nazarov-a-d_disser

171

Следует согласиться с позицией З.Д. Еникеева, А.Б. Соловьева, М.Е. Токаревой, что предусмотренные уголовно-процессуальным законом основания применения мер пресечения носят «доказательственно-прогностический» характер, который дает возможность сделать вероятностный вывод о дальнейшем поведении подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, но это все же доказательства294.

Необходимость доказывания наличия оснований применения мер пресечения по уголовному делу вытекает из ч. 4 ст. 7 УПК РФ, где сказано, что любое определение суда, постановление судьи, прокурора, следователя, дознавателя, в том числе об избрании меры пресечения, должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Это означает, что оно должно опираться на собранные по уголовному делу доказательства295.

ВПостановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 года №22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» в редакции Постановления Пленума Верховного Суда от 10 июня 2010 года №15 была сделана робкая попытка в этом направлении: в п. 19 судам предлагалось давать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения, убеждаться в достаточности данных об имевшем месте событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. Правда, далее констатировалось, что суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении, что, конечно же, мешало судье смело высказываться и о правильности данной органами расследования квалификации инкриминируемого лицу деяния. Аналогичный подход сохранен и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 года №41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».

ВПостановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и договоров Российской Федерации» было сказано: «…14. При разрешении вопросов о продлении срока содержания под стражей судам надлежит учитывать, что согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию, имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. …Следует учитывать, что наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление,

294Еникеев З.Д. Проблемы эффективности мер уголовно-процессуального пресечения / Науч. ред. Ф.Н. Фаткуллин. Казань, 1982. С. 8 ; Соловьев А.Б. Проблемы совершенствования общих положений уголовнопроцессуального законодательства … С. 237.

295Там же. С. 237; Подробнее об этом см.: Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве ….

С. 134-147.

172

является необходимым условием для законности ареста. Вместе с тем такое подозрение не может оставаться единственным основанием для продолжительного содержания под стражей. Должны существовать и иные обстоятельства, которые могли бы оправдать изоляцию лица от общества. К таким обстоятельствам, в частности, может относиться возможность того, что подозреваемый, обвиняемый или подсудимый могут продолжить преступную деятельность либо скрыться от предварительного следствия или суда, либо сфальсифицировать доказательства по уголовному делу, вступить в сговор со свидетелями. При этом указанные обстоятельства должны быть реальными, обоснованными, то есть подтверждаться достоверными сведениями. В случае продления сроков содержания под стражей суды должны указать конкретные обстоятельства, оправдывающие продление этих сроков, а также доказательства, подтверждающих наличие этих обстоятельств…».

ВПостановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 года №1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации» также было указано: «…4. В соответствии с законом заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть избрано лишь при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения… К ходатайству об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (часть 3 статьи 108 УПК РФ) следует прилагать… имеющиеся в деле доказательства, подтверждающие наличие обстоятельств, свидетельствующих о необходимости избрания лицу меры пресечения в виде заключения под стражу…».

Иначе говоря, в изложенных позициях Верховного Суда РФ речь идет как о доказательствах подозрения в отношении подозреваемого, обвиняемого, так и доказательствах его поведения в связи со статусом подозреваемого, обвиняемого.

Следует заметить, что невозможность применения к подозреваемому, обвиняемому иной, более мягкой, меры пресечения, должна быть также подтверждена доказательствами.

Внастоящее время суды достаточно часто в своих решениях оперируют бездоказательными фразами. К примеру, все по тому же уголовному делу Л.:

«Учитывая существо предъявленного Л.296обвинения, довод стороны обвинения о том, что избрание в отношении Л. меры пресечения в виде заключения под стражу основано на том, что он может скрыться от предварительного следствия или суда, судья признает убедительным»;

«Характер и обстоятельства инкриминируемого Л. деяния позволяет судье признать убедительным, что у него имеются все основания воспрепятствовать установлению истины по

делу путем оказания воздействия на очевидцев преступления, принимавших участие в

296 Уголовное дело №43179503/3/1-189/2011 // Архив Железнодорожного районного суда г. Красноярска, 2011 год.

173

разоблачении его преступной деятельности»;

«Л. легального источника дохода не имеет, семьей не обременен. Обладая познаниями

вобласти права, получит возможность оказать воздействие на свидетелей, изобличающих его

всовершении тяжкого преступления. Характер его деяния дает основание, что Л. может скрыться от следствия и суда».

Чтобы хоть как-то создать видимость аргумента, суд достаточно часто использует такой тезис, как отсутствие регистрации по месту проведения предварительного следствия.

Так, по цитируемому уже нами уголовному делу Л., имевшего регистрацию в пригороде Красноярска, суд указал на это, как на обстоятельство, ввиду которого обвиняемый якобы не смог бы явиться к следователю по первому его требованию, хотя Л. имел в городе родных брата и тетю, между его населенным пунктом и Красноярском есть устойчивое транспортное сообщение (автобус, электропоезд, к тому же, семья Л. имела в собственности личный автомобиль) и телефонную связь.

Избрание заключения под стражу, продление сроков содержания под стражей каждый раз в суде - это новый материал.

Так, по делу Л. суд в одном из своих постановлений констатировал следующее:

«Что касается доводов следствия о том, что обвиняемый может воспрепятствовать установлению истины по делу путем оказания воздействия на очевидцев преступления,

принимавших участие в разоблачении его преступной деятельности, то с данными доводами суд не может согласиться, поскольку они ничем в ходе судебного разбирательства не были подтверждены, а из показаний следователя следует, что дело находится на заключительной стадии, все свидетели и потерпевший допрошены, и, соответственно, в случае нахождения обвиняемого на свободе, у него не будет реальной возможности повлиять на указанных лиц,

изменив тем самым ход следствия». Правда, исключение судьей одного основания при оставлении других, не подкрепленных доказательствами, а лишь спрогнозированных, все равно позволили продлить срок содержания Л. под стражей.

Однако в последующих судебных постановлениях по продлению сроков содержания Л.

под стражей, несмотря на то, что дело уже перешло в судебную стадию, прогноз – «может оказать воздействие на свидетелей обвинения» – бездоказательно появился вновь в постановлениях других судей.

Справедливые процедуры заключения лица под стражу и содержания его под арестом являются предметом правового регулирования Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а нарушения установленных ею стандартов являются предметом рассмотрения в Европейском Суде по правам человека.

Правовая позиция Страсбургского Суда по поводу соблюдения статьи 5 Конвенции

174

наглядно представлена в одном из рассмотренных дел, в частности, в решении «Смирновы против России» (дело №46133-99 и 48183-99 от 24 июля 2003 года): «Лицо, обвиняемое в преступлении, всегда должно находиться на свободе до окончания разбирательства дела, если Государство не сможет доказать, что имеются уместные и достаточные причины взять его под стражу». «Прецедентное право Конвенции разработало четыре основных причины, оправдывающие помещение лица под стражу:

–возможность того, что обвиняемый скроется от правосудия;

– возможность того, что обвиняемый, находясь на свободе, воспрепятствует отправлению правосудия;

–возможность того, что обвиняемый продолжит преступную деятельность;

–сохранение общественного порядка (предотвращение беспорядков)».

«Опасность бегства не может быть оценена исключительно на основе серьезности возможного предложения; она должна быть оценена в каждом отдельном случае с учетом ряда других уместных факторов, которые могут или подтвердить существование опасности бегства или свидетельствовать о малой вероятности этого настолько, что это не сможет оправдать предварительное заключение. В этом контексте необходимо принять во внимание личность обвиняемого, его нравственный облик, его авуары, степень его связи с Государством, в котором он обвиняется, его международные контакты». «Вывод, является ли содержание под стражей оправданным, не может быть сделан абстрактно. Оправдано ли содержание обвиняемого под арестом, должно быть оценено в каждом случае с учетом конкретных обстоятельств дела. Длительное содержание под стражей может быть допущено только, если имеются веские основания, доказывающие, что в данном конкретном случае имеются подлинные потребности интересов общества, которые, несмотря на презумпцию невиновности, превышают принцип уважения свободы личности. Из этого следует, что, в первую очередь, именно национальные судебные власти должны гарантировать, чтобы в каждом случае предварительное заключение обвиняемого не превысило приемлемое время. Именно они обязаны исследовать все существенные доводы в пользу или против осуществления подлинной потребности общественного интереса, с должным вниманием учесть принцип презумпции невиновности, включающий в себя уважение к свободе личности, и только на основании вышеизложенного выносить решения относительно заключения под стражу». «Аргументы за и против освобождения из-под стражи не должны быть общими и абстрактными». «Действительно, решения, которые Суд имеет в своем распоряжении, отличаются краткостью и не описывают подробно ситуацию по делу заявителей».

По делу Смирновых Европейский Суд единогласно постановил, что имелось нарушение Конвенции и взыскал с России в пользу заявителей 6 500 евро.

175

2)Законодательно закрепить, что к лицу, впервые совершившему преступление,

взависимости от характера инкриминируемого ему деяния и данных о личности могут применяться все меры пресечения, за исключением заключения под стражу.

Заключение под стражу к такому лицу может быть применено лишь в случае нарушения им условий указанных выше мер пресечения, а также при совершении им определенных тяжких и особо тяжких преступлений против личности или с применением насилия в отношении личности. При этом мы имеем в виду, что задержание лица по подозрению в совершении преступления, в том числе по особо тяжким преступлениям, по которым срок предъявления обвинения с момента задержания может достигать 30 суток

(статьи 205, 205-1, 206, 208, 209, 277, 278, 279, 281, 360 УК РФ), исходя из положений ст. 46

Конституции РФ, может быть обжаловано в суд.297

Введение такой процедуры, отчасти формальной, будет способствовать развитию более гуманной практики применения домашнего ареста, залога.

Уголовно-процессуальная практика последних лет изобилует примерами, когда по

«громким» уголовным делам подозреваемые и обвиняемые лица заключаются под стражу, что явно выглядит как жесткое решение от имени государства в унисон общественному мнению.

Такие решения в контексте современной уголовной политики вполне допустимы, имеют свой результат, тем более, что и прецедентная практика ЕСПЧ, как указывалось нами выше,

допускает арест для сохранения общественного порядка (предотвращения беспорядков).

Но при этом в отношении значительного количества обвиняемых лиц возможно применение не заключения под стражу в СИЗО с его ярко выраженными «тюремными традициями», а домашнего ареста, но с помещением арестованных в «специальные гостиницы» на охраняемых базах специальных служб государства (опыт применения такого вида домашнего ареста в России уже имеется). Вполне приемлемо создание такой сети

«спецгостиниц» для лиц, подвергнутых домашнему аресту, и в системе ФСИН России. И уж если взыскиваются с обвиняемых лиц процессуальные издержки за проведение экспертиз вне экспертных учреждений, защиту по назначению и т.п., то вполне возможно было бы включать в процессуальные издержки и пребывание в «спецгостиницах» лиц, подвергнутых домашнему аресту.

Интересны предложения ряда ученых298 о полном отказе от арестов до привлечения лица в качестве обвиняемого и его допроса. При этом, на наш взгляд, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого по аналогии с обвинительным заключением должны быть приведены доказательства обвинения, имеющиеся на данный момент, или такие

297Аверченко А.К. Подозреваемый и реализация его прав в уголовном процессе. Томск, 2003. С. 67.

298Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). М., 1999. С. 313.

176

доказательства должны быть предъявлены лицу после объявления обвинения, выяснения отношения обвиняемого к предъявленному обвинению и его свободного рассказа по поводу фабулы обвинения299.

Представляется важным «сломать» стереотип о том, что изменение меры пресечения с заключения под стражу на иную, не связанную с лишением свободы, является крайне негативным явлением, так как освобождение из-под стражи якобы опосредованно указывает на незаконность применения этой меры пресечения.

Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал на то, что с течением времени условия меняются и законно и обоснованно заключенное под стражу лицо может быть освобождено под гарантию явки в суд300.

Анализ решений ЕСПЧ, в том числе в отношении России, позволяет заключить также,

что продолжительность срока содержания под стражей обуславливается количеством доказательств, которые собираются, проверяются и исследуются в ходе судебного следствия.

Отмечалось, что власти могут посчитать необходимым содержать подозреваемого в тюрьме,

по крайней мере, в начале следствия, для того чтобы помешать ему запутать расследование.

Однако с течением времени ситуация меняется в таком деле, при нормальном развитии событий предполагаемые риски постепенно уменьшаются по мере того, как продвигается расследование, фиксируются показания и осуществляется проверка301.

Таким образом, чтобы минимизировать ошибки следователя, дознавателя, прокурора,

суда при избрании подозреваемому, обвиняемому, подсудимому меры пресечения в виде содержания под стражей, продлении им сроков содержания под стражей, на наш взгляд,

необходимо внести изменения в УПК РФ, сформулировав статьи 97, 99 в следующей редакции.

«Статья 97 Основания для избрания меры пресечения

1. Дознаватель, следователь, а также суд в пределах предоставленных им полномочий,

вправе избрать обвиняемому, подозреваемому одну из мер пресечения, предусмотренных настоящим Кодексом, при наличии достаточных доказательств, дающих основания

обоснованно подозревать лицо в инкриминируемом ему деянии и полагать, что

299В свое время сторонником приведения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого доказательств, представления следователем основных доказательств при предъявлении обвинения лицу выступал В.З. Лукашевич. См.: Лукашевич В.З. Установление уголовной ответственности в советском уголовном процессе. Ленинград, 1985. С. 139-140.

300 Европейский Суд по правам человека: избранные решения / Редкол. В.А. Туманова. М., 2000. Т. 1,

C. 777.

301 Khudoyorovv. Russia [Электронный ресурс]: Judgmentof 8 November 2005 : App. No. 6847/02 // Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-70865 (дата обращения 06.03.2016); Popkov v. Russia [Электронный ресурс]: Judgment of 15 May 2008 : App. No 32327/06 //

Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-86224 (дата обращения 06.03.2016).

177

обвиняемый, подозреваемый:

1)скроется от дознания, предварительного следствия или суда;

2)может продолжать заниматься преступной деятельностью;

3)может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства,

уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному

делу».

«Статья 99 Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения Суд в пределах предоставленных ему полномочий при избрании меры пресечения

может изучать материалы уголовного дела.

При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определении ее вида при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, должны учитываться также законная и обоснованная квалификация инкриминируемого подозреваемому или

обвиняемому деяния и, соответственно, тяжесть совершенного им преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства».

В статью 108 УПК РФ «Заключение под стражу» внести следующие дополнения и изменения.

Дополнить часть 1 после первого предложения (слов – «меры пресечения») новым предложением: «Заключение под стражу лица, впервые привлекаемого к уголовной

ответственности, применяется лишь в случае наличия доказательств нарушений им условий домашнего ареста, залога или иной, менее строгой меры пресечения за исключением случаев привлечения к уголовной ответственности за тяжкие и особо тяжкие преступления против личности, а также за преступления, указанные в статье 100

настоящего Кодекса, по которым необходимо учитывать характер инкриминируемого ему деяния и данные о личности».

Вчасти 1 фразу «фактические обстоятельства» заменить на слово «доказательства».

Вчасти 3 вместо слова «материалы» использовать фразу «материалы уголовного

дела».

Статью 63 УПК РФ «Недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении

уголовного дела» дополнить частью 4 следующего содержания:

4. «Судья, принимавший решение о заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу, о домашнем аресте, о продлении сроков содержания под стражей и домашнего ареста на досудебной стадии, рассматривавший апелляционные, кассационные или надзорные жалобы или представления на избрание заключения под стражу, домашний арест, продление

178

сроков содержания под стражей и домашнего ареста на досудебной стадии, не может участвовать в рассмотрении того же дела по существу в суде первой и второй инстанций или

впорядке кассации и надзора».

Врешении серьезных вопросов, к которым относится и ситуация с заключением под стражу подозреваемого, обвиняемого при действии презумпции невиновности, актуально не упрощать процедуру, а сделать ее достаточно ответственной и всесторонне взвешенной. И

здесь, как нигде лучше, гарантии законности повышаются не при единоличном, а при коллегиальном рассмотрении жизненно важной для человека ситуации, когда решается вопрос об ограничении конституционного права на свободу302.

Известный ученый-правовед А.Д. Бойков писал: «Специальные исследования НИИ Генеральной прокуратуры, проведенные в середине 1990-х годов, показали, что единоличное правосудие склонно к упрощению процессуальной формы, келейному (в кабинете судьи,

негласно) проведению разбирательства, к появлению немотивированных приговоров,

выносимых часто без допроса свидетелей и исследования доказательств»303. Его позиция по эффективности коллегиального рассмотрения дел актуальна не только для судебных стадий,

но и для досудебных.

Аналогичного мнения придерживается и А.В. Беседин304.

Судье единолично сложнее принять решение о применении к подозреваемому,

обвиняемому более мягкой меры пресечения, нежели заключение под стражу, так как в случае сокрытия обвиняемого от следствия и суда, совершения им новых преступлений, оказания воздействия на иных участников разбирательства по делу, судья связывает эти негативные последствия своего «гуманного» решения со своими просчетами и ошибками, а, подчас,

присутствует нежелание судьи вступать в конфронтацию со следственно-оперативными службами, как правило, заинтересованными в получении санкции на арест подозреваемого,

обвиняемого, «двусмысленно» выглядеть в глазах определенных лиц как «подверженному коррупции» и т.п.

Вместе с тем, необходимо учитывать, что в современных условиях организационно и финансово невозможно обеспечить по всем уголовным делам решение вопроса о заключении под стражу, продлении сроков содержания под стражей коллегиальным составом суда, даже

302См. также: Назаров А.Д. Процессуальные гарантии против следственных, прокурорских и судебных ошибок в УПК РФ // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе. Красноярск, 2002. С. 98-102 ; Назаров А.Д. Некоторые вопросы совершенствования института судебного контроля // Правовая политика и правовая жизнь. 2012. №2. С. 58-63.

303Бойков А.Д. Суд. Скорый, да не очень. Правый, но не совсем. Милостивый, равный для всех? // Российская юстиция. 2002. №9. С. 13.

304Беседин А.В. Защита в стадии исполнения приговора: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 1995. С. 83.

179

хотя бы в отношении лиц, впервые привлекаемых к уголовной ответственности или совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления.

На наш взгляд, в действующей российской практике «арестного» контроля необходимо рационально использовать подход, сложившийся при рассмотрении вопросов о заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей, а также по домашнему аресту и залогу: рассмотрение представленных материалов с участием прокурора (именно – прокурора,

а не государственного обвинителя), взвешенно и законно отстаивающего интересы государства в разрешении вопроса об изоляции человека от общества (прокурор как

«говорящий судья»); участие защитника – адвоката, позиция которого не игнорируется судом;

принятие решения федеральным судьей (не исключено, что в последующем – судьей по контролю за предварительным расследованием) с учетом баланса государственных интересов и интересов конкретной личности.

Законодатель совершенно справедливо не предоставил право следователю,

руководителю следственного органа, дознавателю, начальнику подразделения дознания,

органа дознания право обжаловать постановление суда по «арестным» делам: отнесенные на сторону обвинения указанные субъекты, ведущие уголовный процесс, обжаловали бы в ревизионные инстанции именно те постановления суда, в которых суд отказал в удовлетворении их ходатайств о заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей.

Но, на наш взгляд, в контексте искоренения обвинительного уклона в деятельности суда уже действуют следующие закрепленные в законе правила:

-изменение прокурором квалификации деяния подсудимого на менее строгую влечет для суда, рассматривающего в данный момент уголовное дело, в обязательном порядке применение этой «мягкой» квалификации инкриминируемого деяния (ст. 246 УПК РФ);

-отказ прокурора от обвинения влечет для суда, рассматривающего в данный момент уголовное дело, обязательное вынесение оправдательного приговора или прекращение уголовного преследования (ст. ст. 239, 246 УПК РФ).

В дальнейшей борьбе с обвинительным уклоном суда нам представляется важным

сформулировать еще два правила:

-если прокурор предлагает суду конкретный вид и размер наказания, то суд не может назначить более строгие вид и размер наказания;

-если прокурор предлагает суду не заключать обвиняемого под стражу или не продлевать сроки его содержания под стражей, то суд не может заключить обвиняемого под стражу или продлить ему срок содержания под стражей.

180

Таким образом, в контексте осуществления судебного контроля полагаем важным в пункте 7 ст. 108 УПК РФ добавить часть вторую:

«Если прокурор, участвующий в судебном заседании, предлагает суду не заключать подозреваемого, обвиняемого под стражу или не продлевать обвиняемому срок содержания под стражей, то судья не может заключить подозреваемого, обвиняемого под стражу или продлить обвиняемому срок содержания под стражей и руководствуется в дальнейшем положениями ст. 7-1 УПК РФ».

Как справедливо заметила О.И. Андреева, к сожалению, несовершенство уголовно-

процессуального законодательства позволяет «в некоторых случаях бесконтрольно осуществлять властные полномочия», а нежелание должностных лиц государственных органов принять концепцию признания прав и свобод человека в качестве высшей ценности

«ведет к восприятию необходимости обеспечения прав и свобод человека как помеху в деле противостояния преступности»305.

Статистические данные, приведенные в эмпирических исследованиях В.В. Волкова,

достаточно показательны: «удовлетворямость» судами ходатайств о заключении под стражу и процент успешного «кассирования» при обжаловании арестов в России на протяжении 2004-

2010 годов выглядел следующим образом: 2004 – 90,8% (11,2%); 2005 – 91,4% (10,8%); 2006

– 91,4% (9,8%); 2007 – 91% (6,4%); 2008 – 90% (5,8%); 2009 – 90,1% (5,6%); 2010 – 89,9% (6%)306.

Согласно данным нашего исследования, на протяжении 2010-2015 годов в России процент удовлетворения судами ходатайств органов предварительного расследования о заключении подозреваемых, обвиняемых под стражу в среднем составлял 90,59%307. А

процент удовлетворения судами ходатайств органов предварительного расследования о продлении сроков содержания обвиняемых под стражей в среднем за эти годы составил вообще 98,23%308.

Интересно отметить, важную, на наш взгляд, тенденцию: отказывая органам предварительного расследования в заключении под стражей, суды постепенно все чаще стали применять домашний арест. Так, домашний арест судами в 2011 году применен 1 345 раз, в 2012 году – 1 508 раз, в 2013 году – 2 366 раз, в 2014 году – 2 632 раза, в 2015 году – 3 133 раза.

В тоже время применение судами залога в качестве альтернативы заключению под стражу в

305Андреева О.И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический аспект) / Под ред. М.К. Свиридова. Томск, 2004. С. 66-67.

306 Как судьи принимают решения: эмпирические исследования права / Под ред. В.В. Волкова. М., 2012.

С. 32.

307Приложение №8.

308Приложение №9.