль высших сил в религиозных установлениях.
Факторное значение религий для жизнеспособности цивилизаций обнаруживается и сегодня. Для иллюстрации этой связи далее приводятся данные социологических опросов, проведенных в России. Сравнивалась реакция на различные индикативные вопросы трех категорий населения - неверующих, верующих невоцерковленных и верующих воцерковленных. Гипотеза состояла в том, что ориентированность на ценности, связанные с жизнеспособностью цивилизаций, будет возрастать в соответствии со степенью религиозности групп респондентов.
Предположение подтвердилось. По ценностным установкам, связанным со значимостью для респондентов цивилизационной идентичности страны, наиболее низкий показатель был зафиксирован у неверующих, выше у верующих невоцерковленных, максимальный – у воцерковлнных. (См. рис. 3.24).
Рис. 3.24. Удельный вес опрошенных согласных с суждениями, связанных с ценностью цивилизационной идентичности, в % от религиозных групп
Напротив, по параметру глобализационных ориентиров – тенденция распределения голосов прямо противоположная. Из всех мировоззренческих групп неверующие наиболее предрасположены к поддержке глобализации. (См. рис. 3.25).
Рис. 3.25. Удельный вес опрошенных согласных с суждениями, связанных с ценностью глобализации, в % от религиозных групп
Часто можно услышать, что религии выступают основанием для экстремизма. В противоречие с этим представлением находятся данные по доле лиц из разных мировоззрнческих групп, неодобрительно относящихся к различным государственным институтам. Наиболее нетолерантными, экстремистски ориентированными оказались не религиозные респонденты, а именно неверующие (по всем 15 рассматриваемым параметрам). (См. рис. 3.26).
Рис. 3.26. Доля лиц неодобрительно относящихся к государственно-управленческим институтам и фигурам, в % от религиозных групп (опрос 2006 г.).
Наконец, рассмотрим фактор солидаризационных ценностных ориентиров. Респондентам задавался вопрос – с какой из групп населения они испытывают чувство общности. Почти по всем видам объединений фиксируется рост уровня солидаризационных ориентиров от неверующих к верующим и от верующих невоцерковленных к верующим воцерковленным. Неверующие наименее солидаризационны. А без солидаризации ни одно общество не может существовать. (См. рис. 3.27).
Рис. 3.27. Солидаризационные ценностные установки, в % от религиозных групп. С какой из групп испытывают респонденты чувство общности.
Проведенный анализ показывает основополагающую роль религий в обеспечении жизнеспособности цивилизаций. Они не утратили своего значения даже в период секуляризма. Следовательно, ценности секуляризации должны быть подвергнуты пересмотру.
Религии представляют собой исторически выработанный оптимум цивилизационного бытия приментительно: во-первых, к определенной территории в ее природно-климатической специфике, и, во-вторых, к определенному народу в его ментальном своеобразии. Сегодня цивилизационное бытие находится в состоянии эрозии. Новая сборка цивилизаций возможна, прежде всего, при восстановлении роли и значения в обществе цивилизационнообразующих религий.
Вопросы для обсуждения
Откуда ведет происхождение различия конфессий?
Существует ли предопределенность религиозных войн?
Насколько актуален фактор религиозной идентичности сегодня?
Насколько корректно распространенное представление об исламе как религия экстремизма?
Почему история России, в отличие от истории Западной Европы, не знала религиозных войн?
Что такое секуляризм? Существуют ли абсолютно секулярные государства? Насколько универсален принцип светскости государств?
Рекомендуемые темы докладов и рефератов
Опыт адаптационно-средовых трансформаций мировых религий.
Феномен экуменизма: версии трактовки, исторические варианты.
Проблема государственной (официальной) религии в конституциях стран мира.
Религиозные компоненты в официальной символике современных государств мира.
Трансформация язычества в этнических религиозных культах в рамках монотеистических религий.
Российский исторический опыт сосуществования традиционных религий.
Национальные религии: закономерности генезиса.
Социологический мониторинг уровня религиозности общества по странам мира.
Литература
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения древних славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифологическими сказаниями других родственных народов. М., 1995.
Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987.
Бердяев Н.А. Религиозные основы большевизма. (Из религиозной психологии русского народа). Духовные основы русской революции // Бердяев Н.А. Собрание сочинений. Т.4. Париж, 1990
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произведения. М., 1990.
Джемаль Г. Революция пророков. М., 2003.
Дугин А.Г. Метафизика Благой Вести. М., 1996.
Кармель А. Иудаизм: еврейский образ жизни. Иерусалим, 1994.
Конец Света (альманах по истории религий). М., 1997.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
Леви-Стросс К. Мифологики: В 4 т. М., 2007.
Майков Л.Н. Великорусские заклинания. СПб., 1869
Пивоваров Ю.Л. Россия и мировая урбанизация: антропокультурная и пространственная динамика. Нальчик, 2007.
Религия в самосознании народа (религиозный фактор в идентификационных процессах) / Отв. ред. М.П. Мчедлов. М., 2008.
Россия и страны мира. 2008: Стат. сб. М., 2008.
Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1986.
Рязанов В. Экономическая культура и национальная идентификация // Мировой общественный форум «Диалог цивилизаций». Вестник. М., 2006. №1.
Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV - XVI). М., 1998.
Сравнительный менеджмент / Под ред. С.Э. Пивоварова. СПб., 2006
Тойнби А. Постижение истории. М., 1990.
Тойнби А. Цивилизации перед судом истории. СПб., 1996.
Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989.
Фрейд З. Тотем и табу. СПб., 2005.
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 2010.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.
Элиаде М. Аспекты мифа. М., 2001.
Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.,1996.
Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.
Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Куликов В.И., Сулакшин С.С. Вариативность и цикличность глобального социального развития человечества. М., 2009.
Hofstede G. Culture’s Consecuences. International Differences in Work Related Values. Beverly Hills, 1980;