Монография 2019

разворачивается на наших глазах, имеет ряд неповторимых черт, которые всячески постулируются субъектами глобализационного давления. Именно на этом основании создается информационный миф об уникальности современной глобализации, который поддерживается всеми ресурсами СМИ и интернета.

Аксиологический смысл исторических корней современной глобализации состоит в том, что культура, рассматриваемая в самом общем виде, предполагает способность к символическому мышлению и самовыражению, которая передается от поколения к поколению посредством обучения и усвоения. Если эта связь разорвана, то глобальные процессы аккумулируют в себе не самый положительный общечеловеческий опыт. Как подчеркивает К.Г. Исупов, «…псевдоценности цивилизации утверждены на презумпции бестревожного покоя и атавистического рефлекса самосохранения» [6, c. 46].

Осознание истории как аксиологически ориентированного прошлого предполагает учитывать противоречивость современного мироустройства. Западный мир со времен греков конституировался в рамках внутренней полярности Запада и Востока, что преподносилось всеми информационными ресурсами. К примеру, К. Ясперс подчеркивал: «Объективный исторический анализ выявляет… превосходство Запада в воздействии на формирование мира, однако вместе с тем показывает и его незавершенность и недостаточность, в силу которых вопросы, обращенные Востоку, всегда остаются современными и плодотворными… Нет сомнений в том, что Запад обладает наиболее длительной и достоверной исторической традицией, уходящей в глубь времен… В течение последних веков Запад наложил отпечаток на все страны земного шара. Запад обладает самым богатым и отчетливым членением своей истории и своих творений…» [23, c. 90]. Подобным образом поддерживается миф об уникальности исторического опыта западных стран и, соответственно, – претензии на объединение человечества на базе своих ценностей.

В этом плане важно учитывать, что настоящая история предполагает идеал «ценностно-нейтрального исследования», когда из науки изгоняются все рассуждения, упоминающие о ценностях, совершенстве, гармонии, смысле и цели [16, c. 220]. По мнению З. Фрейда, «новое время склонно… возводить

390

события человеческой истории к более подспудным, универсальным и неличностным моментам, к принудительному влиянию экономических обстоятельств… к прогрессу в применении материалов и орудий, к переселениям, вызванным ростом народонаселения и переменой климата» [22, c. 229]. Однако в условиях протекания глобализации, что представляет собой навязывание идеологии «общечеловеческих ценностей», базирующихся на вестернистской основе, Й. Розен справедливо предлагает рассматривать сложившуюся ситуацию в качестве кризиса социальной памяти, который наступает при столкновении исторического сознания с опытом, не укладывающимся в рамки привычных исторических представлений, что ставит под угрозу сложившиеся основания и принципы идентичности [15, c. 16].

Если исследовать информационное сопровождение глобализационных процессов, которое во многом проявляется в качестве аксиологического осмысления истории, то в современном глобальном мире перед Россией возникла дилемма: либо найти способ преодоления безответственной потребительской морали, либо окончательно опуститься в пучину геополитического хаоса и соскальзывания в «третий мир» [24, с. 22].

Таким образом, объективное исследование информационного сопровождения глобализационных процессов предполагает такой подход, который включал бы в себя аксиологический аспект исторического прошлого, которое определяет ведущие тренды современной глобализации.

Актуальность исследования информационных ресурсов современного глобального мироустройства детерминировано неоднозначностью проявлений глобальных процессов. Современная миросистема создала радикально иную правовую и моральную структуру, в которой суверенные государства, действующие в межгосударственной системе и ограниченные ею, претендуют на исключительную юрисдикцию над всеми лицами, обитающими на их территории. Более того, все эти территории были связаны географически, то есть были связаны пограничным и таможенным режимом и тем самым отделены от других территорий.

391

Проблема информационных ресурсов связана с отсутствием понимания необходимости развития человеческого бытия в направлении постепенного объединения человечества, но с сохранением многообразия и своеобразия человеческих отношений, разнообразия культур может привести к деградации общества. Высоко абстрактное понимание событий современной действительности позволяет умственно (в мысли) охватить целостность глобализирующейся человеческой жизни. При этом попытки достичь порядка только путем стандартизации и унификации внешнего или внутреннего человеческого бытия могут привести либо к регрессу цивилизации, либо к мировой всечеловеческой войне. В идеале человек должен осознать себя глобальным существом, обитателем ноосферы.

Еще один важный аспект информационного обеспечения глобализации обусловлен тем фактом, что в современном мире массовых коммуникаций борьба за ценности – это и есть борьба за контроль. Вот почему так необходимы сегодня новые альтернативные образы и стратегии глобализации, поиск их в России, поскольку у нашей цивилизации есть исторический опыт, который позволяет строить здравый глобализм без навязывания другим ценностей и представлений. Определенные русские модели поведения естественным образом были приняты народами Евразии – в разной мере и ступени, в зависимости от установок самих народов.

Информационный фактор играет принципиальную роль для осознания социокультурной идентичности и причин ее кризисности. Здесь важно учитывать, что в новом мироустройстве будет постоянно возрастать роль, так называемых малых стран. В отличие от крупных государств, постоянных участников всевозможных международных конфликтов, подобные страны способны более эффективно выполнять функции беспристрастного посредника в разрешении межгосударственных проблем, поскольку они в силу своего нейтрального статуса и высокого морального авторитета, необремененности имперской психологией и ее архаично-примитивными атрибутами (культ силы) пользуются широким доверием в мировом сообществе. Например, данные идеи, находят свое отражение в общих положениях государственной политики в

392

системе образования и тесно связаны как с понятием информации, так и с информационными технологиями, что предопределяет необходимость учета как общеправовых норм, регулирующих информационные технологии, так и норм специальных, учитывающих особенности системы образования [19, с. 228].

Государство как центр сохранения национальной культуры, традиций, самосознания, не представляет для либералов ценности, поскольку они отказываются от самого понятия «нация» в его культурно-исторической и этнической интерпретации. Связывая воедино судьбы людей только единым искусственным субстратом гражданства и, определяя, таким образом, современное национальное государство, сторонники либерализма озабочены тем, чтобы оно было встроено в современную мировую реальность как гарантия его благополучия. В исторической перспективе именно превалирование элементов рыночного фундаментализма повлекло за собой рождение идеологии однополярной глобализации, связанной с формированием нового мирового порядка, выраженного в стремлении США поставить под свой контроль мировое развитие менее развитых обществ.

Таким образом, современная глобальная миросистема должна обладать достаточным уровнем информационных ресурсов, чтобы обеспечить гарантии как объектов, так и субъектов глобализационных процессов.

Для понимания проблемы взаимоотношения истории и глобализации необходимо учитывать, что взятое как единое целое в отношении к бытию, сознание наделяется гносеологическими, праксиологическими и аксиологическими функциями. Отсутствие четкой аксиологической шкалы в историческом познании приводит к проблеме утраты единых критериев при разработке учебных программ, а также на рынке популярной исторической литературы. В основе этих проблем – смешение критериев, характеризующих естественнонаучное познание и историческое. Сущность различий в аксиологических критериях естественнонаучного и исторического познаний состоит в том, что первое носит прикладной характер и поддается оценке с точки зрения эмпирики. Историческое же познание меняется в зависимости от

393

развития цивилизации и установок, сложившихся в конкретном обществе по отношению к человеку как основному участнику исторического процесса.

Для историков, исследующих глобализацию, важно исходить из понятия нормативно-ценностной общественной практики, в которой рассматриваются три достаточно условно различаемых слоя культуры: материальный, социальный и духовный. Материальный слой предстает как «материальная форма знаков», духовный – как определенные значения этих знаков, т.е. как программы социальной деятельности, а социальный – как организация этой деятельности в различных нормативно-ценностных системах. В процессе своей жизнедеятельности человек участвует в самых различных нормативноценностных системах, этим путем, как полагает Г.Л. Тульчинский, и осуществляется «социализация личности как реализация социальных значений в процессе ее формирования и развития» [20].

Как позывает история, навязанное откуда-то или данное изначально не может занимать у человека, в его душе место ценности и не будет для него смыслом его существования. Ценность должна иметь всеобщий характер для данной жизни, для данной единичной жизни, души и для данной своеобразной культуры, что особо важно при исследовании исторического прошлого. Вот почему спор об изменчивости системы ценностей есть спор о возможности или невозможности абсолютных (неизменных, вечных) ценностей. Ряд авторов признает логическую и онтологическую необходимость существования абсолютных ценностей. Данная точка зрения соответствует христианской картине мира. Яснее и последовательнее всех эту позицию отстаивает Н. О. Лосский. Он разводит понятия «абстрактного» и «конкретного» бытия: первое всегда есть положительная ценность в сравнении с небытием (то есть любое бытие ценнее любого небытия), второе, то есть «конкретное бытие» («взятое в системе мира», в связях с другим бытием), может иметь как положительную ценность, так и отрицательную [8].

Если игнорировать аксиологический фактор в истории, то мировая история будет восприниматься как хаотическое скопление случайных событий, как беспорядочное нагромождение, что напоминает картину, данную Максом

394

Вебером: мировая история подобна пути, который сатана вымостил уничтоженными ценностями. Тем более, что сегодня под влиянием глобализации речь идет о вытеснении высокой культуры культурой массовой, то есть квази-, или псевдокультурой, приводящей к деградации тех общественных реалий и установлений Запада, которые основаны на христианской системе ценностей. В данных условиях становится все яснее, что человечество способно выжить, лишь воссоздав и поставив в центр своего существования систему абсолютных ценностей [7, c. 7]. Истории в этом плане отводится особое место.

В условиях глобализации история выступает важным информационным ресурсом, поскольку возродившееся чувство исторической дистанции при одновременном сохранении способности к пониманию другой культуры поновому открывает для современного наблюдателя исторические события. Целые народы в борьбе и страданиях, рискуя собственными жизнями, пытаются добиваться реализации своих ценностей, однако поражает то, что часто эти вдохновляющие людей ценности теряют свою притягательную силу. Крушение ценностей, их обессмысливание и связанная с этим утрата любых – и вдохновляющих, и устрашающих – чувств по отношению к прошедшему является одной из самых тяжелых катастроф. Духовная катастрофа чаще всего предшествует другим социальным катастрофам, когда историческая память оказывается более короткой, чем память рассудка.

История свидетельствует, что укоренять ценность в субъекте (отождествлять с нормами, идеалами) вряд ли представляется возможным. Дело в том, что понятия «субъективный мир» и «бытие человека» не выступают в качестве синонимов, так же как не являются таковыми понятия «субъект» и «личность». В историческом плане здесь имеется своя аксиологическая специфика, которую мы определили бы как удвоение ценностных ориентаций исторических личностей и личности исследователя.

Понимание аксиологических особенностей истории в условиях глобализации невозможно без исторической имагологии – относительно новой междисциплинарной области, превращающейся в самостоятельную научную дисциплину, которая имеет особое методологическое значение для исследования

395

взаимовосприятия стран, народов и государств в условиях их конфликтного взаимодействия. Основные понятия – имагема или национальный образ, национальные стереотипы. В основе концепции лежит предположение, что любая культура делится на свою и чужую, причем своя воспринимается как «естественная», само собой разумеющаяся, а чужая – нет. Соприкосновение с другой культурой, взаимодействие с ней вызывает понимание относительности ценностей и самой социальной реальности.

Рассматривая историю в качестве принципиального информационного ресурса, важно учитывать тот факт, что история не располагает простым основным элементом, аналогичным элементу естественных наук. История имеет дело со сложными величинами, в которых полнота, элементарных психических процессов вместе с известными природными условиями всегда соединяются в жизненное единство или тотальность. Это особенно заметно на фоне мифологического мировосприятия, которое, как правило, направлено на то, чтобы жить ради чего-то более высокого. И такое отношение утверждается не вследствие того, что они еще не знали истинных причин вещей, приписывая им фантастические, а из-за того, что вещные ценности и сама их органическая жизнь меньше значили для них, чем служение чему-то высокому.

Важная характеристика аксиологической составляющей истории состоит в том, что в процессе общения люди всесторонне влияют друг на друга в ценностном, духовном отношении, но приятие или неприятие конкретных ценностей всегда остается за индивидом. Люди в истории создают не только общие им ценности, когда объединяются на их основе в некие общности, общины, этносы; чем более развитыми по своим субъектным содержаниям они становятся, тем больше каждый человеческий индивидуум может жить по некоторым своим ценностям. В рамках общей ценности, свойственной культуре, где живет индивидуум, он может исповедовать свои ценности вопреки общей ценности, в противовес ей, и начинает утверждать ее в отношениях с другими. В этом сказывается, с одной стороны, относительно субъектная автономность индивидуумов в современном мире, а с другой, – историческая предрасположенность к конкретной аксиологической шкале.

396

В условиях глобализации исторические установки, а значит, и ценность исторических знаний напрямую зависят от национальных, религиозных и других установок познающего историю. От этого зависит отношение, например, к основным атрибутам западной цивилизации, таким как «свобода», «гражданское общество», «демократия» и т.д. Кроме того, анализ аксиологических особенностей гносеологической сущности истории невозможен без анализа менталитета, поскольку именно посредством народного характера можно рассматривать как своеобразную аксиологическую единицу исследования. Менталитет является наиболее устойчивой и стабильной составляющей духовной культуры человека даже на переломном этапе жизни в обществе. Прочно сохраняя себя в традиционном виде, нравственные нормы и требования, тем не менее, постепенно меняются под влиянием изменений в общественной жизни. При этом ход развития менталитета понимается не как плавный исторический процесс, а как ряд сменяющих друг друга ступеней, существующих в конкретных условиях жизни общества и имеющих специфические особенности.

Еще один важный аспект аксиологических аспектов истории состоит в следующем. Политика, являясь хоть и важной, но всего лишь составной частью исторического процесса, начинает подменять собой целое, претендуя на то, чтобы представлять самое историю. В результате ее сверхконцентрация в современных средствах массовой информации происходит неизбежное выхолащивание исторического сознания политизированным [2, c. 56]. С другой стороны, в результате теоретизации и социологизации истории достигается научность исторического знания, но «схема омертвляет реальную историческую действительность, стирает ее красочное многообразие, индивидуальную неповторимость ее конкретных проявлений» [10, c. 28].

Взаимосвязь истории и аксиологии в глобальном мире проявляется также в феномене социальной памяти, ведь одно из важных следствий глобализации состоит в том, что для обществ, переживающих радикальные трансформации, опыт отцов и дедов теряет свою привлекательность. Изменения, с которыми приходится сталкиваться новым поколениям, настолько значительны, что опыт

397

прошлых поколений не только не может помочь решить их проблемы, но зачастую осмысливается как препятствие, которое приходится преодолевать. В глобальных условиях радикальная новизна современности снижает культурную ценность прошлого, что особо проявляется в России. Петровская ломка сложившихся традиций случилась давно, однако помнится всеми русскими людьми как факт их истории. В то же время история СССР также началась с прямого отрицания прошлого. Те же не столь многочисленные исторические личности, которым было дозволено существовать в актуальной культурной памяти советских людей, непременно оказывались бунтарями-отрицателями [9, с. 103-105].

В тесной связи с пониманием ценности находится и понятие исторической справедливости, хотя оно исторически менялось и ныне далеко не сводится к уравниловке и соотносится с представлениями о социальном равенстве. В этом плане история формирует социальные системы, которые выступают как сложные динамические системы. В число базовых понятий подобных систем входит понятие цели, которая существенным образом характеризует социальное развитие: от прошлого к будущему. «Существует неотвратимая закономерность в том, – пишет А. Н. Уайтхед, – что цивилизация, у которой нет какой-либо высшей цели, погрязает в сладострастии или же впадает в монотонное однообразие, в котором гаснет всякое живое чувство» [21, c. 482].

Таким образом, историческое прошлое выступает сегодня в качестве важного информационного ресурса, который используется в зависимости от аксиологической шкалы, являющейся оправданием глобализационного давления современности или базисом создания альтернативных социальных проектов.

За последние десятилетия проблематика глобализации выдвинулась на самые передовые позиции общественного познания. Глобализация, основанная на все возрастающей степени взаимосвязанности процессов и явлений, в интегрированном виде включает в себя качественно новые условия общественного бытия. В изучении различных аспектов глобализации ученые пытаются найти ответ на насущные проблемы современности, очертить

398

основные тренды формирующегося общественного будущего. «Применение в социально-философских исследованиях понятия «образ будущего» вызвано стремлением осмыслять не само будущее, а то, как именно оно видится в том или ином настоящем» [5, c. 213].

Идея глобальности возникает в эпоху географических открытий и затем воспроизводится в ХXI веке, удерживаясь в сознании как проблема промышленного общества, поэтому тему глобалистики можно обсуждать как столкновение различных конкурирующих философских стратегий. Идею глобализации, как движущей силы перехода от одного общества к другому – от модерна к постмодерну, от индустриального к постиндустриальному общественному порядку разделяют многие известные философы. Глобализация в этих концепциях выступает не столько в виде конкретного исторического феномена, обладающего определенными экономическими, социальными, коммуникационными и т.п. параметров, сколько в обличии некоего обобщающего символа перемен. Один из важных параметров этих перемен – громадное расширение коммуникационных сетей, беспрецедентное повышение скоростей информационного обмена, качественное изменение места и роли знаний и технологий. Глобализация, находясь в петле тесной взаимосвязанности с информатизацией, меняет лицо современной цивилизации, структуру его производственных отношений. Все более отчетливо вычерчиваются контуры наступающего общественного социума – информационного общества [4, c. 38].

Исследуя информационные ресурсы глобализации, важно подчеркнуть, что новый мировой порядок, который навязывается человеческому сообществу, предполагает разрушение границ, нарушаются естественные пределы обитания человеческого сообщества. Речь идет о резком увеличении связности мира и его «перемешанности». Современные глобализированные социосистемы носят фрактальный характер: они настолько проникают друг в друга, что между двумя произвольными элементами одной из них обязательно находится элемент другой. В таких условиях использование стратегических вооружений затруднено. А поскольку глобализация привела к существенному уменьшению информационного и транспортного сопротивления мира, тактические

399