2. Договоры равноправные и неравноправные

Соглашение в международном договоре является результатом не только добровольных, но и равнозначных уступок сторон. "Соглашаться могут только равные, - писал В.И. Ленин. - Чтобы соглашение было на деле соглашением, а не словесным прикрытием подчинения, для этого необходимо действительное равноправие обеих сторон..."*(145). Эти ленинские положения лежат в основе советской теории и практики международного договора.

Международный договор является равноправным, если он заключен в соответствии с принципами суверенного равенства, добровольности и невмешательства во внутренние дела его участников. Равноправные соглашения между государствами - это такие, которые основаны на взаимном признании их независимости и суверенности. Иначе говоря, равноправие всегда включает в себя уважение государствами суверенитета друг друга как в процессе заключения международного договора, так и в отношении его постановлений*(146).

Характерной чертой неравноправных договоров является как раз то, что они нарушают суверенитет того или иного государства - участника международного договора и открывают простор для широкого вмешательства в его внутренние дела.

Нужно отметить, что многие современные буржуазные юристы отрицают существование таких договоров или считают невозможным провести границу между равноправными и неравноправными договорами*(147), хотя в прошлом крупные юристы-международники считали это и возможным и необходимым. Так, Э. Ваттель неравноправными договорами считал такие, в которых стороны не берут на себя одинаковых обязательств, а все преимущества оказываются у другой стороны. "Равноправными договорами, - писал он, - являются такие, посредством которых договаривающиеся обещают друг другу вещи одинаковые, или равноценные, или, наконец, то, что справедливости соразмерно, так что в конечном счете положение сторон оказывается равным". "Равноправные договоры... устанавливают равенство в обязательствах"*(148).

Интересные высказывания о равноправных и неравноправных договорах можно найти у Г. Гроция*(149). "Равенство требуется как в действиях, так и в предмете заключаемой сделки; в предварительных действиях наравне с основными" (кн. 2, гл. XII, § VIII). "Равноправные - это одинаковые для обеих сторон договоры" (кн. 2, гл. XV, § VI, 1). "Неравные договоры имеют место тогда, когда в силу самого договора одна сторона вынуждена отдавать постоянное преимущество". "Сюда же следует отнести такого рода права, которые ныне именуются покровительством, защитой, опекой; таковы, например, у греков права городов-метрополий в отношении колоний" (кн. 1, гл. III, § XXI). При неравноправных договорах "на долю сильнейшего выпадает больше чести, на долю же слабейшего - больше обязанностей оказывать содействие первому".

"Условия являются неравными, когда дается обещание помощи без взаимного обещания помощи с другой стороны или дается большее по объему обещание... Такие договоры могут либо сопровождаться, либо не сопровождаться ограничениями верховной власти" (кн. 2, гл. XV, § VII, 1). "Эти договоры близко граничат с рабством" (кн. 2, гл. XV, § XV, 6).

"Неравноправные договоры заключаются обыкновенно не только между победителями и побежденными, но и между более сильными и слабыми, хотя они и не находятся между собой в состоянии войны" (кн. 2, гл. XV, § VII, 4).

Эти интересные, хотя и неполные, определения Г. Гроция и Э. Ваттеля в настоящее время оказались "забытыми" многими буржуазными юристами.

Понятие "неравноправные договоры" отсутствует в трудах таких известных западных международников, как Л. Оппенгейм, Ч. Хайд, В. Холл, Г. Кельзен, Дж. Брайерли, Ф. Джессеп, Г. Бриггс, Д. О'Коннел, Ч. Фенвик.

Англичанин Дж. Шварценбергер утверждает, что "согласие, которое слабая сторона дает на договор, возлагающий на нее одностороннее обязательство, создает формальную совместимость юридического суверенитета с фактической иерархией сторон". Государства, по его мнению, "готовы обращаться, как с равными, только с теми государствами, которых они не в силах подчинить себе"*(150).

Француз П. Ретер термин "неравноправные договоры" относит к политической теории и считает его лишенным юридической точности и содержания*(151). На такой же позиции стоит английский юрист И. Синклер, который ставит это понятие в кавычки, говорит о "так называемых "неравноправных" договорах"*(152).

По существу эти концепции направлены на оправдание и защиту неравноправных колониалистских договоров европейских капиталистических держав. Ярким образцом в этом отношении является книга английского профессора международного права Ч. Александровича "Европейско-африканская конфронтация. Исследование по заключению договоров"*(153). Основная его концепция заключается в том, что вплоть до конца XIX века в отношениях между европейскими державами и странами Африки и Азии действовало "традиционное" международное право, которое якобы основывалось на принципе равноправия, и что поэтому в этот "доколониальный период" заключаемые с вождями договоры, которые он относит в большинстве к публичным международно-правовым, были равноправными. Вопреки фактам Александрович утверждает, что все эти договоры заключались вождями добровольно, вожди знали и понимали текст и содержание договора и как носители суверенитета свободно выражали свое согласие с ними во время переговоров. Насилие и обман, следовательно, исключались, и эти договоры якобы были юридически действительны. Отдельные случаи "недопонимания" и "незнания" автор во внимание не принимает. Лишь в конце XIX века, начиная с Берлинской конференции 1885 года по разделу Африки, ситуация радикально изменилась: в договорах европейских держав со странами этого континента появились колониальные дискриминационные статьи, захват территорий стал происходить "на неравноправной основе". Однако и эти неравноправные договоры Александрович считает правомерными, поскольку они якобы основывались на взаимности, которая заключалась в приобщении Африки к "семье народов" в результате так называемой цивилизаторской миссии европейских держав.

По существу отрицает неравноправный характер их договоров с Эфиопией в своей статье и канадский профессор Оттавского университета А.М. Жакоми-Милет*(154).

Нет нужды много доказывать, что подобное понимание "взаимности" отражает интересы исключительно колониальных держав и не имеет никакого обоснования в международном праве. Иногда ссылаются на Венскую конвенцию о праве международных договоров. Действительно, в конвенции нет специальной статьи о неправомерности неравноправных договоров, нет из-за сопротивления и по вине западных держав в этом вопросе. Недействительность подобных договоров, однако, вытекает из других статей Венской конвенции, прежде всего из ст. 53, устанавливающей недействительность договоров, противоречащих императивным нормам международного права, к которым, как известно, относится и принцип суверенного равенства и равноправия всех государств.

Вопрос о неравноправных договорах не раз обсуждался в Комиссии международного права Организации Объединенных Наций в связи с проектами статей по праву международных договоров.

Как известно, доклады X. Уолдока о праве договоров, представленные в Комиссию международного права ООН, как и доклады Дж. Фицмориса, обходили молчанием неравноправные договоры. Когда на XV сессии комиссии советский юрист предложил включить неравноправные договоры в перечень договоров, противоречащих основным принципам международного права, поскольку они устанавливают резкое неравенство в обязательствах сторон, Уолдок выступил против этого дополнения. Английский юрист пытался доказать, что современное международное право не знает понятия "неравноправные договоры" и что едва ли его можно определить. Он даже заявил, что установление критериев при определении понятия "неравноправные договоры" "было бы чревато опасностями"*(155).

Дискуссия, разгоревшаяся по этому вопросу в Комиссии международного права, выявила два противоположных подхода: с одной стороны - империалистических держав, стремившихся "спасти" неравноправные колониальные договоры, а с другой - социалистических государств, которые последовательно отстаивали принцип равноправия в международных отношениях, что поддержали многие молодые государства Африки и Азии. В ответ на высказывания некоторых членов комиссии о том, что понятие "неравноправные договоры" неопределенно, советский юрист сослался, в частности, на определение неравноправного договора, принятое в 1957 году Афро-Азиатской конференцией юристов. В нем неравноправные договоры, в частности, определялись как "устанавливающие резкое неравенство обязательств сторон", а также объяснялось их появление: "в силу обстоятельств, при которых они были заключены"*(156).

В последующей дискуссии комиссия отклонила предложение Уолдока о включении в проект статей некоторых примеров договоров, противоречащих основным принципам международного права, и приняла общую формулу о недействительности всех таких договоров (см. разд. 2 гл. VI). Но, хотя неравноправные договоры, как и другие виды договоров, противоречащих принципам международного права, не были упомянуты, многие государства в своих замечаниях на проект комиссии заявили, что они понимают соответствующую статью именно в таком смысле. Например, правительство Алжира отметило, что "именно на основе этих норм Организация африканского единства постарается аннулировать соглашения, существующие между расистами и колониальными государствами в Южной Африке". Империалистические же державы, США и Англия, продолжали настаивать на осторожном и ограниченном применении статьи, в частности не придавать ей обратной силы. Советская делегация в ООН заявила: "Неравноправные Договоры, такие как существующие между некоторыми новыми государствами и прежними колониальными державами, должны быть запрещены. Договоры, предоставляющие независимость, но сопровождаемые оговорками, противоречат принципу равенства народов и государств, провозглашенному в Уставе ООН"*(157).

Анализ неравноправных договоров*(158) показывает, что характерными их чертами являются следующие:

1. Ограничение внешней стороны суверенитета государств - их внешней политики и внешнеторговой самостоятельности. Таковы империалистические соглашения о военной, экономической и технической "помощи", участие в которых сопровождается требованием проведения определенного внешнеполитического курса, поддержки политики империалистических держав.

2. Широкое вмешательство в вопросы, составляющие внутреннюю компетенцию государств и народов (к ней относятся: социальный и государственный строй; национально-освободительная борьба; организация вооруженных сил, обороны, государственной безопасности, финансовой системы*(159)); иностранный контроль над деятельностью административных, судебных и иных органов государства. Это касается многочисленных соглашений империалистических держав о военных базах, соглашений метрополий со своими бывшими колониями в Африке и Азии.

3. Подчинение действию своих законов государства-контрагента. Так, соглашения США о военной, экономической и иной помощи предусматривают, что она осуществляется на основе законов США, которые они могут изменить в одностороннем порядке по своему усмотрению, без согласия другой стороны.

4. Резкая диспропорция в распределении прав и обязанностей между договаривающимися сторонами, когда все основные реальные права предоставляются сильному империалистическому государству, а бремя обязанностей несут слабые государства. Это, в частности, проявляется в том, что не учитывается фактически неодинаковое положение контрагентов в экономической, военной, географической и других областях. В этом смысле можно говорить о том, что неравноправные договоры носят односторонний характер.

5. Непосильные финансовые обязательства, отсутствие взаимной выгоды и вообще взаимности и равноценности уступок, в результате которых достигается соглашение (соглашения о кабальных кредитах, займах с высоким процентом годовых и т.д.).

Неравноправные договоры сплошь и рядом являются одновременно навязанными силой в широком понимании слова. Таким образом, главная характерная черта этих договоров состоит в том, что они в большей или меньшей степени нарушают суверенитет государств, его основные стороны - внешнюю независимость и внутреннюю самостоятельность, имея своими объектами большинство сегментов внутренней компетенции государств и народов. Таким образом, международный договор является неравноправным, если он, устанавливая резкую диспропорцию в распределении прав и обязанностей между его участниками или игнорируя взаимность или равноценность уступок, в результате которых достигается соглашение, нарушает суверенитет любого из договаривающихся государств путем осуществления контроля над его внешней политикой или вмешательства в его внутренние дела.

Венская конвенция о праве международных договоров 1969 года из-за позиции западных империалистических держав не содержит упоминания о неравноправных договорах. Однако недопустимость их заключения вытекает из преамбулы конвенции, подчеркивающей принцип суверенного равенства государств и равноправия народов, а также из ст. 52 и 53, объявляющих недействительными договоры, заключенные посредством угрозы силой или ее применения или в нарушение других императивных норм международного права (jus cogens). Советский Союз, голосуя за ст. 53 конвенции, заявил, что под эту статью подпадают "все кабальные и другие подобные неравноправные договоры, заключенные в нарушение принципа суверенного равенства государств. Такие договоры незаконны".