Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В

В процессе становления и развертывания социальной направленности личности «работают» различные уровни сознания личности (обыденное сознание или здравый смысл, состояние сомнения, восприятие глубинного смысла происходящего, способность человека артикулировать с помощью смыслов свое отношение к реальной ситуации) и, следовательно, проявляет себя та или иная система жизненных установок — внутренняя, нравственно-психологическая основа социальной направленности субъекта. В итоге общепсихологический когнитивный механизм, как индивидуально-лично- стное образование, вырастает в определенный социокультурный феномен.

Процесс отражения действительности в сознании и психике человека не так прост, как это может показаться на первый взгляд. Он не является результатом простого, механического переноса информации извне в сознание и психику индивида. На процессе отражения действительности сказываются не только общие для всех людей механизмы преломления внешнего воздействия в сознании, но и особенности восприятия индивида, которые характеризуют его как представителя той или иной социальной группы. Сказываются на процессе соци- ально-психического отражения и индивидуальные, неповторимые черты личности, ее жизненный опыт, ценностная ориентация и настроение в целом.

Известна зависимость оценочных суждений от исходной установки индивида, своеобразное «перемещение» позиции испытуемых. Когда позиция индивида незначительно отличается от сообщения, восприятие перемещается в направлении, приближающемся к собственной позиции. Иными словами, позиция сообщения оценивается как приближающаяся к позиции испытуемого в большей степени, чем это есть на самом деле (эффект ассимиляции). Если же имеет место большое отличие позиции индивида от сообщения, то последнее воспринимается как более отличное от собственной позиции, чем было на самом деле (эффект контраста). Эта зависимость может рассматриваться как определенного рода закономерность и равно касается установки языка, как и других глубинно-психических социально-куль- турных установок.

– 211 –

Существуют ли различия в языке индивидуума и языке большой группы людей? Кому вообще принадлежит ведущая роль в формировании языка, кому принадлежит заслуга (зача- стую довольно сомнительная) видоизменения языка (в широком смысле) — обществу или человеку? П.А. Флоренский соглашается с мнением В. фон Гумбольта о том, что хотя человек выступает творцом языка, божественно свободным в своем языковом творчестве (а это творчество определяется, понятно, всецело изнутри, внутренней духовной жизнью человека), тем не менее «язык есть достояние народа, а не отдельного лица»1, слова языка и правила их сочетания даются отдельному лицу историей как нечто готовое и непреложное. «Пользуясь же языком, — добавляет П.А. Флоренский, — достоянием народа, а не отдельного лица, — мы тем самым подчиняемся необходимости — оказываемся ничтожною песчинкою в составе народном»2. Примечательно здесь, что мыслитель не только не отрицает, но подчеркивает тесную связь народа и языка, которым он (народ) пользуется. Языковая установка менталитета выступает как одна из важнейших структурных глубинно-психичес- ких установок и в то же время как важнейшая функциональная социокультурная установка.

Реализация ментальных установок, их устойчивость, основанная в том числе и на осознанности индивидом (а не только в сфере внесознательного), в языке выступает особенным образом. Глубоко входя в умственное развитие человечества, народа или более узкой социальной общности, язык выступает «произведением национального духа». П.А. Флоренский заме- чает, что «в языке можно узнать всякое состояние умственного развития народа»3. И речь здесь может идти не только о сопоставлении (на основе сравнительных языковых характеристик) уровня развития того или иного народа, нации и отделения на таком основании «передовых» наций от «отсталых». Такого рода попытки известны, они многочисленны и, тем не менее, выглядят не вполне убедительными. Более важным для нас здесь является анализ настоящего состояния данного конкретного

__________

1Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 148.

2Òàì æå.

3Òàì æå.

– 212 –

языка с целью вычленения тех или иных изменений по сравнению с предыдущим периодом, а также обозначение явных и наиболее вероятных тенденций дальнейшего изменения.

Такого рода подход представляется весьма важным, поскольку известна прямая зависимость мышления и умственной деятельности от языка. Сравнивать, повторим, необходимо членов одного, общего для них социального пространства. Национальная идея (порождающая в последующем национально-го- сударственную идеологию) производна от национального духа, который, в свою очередь, является произведением умственной силы народа (подробнее о русской национальной идее см. главу V настоящей работы). Однако и язык есть порождение национального ума и национальных чувствований, складывавшихся под влиянием известных социально-исторических, природных и других факторов. Поэтому можно рассматривать становление (оформление и закрепление) национальной идеи и национального языка как параллельные процессы. Это полностью подходит для нашего случая — с русским народом важно учитывать принцип автохтонности, исторической самостоятельности протекания данных процессов. Исторические заимствования языков одной социальной общности другой, случавшиеся в истории довольно часто, приводят к нарушению баланса между национальной идеей и языком нации. Индивидуальное расположение ума и чувств народа, отражаемое в языке, может быть утрачено при языковой «корректировке» и, тем более, замене другим языком.

Для характеристики «безъязыких» народов — у которых «удален» природный изначальный язык — П.А. Флоренский пользуется термином «логотомия». Это подходит, полагаем, не только в случае «замены» одного языка другим, но и для характеристики переходов взаимодействия языка и письменности. Так, утрату письма тем или иным народом также следует, на наш взгляд, рассматривать как почти катастрофическую потерю, свидетельствующую не только о сиюминутных конъюнктурных изменениях социально-политического положения народа, но и об общих тенденциях национальной деградации. Это не означает отнюдь обязательного последующего краха общественного устройства и национального исчезновения (с исторической арены), но «сигнализирует» о вполне возмож-

– 213 –

ном развитии такого рода событий. Взаимодействие языка устного и письменного весьма тесно и П.А. Флоренский убедительно говорит о своего рода «возрождении языка в каждом читающем»1. Мы вполне можем представить себе, что случится с языком (и народом — его носителем), если такого рода возрождение будет прервано. Можно также представить себе судьбу нации, для которой прерывается восстановление языка. «Логотомия» не означает появления некоей «немой» нации или полного исчезновения ее в физическом смысле. Трагедия духа может быть «залакирована» некоторой внешней социальной обустроенностью и не восприниматься как истори- ческая катастрофа народа. Это может быть исчезновение только языка и целого комплекса сложившихся национальных идей и представлений, заключенных в нем, то есть исчезновение метафизическое.

Восстановление, возрождение языка и письменности — это не есть процесс механического, бездумного копирования («бездумное» — по-видимому, вообще термин, не применимый к сфере функционирования языка). Это акт твор- ческий, зависимый от внешних воздействий, от изменяющихся социально-политических, природных и прочих условий. Было бы справедливым признать закономерными проходящие в историческом протяжении изменения в языке и письменности. Вместе с тем эти социально-исторические изменения имеют важные для устойчивости менталитета общества последствия.

Возможно ли говорить об изменениях в национальной идее как следствии языковых изменений? По-видимому, эти явления можно считать в определенном значении однородными (во всяком случае, в смысле их происхождения). Языковые подвижки, специально направленные известным образом, вызывают деформации в системе национальной идеологии, различные по характеру «разрушений», в зависимости от устойчивости основной идеи. Особо наглядно это проявляется в социальной идеологии как своего рода «социальном описании» национальной идеи. С другой стороны, следует признать, что язык как порождение духа народа проис-

__________

1 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 150.

– 214 –

текает из бесконечного прошлого, не известного нам вполне, а потому нельзя, по большому счету, утверждать, что он полностью познаваем. В этом моменте, подчеркнем, у языка вновь налицо значительные пересечения с ментальными феноменами, поскольку он так же отражает некое «первоощущение» индивида и социальной общности, ставшее в последующем основанием набора чувств общества, выражающих — по П.А. Флоренскому — единство «подсознательного и надсознательного»1. А поскольку, как мы утверждаем, менталитет функционирует, в том числе, на уровне неосознаваемого, можно признать, что по сфере применения своих свойств феномены языка и менталитета имеют значительные моменты сближения, образуя не только так называемое «мирочувствие современности», но и мирочувствие в его исторической протяженности.

Впрочем, необходимо всякий раз подробно исследовать примеры, на первый взгляд, явных совпадений, поскольку они могут быть случайны и ошибочны. Это в равной мере касается известных содержательных и функциональных сопряжений менталитета и языка, поскольку и здесь весьма важно, как считает П.А. Флоренский, не упустить из виду нечто существенное, «не пойти по легкому пути поверхностных аналогий, и тем затемнить какие-нибудь различия...»2. Язык выступает одним из основных внешних проявлений личностного «Я», выражая при этом не только внешние личностные особенности, но и в значительной степени внутреннее существо индивида, хотя между «внутренней речью» и внешней ее реализацией человеком возможны иногда значительные (даже и смысловые) различия. При этом также не уйти от осмысления роли «внешней среды» — общества в целом и ближайшего окружения человека.

Понятно, что индивидуальный язык напрямую зависим, производен от «социального языка», языка конкретной истори- ческой эпохи и связанными с ней особенностями смыслового наполнения и содержательного разведения отдельных значений, символов и знаков (в широком смысле) речи и письменности.

__________

1Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 159.

2Òàì æå. Ñ. 172—173.

– 215 –

Собственная внутренняя глубинная работа индивида накладывает свой особенный отпечаток на его язык, порождая отличное от традиционных понимание привычных элементов. Однако остается верным и для индивидуального, и для коллективного уровней осуществления языка утверждение П.А. Флоренского о том, что материя, воплощающая смысл речей, — это «суть языка, наше существо, мы сами»1. Философ неоднократно говорит

âсвоих работах об отражении в языке (в составляющем его систему слове и в «овеществляющей» его форму письменности) «сущности народной», о взаимовлиянии и проникновении друг

âдруга, в рамках этой сущности, индивидуальных и социальных символов и смыслов, о влиянии этой сущности на отдельного человека и влиянии этого человека на других членов общества2. Таким образом, подчеркивается тесная связь менталитета общества и социального языка.

Очевидным представляется взаимовлияние языка народа и отдельного индивида. П.А. Флоренский рассматривает язык как «орудие образования мысли», выделяя такое понятие, как «основные функции языка», справедливо утверждая, что язык можно рассматривать как деятельность, направленную на овеществление духа 3. Мы уже упоминали утверждение отца Павла о «возрождении языка в каждом читающем». Письменность, выражающую тот или иной язык, следует в этом контексте рассматривать как опосредованный носитель переносимого данным языком менталитета. Письменность (и ее знаки), таким образом, выступает как равнозначное звено в наборе элементов, характеризующих проблему взаимодействия менталитета и языка: ум, мысль, слово, письменность, алфавит, буква и др. Воздействие этих и других звеньев условной структуры языка друг на друга может быть разнонаправленным в различные моменты функционирования системы. Не случайно П.А. Флоренский обозначает «склад мыслей» (то есть менталитет — в соответствии с одним из современных толкований), реализуемый в языке — как «расцвет словесной энергии духа»4. Таким

__________

1Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 180.

2Òàì æå. Ñ. 205, 262, 470, 497 è äð.

3Òàì æå. Ñ. 148—151.

4Òàì æå. Ñ. 219.

– 216 –

образом, не только звуки языков, но и алфавиты, их обознача- ющие (как своеобразный исторический феномен), выражают в определенной мере «дух народа».

В социально-исторической цепочке взаимодействующих разноуровневых феноменов можно выделить определенную последовательность, в которой одни элементы являются основными, сущностными, а другие — посредниками, связующими звеньями. Эта цепь может быть условно представлена следующим образом: «ум» — «мысль» — «язык» — «письменность» — «слово» — «алфавит» — «буква»... Она же может быть развернута в противоположном направлении, по восходящей линии — от «части» к «целому». Тогда на вершине ее окажется «ум» или «интеллект» (социальный или индивидуальный), что видится вполне справедливым.

Известны высказывания, увязывающие с языком интеллектуальные способности человека, уровень его мышления, «разумность» вообще: «ясность речи отражает ясность ума», «как думаешь, так и говоришь» и т. п. Это выглядит вполне разумным и в контексте рассматриваемой проблемы взаимодействия языка и менталитета. Тем более, что отдельные толкования менталитета в зарубежных философской и социологической науках, напомним, созвучны данным высказываниям: «образ мыслей», «склад ума» и др. П.А. Флоренский «добавляет» в ряд упомянутых выражений собственное: «мертвая шелуха языка — не от языка зависит, а от мертвенности духа...»1. Это вполне приложимо как для отдельной, индивидуальной ментальности, так и для менталитета общества (народа, нации, этноса), рассматриваемого в культурно-историческом протяжении.

«Индивидуальному духу» в определенной степени противостоящим феноменом выступает «коллективный дух», «дух народа». Это связано с упоминавшейся ранее проблемой соотношения интересов и ценностей личности и общества. П.А. Флоренский говорит об «общем разуме», «общем мышлении человечества» и даже «народном, общечеловеческом разуме»2. Как, каким образом происходит передача ментальных установок между «общим» и «единичным»? Напрашивается ка-

__________

1Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 181.

2Òàì æå. Ñ. 204, 226.

– 217 –

жущийся самоочевидным ответ о сознательной передаче всей «ментальной информации» — то есть общий обмен происходит между индивидуальным сознанием (и внесознательным) одного субъекта и индивидуальным сознанием (и внесознательным) другого субъекта. В таком случае не имеет смысла говорить о духе народа и народном сознании, поскольку общее сознание может быть представлено как сумма, конгломерат сознаний отдельных индивидов, что в принципе неверно. Народный дух (и упорядочивающий, «оформляющий» его менталитет) невозможно представить как простое сложение индивидуальных духовных образований (личностных ментальностей), поскольку здесь налицо качественные изменения общей «суммы», позволяющие говорить об особенностях того или иного национального склада характера, менталитета, проявляющихся в деятельности больших социальных общностей.

Социальные конфликты, происходящие сегодня в некоторых странах, стабильных во всех отношениях, имеют в основе своей изменения в языке (в Германии введены правила, несколько упрощающие правописание, ведется борьба за отмену некоторых традиционных правил немецкой грамматики) или его написании (в Японии появилась целая общность японцев, называемых «син-дин-руй», которая сменила вертикальную систему письма на горизонтальную). Вне всякого сомнения, значение языка для судьбы народа и страны неоспоримо. Может быть, именно в русском языке, в его мудрости мы почерпнем силы для национального культурно-исторического, духовного возрождения. Во всяком случае, язык может стать одной из важных составляющих «разыскиваемой» сегодня русской национальной идеи.

Исследование психического содержания процессов, которыми первичное движение воли последовательно проявляет себя и воплощает в той или иной среде — на индивидуальном или социальном уровнях — открывает новый аспект функционирования ментальных феноменов. Это важно в том числе и потому, что необходимо исследование сверхсознательных сфер функционирования общества и становления человека.

Мы посчитали необходимым выделить особо в настоящем исследовании установку языка, сопоставить менталитет общества и язык как специфические феномены, поскольку именно языку в данной позиции отводится существенная коммуника-

– 218 –

тивная роль. В пространстве языка происходит постоянная попытка связать внесознательные интенции той или иной социальной общности, отдельного индивида с социальной реальностью, с обыденным миропониманием и бытовым мироустройством. Налаживается тонкое взаимодействие между глубин- но-психической и социально-деятельностной сферами. Феномен языка можно рассматривать как попытку артикуляции неосознаваемого в общественном и индивидуальном сознании.

Таким образом, можно утверждать, что феномен менталитета самым тесным, непосредственным образом связан с языком. Взаимовлияние рассматриваемых феноменов сложно и неоднозначно. Некоторые отдельные аспекты этого взаимодействия мы попытались рассмотреть в настоящей главе нашего исследования. Язык есть феномен культуры, он впитывает в себя и определенным образом отражает характерные внешние — социальные и внутренние — сущностные черты, которые мы можем обозначить как ментальные, поскольку они «срабатывают» в том числе на уровне глубинно-психических установок.

Не следует упускать из виду, что менталитет есть феномен не только глубинно-психический, то есть функциональный, «оформляющий» те или иные отношения духовности. Менталитет — феномен социально-культурный, то есть достаточно убедительно помещающийся в аксиологическом измерении. Поэтому представляется весьма важным рассмотреть некоторые характерные особенности традиционной русской культуры, поместив их в концептуальное пространство ментальных феноменов.

ГЛАВА IV
О С О Б Е Н Н О С Т И		Е Д И Н С Т В А
Р У С С К О Й	К У Л Ь Т У Р Ы

( П Р Е Д В А Р И Т Е Л Ь Н Ы Е З А М Е Ч А Н И Я )

Взаимодействие социумов, относящихся к различным историческим традициям, привычно рассматривается в отече- ственных науках об обществе и человеке как диалог культур. Под культурой в этом случае понимается историческая цивилизация, имеющая характерные только для нее внешние (большей частью) и внутренние признаки. Это понимание почти полностью совпадает с теорией «культурно-исторических типов» Н.Я. Данилевского, с представлениями известного западного философа О. Шпенглера и др. Однако стоит сделать некоторые уточнения относительно философской детерминации указанного понятия.

Известно, что научных (или околонаучных) определений понятия «культура» существует великое множество. Нет необходимости останавливаться подробно на истории постоянного его смыслового наполнения, тем более что этот процесс не окончен до сего дня. Напомним лишь, что в 60-е гг. ХХ в. европейские исследователи насчитывали более ста пятидесяти определений понятия «культура», к 80-м гг. (по данным уже оте- чественных социальных наук) — более трехсот, а в настоящее время западные мыслители говорят уже о пятистах определениях, каждое из которых в основе своей является верным. Мы не ставим себе целью выделение, «избрание» из общего числа тех или иных субъективно «более верных» детерминаций. Важно только учитывать отражение общего содержания понятия в тех или иных трактовках.

Однако одно из определений понятия «культура» видится нам весьма убедительным, сильным в содержательном плане (впрочем, в этой «силе» заключается и его «слабость», поскольку

– 220 –