Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В

оно «широкоохватно» и «многофункционально»): «Культура — это духовное производство», то есть производство духовных смыслов, ориентиров и ценностей общества и отдельного че- ловека. Универсальность его в том, что оно применимо ко всем сторонам человеческого бытия. Но в нашем случае оно представляется удачным, поскольку затрагивает феномен глубинной духовности, пронизывающий все человеческое существование. Приведем некоторые необходимые разъяснения.

Взаимодействие, столкновение и соединение различных идей, носящих национальную, государственную или иную «окраску», может и должно рассматриваться как аспект культурного взаимодействия. Идеи (аристотелевские «эйдосы») нематериальны, и потому данное соединение-противостояние имеет нефизическую, духовную форму. Здесь необходимо уточнить сопряжение понятия «духовность» с понятием «менталитет» (вынесенным в общее название нашей работы), получившим достаточно широкое распространение в современных российских социально-гуманитарных науках и обществе в целом.

В философской литературе достаточно полно и подробно описаны различные типы духовности (античный тип, восточ- ный, христианский и др.), выделены конституэнты духовности (религия, научное познание, миф, мораль, искусство), довольно содержательно определена корреляция духовных процессов и других явлений реальности. Однако бесконечное производство различных определений духовности, то есть чисто суммативное собирание различных характеристик, не объединенное общефилософской теорией духовности, по всей видимости, не может дать ответ на вопрос о сущности предмета. Н.К. Бородина справедливо замечает, что достаточно часто «определение духовности сводится либо к морали, либо к особому видению мира, либо к религии, либо к особым способам деятельности. При этом возникают дихотомии духовного и телесного, духовного и природного, духовного и объективированного, наконец, духовного и материального»1. Духовность можно рассматривать как внутреннюю, нефизическую область самоопределения индивида, его способность некоторым образом «создавать» и сохранять свой независимый (и незаметный из-

__________

1 Бородина Н.К. Духовность... С. 6—7.

– 221 –

вне) мир ориентиров восприятия, оценки и поведения, а также способность человека отражать через свой интеллектуальный и нравственно-психологический потенциал не только особенности индивидуальных восприятия-оценки-поведения, но и объективную действительность (мир вещей и мир людей) в соответствии со своим жизненным идеалом и человеческим достоинством.

Рассматриваемое в настоящей работе понятие «менталитет» появилось, как уже подчеркивалось, не в связи с открытием нового социального явления или объекта, а для отражения в новом свете различных сторон, отношений, структуры уже известных объектов. Нельзя утверждать, что термин «менталитет» появился на пустом месте. Известно, что предметы одного и того же класса могут обобщаться в новое понятие по разным совокупностям признаков 1. Поэтому задача введения в

научный оборот термина «менталитет» означает не замещение других научных терминов, принижение и обеднение их, а дальнейшее развитие, универсализацию понятийного инструментария гуманитарного знания. Напомним, что мы определяем менталитет как устойчивую во «времени большой длительности» (Ф. Бродель) систему внутренних, социально-психических установок общества (установок восприятия, оценки и поведения), формируемых и функционирующих как под воздействием внешних условий, так и на уровне внесознательного (неосознанного).

Рассматривая менталитет в двух своеобразных уровневых «ипостасях», позволительно говорить о «внешнем» и «внутреннем» в его осуществлении. Ядро менталитета общества, то есть инертный, малоизменчивый блок, выполняет роль образующую, охранительную и восстановительную в отношении известных социально-психических установок. Это тот самый глубинный слой менталитета, «подвижки» в котором теоретически возможны на исторически весьма протяженных временных промежутках. Фактические изменения на этом уровне не просматриваются и, по-видимому, не могут быть просчитаны. «Внешнее», «оболочка» менталитета представляется в виде ви-

__________

1 Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления: Логико-гносеологи- ческий анализ. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 179.

– 222 –

тального блока, подвижного и достаточно четко реагирующего на воздействия извне. Эта сфера в большей степени является социальной для феномена менталитета.

Культурные ценности, характерные для общества, мы можем уверенно обозначать одновременно как особенные установки менталитета. При этом все составляющие содержания феномена культуры также могут быть подразделены на внешние (изменчи- вые) и внутренние (сущностные). Нельзя, впрочем, упускать из виду, что неизменчивость установок инертного блока менталитета также не является абсолютной и бесспорной.

Попытаемся коротко охарактеризовать с данной точки зрения традиционно признанные составляющие культуры как социального феномена, поскольку именно на этом уровне противостоят и взаимно влияют друг на друга сегодня (и всегда) различные социальные организмы (общества, группы, группировки, семьи и т. д.).

К внешней (наиболее заметной, а потому, на первый взгляд, самой актуальной) сфере культуры относятся нравы и обычаи. «Привычки сознания» некоторыми исследователями обосновываются «привычками поведения», однако, думается, в действительности здесь взаимосвязь обратная и именно первые являются основанием для возможного существования последних. Следует также уточнить, что их взаимозависимость весьма сложная и не может быть выявлена в ходе простого сопоставления. Поэтому данный подход и не может считаться достаточным.

Образование как социально-психический феномен относится в большой степени к глубинной сфере менталитета, хотя, с другой стороны, как феномен социально-исторический и даже политический, образование отражает внешние черты общества и, таким образом, охватывает витальный блок менталитета. Именно в сфере образования заложены определенные социальные направленности дальнейшего развития общества, его в значительной степени ментальные установки (в том числе и может быть прежде всего бессознательного плана). Поэтому можно с достаточной степенью уверенности говорить о том, что ментальное, глубинно-психологическое противостояние различных социумов может быть преодолено (но также и развернуто) в образовательной сфере. Полагаем, что этот момент

– 223 –

учитывается для усиления воздействия (прежде всего идеологического) на современное российское общество со стороны мощных в экономическом плане западных государств. Было бы неверным и нам данный момент игнорировать.

Религиозные установки сознания различных националь- но-культурных образований также находятся в тесном взаимо- и противодействии. То есть религия, как основа одной из ментальных установок, может рассматриваться и как феномен культуры (что ранее уже подчеркивалось). Сегодня «соперничество» религий большей частью уже не облекается в чрезмерно яркие формы, подобные тем, которые сопутствовали завоеваниям конкистадоров или крестовым походам. Однако на глубинном, ментальном уровне оно существует и нельзя полностью исключить возможность возрождения его экстремальных проявлений. Надо заметить, что агрессивность внедрения религиозных ценностей христианства в настоящее время практически сведена на «нет». Это может объясняться как формализацией христианской веры на Западе или расцерковлением жизни и сознания населения России, бывшим ранее большей частью православным, так и отсутствием единого, признанного всеми центра христианской веры.

Âданном контексте, кстати, по-новому звучит учение Филофея о «Москве — Третьем Риме». Э.Л. Радлов замечает, что старец Филофей «имеет право на звание первого философа истории, поскольку он учил, что после падения первого и второго Рима всемирно-историческое значение должно принадлежать России, или Третьему Риму, на долю которого выпало хранить чистоту православия. Филофей таким образом связывал свое историческое учение с религиозным, то есть вводил представление абсолютного порядка...»1. Подробнее на проблеме русской национальной идеи мы остановимся в соответствующей главе.

Âглубинном, ментальном (в определенной степени — бессознательном) противостоянии находятся относящиеся к различным культурным образованиям сферы языка и письменности. Отдельные моменты лингвистического осмысления проблемы менталитета мы уже обозначали и рассматривали выше.

__________

1 Радлов Э.Л. Указ. соч. С. 192.

– 224 –

Здесь только важно уточнить, что, имея сегодня заметные внешние признаки (в том числе чужеродные заимствования в лексике и произношении, в оформлении и содержании языка), данная сфера, вне всякого сомнения, отражает глубинное содержание всякой нации. Именно с помощью языка находит свое выражение «душа народа», его, часто сокрытые, но оттого не менее значимые интенции, «духовные токи». Письменность, являясь своего рода «материальным» осуществлением языка, выступает одновременно и в роли символа, знака, существенного для любого конкретного культурного образования. Мы берем здесь «материальное» в кавычки, поскольку письменность — это не только выражение языка на бумаге или в камне и т. п., но и образ, возникающий в индивидуальном сознании человека или массовом сознании народа; это своеобразная «ненаписанная письменность». Это важно учитывать при осмыслении различных аспектов такой глобальной и актуальной сегодня проблемы, как «диалог культур».

Нельзя упускать из виду также взаимодействие таких сфер культуры, как одежда, поселения, характер работы и экономика (хозяйство). Указанные феномены находят свою истори- ко-психологическую реализацию в соответствующих социаль- но-индивидуальных установках. Ментальная установка на труд, например, которую часто несправедливо упрощая, отождествляют с отношением к труду, сформировавшаяся в течение длительного времени, с учетом исторических традиций, природ- но-климатических условий, тесно взаимосвязана с нравами и обычаями народа, характером его общественно-политического устройства и образом жизни, сложившимся также в течение «времени большой длительности» и потому мало подверженным жестким внешним воздействиям. Отсюда становится совершенно очевидным, что простое копирование любой экономической, социально-политической и прочих моделей нежизнеспособно. На этом уровне взаимодействие видится нам весьма сложным, поэтапным и трудно просчитываемым арифметически или механически, поскольку в основе его — возможные подвижки или сопротивление на глубинно-психическом уровне — на уровне системы установок социального менталитета, которые невозможно подавить или, наоборот, активизировать в угоду сиюминутным задачам или устремлениям.

– 225 –

Важной сферой ментального взаимодействия культур является характер армии и связанная с этим установка патриотизма. Справедливости ради, следует признать, что она определяется в том числе социально-политической сферой общества, ее развертыванием «вовне». Развитие науки и техники — это также арена «соперничества» различных культур и цивилизаций, различных народов, наций и государств. Причем высокий уровень технической оснащенности той или иной культуры не может служить критерием развитости народа в духовном смысле (здесь имеется в виду не некий «общечеловеческий смысл», не вполне для многих ясный, но смысл человеческий, гуманистический в изначальном понимании).

Такие социально-индивидуальные феномены, как судебное производство (как юридическое оформление нравственных законов) и правосознание (как адекватное, непротиворечивое их восприятие) также могут служить важными показателями-призна- ками той или иной культуры. Здесь, думается, взаимодействие и противостояние, в частности России и Запада, не менее, и во многом более значительно, чем на уровне иных сфер. Основой западной цивилизации в целом, как известно, являются достижения античности, в том числе (и прежде всего) в сфере правового оформления жизни. Упорядоченность западной цивилизации зачастую выглядит излишней, во всяком случае с нашей точки зрения. Думается, нельзя назвать слишком смелым утверждение о том, что Запад, при всей его свободе и связанной с ней хаотич- ности, в глубинах своих жестко детерминирован, а Россия при определенной внешней упорядоченности и даже «закрепощенности» в основном хаотична, стихийна. Это в подавляющей части относится к правовой сфере русской культуры.

Обозначенные точки соприкосновения культуры Запада (как целостного социально-культурного образования) и России и высказанные нами в связи с этим некоторые соображения вовсе не свидетельствуют о невозможности отыскать или создать общие, объединяющие человечество идеи и ориентиры. Общность культурных сфер в их системе свидетельствует как раз, во-первых, о возможности и необходимости встречного движения на самых разных уровнях и в различных культурных сферах, а во-вторых, это может быть подтверждением изна- чального единства культурных истоков человечества.

– 226 –

Правда, это культурное сближение не должно вести к нивелированию ценностей и устоев той или иной стороны. В нашем случае мы должны учитывать традиционные особенности русского миропонимания, мировидения и мирочувствия, сохранение сущности которых означает сохранение и, при необходимости, восстановление ментальных, глубинно-психических основ русского сознания и русского национального характера.

Культура может рассматриваться как совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных «рядах» (прежде всего в «эволюционных семиотических рядах», а также в «парадигмах», «стилях», «изоглоссах», «рангах», «константах» и т. д.); надо только помнить, что нет ни «чисто духовных», ни «чисто материальных» рядов. Храм, к примеру, связан с концептом «священного», ремесла связаны с целыми рядами различных концептов. Социальные институты общества, не будучи «духовными концептами» в узком смысле слова, образуют свои собственные ряды — «концептуальные области», где соединяются, систематизируются «слова» и «вещи» — одно из самых специфи- ческих проявлений этого свойства в духовной культуре 1.

Культура — это образ некоего пространства, «отнюдь не пустого и не безразличного, а как бы вибрирующего... которое мы ощущаем тоже всем своим единым существом; пространства, в котором витают идеи, образы, сцепляющиеся в ряды, в объемы; пространства, где царят также звуки, то гармонич- ные, то не созвучные нашей душе; ...пространства, где — что бы мы ни сказали, какую бы идею ни выразили, какой бы образ ни создали — всему тотчас найдется отклик в идеях, образах, мыслях уже ранее нас возникших и отзывающихся на наши тихим, но гармоничным созвучием...»2. То есть для соци- ально-индивидуальной реализации любой сферы культуры срабатывает та или иная устойчивая установка как своего рода «фон» восприятия, оценки и деятельности. Следует уточнить содержание применяемого нами здесь понятия «концепт» в сопряжении с понятием «менталитет».

Слово «концепт» по своей внутренней форме совпадает в русском языке со словом «понятие», по-видимому потому, что

__________

1См.: Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 38.

2Òàì æå. Ñ. 39.

– 227 –

оно является калькой латинского «conceptus» («понятие»). В науч- ной терминологии эти два слова также выступают иногда как синонимы, одно вместо другого; традиционно «понятие» употребляется главным образом в логике и философии, тогда как концепт характерен для математической логики и культурологии. «Концепт — это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее»1. Таким образом, концептуальное исследование феномена русского менталитета может рассматриваться как системное его осмысление и представление в соответствующих понятиях и категориях. За основу мы берем понятие установки. Деятельностный характер психической установки реализуется, прежде всего, в сфере культуры, на основе соответствующих установок-ценностей. Наиболее наглядным результатом осуществления ментальных установок выступает как обыденное миропонимание народа, так и явления его повседневного быта.

Менталитет имеет весьма большое значение в процессе развития культуры. Он во многом является той скрытой реальностью культуры, которая почти не заметна, но фактически выступает как причинность всего остального пространства артефактов культуры. Именно поэтому одной из задач настоящего исследования является социально-философский анализ менталитета как социокультурного феномена — в русском национальном контексте. Философское понимание нашего феномена является более широким и поливариантным по сравнению с другими способами частнонаучного понимания менталитета. Мы пытаемся рассматривать менталитет как активный, креативный фактор культурной реальности общества.

Менталитет есть скрытый интрореальный фактор культуры. Поэтому ментальная латентность культуры является сложной для полномерного исследования. Культура есть следствие функциональной устойчивой проявленности ментальных характеристик целесообразной, целеполагающей практической активности людей ее образующих. Достаточно интересным ви-

__________

1 Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 40.

– 228 –

дится рассмотрение феномена менталитета в культуросеманти- ческой интерпретации. Контекстуально-семантические аспекты вербальных коммуникаций культуры составляют особый пласт социальной реальности. Латентно реальные смысловые взаимосвязи, стоящие за поверхностью очевидных вербальных смыслов, образуют скрытые течения, предопределяющие последующие события.

Существует определенная корреляция между феноменом менталитета и феноменом культуры. Прямолинейная зависимость здесь вполне очевидна, и можно было бы сказать, что чем более «сложным» является рассматриваемый в данном отношении тип общества, тем более сложной является соответствующая ему культура. Точное, количественное измерение менталитета пока не является реально возможным. Культура — это своего рода вербально семантическая матрица коммуникативных алгоритмов человеческой жизнедеятельности.

Можно сказать, что менталитет предопределяет способы реагирования на определенные смысловые факторы окружающей реальности. В зависимости от смысловой нагруженности феноменов культуры, с которыми субъект, носитель определенного менталитета, должен вступить во взаимодействие с другими, альтернативными субъектами культурной деятельности, проявляются его конкретные ментальные операциональные характеристики. Ментальная самоидентификация присуща каждому субъекту культуроопределяющей деятельности. Даже внутри одного социума представители разных культурных классов рассматривают друг друга с позиций определенной ментальной аутентичности.

Операциональность менталитета представляется как активно проявляемая способность субъекта к взаимодействию со смыслосодержащими факторами и артефактами культуры. Основная характеристика ментального взаимодействия проявляется как количественная выраженность взаимосвязанностей. Различные типы менталитета отличаются тем, какое одновременное количество смысловых взаимосвязей они могут удерживать как в качестве осознаваемой реальности, так и в сфере внесознательного. Интенсивный характер менталитета выражается в том, какие по степени сложности смысловые реальности он может адекватно отразить, выразить, обозначить. В этом

– 229 –

контексте феномен культуры народа вызывает особенный исследовательский интерес.

Одним из первых обратил внимание на поверхностные, непосредственно наблюдаемые особенности русского уклада жизни, на — сказали бы мы — буквальный смысл отношений между людьми русский ученый К.Д. Кавелин, который подчеркивал патримониальный характер отношений в русском обществе: русские крестьяне помещика и всякого начальника называют отцом, себя — его детьми, младшие старших — дядями, тетками, бабками; равных себе, людей одного поколения — братьями, сестрами, и т. д. Следовательно, делает он вывод, «у русских славян был первоначально один чисто семейственный, родственный быт, русско-славянское племя образовалось в древнейшие времена исключительно одним путем нарождения. Это согласно и с первыми историческими известиями»1. Позже К.Д. Кавелин расширил свой подход к осмыслению народных обычаев и обрядов. «Самые толкования, — писал он, — какие народ дает этим обычаям, обрядам и поверьям, часто не отвечают более действительности. На первых порах они были не символом, а весьма определенным понятием или живым действием. Приходит время, когда изменяются те естественные и бытовые условия, при которых образовалось это понятие или установился этот образ действий; тогда прежнее представление становится освященным преданьем, поверьем, а образ действий — обрядом. Первоначальный смысл их с изменением условий нередко вполне утрачивается, народ продолжает их придерживаться, чтить их, но уже не понимает. Он придает постепенно этим памятникам старины значение, сообразное с его новым бытом. Так образуется различие между первоначальным смыслом факта и его толкованием в народе»2. Отсюда требование метода, которое формулирует К.Д. Кавелин: при изучении народных обрядов, поверий, обычаев искать их непосредственный, прямой, буквальный смысл — это то самое, что позднее исследователи назвали внутренней формой (слова, обычая, обряда). Напомним, что проблема сохранения первоначального смысла в истории была и остается до настоящего времени

__________

1Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 46.

2Òàì æå. Ñ. 47.

– 230 –