3. Кодификация права международных договоров в оон

После Второй мировой войны в рамках Организации Объединенных Наций в соответствии со ст. 13 Устава ООН была образована Комиссия международного права.

На I сессии комиссии, состоявшейся в 1949 году, в число первоочередных вопросов, подлежащих прогрессивному развитию и кодификации, было включено и право международных договоров*(110).

Уже на I сессии был затронут вопрос в отношении формы, в которой должна осуществляться кодификация права договоров. На шестом заседании 20 апреля 1949 г. Р. Альфаро (Панама) высказал пожелание, чтобы был составлен "кодекс по соблюдению договоров". Ж. Франсуа (Нидерланды) отметил, что следует иметь в виду два аспекта вопроса: с одной стороны, унификацию правил составления договоров; с другой стороны, унификацию основных принципов права договоров.

Некоторые члены комиссии, как, например, X. Йепес (Колумбия) и др., пытались в качестве основы для кодификации положить Гаванскую конвенцию 1928 года, однако это предложение встретило справедливые возражения других членов Комиссии международного права*(111). Комиссия не приняла никакого определенного решения в отношении формы кодификации, ограничившись избранием Дж. Брайерли (Англия) докладчиком, которому было поручено "составить рабочий документ" по праву договоров ко II сессии комиссии*(112). В 1950-1952 годах Брайерли представил три своих доклада, которые носили форму проекта конвенции о международных договорах*(113).

Их обсуждение носило предварительный характер. На IV сессии Комиссии международного права новым докладчиком был избран Г. Лаутерпахт (Англия), который в 1953-1954 годах представил два новых доклада о праве договоров, однако комиссия их не рассматривала. Вплоть до XI сессии (1959 г.) комиссия правом договоров по существу не занималась. За этот период новый докладчик Дж. Фицморис (Англия) лишь представлял свои доклады. В отличие от проектов Брайерли и Лаутерпахта, доклады Фицмориса являли собой проект объемистого кодекса, где рассматривались вопросы действительности и действия международных договоров, а именно: формальная действительность - составление и заключение договоров (первый доклад, 1956 г.); действительность во времени - срок действия, прекращение и изменение договоров (второй доклад, 1957 г.); действительность по содержанию - правомерность договоров по их объекту, целям и волеизъявлению (третий доклад, 1959 г.); действие договоров между его участниками - действие, исполнение и осуществление договоров (четвертый доклад, 1959 г.); действие договоров в отношении третьих государств (пятый доклад, 1960 г)*(114).

Доклады Фицмориса охватывали почти все вопросы права международных договоров. В то же время они содержали серьезные недостатки и пробелы, которые не дали возможности положить их в основу работы по кодификации права международных договоров.

Излишняя детализация проекта привела ко многим внутренним противоречиям и неясностям. Это особенно касалось положений о прекращении действия международных договоров в связи с так называемой оговоркой о неизменности обстоятельств, о новации договоров и др. В докладах Фицмориса сквозила явная тенденция распространения некоторых положений английского частного права на международные договоры (учение о молчаливой новации, о действительности договоров и т.д.). Серьезным недостатком было также и усиленное выдвижение им на первый план арбитража и Международного Суда ООН для разрешения споров, связанных с действительностью договоров и прекращением их действия.

В докладах обосновывалась недопустимость одностороннего отказа от международных договоров или объявления их недействительности даже в случае социальных революций, грубого нарушения их другой стороной или их противоречия основным принципам международного права (ст. 23 третьего доклада, ст. 5, п. 2; ст. 19, п. 1 второго доклада). Вместо этого Фицморис предлагал длинную и сложную процедуру в Международном Суде ООН и подчинение государств его обязательной юрисдикции по этим вопросам.

Существенный недостаток докладов Фицмориса заключался в том, что в его обширном проекте кодекса совершенно был обойден вопрос о недействительности неравноправных договоров. Не содержался в нем также запрет принуждения государства к заключению международного договора. Более того, в п. 4 ст. 14 третьего доклада говорилось: "Принуждение не имеет места при угрозе последствиями, которые могут наступить для государства". В разъяснение к этому пункту Фицморис писал, что по смыслу настоящей статьи не будет считаться принуждением в отношении страны уполномоченного угроза в случае неподписания договора "подвергнуть его страну оккупации или столицу бомбардировке"*(115). Эти положения находились в явном противоречии с современным международным правом и Уставом ООН, который запрещает государствам применять силу или угрозу силой в своих взаимоотношениях (п. 4 ст. 2 Устава).

На неправильных позициях стоял Фицморис и в вопросе об оговорках к многосторонним договорам, считая, что для правомерности оговорок их допустимость должна якобы предусматриваться в самом договоре (ст. 37-39 первого доклада). Подобные же неверные взгляды Фицморис высказывал в отношении права участия в многосторонних договорах и права членов федерации заключать договоры.

XI сессия Комиссии международного права ООН, которая, наконец, более подробно занялась рассмотрением вопроса о кодификации права международных договоров, не смогла, однако, охватить всю проблему в целом, ограничившись обсуждением первых двух десятков статей первого доклада Фицмориса. Остальные четыре его доклада не обсуждались вовсе.

На XI сессии комиссии было решено ограничить кодификацию только письменными международными договорами. В то же время в одобренной комиссией ст. 1 проекта кодекса совершенно правильно оговаривалось, что это ограничение никоим образом не затрагивает обязательную силу устных международных договоров. По предложению Г.И. Тункина комиссия решила разрабатывать статьи применительно к соглашениям, заключаемым между государствами, имея в виду после завершения этой работы рассмотреть вопрос, в какой мере положения о межгосударственных договорах могли бы быть применимы к соглашениям с участием международных организаций.

По вопросу о действительности международных договоров комиссия почти без обсуждений приняла предложенное Фицморпсом понятие, состоящее из действительности формальной, срочной и по содержанию. Г.И. Тункин справедливо указывал в связи с этим, что данное понятие было вызвано системой, избранной докладчиком, а не какой-либо реальной необходимостью, которая могла возникнуть у государств. Не представляет такое определение и существенного теоретического интереса*(116).

В ходе дискуссии, возникшей на XI сессии комиссии, Фицморис сделал попытку рассматривать обособленно договор как соглашение и договор как документ, констатирующий это соглашение, что вызывало справедливую критику со стороны Г.И. Тункина.

Продолжительные и острые дискуссии возникли в комиссии по вопросу о порядке принятия текстов договоров на международных конференциях, о юридических последствиях разработки текста, о праве государств подписывать международные договоры. В ходе этих дискуссий представителям империалистических государств не удалось добиться принятия постановлений, которые в нарушение принципа государственного суверенитета предоставляли бы возможность большинству государств навязывать свои решения несогласному с ними меньшинству. На сессии были согласованы в основном приемлемые статьи, касающиеся составления и порядка принятия текста договоров, установления его аутентичности (парафирования и др.), подписания, полномочий, времени и места подписания. Этим XI сессия Комиссии международного права по вопросу о договорах ограничилась. После нее в обсуждении права договоров вновь наступил перерыв до XIV сессии. На XIII сессии лишь на 597-м, 620 и 621-м заседаниях был вновь затронут вопрос о форме кодификации норм права договоров. Председатель комиссии Г.И. Тункин заметил на 620-м заседании 28 июня 1961 г., что в течение длительного периода докладчики по праву договоров представляли свои доклады то в форме проектов конвенций, то в форме рекомендательного кодекса. Поскольку на 597-м заседании был избран новый докладчик по праву договоров, английский юрист X. Уолдок, комиссия должна дать ему четкие указания о форме кодификации этого права. В развернувшейся дискуссии на 620-621-м заседаниях большинство членов комиссии выразили пожелание, что должна быть принята форма конвенции о праве международных договоров. Указывали на большой объем докладов Фицмориса, а также на опыт создания арбитражного кодекса*(117) (последний не был принят государствами).

В соответствии со своим решением Комиссия международного права на XIV-XVIII сессиях в 1962-1966 годах подробно рассмотрела доклады, представленные Уолдоком*(118). Проект Уолдока в определенной мере избежал недостатков докладов Фицмориса. По форме он представлял собой проект статей конвенции, а не кодекса. Поэтому объем его был меньше, из него исключены многие ненужные детали. Была улучшена и система проекта. Уолдок отказался от всеобъемлющего понятия "действительность международных договоров", предложенного Фицморисом, как искусственного и непригодного для целей будущей конвенции. Уолдок совершенно правильно ограничил это понятие действительностью с точки зрения ее содержания.

Тем не менее и в проекте Уолдока были серьезные недостатки. В нем ограничивались договорная правоспособность государств, право государств участвовать в общих многосторонних договорах, заявлять оговорки, отсутствовало четкое указание функций депозитария, узаконивались навязанные силой договоры, содержались разные колониалистские формулы, заимствованные из старого международного права, вроде деления государств на независимые - обладающие полной договорной правоспособностью и зависимые - с ограниченной правоспособностью заключать международные договоры. Все эти серьезные недостатки докладов Уолдока в значительной мере были устранены в ходе долгих и острых дискуссий на XIV-XVI сессиях Комиссии международного права между представителями социалистических государств, поддерживаемых юристами многих афро-азиатских стран, и представителями империалистических держав.

В результате был подготовлен первый вариант проекта, содержавший 73 статьи о праве договоров. Он был разослан правительствам - членам ООН на заключение. После получения соответствующих отзывов Уолдок представил четвертый, пятый и шестой доклады, которые содержали второй вариант статей о праве договоров. Хотя в ряде мест они отличались в лучшую сторону по сравнению с его первыми тремя докладами, некоторые их положения ухудшали проект статей, принятых на XIV-XVI сессиях Комиссии международного права. В них явно чувствовалось влияние замечаний на проект комиссии, присланных западными государствами.

Во втором чтении весь проект статей о праве договоров рассматривался на XVII и XVIII сессиях Комиссии международного права в 1965-1966 годах*(119).

На XVIII сессии Комиссии международного права ООН в июле 1966 года был принят окончательный вариант проекта статей о праве международных договоров. Его принятие было определенной победой прогрессивных сил в комиссии, итогом более чем десятилетней кропотливой работы по выкорчевыванию реакционных положений, содержавшихся в докладах Уолдока, Фицмориса, Лаутерпахта и Брайерли, в области кодификации права международных договоров. Проект явился компромиссом различных международно-правовых концепций, обобщением договорной практики государств различных социальных систем и в целом отражал прогрессивные тенденции в современном международном праве. Поэтому он мог быть положен в основу обсуждения при разработке конвенции о праве международных договоров на дипломатической конференции полномочных представителей государств.

В то же время проект статей страдал серьезными недостатками. Комиссии международного права не удалось включить в него статьи о праве всех государств участвовать в общих многосторонних договорах (принцип универсальности). Проект ограничивал право государств делать оговорки. Он исходил из презумпции отсутствия действия международного договора между государством, сделавшим оговорку, и государством, возражающим против нее. Ряд недостатков имели разделы, посвященные толкованию и прекращению договоров, их действию в отношении третьих государств. Ничего не говорилось о недопустимости заключения неравноправных договоров. В проекте не было преамбулы и заключительных статей о порядке вступления в силу будущей конвенции и главное - о порядке ее подписания и присоединения к ней. Все это должно было обсуждаться на дипломатической конференции ООН.