Глава 7. О применимости к России модели «гражданской нации»

«Мононациональные» и «многонациональные государства»

Сложился стереотип классификации Российской Федерации в качестве многонационального государства. На его многонациональный характер указывает и 3 статья Конституции. Но может ли считаться полиструктурой система, в которой один из компонентов занимает свыше 80%?

Необходимо напомнить, что согласно переписи 2002 г. численность русских среди постоянного населения РФ составляет 115969,5 тысяч человек или 81,3%. Еще 140 тысяч русских записались казаками и 7 тысяч – поморами. Для сравнения, из коренных народов России идущие вторыми по численности татары составляют 5558 тысяч (3,9%), третьими башкиры – 1673,8 тыс. (1,17%), четвертыми чуваши – 1637,2 тыс. (1,15%), пятыми мордва – 844,6 тыс. (0,6%) и т.д. Кроме того, гражданами России являются также представители народов, имеющих собственную государственность, а потому не относящиеся к автохтонным - 2943,5 тыс. украинцев (2,06%), 993 тыс. армян, 814,7 тыс. белорусов, 596 тыс. казахов, 466 тыс. азербайджанцев, 597 тыс. немцев, 233 тыс. евреев, 147 тыс. грузин. Так что Россия, с гораздо большим основанием, могла бы позиционироваться как мононациональное государство, нежели Франция, или Испания.

Очевидно - применение двойных методологических стандартов для характеристики российской и западной моделей государственности. В современном мире ни одного моноэтнического государства не существует. Высказано предложение считать моноэтничными государства, в которых представители титульного этноса составляют более 95%. Количество таковых (да и то, не считая не получивших гражданский статус иммигрантов) в мире не так уж много – Япония, Исландия, Норвегия, Португалия, Албания, Мальта, Ямайка, Йемен, Венгрия. Но почему следует брать 95%, а, к примеру, не 80% – ни каким образом не обосновывается.

Национальными классифицируются многие европейские государства, в которых численное представительство титульного народа к общей структуре гражданского населения меньше, чем русских в России – Бельгия, Испания, Италия, Нидерланды, Франция. Даже прибалтийские республики числятся в ряду национальных государств.

Различая «российскую многонациональность» и «европейскую многонациональность» зачастую спекулятивно подменяют понятия «гражданская нация», относя ее исключительно к европейцам, и «этничность», применяя его к России. Если применять дефиницию «гражданской нации», то любое государство, в том числе и Российская Федерация, окажется по самой своей природе однонациональным. Если же делать акцент на этнической составляющей, то, опять-таки, каждое государство, включая, естественно, Россию, будет многонациональным. Последовательно находясь на любой из обозначенных методологических позиций трактовки нации (гражданской и этнической) обнаруживается абсурдность самого противопоставления «национальное государство» – «многонациональное государство». Соответственно, и указание на многонациональность (т.е. полиэтнизм) в 3-ей статье Конституции, ведущей речь о суверенитете России (т.е. об общегражданском волеизъявлении), должно быть, как терминологическое противоречие снято.

Исторические сбои модели «гражданской нации»

Популяризируемая ныне в России идеологема «гражданской нации» является фантомной категорией. Исторически она складывалась как абсолютизация власти государствообразующего народа. Доминирующая этническая группа маркировала себя в качестве выразителя государственности и гражданственности. Впервые концепт «гражданской нации» был выдвинут Французской революцией, открыв всеевропейский процесс создания национальных государств. Аналогом гражданской нации в СССР выступала пропагандируемая общность нового типа «советский народ».

Фантомность гражданских наций обнаруживалась всякий раз, когда какой-либо из этносов отказывался от самоидентификации с ней. Недавние беспорядки в предместьях Парижа ярко проиллюстрировали весь мифологизм этнополитической конструкции «французской гражданской нации». Этническими конфликтами (латентными или явными) охвачены в настоящее время подавляющее большинство «гражданских наций» западных стран. Даже США, гордящиеся своим интеграционным проектом создания новой нации американцы, все более вынуждаются признать его неудачу. Доктрина единого «плавильного котла» замещается там в настоящее время теорией «этнической салатницы». Многочисленные этнические группы Соединенных Штатов отказываются быть идентифицированными под эталон WASР (белый человек англосаксонского происхождения, исповедующий протестантизм).

Сбой механизма работы плавильного этнического котла США обнаружился еще в период Второй мировой войны, когда выяснилось, что американские японцы являются в большей степени патриотами Японии, чем Америки. Депортационная политика по отношению к ним со стороны Вашингтона мало чем отличалась от сталинского переселения народов. Под вывеской «американцы» различные эмигрантские землячества сохраняли свою национальную самоидентификацию. Ирландцы, итальянцы, китайцы, русские и пр. хорошо помнят о своих национальных истоках. Нигде как в США на бытовом уровне (особенно в школах) не возникает столько конфликтов по фактам оскорблений на национальной почве. Оказалось, что вместо консолидированной нации - американцы, существует множество враждующих друг с другом этнических групп. Помимо культурной самоидентификации на повестку дня встает вопрос их политического объединения. Проблема мафии (русской или итальянской) давно переросла из криминогенной в национальную.

Зачастую США преподносят как страну ставшей землей обетованной для евреев со всего мира. Вместе с тем, опросы статистики показывают, что 34% современных американцев являются убежденными антисемитами. Особенно остро для США стоит проблема сепаратизма латиноамериканских штатов. Техас, по сей день, имеет формальный суверенитет. Отношения латинас и янки продолжают сохранять конфронтационный характер.

Исторически благосостояние белой части населения США основывается на феномене расовой дискриминации. Предание об американских колонистах, тяжелым трудом осваивавших дикие земли, является одной из мифологем пропаганды Белого дома. Подавляющая часть земель Америки окультивирована руками индейцев, создавших вопреки стереотипу о дикарях, высокоразвитую цивилизацию. В тех случаях, когда белым оккупантам не удавалось вытеснить индейцев силой, в ход шла, к примеру, продажа отравленной водки или одеял зараженных черной оспой. Там, где колонистам действительно приходилось начинать с нуля, земли обрабатывались не их личными усилиями, а трудом чернокожих рабов. Еще в 1857г., т.е. когда США уже декларировали свою систему в качестве полного воплощения принципов либеральной демократии, их Верховный суд внес резолюцию о конституционности рабовладения: «В настоящее время право собственности на рабов ясно и определенно утверждено конституцией. Право торговли рабами как обычным товаром или имуществом были гарантированы гражданам в каждом штате». Современные индейцы и негры по сей день хранят память о расовом геноциде, их субкультура и социальная мотивация пропитана синдромом мести. Преступность, спорт, фольклор и др. представляют собой различные формы кристаллизации чувства расового реванша. Раздаются призывы переписать историю Америки с позиций цветного населения.

Вопреки декларациям, по настоящее время США остается обществом, где действуют нормы расовой сегрегации. Цветные составляют 90% работников, трудящихся в непривилегированных по американским меркам профессиях. С другой стороны, по уровню социальной активности они заметно превосходят белое население. Архетип черного бунтаря, экстремала противостоит образу белого обывателя. Если американский истэблишмент остается белым, то улица находится полностью под контролем цветных. Следует предположить, что в будущем пассивные белые верхи американского политического Олимпа капитулируют перед натиском цветных. Уже сейчас в США существуют многочисленные политические группировки цветных экстремистского толка. По другую сторону баррикады активизируются различного рода ку-клукс-клановские формирования, расистские организации «Арийские нации», «Порядок» и т.п. Лидеры, с обеих сторон, уверяют о нахождении США в преддверии расовой гражданской войны.

Не в пользу белой перспективы Америки говорит также рассмотрение демографической ситуации, из которой следует вывод, что она неуклонно теряет свой визуальный облик. Не случайно, известный теоретик одной из версий мондиалистского проекта С. Хантингтон видит угрозу американским ценностям при достижении уровня, когда до 50% граждан будут составлять латиноамериканцы или негры.

Американская нация есть не более чем идеомиф, некая несбывшаяся мечта. На настоящее время российское население гораздо более государственно интегрировано, нежели американцы. По данным на 1989 г., в РСФСР русские составляли 81,53% населения, считающие русский язык родным – 86,59%, свободно изъясняющиеся на русском – 97,76%. Для сопоставления в США лишь 56% граждан владеют английским языком в совершенстве, 23% - хорошо, 15,2% - в недостаточной мере, 5,8% - не владеют вовсе. 32 миллиона американцев изъясняются в семейном кругу не по-английски. Чаще всего среди них в качестве разговорного «домашнего» языка выступает испанский (17 млн. американцев).

В защиту западного пути складывания национальных государств указывается, что их многоэтничность являлась в большей степени следствием иммиграции, нежели объединения в единых государственных рамках различных коренных этносов. В действительности, такая этническая автохтонная палитра существовала прежде, однако была уничтожена. Тем не менее, по сей день в качестве национальных меньшинств, в позиционирующихся в качестве мононациональных западных государствах, проживает ряд коренных нетитульных народов. Во Франции - это эльзасцы, корсиканцы, бретонцы, В Испании – каталонцы, галисийцы, балки, В Великобритании – шотландцы, ольстерцы, уэльсцы, гэлы, в Испании – сардинцы, фриулы, ладины, в ФРГ – лужичане, фризы.

Теория «национального государства» соотносится с западной исторической моделью. Для других цивилизационных систем было характерно выдвижение наднациональных (точнее сверхнациональных) идеологических концептов. Экстраполяция в применение к ним западной идеологемы государства – нации неизбежно приводила к состоянию этнополитической турбулентности. Перманентный национальный кризис большинства африканских и значительной части азиатских государств является ярким тому подтверждением.

Долгое время интеграционным по своему характеру государством являлась Османская империя, наследовавшая по существу политическую модели Византии. В ней существовала своеобразная, основанная на традиционных занятиях населения, этническая специализация, где каждому из этносов отводилась своя ниша. Происходящая в XIX веке ее постепенная европеизация оказалась сопряжена с резким повышением этнической конфронтации. Формулировка же младотурками на западный манер идеи национального турецкого государства незамедлительно привела к практике геноцида, а затем и распаду государства.

Сейчас говорят о китайском национальной государстве. В действительности, единая китайская нация – хань представляет собой явление в достаточной степени фантомное, предназначенное для внешнего восприятия. Еще перепись 1926 г. зафиксировала проживание в Китае 185 национальностей. Этнографы говорили, что их число в 2 – 2,5 выше. Однако в 1953 г. Мао Цзэдун волевым решением предложил считать, что в КНР существует 49 национальностей. Многие из отнесенных к китайцам этносов по сей день не идентифицируют себя с ними. Китайский латентный полиэтнизм рассматривается сегодня многими экспертами в качестве спускового крючка вероятной дезинтеграции КНР в условиях усиливающегося ее геополитического противостояния с США.

Отрицательный опыт западного нациостроительства

Концепт «гражданской нации» следует отвергнуть уже хотя бы потому, что он на практике неосуществим. Провозгласить то новую нацию «россияне» возможно, но это будет лишь ширма, скрывающая реальные этнические противоречия. Практика конструирования «гражданской нации», как это ярко свидетельствует западной путь исторического развития, еще нигде не приводил к национальному синтезу.

Западный исторический опыт регулирования национальных отношений может рассматриваться как отрицательный. На пути, приведшему к становлению гражданских наций, ни один народ оказался попросту старт с этнической карты Европы. Где теперь кельтский народ бриттов, давший название Великобритании, или балтийский пруссов, явившейся этнонимом Пруссии? Глобальный этноцид осуществлялся в средние века против кельтских племен (галлов), распространявшихся прежде по всей Европе, и остатки, которых сохранились лишь на ее периферии. Славяне, расселявшиеся когда-то по всей восточной части современной Германии, представлены на настоящее время сравнительно малочисленной группой лужичан. Остались лишь эквиваленты славянской топонимики – Эльба - Лаба, Майсон – Мишин, Дрезден – Дридзо. Хрестоматийным является взгляд, что в случае провала миссии Александра Невского, русский народ ожидал бы путь онемечивания. Безвозвратно исчезли, растворившись в рамках французской гражданской нации, некогда прославленные народы провансальцы, бургундцы, гасконцы и др. Ориентирующаяся на построение европейской национальной модели Турция до сих пор ведет массовое проследование курдского меньшинства.

Этноконфликт составляет завуалированную парадигму повседневного бытия западного человека. Проблема взаимоотношений с этническими мигрантами в России еще не достигла того уровня конфликтогенности, как в западных странах. Парижские погромы 2006 г. обнажили лишь вершину айсберга.

«Арабизация» Европы явилась естественным возмездием за европейскую колонизацию Востока. Уже в конце 1980-х гг. во Франции проживало 5 млн. иностранцев и 18 млн. французов нефранцузского происхождения. Демографическая динамика сложилась явно не в пользу этнических французов: 1,84 ребенка на французскую семью, 6 – на арабскую. Если в 1971 г. у каждого пятого француза хотя бы один из родственников на уровне третьего поколения был иностранец, то в 1983 г. – у каждого четвертого, а в 2000 г. – у каждого третьего. Согласно данным МВД Франции, численность проживающих в стране мусульман возросла с 2 млн. в 1978 г. до 4,5 млн. в 2000 г. Другие источники определяют их количество в интервале от 5 до 7 млн. В когда-то считавшейся оплотом католицизма Франции, по данным на 1997 г., было зарегистрировано более 1600 мечетей и мусульманских молельных домов. Стоит ли удивляться, что 5 млн. французов отдали на выборах 5 мая 2002 г., несмотря на весь пропагандистский пресс, свои голоса в пользу Ле Пена.

На волне расколовшего французское общество противостояния была предпринята серия антисемитских акций: сожжение израильского посольства в Париже, сожжение синагоги в Марселе, нападение на синагогу в столичном пригороде Гарж–ле–Гонесс и др. Американский еврейский конгресс в направленном в этой связи специальном заявлении призывал даже к бойкоту традиционного Каннского фестиваля. Иллюзия единой французской гражданской нации рухнула.

Но, может быть, Франция представляет собой исключение из сонма благополучных европейских стран? В традиционно отличавшейся высоким уровнем моноэтнизма Германии по данным на 2000 г. проживало 8 млн. эмигрантов, что составляло 10 % населения. Некомплиментарная составляющая германского общества существенно возросла также в виду противостояния обеспеченных западных немцев с «осси» (16 млн. жителей ГДР) и репатриантами (2,4 млн. немецких переселенцев на историческую родину, главным образом, из республик бывшего СССР).

Демографическая ситуация у этнических немцев еще более неблагоприятная, чем у французов. Из 27 млн. немецких семей треть бездетны, а еще треть имеет по одному ребенку. В то же время численность иммигрантов в ФРГ только за счет рождаемости ежегодно возрастает на 71 тысячу человек. 23,5% заключаемых в ФРГ браков являются смешанными. Три миллиона проживающих в Германии иммигрантов относятся к мусульманам, преобладающую часть которых (2 млн. 187 тыс.) составляют турки. Действуют 66 мечетей и более 2 тысяч молельных домов.

В Великобритании численность иммигрантов – мусульман составляет 1,5 млн. человек, в Нидерландах – 670 тысяч, в Бельгии – более 250 тысяч. Даже в не столь привлекательных прежде для иммигрантов странах Южной Европы число переселенцев в последние годы резко возросло, составив в Испании – 4,5 млн. чел. (3 млн. нелегальных) и в Португалии – 635 тыс. чел. (300 тыс. нелегальных).

Социологические исследования, проведенные на предмет отношения европейцев к этнической миграции, позволяет сформулировать приговор, что до трети из них, несмотря на десятилетия либеральной пропаганды гражданской нации, являются «ярыми расистами». О бытовом геноциде европейской ксенофобии свидетельствует распространение данного феномена по всему политическому спектру современной Европы. В своей этнической неприязни признались 52 % европейцев, голосующих за правые партии, 45% - сторонников правоцентристов, 35% - центристов и 19 % левых (которые каким-то образом совмещали их с формальной приверженностью интернационалистским идеологемам). Шкала расистских настроений среди представителей европейских наций выглядела следующим образом: 55% бельгийцев, 48% французов, 42 % австрийцев, 42 % датчан, 34 % немцев, 32 % англичан. Хороша «гражданская нация», в которой одна ее часть яро ненавидит другую!

Движение Ле Пена имеет свои аналоги в других европейских странах. Видное место в политической жизни соответствующих государств занимают националистические партии: Австрийская партия свободы Йорга Хайдера (20 % голосов на парламентских выборах), голландский Список Пима Фортейна (17%), норвежская Партия прогресса Карла Хагена, (свыше 15 %), датская Народная партия госпожи Пиа Кьерсгорд (10 %), итальянский Национальный альянс Джан-Карло Финни и «Лига Севера» Умберто Босси (представлены в кабинете С. Берлускони), фламандский блок Филиппа Девинтера (12%), Британская национальная партия (успех на местных выборах). Следует напомнить, что преподносимое в СМИ под маркировкой «русского фашизма» движение скинхедов, сформировалось отнюдь не в России.

Угрозы концепта «гражданской нации» для России

Нации не учреждаются декларативным путем, они формируются исторически. Поэтому выдвижение концепта гражданской нации будет не более чем словарной спекуляцией. В результате ее российские народы лишаются статуса нации и остаются лишь этносами, но суть дела от смены названий не изменяется. Теоретики российской гражданской нации не предполагают заложить в основание ее, помимо русского языка, других идентификационных признаков русского народа. Не идет, к примеру, речь о православной основе новой национальной идентичности. По существу, в такой постановке вопроса, гражданская нация оказывается очередной интернационалистской проекцией.

Выдвижение концепта гражданской нации в перспективе лишает русский народ права на национальное воссоединение. Русские в значительном числе являются гражданами не только России, но и зарубежных стран, а соответственно, при таком понимании, принадлежат к различным гражданским нациям – российской, украинской, латвийской, эстонской и т.д. И ладно бы, если речь шла об эмигрантах. Острота проблемы обусловливается тем, что вне юрисдикции России оказались территории исторического расселения русских.

Вместо идеологемы о «гражданской нации» более уместен в этой ситуации концепт о «расколотом народе». Пример для подражания в этом отношении предоставляет КНР, провозгласившая стратегию объединения китайского этноса, что предполагало перспективу присоединения к Китаю Тайваня, Гонконга и Макао. Такого рода декларация должна исходить и от российского политического руководства.

Возможны два пути воссоединения русского народа: репатриации (миграция этнических русских в Россию) и ирредентизм (присоединение к России территорий компактного проживания русских в ближнем зарубежье).

Репатриационное направление предполагает существенное упрощение процедур получения российского гражданства этническими русскими, проживающими за рубежом. Причем, его следует предоставлять как в случае желания того или иного лица переехать на постоянное жительство в Россию, так и для остающихся проживать вне пределов РФ.

В дореволюционной России царская власть позиционировалась как защитница всех православных, вне зависимости от места их проживания и подданства. По аналогии, современная Россия должна выступить с декларацией о защите прав и достоинства представителей русского и других ее коренных народов, проживающих вне пределов РФ.

Ирредентистский проект, учитывая противодействие государств, имеющих в составе своего населения русское этническое меньшинство, более сложен в реализации. Но сценарий такого рода, при развитии соответствующих процессов в бывших советских республиках, возможен.

Направлением реализации ирредентистского проекта может стать принятие на международном уровне особой резолюции о «расколотых народах», подразумевающей их право на национальное воссоединение. Проблема национальной расколотости относится не только к русским, но армянам (Нагорный Карабах), венграм (венгерские анклавы в Трансильвании и Сливании), малайцам (малайский анклав южной части Таиланда), таджикам (таджикский анклав в северном Афганистане), азербайджанцам (иранский Азербайджан), монголам (район Внутренней Монголии в КНР) и др., что позволяет презентовать ее перед ООН как планетарную. Лоббируя принятие этой резолюции Россия, таким образом, может заручиться поддержкой других заинтересованных в ее принятии государств.

России не следует ограничиваться поддержкой процесса воссоединения лишь русского народа, но и прилагать соответствующие усилия к восстановлению этнической целостности других коренных народов РФ. Расколотым народом, в частности, надлежит признать осетин. Другим утратившим единство вследствие распада СССР российским этносом являются лезгины, большинство которых проживает в Дагестане, тогда как меньшая часть, ведущая борьбу за свою этнополитическую целостность, в северном Азербайджане. В Монголии компактно в приграничных с РФ регионах проживают буряты, в Турции имеются анклавы черкесов и абазин.

Не приемлемой в свете стратегии укрепления государствообразующего потенциала русского народа представляется также находящаяся на противоположном полюсе к категории гражданской нации биосоциальная трактовка этничности, а соответственно, русскости. Главным критерием национальной идентичности должно стать не определение расовой принадлежности, а самоидентификация индивидуума. В противном случае есть угроза оттолкнуть от русского народа и даже противопоставить ему многочисленный слой российских граждан, имеющих иноэтническое происхождение, но культурно сформировавшихся в рамках русской национальной традиции. Видными фигурами в исторической репрезентации русскости являлись: имевший украинское происхождение Н.В. Гоголь, грузинское – П.И. Багратион, армянское – И.К. Айвазовский, еврейское братья Рубинштейны, немецкое Э.И. Тотлебен и др. Неужели сторонники биосоциальной трактовки этничности ставят под сомнение их принадлежность к русским? Иноэтничными по крови являлись даже цари, олицетворявшие собой в глазах большинства населения, русскую национальную идентичность. С другой стороны, известны слова А. Меньшикова, просившего у Петра I права именоваться немцем. Так что национальная принадлежность, во всяком случае, применительно к русским, как народу с уникальным интеграционным потенциалом, определяется отнюдь не по крови.

На настоящее время не существует не только гомогенных в этническом отношении народов, но и существование этнически чистокровных индивидуумов представляется весьма сомнительным. Нехитрый математический расчет динамики смешанных браков позволяет заключить, что за полтора столетия этнически чистокровных индивидуумов теоретически при такой динамике не должно остаться. А ведь смешанные браки заключались к тому же и прежде. Брачная замкнутость среди русских, в отличие от ряда других российских народов, исторически никогда не существовала. Не будем уж в этой связи говорить о пресловутом в тематике русского этногенеза татарском факторе. Официальное закрепление государствообразующей роли русского народа должно сопровождаться пропагандистской кампанией против биосоциального национализма. Такая пропаганда может явиться превентивным приемом против дезавуирования новой национальной доктрины, использования жупела «русского фашизма». Вместе с тем, самоидентификационный критерий в определении принадлежности к русским позволит аккумулировать в национальном плане значительный потенциал «инородцев». Вхождение в состав государствообразующего народа, при условии восприятия его национальной культурной традиции, не должно ограничиваться на основе каких-либо биологических параметров.

Вопросы для обсуждения

1. Чем отличается модель нациостроительства на Западе и Востоке?

2. Насколько универсальна в цивилизационном плане категория «гражданской нации»?

3. Какие основания применения в отношении Европы метафоры «кладбище народов»? В чем причины и истоки данного положения, в сравнении с другими цивилизациями?

4. В чем различия опыта западноевропейской и российской колонизации? Сравните русскую колонизацию Сибири и европейскую колонизацию Америки.

5. Существуют ли иные, помимо модели государства-нации, модели выстраивания государственности?

Темы докладов и рефератов

1. Исчезнувшие народы Европы.

2. Геноцид коренного населения Америки.

3. Нормативно-правовой опыт сохранения и сбережения малых коренных народов России.

4. Провалы имплементации модели государства-нации в странах Востока.

5. Категория национализма: варианты трактовок.

6. Феномен неоимпериализма и неонацизма.

7. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви.

8. Русское правительство на национальных окраинах.

9. Модели колониального управления: сравнительно-исторический анализ.