Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В
..pdfпредставляет сюжет, который возможно восстановить, с одной стороны, на основе письменного текста, а с другой, на основании скульптурного изображения. Очевидно, что это не что иное, как последовательность некоторых образов, или представлений, или эпизодов, воплощенных не исключительно в языковой форме, а в двух формах — языковой и изобразительной.
Таким образом, вполне возможно говорить о некоей изначальной основе этих форм выражения, характерных для данного конкретного исторического периода умонастроений, представлений, внутренних преднастроенностей и «автоматизмов», выраженных в особого рода деятельности — языковой (в данном случае письменной) и изобразительной (скульптурной). Полагаем, что вполне возможно говорить о ментальной природе указанных глубинно-психических феноменов. Здесь также надо иметь в виду, что внутренние установки менталитета данного конкретного общества в данный конкретный исторический период, выражаемые (осуществляемые) различными способами, могут иметь значительные не только точки пересече- ния, но и пространства совпадения. То есть можно предположить, что восстановление «стертых» в историческом движении народа (групп народов) смыслов вполне вероятно. Однако при этом не следует упускать из виду вопрос о точности воспроизведения заложенного изначального смысла.
Немецкий философ А. Шопенгауэр, правда, высказывает противоположную данной точку зрения, рассматривая устойчивость смысла того или иного символа во «времени большой длительности». «Так как все символическое, — пишет он, — основано, в сущности, на условном соглашении, то среди прочих недостатков в символе имеется и тот, что смысл его со временем забывается и он совершенно немеет: кто мог бы угадать, если бы это не было известно, что поче- му рыба 1 есть символ христианства? Разве какой-нибудь Шамполион, потому что это решительно есть не что иное, как фонетический иероглиф»2.
__________
1Греческое слово «рыба» рассматривалось первохристианами как аббревиатура формулы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель».
2Шопенгауэр А. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1 / Пер. с нем. Ю.И. Айхенвальда. М.: Моск. клуб, 1992. С. 243.
–191 –
Приведенные нами некоторые особенности взаимодействия менталитета и языка (в различных его формах), конеч- но, не исчерпывают всех аспектов поднятой проблемы. Весьма интересны некоторые национальные черты в русском языке, которые отражают отдельные проявления качеств русского национального характера. Поскольку характер того или иного народа является внешним проявлением его устойчивых глубин- но-психических социокультурных установок, сформированных в течение относительно длительного исторического периода, то взаимодействие менталитета и языка выступает здесь как еще более сложный процесс.
Âнациональном характере, как известно, тесно переплетаются элементы сознания, идеологии, нравственной культуры, поведения и общественной психики. Отношение к окружающему характеризует направленность (как систему осознанных интересов) национального сознания людей. К данной группе черт национального характера иногда относят такие, как консерватизм, религиозность, оптимизм, пессимизм и др.1 Думается, данные черты могут обозначаться и реализовываться языковыми средствами достаточно точно и недвусмысленно.
Âязыке в потаенной, скрытой от обыденного сознания форме часто отражаются определенные смыслы, некогда имевшие явное значение, «открытое» для сознания «дневного». Некоторые примеры приводит Ю.С. Степанов. Слово «человек», полагает он, имеет два отчетливо разделяемых истока. Праславянское * celovekú, не имеющее в современной науке общепризнанной этимологии, представляет собой, по всей вероятности, словосложение. Первая часть взята от kel- (литовское) и означает «род», «племя», «поколение» — в русском языке сохранилось как «челядь», а вторая родственна литовскому же vaikas- — «дитя»; то есть это сложное слово может означать «дитя (своего) племени». Второй исток (или слой — если значения переплетаются) слова «человек», более древний (поскольку встречается во многих языках), связывает его с землей: латинское homo îò humus — «земля, почва, перегной»; древнеирландское duine îò du — «земля», есть варианты в греческом и других языках. Объединяет их одно: человек производен от земли
__________
1 См. подробнее: Этнопсихологический словарь... С. 191.
– 192 –
(Адам — глина, мы все «дети адамовы») в противоположность миру богов (эта идея встречается во многих верованиях), которые произведены от неба. Все эти разные формы входят в однуединственную оппозицию «земной» — «небесный». Или, точ- нее, «наднебесный», поскольку, к примеру, древнегреческие боги обитали над той сферой, которая образовывала собственно «небо» — «уранoс»1. Поэтому, утверждает Ю.С. Степанов, говорить о «случайности» именования человека, конечно, не приходится — оно проходит в рамках определенной фундаментальной оппозиции, которая выявляется вполне категорично. Укоренение в русском языке слова «человек» с указанным выше смыслом также имеет свои основания, которые мы без особой содержательной «натяжки» можем обозначить как ментальные, то есть коренящиеся в глубине национального сознания, точ- нее — во внесознательной сфере праславянства. Приведем еще один небезынтересный для нашего исследования пример последовательной передачи смысла в русском языке.
Понятие «иметь» родственно словам «хватать», «поймать» (русское — «имать»), что могло бы показаться случайным, если бы не было множества подобных совпадений в других языках (например, в немецком и литовском). Иными словами, «имение» есть результат «хватания». Не воспринимаемые обыденным сознанием значения слов (тем более имеющие такие глубоко уходящие в историю корни), тем не менее, сохраняют в «неузнаваемых» словах известный смысл, подспудно понятный современному человеку, хотя и не актуализированный явственно и отчетливо. Можно, по-видимому, говорить о функционировании здесь преимущественно внесознательной сферы человека и общества. Не следует упускать из виду, что в приведенном нами случае (как и в некоторых других) русский ряд зна- чений языка совпадает с традиционными для европейских языков значениями, что может свидетельствовать и о своего рода «ментальном пересечении» Европы и России, что, впрочем, не вызывает особых сомнений. Хотя периодически требует «доказательств».
Мысль о невозможности носителей того или иного языка знать значения слов своего языка подчеркивалась многими уче-
__________
1 Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 60.
– 193 –
ными-лингвистами. Выделялось, что в основе понимания афоризма лежит понимание различий слов «значить» и «знать».
Á.Холл-Парти замечает: «Если какой-либо естественный язык, например английский, состоит отчасти из синтаксиса и семантики, то, согласно теории синтаксиса и семантики Монтегю, английский язык таков, что никакой природный носитель английского языка не может знать английского языка»1. Автор имеет в виду первозначения языка, «затирающиеся» социаль- но-историческими подвижками. Проблема рассматривалась
Á.Холл-Парти в общей форме, поэтому данное утверждение может быть, на наш взгляд, приложимо к любому языку, в том числе к русскому.
Духовная жизнь общества является в значительной мере результатом общения людей, которое может быть непосредственным, с глазу на глаз, без посторонних, или опосредованным. В ходе истории известно развитие средств коммуникации (от лат. communicatio — связь, сообщение), благодаря которым развивается и человеческое общение в целом.
Âархаическом обществе, где, как считается, преобладало устное слово, имела место и символическая наскальная живопись. Становление цивилизации ознаменовалось фиксацией речи в форме письменности. При этом письменное слово словно обретало самостоятельную жизнь. Наконец, изобретение кино, радио, телевидения вывело общение между людьми на новый, более высокий, коммуникационный уровень. Наступившая эпоха машинно-компьютерного слова и образа позволила поставить вопрос об информационном обществе, в котором чрезвы- чайно важную роль стало играть производство идей и смыслов. Впрочем, черты информационного общества еще во многом не ясны — оно находится в процессе становления. Многие исследователи полагают, что электронные средства связи преобразуют общество так же радикально, как это сделало распространение письма в эпоху традиционного общества.
Для современного западного сознания характерна точка зрения, согласно которой проблемы, связанные с противостоянием человека и общества, вполне могут быть разрешены с
__________
1 Холл-Парти Б. Грамматика Монтегю, мысленные представления и реальность // Семиотика / Сост. Ю.С. Степанов. М.: Прогресс, 1983. С. 285.
– 194 –
помощью технических средств. В то же время проблемы челове- ческого общения, формирования, «конструирования» духовной жизни общества можно решить также с помощью инфор- мационно-технического прогресса.
Новые средства общения, будучи технологическим «продолжением» человеческих чувств, радикально меняют жизненный стиль, ценности, восприятие мира и всю общественную организацию в целом. Можно образно выразиться, что в информационную эпоху электроника «продолжает» центральную нервную систему. Возникает своеобразная «глобальная деревня», аналогичная миру архаического человека, но на более высоком уровне. В ней в новой форме возрождается утраченный современным индивидуумом сенсорный баланс.
Современный информационный прогресс сам по себе не представляет какой-либо опасности, однако всякое благо в излишестве превращается в свою противоположность. Сложность и значимость поднимаемой нами проблемы заключается прежде всего в том, что «информационное поле современной цивилизации» прямо влияет на самоидентификацию личности в изменяющихся ценностных ориентациях современного социума. И эта личностная самоидентификация связывается, прежде всего, с политической, экономической и культурной стабильностью социума. Такой подход позволяет коренным образом изменить наши представления о взаимоотношении человека с электронными продуктами цивилизации, выяснить основные формы проявления и источники опасности для личностных ментальностей со стороны современной техники и технологий.
Можно говорить об ужесточении своего рода противостояния человека и машины, в том числе в российском социокультурном пространстве. В русской душе имеется самая благодатная почва для культивирования и поддержки апокалипси- ческих идей, нагнетания эсхатологической истерии и как следствие всего этого — на сегодняшний день довольно слабое сопротивление к внешним воздействиям как у отдельно взятого
– 195 –
индивида, так и в обществе в целом. Многолетние «перестройки», «реформы», «модернизации» российского общества как особенного социально-политического образования, отличающегося многими принципиальными характерными чертами от других, в чем-то ему подобных, в соответствии с требованиями технологической цивилизации западного, к примеру, образца, в том числе и информационно-компьютерное развитие социума, предполагает развитие и своеобразного механисти- ческого, рационалистического понимания, то есть изменение определенным образом существующих (сегодня достаточно подвижных, но и устойчивых) ценностей, внутренних установок и т. п. Можно предположить, что в России происходит своеобразная скрытая утрата духовности под лозунгом развития цивилизации и приобщения к ценностям и успехам «остального» мира, то есть продолжается расширение и углубление современного духовного кризиса.
Внутреннее познание мира, иррациональное осмысление окружающей действительности, оценка информации, пропускаемой человеком «через себя», подразумевает то, что этот че- ловек изначально находится в окружении целостной мисти- ческой культуры. И.Т. Касавин справедливо подчеркивает тесную взаимосвязь между духовным развитием, духовной целостностью общества и развитием материального производства, в том числе сверхсовременного и «сверхмодного». Он отмечает: «Необходимо... иметь или построить целостную мистическую культуру. Скажем, в Индии она есть. Поэтому, впрочем, у них не развивается производство. Человек, который верит в нирвану и переселение душ, не может всерьез заниматься такими пустяками, как фабричный труд или компьютеризация»1.
Как известно, языки по своему происхождению подразделяются на естественные и искусственные. Естественные языки — это исторически сложившиеся в обществе звуковые (в форме речи), а затем и графические (в форме письменности) информационные знаковые системы. Поскольку здесь речь идет о периоде становления языка в том или ином социуме, то следует сказать, что первоначально он (во всех формах) возник
__________
1Касавин И.Т. Чары расширенного сознания // Человек и природа. 1990.
¹10. Ñ. 12.
–196 –
для закрепления и передачи накопленной информации в процессе общения между людьми.
Естественные языки выступают носителями исторических традиций, носителями многовековой культуры народов, носителями глубинно-психических установок тех или иных социальных образований, то есть их менталитетов. В этом смысле следует рассматривать язык как особого рода ментальную конструкцию, то есть структуру, «удерживающую» менталитет в относительно устойчивом смысловом значении, пригодном для трансляции на уровне общественного сознания и внесознательного. Естественные языки в целом отличаются богатыми выразительными возможностями и универсальным охватом самых различных областей жизни.
Искусственные языки или языки формализованные (созданные человеком на основе естественных) следует рассматривать как вспомогательные знаковые системы, предназначенные для точной и экономной передачи научной, специальной и другой информации. Они широко применяются в современной науке и технике, однако не всегда встре- чаются в исключительно чистом виде. В последнем случае они составляют отдельную группу смешанных языков, базой в которых выступает естественный (национальный) язык, дополняемый символикой и условными обозначениями, относящимися к конкретной предметной области. К этой группе можно отнести язык, условно называемый «юридическим языком» или «языком права», другие специальные языки. Искусственные языки успешно используются логикой для точного теоретического и практического анализа мыслительных структур. В искусственных и смешанных языках значение слов известно «пользователю», поскольку оно присвоено им самим целенаправленно («значение» выступает здесь в понятии знака-символа), для реализации заранее определенной специфической деятельности. Носителям же естественных языков значения могут быть неизвестны. Значение слова может расходиться со значимостью его, то есть смыслом, вкладываемым в значение другими говорящими на этом языке. Поэтому можно уверенно говорить об изменении смыслов языка в целом в истории человече- ства и отдельного народа в частности.
– 197 –
С другой стороны, важно подчеркнуть, что большая часть смыслов, значений отдельных слов и языка в целом передается последующим носителям его от предыдущих. И этот процесс можно рассматривать не только как сознательный и целенаправленный, но и как выпадающий из сферы жесткой социаль- но-индивидуальной детерминации, то есть осуществляющийся в сфере внесознательной (трансцендентной). То есть в индивидуальном сознании могут сохраняться в неявной форме представления о значениях языка, актуализирующихся (способных к актуализации) в соответствующих условиях. Внесознательная сфера, как выше отмечалось, является предпочтительной сферой должной реализации ментальных механизмов, как индивидуальных, так и социальных.
Слово занимает место между сознанием и мыслимым предметом, участвуя в бытии обоих. Оно отделяет их друг от друга, давая тем самым человеку возможность отличать возникающее благодаря слову представление от предмета. Вне слова существование представления невозможно ни для самого данного индивида, ни для другого, которому надо передать те или иные предметы мышления, чувствования, волнения, фантазии или мечтания, то есть некие образы предметов или процессов. Слово необходимо для того, чтобы представление могло стать образом или знаком того, что мыслится человеком. Однако, связывая предмет и сознание, слово находится в том числе в сфере внесознательной, участвуя в функционировании некоторых глубинно-психических установок, относящихся к языку.
Д.Н. Узнадзе особо отмечает социальный аспект словотворчества. «Поскольку активность человека, в особенности труд, — пишет он, — представляет собой явление социальной природы, ...она подразумевает необходимость и возможность сотрудничества... естественно, что у субъекта в случае задержки... активности и объективации соответствующих содержаний может возникнуть потребность — заставить и другого объективировать то, объективацию чего он производит сам... Ясно, что в таких условиях слово может выполнить особенно большую роль. ...Лишь ему, слову, под силу стимулировать объективацию»1.
__________
1 Узнадзе Д.Н. Психология установки... С. 397.
– 198 –
Язык, слово в широком смысле можно рассматривать как, по меньшей мере, один из основных проводников менталитета. Общепризнанно утверждение о том, что характер трансляции менталитета общества следует рассматривать как преимущественно идеологический 1, то есть социальный менталитет передается в основном вербальными средствами. О том, что «слово народа» определяет слово (сознание и внесознательное) индивида, говорил в свое время П. А. Флоренский. «Если объектом... слова был человек, — писал он, — то, помимо прочего действия, сказанное слово вторгается в его психику и возбуждает здесь, этим напором воли целого народа, давление, вынуждающее (выделено автором. — Ä. Ï.) пережить, перечувствовать и продумать последовательные слои семемы слова, устремляясь вниманием в намечаемую ею сторону и производя соответственное волеизъявление. ...Наслоения семемы откладываются в слове не произвольно, но — в некотором, более чем только логически связном порядке, и потому, стоит взяться за кончик нити, свитой в клубок мощною волею и широко объемлющим разумом народа, — и неминуемая последовательность поведет индивидуальный дух вдоль этой всей нити, и... этот дух окажется у другого конца нити, в самом средоточии всего клубка, у понятий, чувств и волений...»2. Здесь П.А. Флоренский, кстати, выходит к системе определений, — которые мы можем в определенном смысле рассматривать как основу структуры категории «менталитет» — «понятия», «чувства» и «воля».
Сформированные, устойчивые «понятия» могут выступать и как осуществление (как процесс и результат) установки восприятия (индивидуального и социального); «чувства» справедливо было бы рассматривать как эмоциональное осуществление установки-оценки, а «воля» в контексте нашего видения проблемы русского менталитета — предтеча и процесс деятельности. Это убедительно подтверждает, что в русской философии существуют традиции исследования сущностных и отдельных проявлений феномена, который в современном социогуманитарном знании получил название «менталитет».
__________
1См., напр.: Шевяков М.Ю. Указ. соч. С. 39 и др.
2Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 255.
– 199 –
Видится правомерным общее представление о значительности роли языка для общества и отдельного индивида в процессе мышления и познания мира. Следует уточнить, что этни- ческие языки оказывают определенное корректирующее влияние как на ход, так и на результат этого процесса (поскольку язык может выступать как его средство и как его цель) — само (итоговое) понятие в различных этнических языковых системах может быть существенно различным. Ю.С. Степанов отме- чает, что «разные языки предоставляют для выражения понятия... разные формы. ...Но речь при этом идет лишь о различной “укладке”, различной “упаковке”, одних и тех же по существу понятий. Различные языковые формы могут влиять на содержание понятий... довольно сильно»1. Подвижки смысла, заметные при сопоставлении различных (и различающихся) языков, имеющих неодинаковые этнические корни, проступают еще более явно при сравнении социальных общностей на различных этапах развития истории человечества.
Особую роль в определении исследователем факта смены ментальных установок в историческом протяжении, во «времени большой длительности», события в котором имеют и предысторию и историю последующую, играет текст, под которым мы понимаем не только письменный текст, но и некоторую последовательность культурных концептов. Упомянув понятие «историческое время», необходимо обозначить еще одно важное в контексте проблемы нашего исследования подразделение времени — «глубинное» или «невидимое» время, противопоставленное «видимому» или «датируемому» времени. «Глубинное время» весьма удобно рассматривать как время реализации в той или иной полноте феномена менталитета (принимая во внимание то, что менталитет «работает» на истори- чески больших временных отрезках); при этом нельзя упускать из виду того, что «глубинное время» всегда субъективно, то есть характеризует прежде всего теоретические взгляды самого исследователя.
Известный русский богослов начала ХХ в. В.Н. Лосский обозначает в своих работах «переход» смыслов слова в антич- ности и христианстве, замечая, что под одним и тем же терми-
__________
1 Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 177.
– 200 –