21.Особенности ограниченных вещных прав юридических лиц на хозяйствование с имуществом собственника по российскому праву.

Право хозяйственного ведения и право оперативного управления, с одной стороны, имеют черты сходства с классическими вещными правами. С другой стороны, они существенно отличаются от классических вещных прав. Во-первых, отличия выражаются в том, что право хозяйственного ведения и право оперативного управления не обладают признаком принудительной фиксации; во-вторых, право хозяйственного ведения и право оперативного управления не следуют за вещью. Среди всех коммерческих организаций унитарные предприятия выделяются тем, что такая своеобразная организационно-правовая форма, как юридическое лицо — несобственник, не свойственна нормальному, развитому имущественному обороту и представляет собой исключение, сохраненное законом на период становления рыночной экономики для государственных и муниципальных (публичных) собственников. Дело в том, что «предприятие» в экономическом смысле всегда рассматривалось как «торговый промысел», «бизнес» ведущего его лица, т. е. определенный вид деятельности, причем имущественно (экономически) обособленный от ведущего свое «дело» предпринимателя, в том числе и от его личного имущества (что давало последнему возможность в определенных ситуациях выступать должником или кредитором собственного предприятия). Эта экономическая «независимость» требовала и юридического обособления. Но, как отмечал еще Г.Ф. Шершеневич, «таким запросам могла бы удовлетворить лишь такая конструкция, по которой торговое предприятие рассматривалось бы как обособленное имущество». Иначе говоря, «предприятие» («дело на ходу», «бизнес») с классических цивилистических позиций было и остается объектом гражданских прав — имущественным комплексом, но не субъектом права — юридическим лицом. Вместе с тем данный подход обусловлен частноправовыми представлениями и потому, конечно, не соответствует взглядам, сложившимся в условиях огосударствленной экономики, в которой госпредприятия были основными хозяйствующими субъектами . Можно ли изменить закон так, чтобы хозяйственное ведение и оперативное управление обладали признаком принудительной фиксации и стали классическими вещными правами? Теоретически можно, но тогда данные конструкции лишатся своего практического значения. Гибкость содержания оперативного управления и хозяйственного ведения изначально задумана и реализована в законе в интересах собственника и призвана оградить имущество публичного образования от экономических рисков . В научной литературе проводятся аналогии между оперативным управлением и хозяйственным ведением, с одной стороны, и комиссией, агентированием и доверительным управлением — с другой. Надо заметить, что в современных исследованиях проводится параллель между имущественными правами юридических лиц — несобственников и доверительным управлением. Обращает на себя внимание тот факт, что при отчуждении имущества, закрепленного за юридическим лицом, которое не является собственником, у приобретателя возникает право, большее по содержанию, чем у лица, осуществившего отчуждение. Например, в гражданском договоре купли-продажи между унитарным предприятием (продавцом) и гражданином (покупателем) вещные права приобретателя становятся другими и по названию, и по содержанию по сравнению с теми, которые были у продавца. Лицо, обладающее ограниченным вещным правом, передает имущество в собственность гражданина. Возможность передавать (отчуждать) имущество от своего имени, причем в собственность иных лиц, делает положение учреждений и унитарных предприятий в отношениях с собственником близким к положению комиссионера в отношениях с комитентом. Комиссионер, действуя от своего имени, но не будучи собственником, может способствовать образованию права собственности у иного лица в отношениях за пределами самого договора комиссии, то есть у покупателя (статьи 990, 996 ГК РФ). Более широкие возможности может предоставлять агенту агентский договор (ст. 1005 ГК РФ) . Следовательно, все перечисленные выше договоры заключаются юридическим лицом, не являющимся собственником (хозяйственное ведение и оперативное управление), обеспечивают деятельность, осуществляемую на свой риск, и направлены на получение прибыли от пользования имуществом для решения уставных задач, а содержание полномочий этих юридических лиц определяется исключительно условиями конкретного договора (т. е. усмотрением сторон), включая и различные возможности распоряжения имуществом, вплоть до его отчуждения. Вместе с тем полномочия доверительного управляющего по отношению к имуществу учредителя управления имеют свои особенности. По этому поводу В.В. Чубаров пишет: «Доверительное управление необходимо отличать от управления… унитарным предприятием его директором, а также иными уставными органами. Директор (правление…) хотя и имеет право распоряжения (в той или иной степени) имуществом…» унитарного предприятия, «но действует при этом от его имени, никогда не принимает имущество, которым распоряжается, на свой отдельный баланс, а если и несет гражданско-правововую ответственность…» перед унитарным предприятием, то только в случаях, предусмотренных законом или договором (п. 3 ст. 53 ГК РФ) .Следует иметь в виду, что «собственник не передает свои правомочия доверительному управляющему, а возлагает на него путем заключения договора определенные обязанности по управлению имуществом». Следует обратить внимание и на то, что согласно ст. 1013 ГК РФ, имущество, находящееся в хозяйственном ведении или оперативном управлении, не может быть передано в доверительное управление.  В связи с этими положениями ст. 1013 ГК РФ в судебной практике периодически возникают вопросы о праве учреждения выступать учредителем доверительного управления имуществом. Анализ статей 296—298 ГК РФ приводит суд к выводу о том, что «институт доверительного управления предполагает создание дополнительного органа управления юридического лица в отношении конкретного имущества с согласия его собственника» . По мнению некоторых авторов, в частности В. Утки, «не всякое имущество, используемое, например, учреждением, передано ему собственником для решения уставных задач». Далее автор ставит вопрос о том, является ли возможность самостоятельного распоряжения учреждением приобретенным за счет доходов от деятельности имуществом (п. 2 ст. 298 ГК РФ) отдельным вещным правом или данные действия реализуются в пределах права оперативного управления закрепленным имуществом. Еще раз обратимся к судебной практике. Так, Высший Арбитражный Суд РФ характеризует подобное имущество как поступающее в оперативное управление учреждения: согласно п. 2 ст. 298 ГК РФ, регулирующему вопрос о распоряжении учреждением имуществом, приобретенным им на доходы от деятельности, осуществляемой в соответствии с учредительными документами, не предусмотрено возникновение у учреждения иного права на это имущество, нежели право оперативного управления. Спецификой правового положения учреждения как финансируемой собственником некоммерческой организации является возможность осуществления им «приносящей доходы», т. е. предпринимательской, деятельности в соответствии с учредительными документами и закрепленным в них разрешением собственника. Полученные в результате этой деятельности доходы и приобретенное за их счет имущество поступают в самостоятельное распоряжение учреждения и учитываются им на самостоятельном балансе (п. 2 ст. 298 ГК РФ). Это правило закона обусловлено широко встречающимися в практике недостатками финансирования собственниками, прежде всего публичными, всех потребностей созданных ими же учреждений. В связи с этой деятельностью учреждение получает два вида имущества, закрепленных за ним по разным правовым режимам и даже по-разному оформленных. Та часть имущества учреждения, которая получена им от собственника по смете, находится у него на праве оперативного управления. Та часть, которая «заработана» самим учреждением, учитывается на отдельном балансе и поступает в его «самостоятельное распоряжение». По мнению некоторых авторов, это «распоряжение» можно считать особым вещным правом, существующим наряду с правами оперативного управления и хозяйственного ведения . C этим весьма трудно согласиться исходя из анализа всех признаков ограниченных вещных прав, а также из того, что гражданское законодательство не раскрывает содержание «права самостоятельного распоряжения» учреждением полученными им доходами и приобретенным за их счет имуществом, а правила о нем помещены в гл. 19 ГК РФ, которая так и озаглавлена — «Право хозяйственного ведения, право оперативного управления», и не содержит положений об иных вещных правах. В юридической литературе можно встретить мнение о необходимости расширения сферы применения норм о доверительном управлении имуществом , но это может привести к смешению самостоятельных институтов гражданского права. Как следует из п. 2 ст. 883 Гражданского кодекса Республики Казахстан, доверительное управление имуществом возникает (учреждается) на основании: 1) сделки (в частности, по договору, по завещанию, в котором назначен исполнитель завещания — доверительный управляющий); 2) решения суда (при банкротстве, установлении опеки над имуществом недееспособного, безвестно отсутствующего или объявленного умершим гражданина и в других случаях, предусмотренных законодательными актами); 3) административного aкта (при установлении опеки над имуществом несовершеннолетнего, умершего, поступлении предпринимателя на государственную службу, а также в других случаях, предусмотренных законодательными актами) Как в научной литературе, так и в судейских коллегиях ВАС РФ и федеральных арбитражных судах округов не сложилось единого подхода по вопросу о моменте возникновения права хозяйственного ведения и права оперативного управления. В ряде случаев право юридического лица на недвижимость оценивается судами как возникшее с момента передачи имущества, а не с момента его регистрации . Прямым подтверждением такого подхода являются следующие положения из определения ВАС РФ: «Поскольку пункт 1 статьи 299 Гражданского кодекса Российской Федерации содержит специальное правило о моменте возникновения права оперативного управления с момента передачи имущества, доводы заявителя о возникновении права оперативного управления с момента его государственной регистрации (п. 2 ст. 8, п. 1 ст. 131 ГК РФ) являются ошибочными». В других случаях регистрация считается ключевым моментом для определения того, возникло или нет право на недвижимое имущество у юридического лица — несобственника. Так, отказывая в передаче дела на рассмотрение Президиума ВАС РФ, коллегия судей ВАС РФ на основе анализа п. 1 ст. 299, п. 2 ст. 8, п. 1 ст. 131 ГК РФ в их совокупном значении пришла к выводу, что «право хозяйственного ведения возникает у предприятия на движимое имущество с момента  передачи вещи, а на недвижимое имущество с момента государственной регистрации этого права» . Последний вывод также не единичен. Отдельно следует заметить: арбитражными судами не принимается в качестве решающего доказательства существования права хозяйственного ведения или оперативного управления то, что соответствующее право было зарегистрировано: «Сама по себе регистрация права хозяйственного ведения истца на спорное нежилое помещение при отсутствии документов, подтверждающих передачу этого помещения собственником истцу на праве хозяйственного ведения, не признана надлежащим доказательством по делу» . Заметим также, что имущество предприятия по прямому указанию закона целиком принадлежит его собственнику — учредителю (п. 4 ст. 214, п. 3 ст. 215 ГК РФ) и не делится ни в какой-либо части, ни тем более полностью на «паи» или «доли» его работников или «трудового коллектива». Таким образом, ограниченные вещные права юридических лиц на хозяйствование с имуществом собственника имеют ряд особенностей, что должно быть отражено в законодательстве.