Глава VI. Юридическая действительность международных договоров

1. Понятие действительности международного договора

Действительность международного договора - это особое его качество. Только действительные международные договоры являются источниками обязательных для государств международно-правовых норм.

В буржуазной литературе по международному праву имеется ряд работ, специально посвященных действительности международных договоров. Однако многие из этих публикаций страдают крайним формализмом. Большинство работ концентрируют свое внимание на вопросах о влиянии принуждения и конституционных ограничений на действительность международных договоров, обходя молчанием или уделяя крайне мало внимания другим важным вопросам действительности. Кроме того, в работах многих буржуазных юристов-международников сквозит тенденция механического перенесения положений частного права о действительности сделок на международные договоры, а также слишком широкое понимание действительности и отождествление ее с действием договора.

Подробному рассмотрению проблема действительности международных договоров была подвергнута в докладах английского юриста Дж. Фицмориса, представленных в Комиссию международного права ООН в 1956-1958 годах. Но, как отмечалось выше, Фицморис крайне расширил понятие "действительность", включая сюда почти все вопросы действия международных договоров, начиная от введения их в силу (первый доклад) и кончая их прекращением (второй доклад). По содержанию же это понятие рассматривалось в сравнительно небольшом (третьем) докладе как дополнение к так называемой формальной и срочной действительности*(370). В докладах Фицмориса проявилась тенденция распространения некоторых положений английского частного права на международные договоры, с чем нельзя было согласиться.

В Венской конвенции о праве международных договоров вопросы действительности, точнее, основания недействительности, изложены в ч. V, вокруг которой на Венской конференции разгорелась острая борьба.

По мнению многих юристов, в этой части конвенции наиболее заметны элементы прогрессивного развития международного права*(371). В то же время, признавая этот факт, некоторые видные буржуазные юристы подвергают критике положения ч. V Венской конвенции о недействительности международных договоров как якобы подрывающие принцип строгого соблюдения международных обязательств. Так, И. Синклер всячески пытается доказать неясный характер соответствующих положений Венской конвенции, будто бы создающих "потенциальную угрозу стабильности международных договорных отношений". По его мнению, прежде всего неясно само выражение "недействительность договора", поскольку это относится как к случаям абсолютной недействительности, то есть ничтожности договоров с самого начала, так и к случаям относительной недействительности, то есть оспоримости международных договоров. Трудности возникают также из-за того, что конвенция не проводит четкого различия в этих случаях между двусторонними и многосторонними договорами. Далее. Хотя конвенция устанавливает, что действительность международных договоров может оспариваться только на основе применения этой конвенции, своим негативным подходом в заголовке ч. V "Недействительность договоров" она создает впечатление, что "нет никакой реальной презумпции в пользу действительности договоров".

Все это, а также многочисленные основания недействительности и прекращения международных договоров, перечисленные в конвенции, создают, по его мнению, опасность принципу pacta sunt servanda*(372). Похожие возражения против ч. V конвенции у П. Ретера*(373). Он считает, что термин "недействительность" в конвенции употребляется "в изобилии, но без четкости".

В критической статье о Венской конвенции по праву международных договоров в связи с понятием императивных норм международного права шведский юрист И. Штуцкий пошел еще дальше. По его мнению, в международном праве, в отличие от внутригосударственного, вообще трудно провести границу между законным и незаконным. Этого можно достичь только, если будут учреждены наднациональные органы*(374). Нужно, однако, отметить, что и среди буржуазных авторов есть такие, которые признают важное значение ч. V Венской конвенции и высказывают свое несогласие с приведенными выше утверждениями, справедливо критикуя подобные взгляды.

Подробной характеристике недействительности в международном праве посвящена статья Ф. Кайе - профессора Института международных проблем Женевского университета. Он исследует понятие и виды недействительности в праве, международном праве и недействительности международных договоров. Что касается этого понятия в отношении юридических актов во внутреннем праве, автор приходит к выводу, что в нем имеется два вида недействительности: абсолютная и относительная и еще более радикальное понятие "несуществование". Кроме того, в итальянском и германском праве встречается понятие "неэффективный акт" (Pacte inefficace), который обладает качеством действительности, но не вызывает юридических последствий*(375). Венская конвенция отнесла соотношение предыдущих и последующих договоров не к проблеме действительности, а поместила в особой (30-й) статье, что, по мнению Ф. Кайе, представляется спорным.

Вопросам недействительности международного договора посвящены обстоятельные статьи Д. Харасти*(376) (Будапештский университет) и С. Нахлика (Краковский университет)*(377) и обстоятельная монография Я. Сандорского, в которых рассматриваются понятие, виды и основания недействительности международных договоров.

В советской науке международного права высказывания по вопросу о действительности встречаются в общих работах по международному праву*(378). Первой специальной работой на эту тему была книга В.М. Шуршалова "Основания действительности международных договоров" (1957 г.). Впоследствии некоторые аспекты проблемы были освещены им в монографии "Основные вопросы теории международного договора" (1959 г.). В обеих книгах автор рассматривал влияние экономических и политических факторов на возникновение и эффективность международных договоров, а также юридические основания действительности международных договоров.

Однако действительность международных договоров как юридическая категория не может оцениваться непосредственно с точки зрения экономических или политических критериев. Грубой фальсификацией является утверждение американцев Я. Триски и Р. Слюссера о том, что "советская доктрина международного права оценивает действительность и законность международных договоров с точки зрения советских интересов и осуждает как "преступные", "незаконные" и "недействительные" те договоры, которые руководители внешней политики считают препятствием для дальнейшего распространения своего контроля"*(379). Разумеется, подобного никто из советских юристов никогда не писал.

Действительность международных договоров может иметь только юридические основания, предусмотренные международным правом, и с этой точки зрения может быть определена как его международно-правовая полноценность, прежде всего правомерность, в силу которой договор является обязательным для выполнения его контрагентами и для уважения всеми другими государствами*(380).

Действительность включает в себя понятие "правомерность", но не ограничивается ею. Понятие "действительность" шире правомерности, это юридическая полноценность международного договора не только с точки зрения его соответствия международному праву (правомерность), но и наличия в нем сторон, обладающих международной правосубъектностью, согласования их воль и т.д. Действительность означает, что должны наступать те юридические последствия, к которым стремились субъекты международного права, заключая международный договор в соответствии с международным правом. Действительные международные договоры - это такие договоры, юридическая сила которых не может быть оспорена с точки зрения международного права, против которых нельзя выставить никаких международно-правовых возражений. Только действительные международные договоры могут порождать правомерные последствия для договаривающихся сторон и только по таким договорам стороны могут приобретать законные, а не мнимые права и обязанности, на достижение которых была направлена воля участников договора. Это составляет главное в содержании понятия "действительность".

В таком понимании действительность нужно отличать от действия международного договора. Последнее зависит от вступления его в силу, срока, прекращения и других условий, определяемых, как правило, соглашением государств - участников данного договора.

Рассматривая вопрос о действительности международного договора, мы предполагаем, что данный договор вступил в силу в соответствии с его условиями, то есть соблюдены все формальности его введения в силу, в период, когда срок его не истек и он не был прекращен каким-либо другим способом.

Рассмотрение действительности предполагает действие международного договора, однако действительность последнего не является условием его действия, как, по нашему мнению, иногда ошибочно утверждают*(381).

Международный договор может действовать и все же не быть действительным, если он заключен в нарушение международного права. Он не делается действительным только от того, что его участники ввели его в действие и объявили действительным и обязательным для себя. В данном случае договор будет действовать в отношениях между признавшими его государствами. Он будет действующим, но не будет обладать качеством действительности, ибо он противоречит международному праву.

Ч. Хайд пишет: "Теоретически всякое соглашение, направленное к нарушению основных принципов международного права, должно... рассматриваться семьей народов как недействительное с точки зрения международного права. Это положение остается в силе, несмотря на то что договаривающиеся стороны (выделено мной. - А.Т.) не обнаруживают желания признать, что соглашение между ними имеет указанный характер"*(382).

Однако действие подобных договоров, как будет впоследствии показано, существенно отличается от действия полноценных с точки зрения международного права международных договоров.