Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В
..pdfтурный процесс нарастания всяких ценностей, а катастрофи- ческая картина все растущих взрывов; наконец, последний взрыв, последнее напряжение — и тогда конец этому миру, начало Нового, Вечного, абсолютного Царствия Божия. И будет некогда день, и погибнет в громах и молниях великого Страшного Суда старый мир, Ангелы вострубят, небеса совьются, как свиток, Время исчезнет, Смерть победится, и из пламени преображения возникнет новая земля под новыми небесами. Тогда этого мира уже не будет»1. Как видим, эсхатологическая, то есть, по сути, духовно-религиозная черта народа имеет свои яркие внешние, социальные проявления.
Справедливо предположить в связи с этим, что современные процессы, связанные с интеллектуальной эмиграцией из России, имеют в качестве одной из своих глубинных причин именно эти ментальные установки русского общественного и индивидуального сознания и внесознательного. Странничество — это не только духовный, но и физический, социальный феномен. И если ранее (вплоть до относительно недавних времен) такого рода движения были достаточно жестко детерминированы социально и ограниче- ны территорией Российской империи (позже — территорией Советского Союза), то сегодня бoльшая часть ограничений снята.
Можно задать вопрос: только ли материальные условия являются основной причиной современного «бегства» интеллектуалов и других граждан России? Часто оказывается, что нет: многие из эмигрантов достаточно прилично (по российским меркам) обеспечены на Родине. И даже не профессиональные причины выступают ведущими. Большей частью в основе эмиграции лежит некое ожидание, не вполне явное желание перемен к лучшему. То есть это, в принципе, и есть та самая «русская мечта», о которой мы говорили ранее. Ожидание волшебного преображения мира, свершение того, что не могло быть совершено «в Отечестве» — это ли не есть то самое иррационально-сказочное видение мира, столь характерное для русского народа и так откровенно-распахнуто демонстрируемое в русской сказочной традиции. Это искание «иного царства» подметил в свое время еще кн. Е.Н. Трубецкой, извест-
__________
1 Цит. по: Флоровский Г.В. Человеческая мудрость и Премудрость Божия // Он же. Из прошлого русской мысли. М.: Аграф, 1998. С. 80.
– 161 –
ный русский религиозный философ, один из выдающихся представителей русского культурного ренессанса начала ХХ в. Он подробно рассматривал многие проявляющиеся в русском сказочном мире черты, относящиеся в том числе к сфере русского национального характера и души русского народа.
Бытие сказки, по Е.Н. Трубецкому, не есть пустая выдумка, поскольку сказка является одним из вариантов человеческого существования. Предполагая, что сказочное как своеобразный памятник национальной культуры отражает не только сверхнародное, но и сверхвременное, поскольку содержит «множество исторических наслоений, отражений различных исторических эпох, весьма отдаленных друг от друга»1. Национальное оказывается при этом лишь временным отрезком, своеобразным ответвлением общечеловеческого исторического древа. Тем не менее, сказка является отражением глубинных, часто неосознаваемых, представлений и желаний конкретной нации, народа.
Обыденная, повседневная социальная жизнь в народном (сказочном) мечтании преобразуется волшебным образом, но изначально она оценивается исключительно негативно и рисуется в самых серых тонах. Общая тема русской сказки — бедность, на фоне которой и отражается необыкновенно ярко и образно «психология русской народной печали». Бедность воспринимается разными людьми по-разному, в соответствии с личным несиюминутными настроением, жизнепониманием и индивидуальным душевным строем.
Е.Н. Трубецкой выделяет несколько групп и уровней восприятия российской бедности, и его наблюдения весьма любопытны. Первый связан с вульгарным, приземленным жизнечувствием — это житейский уровень, для которого спасение от бедности заключается в поиске страны с «молочными реками» и «кисельными берегами», «где много всякого рода напитков и наедков». В угоду такому миропониманию сказки наполняются «присказками», например: «На море-океане, на острове-Буяне стоит бык печеный». Это как раз тот первый «этаж», где самой
__________
1 Трубецкой Е.Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Он же. Избр. произв. Ростов на/Д: Феникс, 1998. (Сер. «Выдающиеся мыслители»). С. 441.
– 162 –
сказки-то еще нет. Второй уровень — уровень сознания более глубокого, для которого бедность и скудость — общее свойство всего вообще житейского. Люди этого склада ума не представляют себе реальности вне ее вечного спутника — бедности. Выход за обыденность для них — единственное спасение от материального и социального неблагополучия, и в этом они приближаются к третьей группе. Самый высокий духовный уровень, как счи- тает Е.Н. Трубецкой, представляют те «избранные души», которые не находят в серой обыденщине человеческой жизни «ни подлинного добра, ни подлинного худа»1. Нет в земной радости подлинного счастья, но и в горе житейском беды особой быть не может. Это отражает религиозное мироощущение русского народа и человечества вообще. Выход в сказку не может спасти человека, но может укрыть его на время от суровой и грустной реальности. Окончание всякой сказки — это разочарование для увлеченного ею. Но в этом и высшее очарование ее дурмана: сказка не насыщает слушателя, но именно поэтому ею нельзя и пресытиться. Она есть лишь инвариант человеческой жизни, нереальный и неосуществимый, это своеобразное проявление духовного поиска человека или народа.
Однако искания человеком лучшего места имеют и свою материальную цель, в принципе достижимую. Е.Н. Трубецкой замечает: «Все мы, люди, ищем «лучшего места» в мире земном или мире надземном, но при этом всякий предъявляет к этому лучшему месту свои требования, соответствующие его настроению, наклонностям и жизненному идеалу. В числе искателей «иного царства» есть люди низшего, высшего и среднего духовного уровня...»2. Они не только оставляют следы влияния своих духовных устремлений в сказке, но и переносят эти устремления в реальную жизнь. Можно уверенно предположить, что на начальном этапе личностного становления, в пору формирования индивидуальных установок мировоззрения индивида каждый человек черпает информацию для основ собственной социальной преориентации в сказке как в своеобразном историческом хранилище ценностных ориентаций конкретной социальной исторической группы. Конечно, мы не утверждаем,
__________
1Трубецкой Е.Н. «Иное царство»...… С. 444—445.
2Òàì æå. Ñ. 446.
– 163 –
что это единственный источник становления личности (понятно, что это далеко не так), но именно в сказке, полагаем, являются особенно влиятельными национальные особенности ментальных установок.
Духовные установки русской сказки задают особого рода направленность социальным устремлениям русского народа. Во всяком случае именно сказка достаточно твердо определяет, что лучшая доля «не здесь», заменяя совершенно понятную, с точки зрения здравого смысла, тенденцию самоустроения и адаптации иной социальной тенденцией — поиском, основанным на повышенной требовательности и социальной неудовлетворенности. Даже известная (и очень часто подчеркиваемая, хотя это не вполне справедливо) русская покорность основана не на действительном народном смирении, а на понимании всякого существующего положения как временного и потому несущественного.
Напомним, что Н.А. Бердяев в свое время подчеркивал, что «склад русского характера совсем не устроительный»1. Вообще, с точки зрения здравого смысла (по крайней мере, с точки зрения здравого смысла западноевропейца), характер русского народа (особенности национального восприятия, оценивания и поведения) представляется в чем-то даже парадоксальным. Особенно ярко это проявляется в социальном поведении, о чем говорит и Е. Трубецкой. «Разве мало, — пишет он,— в русской жизни парадоксальных выходов из безвыходных положений? Выходы эти не поддаются ни учету, ни предвиденью; а потому и говорить о них можно только сказочными образами, где стерта грань между былью и небылицей»2. Русское идеалистическое миропонимание, таким образом, переносится из сферы духа в сферу материальную. Достаточно много примеров того, что социальная утопия, идеальное воспринимается русскими в роли реально достижимой или не достижимой действительности.
Замечательно точно Е.Н. Трубецкой разводит материальные устремления различных категорий народа (условно подразделяя их по «уровням»), имеющих различные духовные ос-
__________
1Бердяев Н.А. Русская идея. С. 145.
2Трубецкой Е.Н. «Иное царство»... С. 454.
– 164 –
новы. На все лады повторяются и варьируются в народе рассказы про «иное государство», «другое царство», «иншее царство» или «иные земли». Для каждого русского человека характерны некие сокровенные мечты о лучшем устройстве своей жизни, но устройстве вне привычного обыденного существования, «не здесь», хотя и в данном конкретном жизненном круге.
Е.Н. Трубецкой считает, что «ищут этих новых земель (курсив наш. — Ä. Ï.) все те, кому, так или иначе, тесно в рамках быта. Но есть точка, где ищущие счастья разделяются. Одни удовлетворяют потребности в «новой земле» естественными житейскими способами. Другие, напротив, преисполняются отвращением ко всему обыденному, житейскому и испытывают непреодолимое влечение к чудесному»1. Это «чудесное» несопоставимо с привычной реальностью; поэтому и сказочный идеал, достижимый в искусственном мире грез и мечтаний, не только не достигаем, но и не определяем в повседневности. Толчок, даваемый сказкой, переходит в действие физическое, но, по сути, бесцельное и случайное. «Искателей чудесного, — замечает Е.Н. Трубецкой,— манит самая неизвестность искомого, и оттого они так часто сами не знают, куда идут и что ищут»2. Преклонение перед «мудростью незнания», подчеркнем это, составляет неожиданную и яркую русскую черту, противоречащую привычной мудрости социальной, философской и, отчасти, религиозной.
Таким образом, можно говорить о том, что ментальные оправдания интеллектуальной эмиграции современной России могут выступать в современных социальных исследованиях данной проблемы на первый план. При этом следует также не упускать из виду сферы социального, неполадки в которой для многих граждан России являются «последним толчком», а не одним из основных побудительных мотивов переселения. В любом случае смена национального, социального и государственного «климата» должна иметь более глубокие, внутренние причины, нежели только лишь социально-экономическая неустроенность. Духовная Родина для любого русского эмигранта одна — Россия. И несмотря на то, что природные условия многих стран напоминают чем-то
__________
1Трубецкой Е.Н. «Иное царство»...
2Òàì æå. Ñ. 455.
– 165 –
природу нашего Отечества (например, Канада или Германия в этом схожи с центральной Россией), эта схожесть редко обманывает переселенца и, тем более, не утоляет его духовного поиска (если, конечно, таковой имеет место).
Россия, сохраненная в душе, часто играет более важную роль, нежели сохранение тех или иных внешних атрибутов приобщенности, неких социальных ритуалов и т. п. В то же время, в силу категорического дуализма русского народа, наряду с нашей сентиментальностью (и как бы в противоположность ей), выступает характерный и для русских социальный прагматизм, неотъемлемый, хотя, казалось бы, духовно противонаправленный осмысленному нами выше глу- бинно-духовному национальному качеству. Впрочем, это один из характерных и ярких признаков русского национального характера и русского духовного склада, что находит замеча- тельное (и заметное) отражение в русской национальной идее, какой бы ее аспект (государственный или национальный, социально-исторический или духовно-мистичес- кий и т. п.) мы ни затрагивали.
Таким образом, можно говорить о том, что природногеографический фактор оказывает значительное влияние на многие внутренние глубинно-психические установки, в том числе и на трудовую установку русского менталитета. Конечно, воздействие на глубинно-психические установки природных условий не может быть прямым, оно опосредовано через «историческую природу», однако проявление этого воздействия вполне заметно в русском национальном характере, природе экономических отношений и типе хозяйствования.
К примеру, весьма показательно неумение или, вернее, нежелание многих представителей русского народа работать в сферах, связанных с кропотливым однообразным трудом. Преобладает стремление к творчеству, полету мысли, крупномасштабным проектам и техническим изобретениям.
Традиционное преимущественное положение иностранцев в России, специалистов и не только, в различные времена, может вызвать ошибочное мнение о том, что у нас в России недоставало собственных мыслителей, экономистов, уче- ных-исследователей, инженеров и т. п. На самом деле, их все-
– 166 –
гда было и сегодня достаточно — не только для родного Оте- чества, но и для других, как сопредельных, так и заокеанских держав. Русское государство почти всегда отличалось безумной расточительностью по отношению к талантам русского происхождения, губило и разбрасывало их по сторонам без видимой жалости.
Не может быть по-другому в обществе, где преобладает небрежное отношение к собственным идеям и достижениям, медлительность и нерасторопность в использовании отече- ственных разработок, увлечение крайностями. Так, за три последних столетия Россия дала миру целую плеяду выдающихся экономистов — от Ивана Посошкова до Василия Леонтьева. Но пользы стране это практически не принесло: их идеи на Родине, как правило, оказывались невостребованными и в лучшем случае находили применение в западных странах. Например, в то же самое время, пока В. Леонтьев терпеливо занимался в США своими разработками по межотраслевым балансам, на его Родине покончили с «рыночной стихией» и перешли к всеобщему планированию. Рыночные законы были преданы анафеме, а новый идол — план — поднят на социалистический пьедестал. Теперь предается анафеме ненавистный план, а новый, пока довольно безобразный, идол — рынок — водружается на освободившееся место. Как всегда, вопреки диалектике, никаких полутонов и переходных состояний, естественных сочетаний из прошлого и будущего. Вновь прорываются характерные для русского национального менталитета социально-психические экстремы.
Таким образом, пушкинское выражение «задумчивая лень» удачно подчеркивает, пожалуй, одну из главных особенностей русского национального характера, проявляющегося в экономике. Нельзя сказать — плохо это или хорошо, мы просто такие, какие есть, и в обычное мирное, спокойное время не привыкли быть другими. Стремление к правде, неторопливое осмысление и сопереживание, касается ли это мировых событий или каких-то мелких, незначительных фактов, — очень симпатичная черта нашего народа. Однако следует признать и принять то, что мир вокруг нас радикально изменился. Западный прагматизм правит сегодня в экономике, и, не учитывая этого, можно просто не вписаться в ми-
– 167 –
ровые отношения и оказаться в разрушительной замкнутости. Следует по возможности корректировать систему ценностных отношений в современном российском обществе. Важно помнить при этом, что не всегда экономика определяет духовность индивида и социума, вполне реальны и обратные ситуации.
А.Я. Серебряный отмечает, что «ценностные установки во многом определяют жизненные устремления людей, влияют на характер взаимоотношений между ними, на жизненный уклад в целом. Во многих случаях духовные факторы оказываются важнее социально-экономических. Поведение людей как на общественном, так и на бытовом уровнях напрямую жестко зависит не от экономических факторов, а чаще — от сложившего типа культуры. Реакция людей на одни и те же экономические импульсы часто бывает различной. Люди иногда могут поступать и во вред собственным экономическим интересам. Духовные факторы оказывают часто решающее воздействие на реальную жизнь, в том числе и на соци- ально-экономическом уровне»1. Полагаем, можно говорить о существенном влиянии духовных факторов — структурных компонентов того или иного общества, народа — на его со- циально-политическую историю, культуру, поведение в тех или иных ситуациях.
Социальная, профессиональная, хозяйственная мобильность — важная черта, которая обязательно должна найти отражение в современном русском национальном сознании, характере (социальном поведении), в системе национальных ценностей, а также в «большой глубине» русского народа, поскольку это — вопрос существования русской цивилизации (в культурно-исто- рическом смысле). Времени у русских, если мы хотим сохранить себя как единый, большой народ, почти не осталось. Пора понять, что нация только тогда полнокровна и полноценна, когда она, в том числе и в соответствии со своим менталитетом, контролирует, прежде всего, экономическую сферу жизни.
Для этого нужно постараться осмыслить и найти пути изменения довольно опасных для самосохранения нации особен-
___________________
1 Серебряный А.Я. Восточноазиатская цивилизация: от возникновения до конца XIX в. Волгоград: Перемена, 1999. С. 8.
– 168 –
ностей экономической установки русского менталитета, постараться занять большую часть командных высот в собственной стране. С. Ивановский призывает: «Надо стать лучшими и преуспевающими предпринимателями, банкирами, парламентариями, юристами, торговцами, посредниками и администраторами. Другого пути у русских в России нет»1.
__________________
1 См. подробнее: Ивановский С. Кое-что осмыслить, а кое-что изменить. Русский экономический менталитет и «заветные мысли» Менделеева. www.ug.ru/ug_pril/ol/2000 /13/estyle.htm
ГЛАВА III
М Е Н Т А Л И Т Е Т И Я З Ы К
Рассматривая менталитет общества как систему установок, мы относим к их числу и языковую установку. Выделение из общего числа глубинно-психических социально-куль- турных установок языковой обусловлено сложным характером взаимоотношений феноменов менталитета и языка. Справедливо предположить, что менталитет (который, как известно, в значительной степени детерминируется социальными условиями) выражается в языковых особенностях нации, народных способах социального общения и т. п. Язык, в свою очередь, оказывает определенное формирующее влияние на процесс становления и функционирования социального менталитета и ментальности отдельной личности. Возможно выч- ленить различные уровни формирования ментальности как языковой картины мира отдельного индивида. Основную нагрузку, на наш взгляд, несет на себе уровень семейного воспитания, на котором происходит переживание индивидом более общих (национальных и социальных) традиций, норм морали, правил, ориентиров и целей общения как личност- но-значимых ценностей.
На основе сложившейся системы оценки индивидом определенного близкого социального мира, тех или иных вещей, свойств и отношений формируется индивидуальное направление мысли человека, складываются как индивидуальные характерные для данной общности социальные формы общения с различными категориями социального окружения, к которым относятся а) родственники, соплеменники, находящиеся в одном социально-географическом пространстве с субъектом (принадлежащие к одному национальному образованию) и б) относящиеся к другим культурам (инородцы, живущие в иных социально-культурных условиях — выше или ниже субъекта по
– 170 –