Идея менталитета в русской философии золотого века - Полежаев Д.В

образную направленность вовне и внутрь себя. Философ пишет: «Неотъемлемо от общечеловеческого сознания ... признание некоторой двойственности в самом субъекте и самом объекте. У бытия есть сторона внутренняя, которою оно обращено к себе самому, в своей неслиянности со всем, что не оно, а есть сторона внешняя, направленная к другому бытию. ...По терминологии древней, эти две стороны бытия называются сущностью или существом... и деятельностью или энергией»1.

Русское понимание сознания, по мнению Флоренского, вселенское. Достаточно ли человеку его собственного, ограниченного индивидуальным опытом, разума? Нет. Хватит ли человеку для выражения своего разума его собственного лексического словаря (языка, даже носящего деятельностный характер), который в итоге также упирается в индивидуальный опыт? Нет! Но и Вселенское Сознание, Вселенский Разум и Вселенское Слово как явления есть одновременно и индивидуальные. Отец Павел утверждает: «Личная наша мысль опирается не на уединенный разум, коего самого по себе вовсе нет, но Разум Соборный, на вселенский logoz... Нет индивидуального языка, который не был бы вселенским в основе своей; нет вселенского языка, который бы не был в своем явлении — индивидуальным»2. Здесь мы вновь подходим к важной для русского космизма темам философии языка, философии имени, философии слова — темам интересным и оригинальным, рассмотренным более подробно в III главе настоящей работы.

Одним из самых ярких высказываний П.А. Флоренского, наиболее точно, на наш взгляд, отражающим глубинные основы философии русского космизма, единства Мира и Человека, является следующее: «Когда нет ощущения мировой реальности, тогда распадается и единство вселенского сознания, а затем — и единство самосознающей личности»3. Вне мира нет человека, и бездумный Космос никогда бы не породил думающего человека. В этом идеализме русского космического сознания можно увидеть ментальные (глубинно-психические, исто-

__________

1Флоренский П.А. У водоразделов мысли. С. 277.

2Òàì æå. Ñ. 157.

3Òàì æå. Ñ. 331.

– 241 –

рически неизбывные) опоры исторической выносливости, национального характера и миропонимания русского народа.

Русский интуитивизм, часто рассматривающийся только как явление в русской общественно-политической мысли, был характерен, следует это подчеркнуть, и для каждодневного быта русских, причем не только в отдельном социальном слое или группе, но во всем народе — от благородных господ до простолюдинов. Русский философ Н.О. Лосский утверждал, что русский народ изначально предрасположен, способен к высшим формам духовного опыта, а опорой в этом ему служат интуитивные формы общения и деятельности: «Открытость души в отношении к чужому “я” предрасполагает к мысли, что в мое сознание вступают сами предметы внешнего мира, а не субъективные копии их, не символы и т. п.»1.

Интересное наблюдение, которое приводит Н.О. Лосский, касается межличностного общения русских, живого восприятия ими чужой душевной жизни (в сравнении с носителями социально-психологических установок иных менталитетов). «Англичане и особенно американцы, — пишет он, — не понимают речи собеседника при малейшей ошибке произношения, потому что внимание их сосредоточено на внешней стороне речи, на звуках ее. Наоборот, русский человек, обыкновенно, понимает собеседника даже и при значительных недостатках произношения; объясняется это тем, что он направляет свое внимание сразу на внутреннюю сторону речи, на смысл ее, непосредственно, то есть интуитивно улавливаемый им»2. Н.О. Лосский делает замечание о предрасположенности русских к восприятию чужих переживаний как своих собственных: «К числу особенно ценных свойств русского народа принадлежит чуткое восприятие чужих душевних состояний. ...Русский переживает мир, исходя не из “я”, и не из “ты”. ...Он один из всех европейцев обладает непосредственным отношением к душе своего ближнего»3.

Это восприятие чужих душевных состояний как одна из способностей русского народа к высшим формам духовного опыта

напрямую связана с религиозной установкой русского ментали-

__________

1Лосский Н.О. Характер русского народа. С. 26.

2Òàì æå.

3Òàì æå. Ñ. 25.

– 242 –

тета, поэтому в принципе можно утверждать, что и русский космизм как социально-психический феномен является актом религиозного освоения мира. Техногенный характер разрешения проблемы космического сознания более свойственен западным мыслителям и народам. Для русских же космос выступает, прежде всего, как некий знак, символ, но не как внешнее олицетворение чего-либо. Космос есть обозначение (часто неконкретное) некоего глубинного содержания, общего внутреннего смысла. Проблема космического освоения русским народом смыслов человеческого бытия в контексте концепции русского менталитета представляется нам весьма важной.

Существенным в рамках рассматриваемой темы уточнением является разведение «русского менталитета» и «менталитета российского» как «национального» и «социального». Русский менталитет как система внутренних установок, существенных для русского народа, представляет собой основную составляющую менталитета российского, то есть государственного, объединяющего в себе национальные ментальные образования. Русское космическое сознание можно рассматривать как своеобразную установку национального восприятия мира.

Установка русского сознания на «космическую сопричастность» не соответствует, на наш взгляд, современным тенденциям поиска некоего «общечеловеческого» критерия оценки личности, общества, нации. В этом последнем видится возврат к подразделению индивидов и социальных групп на «цивилизацию» и «варварство», «совершенство» и «недоразвитость» и т. п., что в итоге всегда оказывается ошибочным. Русский космизм как идея и как чувство есть прежде всего национальный феномен и не может быть иным. Стремление «обнять» собой все человечество и весь космос — исконно русская черта, которая не может быть приравнена к безответственному, нивелирующему чувства и отношения, космополитизму. Прагматическое западное «Где хорошо, там и Родина» трудно сопоставимо с русским «Где родился, там и пригодился». Конечно, и для нашего народа характерно стремление искать лучшей доли — многочисленные исторические примеры русского странниче- ства, бунтарства, «хлыстовства» тому подтверждение. Однако русское сознание, принимая в себя Вселенную, переносит на нее чувство собственной Отчизны, а не прячется в ней (Все-

– 243 –

ленной) от родного истока, забывая его и, втайне или открыто, насмехаясь над ним.

Видится уместным в подтверждение этой мысли привести слова В.В. Зеньковского, который заметил, что «внутренним чу- тьем мы обращены к иным перспективам, чем те, которые открываются нам сквозь призму западной секулярной философии.

...Отчасти мы носим... Запад в самих себе, определяемся его духовными исканиями и попадаем неизбежно в его тупики, но от- части стоим мы и на другом пути, на том пути, который открыт нам нашим православным восприятием культуры и жизни, человека и природы»1. К слову, определенного рода «ограниченность» в духовных исканиях и построениях характерна также и для восточного религиозно-философского и мистического опыта.

Справедливости ради следует признать, что одним из первых русских философов, затронувших и развернувших тему космизма, считается Вл. Соловьев. Его «философия всеединства» достаточно точно отражает основное составляющее космической темы. В то же время нельзя не заметить, что его воззрения по этому вопросу (как и вся его философская система) носят характер, хотя и не внерелигиозный и даже не внехристианский, но внеправославный во всяком случае. Возможно, здесь сказывается влияние католицизма на его мировоззрение (что проявляется, например, в его собственном отношении к польскому народу и плохо скрываемом пренебрежении к православным южно-славянским народам и др.), может быть зна- чимыми являются иные причины, не суть важно. Существенным же здесь видится следствие: один из пионеров, предтеча русского космизма как бы «выпадает» из национальной традиции оценки и осмысления проблемы. К большому, добавим, нашему сожалению. Впрочем это, понятно, нисколько не умаляет его фигуры как русского мыслителя и значения его твор- чества для отечественной философии и может вызвать лишь некоторую досаду в связи с «неиспользованным» православным научным потенциалом.

Вл. Соловьев обозначил в своей философии всеединства в качестве немаловажной составляющей тему русской идеи, под- черкивая, что это есть «вопрос другого порядка, весьма затем-

__________

1Зеньковский В.В. История русской философии. 1999. Т. 2. С. 535.

–244 –

ненный могущественными предрассудками, вопрос, который

èв самой России в большинстве случаев получал лишь нелепые разрешения»1. Сегодня вновь актуализируется ее консолидирующее и упорядочивающее начало. Однако сущность русской идеи более глубокая. Это отмечал еще Вл. Соловьев, осмысливая сферу смысложизненных установок и утверждая, что основной вопрос русской идеи есть в том числе «вопрос о смысле существования России во всемирной истории»2. Он опирается на отстаиваемую им концепцию всеединства, рассматривая русскую идею не в частных случаях ее проявления, но в мировом, вселенском масштабе. Попытка осветить основную мысль, которую таят в себе русский народ и русское государство, раскрыть своего рода «идеальный принцип» русского существования, одушевляющий национальную природу, найти изначальное русское Слово (в мировом смысле), детерминировать смысложизненные установки и желания русского народа приводит Вл. Соловьева к «вечным истинам религии».

В.Д. Кудрявцев-Платонов был одним из тех, кто, подхватывая мысль Вл. Соловьева о всеединстве человечества, затрагивал в своем творчестве отдельные аспекты космической проблемы русского сознания (и, возможно, бессознательного), не сложившиеся в единую (отдельную) теорию, поскольку был занят построением собственной философской системы. В.Д. Кудрявцев рассматривал, к примеру, платонизм как уче- ние об идеальной стороне в космосе, что и определило его учение об истине: «Эмпирическая реальность не покрывает всей тайны бытия, под ней есть идеальная сфера»3. Таким образом, космическая тема в отечественной общественно-политической

èфилософской мысли тесно переплетается с проблемой поиска смысла бытия и обозначением отношения к идеальному.

Истина как знание, обнимающее мир во всей его полноте

èглубине, есть достижение Идеи тех или иных вещей. В.В. Зеньковский, подчеркивая значительность теоретических наработок В.Д. Кудрявцева в области философии, говорит, что его «учение... об истине могло бы послужить подлинной и дос-

__________

1Соловьев В.С. Русская идея. С. 622.

2Òàì æå. Ñ. 623.

3Зеньковский В.В. История русской философии. 1999. Т. 2. С. 84.

–245 –

таточной базой для раскрытия участия оценочного момента в познании бытия»1. Однако этого не случилось, поскольку русская философская мысль не приняла изменений, произведенных им в терминологии. Он отказался от названия «мистическое знание», называя при этом «идеальным» познание не идеальной стороны космоса, а сферы надкосмической, что усложнило для современников понимание его системы. Мы полагаем необходимым акцентировать внимание на «оценочном моменте» творчества В.Д. Кудрявцева, потому что рассматриваем оценку как один из этапов формирования и функционирования феномена менталитета, наряду с начальным моментом — установкой восприятия (аффектом) и следующим после оценки моментом — установкой поведения, реализующимся в деятельности.

Высоко оценил В.В. Зеньковский творчество В.Д. Кудряв- цева-Платонова как «свободное, критическое исследование того, что открыто непосредственно верующему сознанию. Можно сказать — это опыт подлинной “христианской философии”, исходящей из данных “идеального познания”, но ничего не принимающий без самого тщательного исследования»2. В этом тезисе действительно можно увидеть характерную русскую установку сознания, по меньшей мере, отличную от западного культа авторитета, закона, правила.

Определенного рода зависимость можно проследить в русском философском течении космизма от западной философской науки. Однако прямой ее назвать нельзя, сопоставление взглядов даже можно рассматривать как параллельное, а не последовательное. И несмотря на то, что значительное влияние на русскую мысль вообще оказал послекантовский трансцендентализм с его положением о том, что человеческий разум создан для познания абсолютного, русский космизм этим не определяется. Космизм в русском понимании — это поиск не идеального (точнее говоря, не только идеального), но прежде всего всеобщего, что можно соотнести между собой как направленность (внутреннюю, духовную прежде всего) на по-

__________

1Зеньковский В.В. История русской философии. 1999. Т. 2. С. 85.

2Òàì æå. Ñ. 96.

–246 –

знание «части», точки мирового пространства и времени и «целого», космоса в его единстве и гармонии.

«Настоящий предмет познания составляет само бесконеч- ное», — замечает один из отечественных философов, предшественников русского космизма Б.Н. Чичерин. Диалектическая схема — общая для всего бытия, — по Б.Н. Чичерину, четырех- членна, поэтому он равно распространяет ее на проблему космоса, которая тоже составляется из четырех частей: пространство, сила, материя, движение. Для его времени это было заслуживающим внимания, да и с современной проблематикой имеются значительные пересечения — как в пространстве трансцендентального, так и в области физических представлений. Такова, например, мысль Чичерина о том, что «вселенная имеет общий центр». Не менее любопытно и его учение об идеях, точнее, о «мире вещей», принадлежащих абсолютному Разуму, и о реальном смысле «мыслимых сущностей» и некоторые другие 1. К слову сказать, еще один упоминавшийся выше представитель русской философии «золотого века» — А.Ф. Лосев — представлял себе диалектическую схему трехчленной 2.

Весьма интересны в рамках космического направления русской философии представления С.Н. и Е.Н. Трубецких. Основной идеей творчества С.Н. Трубецкого в этом плане была идея о «соборной природе сознания» — известная его формула о том, что мы «держим внутри себя собор со всеми». Здесь наиболее заметно влияние на философское творчество С.Н. Трубецкого концепции всеединства Вл. Соловьева. Объединение индивидуального сознания человека с космическим соборным сознанием всеобщего — яркая русская черта общей и основной для мировой философии онтологической проблемы как проблемы познания сущего.

Полагаем важным особо подчеркнуть здесь, что космическое единство не является следствием простого суммирования личностных образований как результата элементарного математического действия. Единство это — результат действия более сложного, качественно иного, характеризующего одновременно и неслиянность индивидуальных субстанций. С.Н. Трубецкой

__________

1Зеньковский В.В. История русской философии. 1999. Т. 2. С. 179.

2См. подробнее: Полежаев Д.В. Диалектическая триада... С. 232—234.

–247 –

полагает, что всякое «отдельное сознание» (рассматриваемое в данном случае как составляющая) имеет свое обоснование в некоем «вселенском сознании», отвергая тем самым автономию отдельного сознания как основную предпосылку трансцендентализма. Напомним, что такого рода сложное единство, заклю- чающееся в сопряжении единичного (индивидуальных ментальностей) и всеобщего (социального менталитета), характерно для осуществления ментальных феноменов.

Учение С.Н. Трубецкого о зависимости индивидуального сознания от вселенского, о «взаимопроницаемости индивидуальных сфер сознания», по выражению В.В. Зеньковского, «неожиданно огрубляется» у него переводом в обыденную область, в сферу эмпирического: «С эмпирической точки зрения два фактора определяют степень психического развития человека: его мозг и общество»1. Воплощение космического единства и разума находится С.Н. Трубецким в субъекте «универсальной чувственности» — «Мировой Душе» (или, по другому его выражению, «космическом Существе»), отражающей единство природного многообразия.

Несколько иную позицию здесь занимает Е.Н. Трубецкой. Это отличие заметно уже в понятии, отстаиваемом Е.Н. Трубецким в качестве основного, выдвинутого то ли в продолжение, то ли вразрез с «Мировой Душой» брата. Это понятие — «Всеединый Ум», который «обладает смыслом всего действительного и мыслимого... Деятельность всеединого Ума есть непосредственное всеведение и всевидение... а мы через него видим и вместе с ним сознаем»2. Нужно отметить здесь, в порядке уточнения, несколько отдельных моментов. Во-первых, несомненно влияние основных идей Вл. Соловьева (особенно его концепции всеединства) на философию Е.Н. Трубецкого и практически полное подчинение им последней, чего не отрицал и сам мыслитель. Во-вторых, космологическое понятие «Всеединого Ума» отражало одновременно и онтологическое направление его творчества, связанное с философским поиском Истины, которая есть сущее и действенное, и должна говорить не только о том, что есть в нашем сознании, но и о том, что есть

__________

1Цит. по: Зеньковский В.В. История русской философии. 1999. Т. 2. С. 385.

2Òàì æå. Ñ. 397.

–248 –

и за пределами всякого отдельного человеческого сознания —

âэтом видится интересный поворот в деле осмысления проблем русского космизма как философского течения русского общественного сознания. А в-третьих, следует не упустить из виду здесь важное для нас сопоставление: выражения, связанные с умственной, мыслительной деятельностью — склад ума, образ мыслей, привычки мышления, интеллектуальное мировидение (умовидение), мыслеформы и т. п., — мы безоговорочно относим (как одну из составляющих) к сфере функционирования феномена менталитета. Поэтому, полагаем, не будет особой натяжкой утверждать, что некоторые моменты философии Е.Н. Трубецкого с современной точки зрения суть попытки ментального исследования отдельных аспектов русского сознания, мышления, мировидения в рамках философии русского космизма.

«Безусловное Сознание», «Всеединый Ум» Е.Н. Трубецкого есть попытка отражения абсолютного, то есть в конечном итоге Бога. Философ утверждает, что сознание абсолютное проявляется активно в человеческом сознании — это напоминает

âнекотором смысле идеи П.Я. Чаадаева, Н.И. Пирогова и других о «мировом разуме» или «разуме абсолютном». Для челове- ческого мышления как вечного процесса необходима своего рода «интуиция сверхвременной связи мыслей в вечной истине», помогающая человеку в космическом освоении окружающего мира — духовном и физическом.

Обозначенные выше отдельные моменты большой проблемы, именуемые в истории русской философии «космизмом», — это лишь некоторые аспекты, которые помогут скорректировать направления развития дальнейших исследований периода «золотого века» русской философии (конца ХIХ — начала ХХ в.). Конечно, «космическое сознание» наших современников сегодня не может не отличаться от того, что исследовали русские мыслители в начале ХХ в. Смены социальных, научных, образовательных и иных парадигм привели к много- численным «подвижкам сознания», социально-психическим изменениям человека. Однако глубинные, историко-психоло- гические, ментальные установки человеческого сознания (в том числе и русского национального сознания) и сферы внесознательного, способные к определенным изменениям лишь во

–249 –

«времени большой длительности», могут и должны стать опорными точками русского национального и государственного возрождения. И «космическое» понимание хода истории человечества представляется одной из таких национальных и обще- человеческих опор.

Актуализация изучения проблемы русского менталитета в современном социально-гуманитарном знании вполне объяснима с точки зрения попытки поиска своего рода «опорных точек» в современном «разорванном русском сознании». Структура менталитета общества (ментальности личности) вычленяется и обосновывается, изучаются особенности ее формирования и возможности внешнего влияния на этот процесс. То есть предполагается выход некоторых такого рода исследовательских проектов на возможно более скорое практическое применение. Конечной целью исследования ментальных феноменов предполагается содействие установлению контроля как над массовым сознанием, так и над сознанием индивидуальным. Но практически никто не собирается объявить целью исследования помощь человеку в его самостановлении, его морально-психологическом, профессиональном и в широком смысле жизненном самоосуществлении, помощь во внутренней, духовной работе человека, «конструировании» души и затем судьбы (именно в такой последовательности, а не наоборот).

Осмысление проблемы русского менталитета в настоящей работе также не являет собой некоего идеального решения так называемого «русского вопроса». Но основной идеей здесь выступает следующая: менталитет общества есть феномен, оберегающий социально-психические глубины общества (нации) от внешнего воздействия с целью его, общества, изменения извне. В том же смысле «работают» личностные ментальности — оберегают глубинное сознание человека от целенаправленного психического подавления и разрушения.

Еще один своего рода «набор» установок можно выделить в связи с воспитательной функцией общества и человека. Они связаны с устройством семьи (как социально-культурного института) в данном конкретном обществе, с традициями отношений разновозрастных членов общества вне зависимости от родственных уз между ними, с особенностями социальных, полоролевых (гендерных) отношений и т. п. Эта сфера весьма разно-

– 250 –