Обобщение

Наше исследование приводит к выводу, что только следующие разряды слов являются в достаточной степени грамматически от­четливыми и могут быть выделены в самостоятельные „части речи“:

1) Существительные (включая имена собственные).

2) Прилагательные. В некотором отношении (1) и (2) могут быть объединены под общим названием „Имена“.

3) Местоимения (включая числительные и местоименные на­речия).

4) Глаголы (с некоторыми сомнениями относительно того, включать ли сюда „вербиды“).

5) Частицы (сюда относятся слова, которые называются обычно наречиями, предлогами, союзами — сочинительными и подчинитель­ными — и междометиями). Этот пятый разряд можно охарактеризо­вать отрицательно, как разряд, состоящий из слов, которые нель­зя отнести ни к одному из предшествующих четырех разрядов.

На этом я заканчиваю свой обзор различных разрядов слов или частей речи. Нетрудно заметить, что, несмотря на мои многочи­сленные критические замечания, особенно по поводу широко при­нятых определений, я все же смог сохранить многое из традицион­ной классификации. Я не склонен пойти так далеко, как, например, Сэпир („Language“, 125), который заявляет, что „никакая логическая классификация частей речи — установление их числа, природы и необходимых границ — не представляет для лингвиста ни малейшего интереса“, поскольку „каждый язык имеет свою собственную систему. Все зависит от формальных различий, кото­рые признает данный язык“.

Действительно, то, что в одном языке обозначается глаголом, в другом может обозначаться прилагательным или наречием: не нужно даже выходить за пределы английского языка, чтобы уви­деть, что одна и та же мысль может быть выражена предложе­нием Не happened to fall „Ему случилось упасть“ и предложением Не fell accidentally „Он упал случайно“. Можно составить даже список синонимических выражений, в которых существительные, прилагательные, наречия и глаголы меняются местами как будто совершенно произвольно. Примеры:

Не moved astonishingly fast.

„Он двигался удивительно быстро“.

Не moved with astonishing rapidity.

„Он двигался с удивительной быстротой“.

His movements were astonishingly rapid.

„Его движения были удивительно быстрыми“.

His rapid movements astonished us.

„Его быстрые движения удивляли нас“.

His movements astonished us by their rapidity.

„Его движения удивляли нас своей быстротой“.

The rapidity of his movements was astonishing.

„Быстрота его движений была удивительна“.

The rapidity with which he moved astonished us.

„Быстрота, с которой он двигался, удивляла нас“.

Не astonished us by moving rapidly.

„Он удивлял нас тем, что двигался быстро“.

Не astonished us by his rapid movements.

„Он удивлял нас своими быстрыми движениями“.

Не astonished us by the rapidity of his movements.

„Он удивлял нас быстротой своих движений“.

Правда, это крайний случай, возможность которого связана с употреблением нексусных слов (отглагольных существительных и так называемых „абстрактных“ существительных), специально­ приспособленные к тому, чтобы переводить слова из одного разряда в другой, как будет показано в гл. X. В подавляющем же большинстве случаев такое жонглирование оказывается невоз­можным. Возьмем простое предложение, например: This little boy picked up a green apple and immediately ate it „Этот маленький мальчик подобрал зеленое яблоко и немедленно съел его“.

Здесь разряды слов строго неподвижны и не допускают ника­кой транспозиции: существительные (boy, apple), прилагательные (little, green), местоимения (this, it), глаголы (picked, ate), частицы (up, and, immediately).

Поэтому я берусь утверждать, что разграничение между дан­ными пятью разрядами разумно, хотя и невозможно определить их так точно, чтобы не оставалось сомнительных и пограничных случаев. Нельзя только думать, что эти разряды чисто понятий­ные: они являются грамматическимиразрядами и как тако­вые в некоторой степени — но только в некоторой — варьируются по разным языкам. Они, может быть, не подойдут к эскимосскому или китайскому языку (два противоположных случая) так, как под­ходят к латинскому или английскому, но для всех них необходимы традиционные термины — существительное, прилагательное и т. д. Поэтому последние и будут сохранены в тех значениях и с теми оговорками, о которых шла речь выше.

СЛОВО

Что такое слово? И что такое одно отдельное слово (не два или больше)? Это очень сложные проблемы, которые не могут остаться незатронутыми в настоящей книге¹.

Слова являются языковыми единицами, но не единицами зву­ковыми: никакой чисто фонетический анализ потока звуков не мо­жет установить количество слов, составляющих этот поток, и гра­ницы между отдельными словами. Это давно было признано фо­нетистами и сомнению не подлежит: a maze „лабиринт“ звучит совершенно также, как amaze „удивлять“, in sight „в поле зрения“ — как incite „подстрекать“, a sister „сестра“ — как assist her „помогать ей“, франц. a semble „показалось“ — как assemblй „собранный“, il l’emporte „он его уносит“ — как il en porte „он носит некоторые из них“ и т.п. Не может быть решающим и написание, поскольку часто оно бывает очень условным, зависит от моды, а в некото­рых странах от правительственных реформ, не всегда хорошо про­думанных. Разве изменится сущность выражения at any rate „во всяком случае“, если его написать, как это сейчас иногда де­лается, at anyrate? Или any one „кто-нибудь“, some one „кто-то“, если их написать anyone, someone (No one „никто“ представляет собой аналогичное образование, но орфография noone так и не стала общепринятой, поскольку это слово стало бы читаться как noon „полдень“). Едва ли существуют какие-либо основания для следующего официального написания немецких слов: miteinander „друг с другом“, infolgedessen „ввиду этого“, zurzeit „в настоя­щее время“ и др. В своих первых книгах Бэрри употреблял шот­ландское выражение I suppaud, вероятно, потому, что считал его глаголом типа suppose „полагать“, но позже ему указали на про­исхождение этого выражения, и сейчас, если я не ошибаюсь, он пишет I’se uphauld (= I shall uphold „Я буду утверждать“). Все это свидетельствует о том, как трудно установить, чем являются некоторые сочетания — двумя ли отдельными словами или одним слитным словом.

С другой стороны, слова не являются понятийными единицами, например, как указывает Норейн, слово triangle „треугольник“ и словосочетание three-sided rectilinear figure „трехсторонняя прямо­линейная фигура“ совпадают по значению точно так же, как и известные уже нам Армитаджистарый врач в сером ко­стюме, которого мы встретили на мосту,могущие обозна­чать одного и того же человека. Поскольку, следовательно, ни звучание, ни значение сами по себе не дают нам ответа на то, что представляет собой одно слово и что представляет собой бо­лее чем одно слово, мы должны для решения этого вопроса об­ратиться к грамматическим (синтаксическим) критериям.

В нижеприведенных случаях чисто лингвистические критерии показывают, что сочетание двух отдельных слов превратилось в одно целое слово. Нем. GroЯmacht и дат. stormagt отличаются в этом отношении от англ. great power „великая держава“, что подтверждают и их флексии: die europдischen GroЯmachte, de europњiske stormagter „европейские великие державы“, но в английском языке это сочетание встречается и с иным порядком слов: the great European Powers¹. Числительные 5 + 10 как в ла­тинском языке (quindecim), так и в английском (fifteen) отлича­ются по звучанию от простых числительных, которые вошли в их состав; латинское duodecim отличается также и тем, что оно не имеет формы дательного падежа duobusdecim и т. д. Франц. quinze, douze представляют собой еще более тесное единство,­ поскольку они совершенно потеряли сходство с cinq, deux и dix. Дат. een og tyve „двадцать один“ представляет собой одно слово, несмотря на написание, поскольку та же самая форма употребляется перед существительным среднего рода een og tyve еr „двадцать один год“ (но et еr „один год“). Англ. breakfast „завтракать“, vouch­safe „удостаивать“ состояли из двух слов, пока не стали говорить he breakfasted, he vouchsafes вместо более раннего he broke fast, he vouches safe; ср. стр. 23. Each other „друг друга“ могло бы пре­тендовать на слитное написание, поскольку предлог ставится перед всем сочетанием (with each other), в то время как раньше пред­лог ставился перед вторым элементом — each with other. Во фран­цузском языке je m’en fuis стало je m’enfuis „Я убегаю“ и пи­шется так с полным правом, поскольку перфект будет je me suis enfui; однако параллельное выражение je m’en vais „Я ухожу“ пи­шется всегда раздельно; правда, в разговорной речи часто говорят je me suis en-allй вместо узаконенного je m’en suis allй, но здесь сплочение не может быть таким полным, как в слове enfuis, так как слиянию в одну форму препятствует употребление разных основ (vais, allй, irai). Франц. rйpublique, англ. republic „респуб­лика“ являются одним целым, чего нельзя сказать о лат. res publica, так как они склоняются отдельно: rem publicam. Отсутствие внутренней флексии в нем. jedermann, jedermanns „каждый“, die Mitternacht „полночь“ (jeder является по происхождению имени­тельным падежом, mitter — дательным) показывает полное объеди­нение компонентов, подобно тому, как это наблюдается в лат. ipsum „самого“ вместо eumpse (ipse произошло из is-pse).

Во всех этих случаях можно констатировать полное слияние двух слов в одно, поскольку существуют безошибочные лингви­стические критерии, показывающие, что живое чувство языка дей­ствительно трактует их как одно целое. Иначе обстоит дело с англ. he loves „он любит“, которое иногда считают таким же единством, как лат. amat (ama-t) „любит“: в английском языке компоненты можно разъединить (he never loves „он никогда не любит“) и изолировать каждый из них, в то время как в лат. amat этого сделать нельзя. Точно так же франц. il a aimй „он любил“ не является единым целым, каким является лат. amavit „полюбил“, поскольку можно сказать il n’a pas aimй, a-t-il aimй и т. п. (см. мою критику различных ученых, „Language“, стр. 422 и сл.).

Иногда наблюдается и обратный процесс — от целого слова к более свободным соединениям. Сцепление между двумя компо­нентами английских сложных существительных сейчас меньше, чем раньше (и чем в немецком и в датском). В то время как нем. Steinmauer „каменная стена“ и дат. stenmur — во всех отношениях целое слово, англ. stone wall и другие подобные сочетания сле­дует в настоящее время рассматривать скорее как два слова: stone — как адъюнкт, a wall — как первичное слово. Это под­тверждается не только двойным (или колеблющимся) ударением,. но и другими соображениями: возможностью координации с при­лагательными: his personal and partyinterests „его личные ипар­тийныеинтересы“, among theeveningand weekly papers „средивечернихи еженедельных газет“, aYorkshireyoung lady „моло­дая особа из Йоркшира“; употреблением слова one: five gold watches, and sevensilverones „пять золотых часов и семьсереб­ряных“; употреблением наречий: a purelyfamilygathering „чистосемейнаявстреча“; отдельным употреблением: any position, whetherStateor national „любое положение, будь оногосударственное или национальное“, things that are dead,second-hand,and point­less „вещи мертвые,второстепенныеи ненужные“. Некоторые из этих компонентов адъективировались настолько, что могут принимать окончание превосходной степени -est (chiefest „главнейший“, choi­cest „отборнейший“), и от них можно образовать наречия (chiefly „главным образом“, choicely „с выбором, осторожно“); см.„Mo­dern English Grammar“, II, гл. XIII, ср. также выше сноску на стр. 67. В примере из Шекспира so new a fashioned robe „такое но­вомодное платье“ мы видим, что сложное слово другого рода (new-fashioned) воспринимается как спаянное некрепкими связями.

Все эти соображения, равно как и изменение начальных зву­ков, характерное, например, для кельтских языков, и такие явле­ния, как др. -исл. Hann kvaрskeigi vita „Он «сказал себяне знать»“, т. е. „Он сказал, что он не знает“, а также многие другие¹по­казывают, насколько трудно в некоторых случаях сказать, где одно слово и где два. Часто помогает возможность раздельного употребления компонентов, но не следует забывать, что есть слова, которые мы должны признать словами, но которые по тем или иным причинам не могут употребляться отдельно. Например, рус­ские предлоги, состоящие из одного звука (с,в),или французские слова типа je, tu, le никогда не употребляются отдельно, хотя в последнем случае такому употреблению не препятствуют ника­кие чисто фонетические причины. Если они считаются словами, то потому, что они могут употребляться в различных сочетаниях с другими словами, которые, без сомнения, представляют собой самостоятельные слова; следовательно, je, tu и т. п. являются не частями слов, а целыми словами. Точно так же и в немецком языке an, bei, statt в предложениях Ich nehme es an „Я принимаю это“, Wir wohnten der Versammlung bei „Мы присутствовали на собрании“, Es findet nur selten statt „Это происходит лишь изредка“ являются словами, и последовательная орфография должна была бы писать an zu nehmen, bei zu wohnen, es hat statt gefunden вместо обычного слитного написания: ведь позиция данных слов­ совершенно такая же, как и в предложениях gem zu nehmen „при­нимать охотно“, dort zu wohnen „жить там“, er hat etwas gefunden „он нашел что-то“ и т. п.¹

Не следует никогда забывать, что слова почти всегда упо­требляются в связной речи, где они более или менее тесно свя­заны с другими словами; при этом слова, связанные с тем или иным словом, помогают, а иногда являются просто незаменимыми в установлении значения этого слова. Изолированные слова, в том виде, в каком мы находим их в словарях и филологических трудах, представляют собой абстракции, и в таком виде они имеют мало общего с подлинной живой речью. Правда, в ответах и репликах слова встречаются и в изолированном виде, причем даже такие слова, которые в других условиях не могут употребляться отдельно; ср. if в предложении If I were rich enough... Yes, if! „Если бы я был достаточно богат... Да, если (бы)!“, но здесь значение пони­мается из предшествующего так же, как Yesterday „Вчера“, если оно является ответом на вопрос When did she arrive? „Когда она приехала?“, означает „Она приехала вчера“. Но такое изолиро­ванное употребление следует рассматривать как исключение, а не как правило.

У нас нет термина для сочетания слов, которые образуют смысловое единство, хотя они и не обязательно помещаются в непосредственном соседстве друг с другом; а поэтому ясно, что они не образуют одно целое слово, а представляют собой два или больше отдельных слова. Их можно назвать оборотамииливыражениями², хотя другими авторами эти термины употребля­ются в ином значении. Слова puts off образуют „выражение“, значение которого („откладывает“) нельзя вывести из составляю­щих его слов, взятых в отдельности. Эти слова могут быть разъ­единены: ср. he puts it off; ср. также нем. wenn auch „если даже“, образующее оборот, например в предложении wenn er auch reich ist „хоть он и богат“.­