6.Конструкция «право на право»: анализ зарубежного опыта. (1.2)

Часть последняя из статьи Василевской. Доктрина и конструкция «право на право».

В Германии урегулировано залоговое право на требование и узуфрукт на права. Механизм реализации. А. Тур предложил термин «конститутивное правопреемство» (правоопреемство не в строгом смысле слова). Черепахин придерживался того же взгляда. Суть: «переход правомочий от одного лица к другому, но без потери их и соответствующего права в целом правопредшественником. Это не изменение субъектного состава правоотношения и в этом смысле не преемство в праве».

Комментарии Василиска:

1. конститутивное правопреемство – это установление особого обременения не только обязательственного, но и вещного права;

2. такое обременение имеет вещный характер, но дл конкретных лиц имеет значение обязательственной связи;

3. создается право с иным содержанием, более ограниченным (как Черепахин говорил), НО! отличие не только в объеме правомочий, но и в природе происхождения.

4. в вещномправепереход права опосредуется вещным договором (не только вещный, но и обязательственный договор об уступке)

5. отсутствует изменение субъектного состава в таком правопреемстве (в широком смысле понятия обязательства – «спокойная, внешне не проявленная цессия»).

Цепочка для передачи вещного права: обязательственный договор об уступке права – вещный договор об уступке права (В МЕХАНИЗМЕ ПЕРЕХОДА ВЕЩНЫХ ПРАВ);

НЕПРАВИЛЬНО: обязательственный договор – передача права (так у обязательственных).

Цессия при передаче права мб как возмездной, так и безвозмездной.

Уступка требования по германскому праву не может совершаться сама по себе (у нас дискуссии). Оформляется по конструкциям обязательственных договоров.

Договор (независимо от его юридической природы) считается абстрактным по отношению к своей каузе – основному обязательству.

СУХАНОВ ПРОТИВ ПРИМЕНЕНИЯ ДОКТРИНЫ ПРАВО НА ПРАВО У НАС, Т.К. ДЕЙСТВУЕТ ПРИНЦИП СПЕЦИАЛИЗАЦИИ ДЛЯ ВЕЩНЫХ ПРАВ

Незыблемым здесь остается общее правило, согласно которому объектом вещных прав являются только вещи. Вопреки мнению некоторых современных отечественных сторонников допустимости конструкции "право на право" исключительные ситуации не могут быть "генерализованы". Заново формирующемуся российскому вещному праву сложная ситуация "узуфрукта права" пока не угрожает хотя бы по причине отсутствия в нем самого института узуфрукта. В целом же можно сделать общий вывод о том, что как общепризнанные положения цивилистической доктрины, так и нормы гражданского законодательства континентально-европейских правопорядков исключают возможность согласия с утверждениями о том, что "большинство гражданских правоотношений является смешанными "вещно-обязательственными" и что "право собственности имеет объектом не только вещи, но и права".

7.Правовые формы экономических отношений собственности. (2.2)

Термин "собственность" в сложившемся словоупотреблении используется в самых разнообразных значениях, к сожалению, не имея единого, общепринятого содержания. В одних случаях его рассматривают как синоним, эквивалент понятий "имущество" или даже еще более узкой категории "вещи" (говоря, например, о приобретении собственности или о передаче собственности). В других случаях речь идет о сугубо экономическом отношении присвоения, а иногда, напротив, собственность отождествляют с юридической категорией - правом собственности и т.д. Вследствие этого складываются ошибочные представления и стереотипы относительно понимания собственности, в частности распространенное мнение о том, что экономические отношения собственности юридически оформляются только с помощью права собственности.

В отечественной правовой науке отмеченная путаница усиливается еще и длительным отсутствием общей категории вещного права (как в объективном, так и в субъективном смысле), в советское время "замененной" правом собственности, которое в результате из главной разновидности вещных прав превратилось в общий, причем основополагающий, институт гражданского права. При этом на него были распространены многие экономические и идеологические представления, в действительности относящиеся не к праву собственности, а к экономическим отношениям собственности (присвоения), причем анализ экономических отношений собственности, строго говоря, не входящий в предмет юридической науки, по сложившейся традиции стал едва ли не центром приложения усилий ряда выдающихся отечественных цивилистов <1>. К сожалению, их глубокие и интересные исследования по необходимости носили во многом идеологизированный характер, а главное - уводили далеко в сторону от юридической проблематики вещного права, которая до сих пор остается наименее разработанной частью отечественной цивилистики. А поскольку цивилисты уделяли политэкономической трактовке категории "присвоение" и ее связям с понятиями "общественное производство", "производственные отношения", а также углубленному анализу иных экономических категорий едва ли не больше внимания, чем экономисты, в отечественной экономической литературе появилось даже мнение о том, что собственность является юридической, а не экономической категорией <2>.

Отождествление экономических и юридических отношений собственности имело следствием традиционное для экономической литературы того времени преобладание "вещного" подхода, при котором в качестве объектов отношений присвоения рассматривались главным образом материальные блага ("средства производства" и т.д.), т.е. вещи, а "нематериальные блага" товарного характера (различные права требования, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные услуги и т.д.) по существу оставались за рамками рассмотрения. Между тем экономическое и научно-техническое развитие давно привело к необходимости признания объектами присвоения (но не права собственности) не только вещей, но и других товаров, прежде всего таких нематериальных благ, как различные результаты интеллектуального творчества.

Реакцией на сложившееся в науке отождествление объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей) с объектами экономических отношений собственности (товарами) стало появление предложений о "выводе отношений собственности за их традиционные "вещно-имущественные" пределы" <1>. Применительно к экономическим отношениям собственности (присвоения) такой подход не вызывает сомнений, но применительно к правовым отношениям он ведет к серьезным недоразумениям, основанным на смешении экономических и юридических категорий. Так, сторонники указанного подхода предлагают выделять различные "формы волевых отношений собственности", в том числе отношения "вещественной и невещественной имущественной" собственности наряду с "управленческой формой собственности" <2>. Но юридически это прямо ведет к смешению оформляющих эти отношения различных правовых режимов: вещных, корпоративных и обязательственных (договорных) прав.

С экономической точки зрения можно говорить о том, что "в коммерческих корпорациях имеет место... "раздвоение" собственности на собственность участников в отношении стоимостной части имущества и собственность самой организации на эту же стоимость, а также на реальную часть (производительный капитал)", хотя вряд ли при этом возникает "долевая собственность участников", органически связанная с собственностью корпорации <1>. Но юридически такой подход прямо противоречит общепризнанному основополагающему принципу корпоративного права - "принципу отделения" (Trennungsprinzip) имущества корпорации от имущества ее участников (что и позволяет устранять ответственность последних по долгам корпорации), а в конечном счете самой конструкции юридического лица (с правовых позиций являющегося единым и единственным собственником своего имущества).

Очевидно, что между экономическим и юридическим пониманием категории собственности имеются существенные различия. Прежде всего следует подчеркнуть, что собственность, или присвоение, - это определенное экономическое (фактическое) отношение, подвергаемое правовому оформлению. В качестве экономического отношения собственность (присвоение) характеризуется двояко:

- с одной стороны, это отношение лица к присвоенным им материальным и иным благам как к своим, т.е. как к таким, которые можно непосредственно (без участия других лиц) использовать по своему усмотрению и в собственных интересах. Его принято называть "вещественной (или имущественной) стороной" отношений собственности;

- с другой стороны, собственность - это отношение между людьми по поводу присвоенного имущества, которое состоит в том, что лицу, присвоившему соответствующее благо (имущество), все другие лица не должны препятствовать в его самостоятельном использовании, а само оно, осуществляя господство над своим имуществом, по своему усмотрению может отстранять или допускать других лиц к использованию присвоенного им имущества (в том числе путем заключения с ними различных договоров). Здесь речь идет об "общественной стороне" отношений собственности.

Право оформляет обе названные стороны экономических (фактических) отношений собственности: отношение лица к присвоенному им имуществу как к своему предопределяет возможности и границы (меру) его дозволенного использования (т.е. содержание и объем правомочий субъекта имущественного права); отношения между людьми по поводу присвоенного кем-либо имущества требуют правовой охраны "субъекта присвоения" (управомоченного лица) от возможных посягательств иных лиц на его имущество, тем самым обеспечивая его власть (хозяйственное господство) над объектом присвоения. Следовательно, и "вещественная" ("имущественная"), и "общественная" стороны отношений собственности (присвоения) важны для правового регулирования.

В отечественной юридической литературе в разное время подчеркивалась значимость какой-либо одной из названных сторон: в дореволюционной литературе преобладали взгляды на собственность как на отношение лица к вещи, тогда как в советский период они осуждались и отношения собственности пытались свести только к отношениям между людьми по поводу вещей. Но фактически каждый из этих подходов прямо или косвенно признавал значимость другого: дореволюционные цивилисты отмечали "новую теорию вещных правоотношений", которая не сводит их к отношениям "господства лица над вещью", а рассматривает как "отношение между управомоченным лицом и всеми третьими лицами по поводу вещей" <1>; советские цивилисты не исключали понимания собственности в качестве отношения лица к вещи как к своей <2>. В настоящее время можно считать общепризнанными как различие, так и значимость и "вещественной" (или "имущественной"), и "общественной" сторон отношений собственности <3> (хотя по-прежнему встречаются взгляды, которые при характеристике отношений собственности отдают предпочтение лишь одной из этих сторон <4>).

Правовое оформление (регулирование) рассматриваемых отношений не ограничивается ни правом собственности, ни даже вещным правом в целом, а в той или иной мере включает в себя все разновидности имущественных прав - и исключительные права (оформляющие присвоение нематериальных результатов творческой деятельности и некоторых других нематериальных объектов товарного характера), и корпоративные права (оформляющие экономическое присвоение имущества объединений лиц - корпораций), и обязательственные и наследственные права (оформляющие присвоение имущества в процессе его перехода от одних лиц к другим). В отечественной литературе уже давно отмечено, что "собственность в самом широком смысле - собственность как совокупность общественно-производственных отношений в целом - юридически опосредствуется не только путем права собственности, но и путем всей системы иных имущественных прав как вещного (ограниченные права пользования чужой вещью), так и обязательственного характера" <1>. Более того, экономические отношения собственности повсеместно оформляются с помощью не только частноправового, но и публично-правового регулирования, без учета которого вещное, т.е. частноправовое, оформление было бы неполным и даже "чуждым жизни" (lebensfremd) <2>.

Фактические (экономические) отношения собственности появляются как следствие формирования рыночного хозяйства, основанного на товарно-денежном обмене. Ведь в натуральном хозяйстве производителю, как известно, незачем было "присваивать" произведенный им же продукт - он и так принадлежал ему, и никому другому. А вот осуществить товарообмен без предварительного присвоения товара невозможно, ибо произвести отчуждение (обмен) товара сможет только тот, кто его присвоил. Участники товарообмена должны быть уверены в том, что именно отчуждатель осуществляет хозяйственное господство над данным товаром (имуществом), являясь, следовательно, его собственником. Поэтому отношения присвоения (собственности) являются как необходимой предпосылкой, так и результатом товарообмена. А неизбежным следствием товарообмена становится имущественное неравенство, поддерживать которое можно только с помощью принудительной силы государства и неразрывно связанного с ним права.

Как показывает исторический опыт, в товарном (рыночном) хозяйстве экономические отношения присвоения не могут существовать без правового оформления, поскольку они неизбежно требуют юридического признания и правовой защиты. Иначе говоря, эти отношения всегда существовали и существуют в тех или иных правовых формах, вне которых они утрачивают свое содержание и смысл. Следовательно, они выступают как экономико-правовые отношения, поскольку их экономическое содержание немыслимо вне правовой оболочки <1>. Вместе с тем эта тесная взаимосвязь экономики и права объясняет, но не оправдывает различные попытки смешения или отождествления экономических и юридических подходов к отношениям собственности, встречающиеся в отечественной правовой доктрине.

Таким образом, экономическое содержание отношений собственности состоит:

- во-первых, в присвоении конкретным лицом определенного имущества (материальных и (или) нематериальных благ), т.е. в установлении его отношения к этому имуществу как к своему собственному и одновременно - его отчуждению от всех иных лиц, для которых данное имущество становится чужим. С этой точки зрения справедливо утверждение о том, что любая собственность является "частной" в том смысле, что оформляет и закрепляет принадлежность конкретного имущества конкретным лицам (субъектам присвоения), в том числе, например, государству, которое в качестве самостоятельного субъекта присвоения противостоит всем другим (частным) лицам;

- во-вторых, присвоение означает власть лица над своим имуществом, т.е. осуществление над ним хозяйственного (экономического) господства, заключающегося в исключительной возможности субъекта присвоения по своему усмотрению решать, каким образом использовать присвоенное им имущество, в том числе допуская других лиц к его использованию или отстраняя их от этого;

- в-третьих, лицо, присвоившее имущество, приобретает не только благо обладания им как следствие своего хозяйственного господства, но и бремя содержания присвоенного имущества, состоящее в необходимости поддержания его надлежащего состояния (охраны, ремонта вещей и т.п.) и несения различных рисков (потерь от неумелого или нерационального ведения дел (вплоть до банкротства), случайной гибели или порчи вещей и т.п.). Именно сочетание блага и бремени собственности превращает собственника в заботливого хозяина и расчетливого коммерсанта <1>.

Для целей гражданско-правового анализа экономических отношений собственности достаточно ограничиться их рассмотрением как фактических отношений принадлежности (присвоенности) конкретного имущества, поскольку именно они составляют предмет правового регулирования, и не углубляться в дальнейшую трактовку собственности как совокупности производственных отношений, оставив ее политэкономии. Но, разумеется, ее нельзя сводить и к нередко встречавшейся в экономической литературе советского периода "совокупности экономических возможностей владения, пользования и распоряжения" имуществом. Эти последние в действительности являются лишь "слепком" с традиционной "триады" правомочий собственника в российском гражданском праве (обычно отсутствующей в других правопорядках), укоренившейся в отечественном правосознании настолько, что ее прямой перенос в сферу политэкономии остался по существу незамеченным.

Следует также иметь в виду, что увлечение экономическим анализом таит в себе опасность последующего прямого, буквального "перевода" экономических категорий в правовые, что практически неизбежно ведет к недоразумениям юридического характера. Например, в политэкономическом смысле государственную (публичную) собственность можно, конечно, рассматривать как сложную структуру отношений присвоения, участниками которых выступают не сами публично-правовые образования и не государственные органы (или, во всяком случае, не только они), а общество (или "народ") в целом, его отдельные слои (классы), группы и т.д. <1>. Но в конкретных имущественных отношениях иметь дело с такими "субъектами" невозможно.

Важно также вновь подчеркнуть, что экономические отношения собственности юридически оформляются отнюдь не только с помощью права собственности, а приобретают различные юридические (в том числе разные гражданско-правовые) формы. Экономические отношения собственности гораздо шире, чем непосредственный предмет права собственности или даже вещного права в целом. Этот последний представляет собой лишь часть экономических отношений собственности, охватывающую отношения по непосредственной принадлежности (присвоенности) вещей как материальных благ, имеющих экономическую форму товара.