nazarov-a-d_disser

91

Вместе с тем правовая определенность в вопросе о том, что собой представляет

«фундаментальное нарушение» имело исключительно важное значение, поскольку от того,

какой смысл вкладывается в это понятие, напрямую зависит то, в каких случаях допустимо пересматривать вступившие в законную силу приговоры, определения или постановления суда по основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного (оправданного).

Законодатель попытался решить эту проблему, изложив ч. 3 ст. 405 УПК РФ следующим образом: «К фундаментальным нарушениям относятся нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлекли за собой постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей, а равно лишили участников уголовного судопроизводства возможности осуществления прав,

гарантированных настоящим Кодексом, на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равноправия сторон либо существенно ограничили эти права,

если такие лишения или ограничения повлияли на законность приговора, определения или постановления суда»150.

Вышеизложенная позиция указывает на аморфность существовавшей ранее категории

«фундаментальные уголовно-процессуальные нарушения». Наличие оценочных понятий не позволяло рассматривать в конкретном ракурсе данную категорию. Суд должен был определять, в какой степени (существенно или несущественно) были ограничены права участников уголовного судопроизводства и повлияли ли эти ограничения на законность приговора. При судебном усмотрении в оценке характера допущенного нарушения всегда могла существовать известная неопределенность, односторонность и дискуссионность, что могло приводить к судебным ошибкам.

Фундаментальные уголовно-процессуальные нарушения являлись одной из самых дискуссионных категорий в уголовно-процессуальном законодательстве. Были и споры,

связанные с сущностью данного феномена.

Развитие законодательства взяло вектор на отказ от категории фундаментальных уголовно-процессуальных нарушений. Но мы, тем не менее, по аналогии с понятием фундаментальных уголовно-процессуальных нарушений полагаем возможным введение в

научный и практический оборот понятия фундаментальной ошибки в уголовном судопроизводстве, потому что цена различных ошибок для человека, общества и государства различна. И там, где цена ошибки для человека, общества и государства очень велика, есть смысл, на наш взгляд, говорить о фундаментальности ошибок, что влечет повышенный

150 Дикарев И.С. Понятие «фундаментальное нарушение» в уголовном процессе // Российская юстиция. 2009. №6. С. 3.

92

уровень внимания к ним исследователей и правоприменителей, особый уголовно-

процессуальный механизм их выявления, исправления и предупреждения.

На наш взгляд, фундаментальная ошибка – это непреступные действия или бездействие субъектов, ведущих предварительное расследование и судебное разбирательство по уголовному делу, повлекшие особо существенные нарушения законных прав и интересов человека, общества и государства в уголовном судопроизводстве.

1. Невыявление субъектами, ведущими предварительное расследование и судебное разбирательство по уголовному делу, применения со стороны должностных лиц правоохранительных органов (прежде всего – оперативных сотрудников) в отношении

«заподозренных» лиц, подозреваемых, обвиняемых для получения от них показаний о совершенном преступлении незаконного насилия (прежде всего – пыток, физического насилия);

2.Невыявление субъектами, ведущими предварительное расследование и судебное разбирательство по уголовному делу, применения со стороны должностных лиц правоохранительных органов (прежде всего – оперативных сотрудников) провокаций преступных проявлений;

3.Ошибки, допущенные субъектами, ведущими предварительное расследование и судебное разбирательство, в собирании, проверке и оценке доказательств по уголовному делу,

вприменении уголовного закона, в результате чего подозреваемый, обвиняемый незаконно заключен (не заключен) под стражу, незаконно содержится (не содержится) под стражей;

подсудимый незаконно осужден, особенно к чрезмерно суровому наказанию, связанному с реальным лишением свободы, незаконно оправдан или осужден к чрезмерно мягкому наказанию.

Невыявление субъектами, ведущими уголовный процесс, применения незаконных методов в отношении подозреваемых, обвиняемых, подсудимых

Проблема использования «пыточных технологий» в деятельности должностных лиц правоохранительных органов, вовлеченных в орбиту оперативно-разыскного и уголовного процессов, борьба с пытками, другими жестокими, бесчеловечными или унижающими достоинство видами обращений, являются актуальными для многих государств мира, в том числе – и для России.

Л.А. Зашляпин в своем исследовании отмечал, что 86% опрошенных адвокатов Читинской области считали, что наиболее часто именно следователи и дознаватели

93

(оперативные работники) допускают преступное принуждение к даче показаний151.

Опрошенные И.В. Буневой 270 сотрудников милиции и прокуратуры не только подтвердили тот факт, что отмечают выше адвокаты, но свидетельствуют о более широком распространении этого недопустимого в демократическом обществе явления. Только 4% из опрошенных утверждали, что не применяют незаконных методов при получении показаний152.

Жестокий прессинг со стороны сотрудников правоохранительных органов приводит к тому,

что обвиняемые признаются даже в совершении наиболее тяжких преступлений – убийств.

Данные В.И. Санькова по Воронежской области за несколько лет свидетельствуют о том, что из 14 лиц, обвинявшихся в убийстве, невиновность которых впоследствии была доказана и уголовное преследование прекращено по реабилитирующим основаниям, 12 признались в совершении преступления в результате применения к ним пыток и иных незаконных методов153.

Подозреваемый, обвиняемый в результате применения к нему со стороны работников правоохранительных органов незаконных методов на допросах у дознавателя, следователя, в

суде «добровольно» дает показания о совершенном преступлении, которые могут быть как истинными (подозреваемый, обвиняемый, действительно, виновен, совершил преступление,

но признание в совершении им преступления дал лишь после применения к нему насилия и пыток), так и ложными, в том числе - оговор, самооговор. С таких недопустимых доказательств и начинается цепь следственных, прокурорских и судебных ошибок, а, подчас,

и преступлений (к примеру, халатность), совершаемых при этом дознавателями,

следователями, прокурорами и судьями.

Наше исследование, проведенное в Средне-Сибирском регионе в 2002-2013 годах,

показало, что в 7% случаев во время предварительного расследования и в 12% случаев в ходе судебного разбирательства уголовного дела обвиняемые, (а также их защитники, законные представители) делали заявления о применении к ним в процессе дознания или предварительного следствия незаконных методов ведения расследования (чаще всего угрозы,

избиение оперативными работниками или содержание в так называемых «пресс-хатах» СИЗО, и др.)154.

151Зашляпин Л.А. Основы методики расследования должностной преступной деятельности следователей

идознавателей: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1993. С. 3.

152Бунева И.Ю. Уголовная ответственность за принуждение к даче показаний: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2002.

153Саньков В.И. Тактика допроса лица, признающегося в совершении убийства // Юрид. зап. 1999. Вып.

10. С. 79.

154См.: Назаров А.Д. Следственные ошибки в досудебных стадиях уголовного процесса; Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда; Назаров А.Д. Фундаментальные ошибки в уголовном судопроизводстве России; Назаров А.Д. Вопросы имплементации Европейского стандарта проведения эффективного расследования в уголовное судопроизводство России // Российская юстиция. 2010. №11. С. 73-74;

Назаров А.Д. Деятельность суда в выявлении доказательств, полученных в результате применения

94

А.А. Васяев, исследуя данную проблему, пришел к выводу, что по 74% уголовных дел подсудимыми делаются заявления о применении к ним незаконных методов ведения следствия. Ученый критически анализирует прокурорские проверки по этим заявлениям, а

также действия суда по проверке данных заявлений. Считает, что «переломить такое положение дел возможно только при условии повышения квалификации (профессионального уровня, укрепления нравственных устоев) сотрудников правоохранительных органов и ориентирование их на соблюдение прав и законных интересов личности»155. Безусловно, это благое пожелание, но без компенсирующих это негативное явление процессуальных механизмов сложно обойтись.

В международном праве отличаются три категории запрещенного поведения.

1.Пытка – намеренное бесчеловечное обращение, вызывающее весьма серьезные

ижестокие страдания.

2.Бесчеловечное обращение – нанесение сильных физических и нравственных

страданий.

3.Унижающее достоинство обращение – плохое обращение, направленное на то,

чтобы вызвать у жертв чувство страха, боли и неполноценности, которые могут унизить и опозорить их и, возможно, сломать их физическое или моральное сопротивление156.

К сожалению, все эти три варианта недозволенного поведения, чаще всего – оперативных сотрудников, присутствуют в нашем уголовном процессе и оказывают искажающее воздействие на результаты расследования, то есть способствуют появлению по уголовным делам следственных и судебных ошибок.

Это значит, что проблема, связанная с действием подобного рода негативных факторов в уголовном процессе, остается. Остается надолго и является стимулом как для фундаментальных научных исследований, так и для поиска оптимальных решений, связанных с судебно-правовой реформой в нашей стране157.

недозволенных (незаконных) методов // Российский судья. 2010. №11. С. 29-31; Назаров А.Д. Несоблюдение в уголовном судопроизводстве конституционных прав и свобод человека и гражданина, связанных с применением незаконных методов в деятельности оперативных работников // Журнал СФУ. Сер. Гуманитарные науки. 2011. Т. 4. №2. С. 267-273; Назаров А.Д. Европейский стандарт эффективного расследования - надежный механизм защиты от пыток в деятельности новой полиции России // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сб. матер. / Отв. ред. Д.Д. Невирко. Красноярск, 2011. С. 125-129 и др.

155Васяев А.А. О применении недозволенных методов ведения следствия в отношении подозреваемых (обвиняемых) в уголовном судопроизводстве // Система отправления правосудия по уголовным делам в современной России как социальное взаимодействие личности и государства (Текст): сборник научных статей: в 2 ч. Ч. 2 / ред. кол. Т.К. Рябинина [и др.]; Курск, 2009. С. 195-200.

156Гомьен Д. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 136.

157Бойков А.Д. Третья власть в России. Очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990-1996

гг. М., 1997. С. 47-48.

95

Статья 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -

ЕКПЧ) гласит, что «никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению или наказанию». Государство ни при каких обстоятельствах не имеет права отступать от требования этой статьи, что неоднократно подчеркивалось Европейским судом по правам человека (далее – ЕСПЧ или Суд).

Крайне тревожным выглядит и то обстоятельство, что по статьям 2 (право на жизнь) и 3 (запрет пыток) – ЕКПЧ Суд в отношении России выносит ежегодно значительное количество Постановлений.

Ст. 3 ЕКЧП, как Суд уже много раз отмечал158, «охраняет одну из основных ценностей демократического общества. Даже в наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба против организованного терроризма или преступности, Конвенция совершенно четко запрещает пытки или бесчеловечное, или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства материально-правовых положений Конвенции и Протоколов №1 и 4 статья 3 не предусматривает исключений, и не разрешается ее частичная отмена: согласно статье 15, она не перестает действовать даже в случае чрезвычайного положения, угрожающего существованию нации»159.

Никакая ситуация крайней необходимости не может оправдать применение пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения.

ЕСПЧ указывает, что «независимо от того, какое воздействие оказали на исход уголовного судопроизводства признательные показания, полученные от заявительницы под давлением, это доказательство сделало уголовное разбирательство несправедливым…, в настоящем деле было допущено нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции»160.

Суд также указывает, что статья 3 «категорически запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и гарантирует ее применение вне зависимости от предосудительной природы поведения личности»161.

На наш взгляд, использование в доказывании недопустимых показаний подсудимого, полученных в результате применения к нему незаконных методов со стороны оперативных

158Denmark v. Greece, Norway v. Greece, Sweden v. Greece, Netherlands v. Greece [Электронный ресурс]: Decision of the Commission of 31 May 1968: App. No. 3321/67, 3322/67, 3323/67, 3344/67 // Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. Систем. требования: Adobe Acrobat Reader. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-73020 (дата обращения 02.02.2017).

159Aksoy v. Turkey [Электронный ресурс]: Judgment of 18 December 1996: App. No 21987/93 // Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-58003 (дата обращения 06.03.2016).

160Mastepan v. Russia [Электронный ресурс]: Judgment of 14 January 2010: App. No 3708/03 // Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-96693 (дата обращения 02.02.2017)

161Costello-Roberts v. United Kingdom [Электронный ресурс]: Judgment of 25 March 1993: App. No 13143/87 // Сайт Европейского суда по правам человека. Электрон. дан. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=00157804 (дата обращения 06.03.2016)

96

работников, следователей и т.д., не замеченных (невыявленных, нераспознанных) или, что страшнее, проигнорированных судьей, есть грубая судебная ошибка (в нашей классификации

– фундаментальная ошибка) или, подчас, даже преступная халатность судьи.

Невыявление субъектами, ведущими уголовный процесс, ошибок, связанных с провокациями в оперативно-разыскной деятельности

На сегодняшний день устойчиво сохраняются преступные намерения определенного круга лиц. И если эти намерения касаются интересов личности и государства, частного бизнеса, то проблему необходимо решать самыми результативными средствами. Однако нередко правоохранительные органы настолько увлекаются служебными интересам и показателями раскрываемости, что, не задумываясь, применяют способы, которые самым непосредственным образом нарушают права человека, а деятельность сотрудников правоохранительных органов, направленная на борьбу с преступлениями, фактически эти преступления порождает («клонирует»).

По мнению А.С. Горелика, «государство заинтересовано в том, чтобы раскрывались все совершенные преступления, но не стремится к тому, чтобы путем провокаций увеличивалось количество преступлений или искусственно создавалась видимость их совершения и обнаружения там, где никто не намеревался стать преступником»162.

В силу многих причин, вытекающих из характера функционирования органов,

осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, провокация как метод борьбы с преступностью и раскрытия преступлений очень распространена и активно «культивируется» в правоохранительной системе.

Тема провокации на современном этапе выходит за пределы государства и приобретает особое звучание на международной арене, когда права индивида находят свою защиту в Европейском Суде по правам человека.

В этой связи весьма актуальной проблемой теории и практики оперативно-разыскной деятельности является определение допустимых пределов (в первую очередь с правовой точки зрения) процедуры реализации оперативной информации с тем, чтобы действия оперативных сотрудников не превратились в провокацию преступлений163.

Уголовный закон России устанавливает уголовную ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа (статья 304 УК РФ). Однако остались за сферой уголовно-

162Горелик А.С. Преступления против правосудия. СПб., 2005. С. 179.

163Боженок С. К вопросу о провокации преступлений (с учетом решений Европейского Суда по правам человека) // Российская юстиция. 2006. №5. С. 48.

97

правовой регламентации такие виды провокационных действий, как провокации кражи,

незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ и т.д.

С.В. Познышев считал, что «полиция должна предупреждать и пресекать преступления, а не создавать их сама; провокация противоречит цели полицейской деятельности, и, как средство грязное и противное закону, не должна быть допускаема и разрешаема. Таким образом, если целью деятельности подстрекателя является изобличение подстрекаемого в совершении преступления или попытке его совершения, то подобная

«благородная» цель не исключает привлечения его к уголовной ответственности за провокацию преступления»164.

А.А. Пионтковский писал, что в отличие от подстрекателя провокатор

«руководствуется не стремлением в своей деятельности причинить вред объекту, на который направлено действия исполнителя, а стремлением изобличить преступника и передать его в руки государственной власти»165.

Уголовные дела, имеющие провокационную природу, таят в себе большую опасность следственных, прокурорских, судебных ошибок из-за своей искусственности, неполной

«настоящности».

Статья 89 УПК РФ в категоричной форме запрещает использовать в процессе доказывания по уголовным делам результаты оперативно-разыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом.

Главные требования к доказательствам изложены в ст. 75 УПК РФ («Недопустимые доказательства»), ст. 88 УПК РФ («Правила оценки доказательств»).

Не вызывает сомнений то обстоятельство, что опасность провокационного пути в получении доказательств для уголовного судопроизводства таится при проведении оперативно-разыскных мероприятий, особенно таких, как проверочная закупка,

контролируемая поставка, оперативный эксперимент (п. п. 6, 13, 14 ст. 6 Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Ученые-правоведы не часто, но с тревогой высказываются по проблеме провокаций в уголовном процессе, идущих с подачи сотрудников оперативных подразделений правоохранительных органов.166

164 Полный курс уголовного права / под ред. А.И. Коробеева. СПб., 2008. Т. 1. Преступление и наказание.

С. 589.

165 Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права: Общая часть. М., 1961. С. 573.

166Алферов В.Ю. Оперативный эксперимент и провокация // Правоведение. 1998. №1. С. 169-170; Волженкин Б.В. Провокация или оперативный эксперимент? // Законность. 1999. №6. С. 26-30; Волженкин Б.В. Допустима ли провокация как метод борьбы с коррупцией? // Российская юстиция. 2001. №5. С. 45; Котин В.П. Провокация взятки // Государство и право. 1996. №2. С. 82-87; Курченко В. Отграничение провокации от действий при пресечении преступлений // Законность. 2004. №1. С. 10-12; Михайлов В.И. Противодействие

98

К сожалению, несмотря на признание юрисдикции ЕСПЧ после ратификации Конвенции, российские правоохранительные органы длительное время не учитывали соответствующие правовые позиции ЕСПЧ относительно недопустимости провокации преступления, активно используя провокационные методы в оперативно-разыскной деятельности. Неудивительно, что подобная практика стала предметом неоднократных жалоб российских граждан в ЕСПЧ, который принял по этому вопросу целый ряд постановлений,

констатирующих, что полицейская провокация нарушает положения Конвенции.

Первым из них стало Постановление ЕСПЧ от 15 декабря 2005 г. по делу "Ваньян

(Vanyan) против Российской Федерации", жалоба N 53203/99. Впоследствии отраженные в нем правовые позиции получили развитие в Постановлениях ЕСПЧ от 26 октября 2006 г. по делу "Худобин (Khudobin) против Российской Федерации", жалоба N 59696/00; от 4 ноября

2010 г. по делу "Банникова (Bannikova) против Российской Федерации", жалоба N 18757/06;

от 2 октября 2012 г. по делу "Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации", жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10.

Обобщение практики ЕСПЧ позволяет выделить отличительные признаки полицейской провокационной деятельности и выработать критерии ее отграничения от правомерных оперативно-разыскных мероприятий. Использование данных критериев позволяет избегать ошибок в досудебном и судебном производстве по уголовным делам167.

Фундаментальные ошибки при заключении под стражу, продлении сроков содержания под стражей, при оправдании, а также при осуждении и назначении наказания

Положения статьи 22 Конституции РФ предусматривают особые гарантии при посягательствах государства на личную неприкосновенность человека. Международно-

правовой стандарт также предусматривает особые требования в части обеспечения личной неприкосновенности индивида. Еще раз подчеркнем, ошибки должностных лиц государства в ограничении этого права по характеру возможных и наступивших последствий мы относим к фундаментальным, существенным168. Нарушения действующих процедур заключения лица

легализации доходов от преступной деятельности: правовое регулирование, уголовная ответственность, оперативно-розыскные мероприятия и международное сотрудничество. СПб., 2002. С. 158; Назаров А.Д. Недопустимость провокаций в уголовном процессе // Следственная практика. 2004. №4. С. 29-35; Назаров А.Д. Доказательства, полученные провокационным путем, являются недопустимыми: некоторые практические аспекты проблем // Вестник КГУ. Красноярск, 2006. №6. С. 336-340; Назаров А.Д. Как противопоставить провокации в уголовном процессе мероприятиям, блокирующим преступные проявления // Ученые записки: сб. науч. трудов Института государства и права. Тюмень, 2007. Вып. 8. С. 86-93; Назаров А.Д. Некоторые вопросы проверочной закупки в контексте решений Европейского Суда по правам человека // Проблемы модернизации правовой системы современного российского общества. Красноярск, 2011. С. 302-306.

167См., к примеру: Волынский А.Ф. Расследование провокаций взятки и коммерческого подкупа. М., 2010. 160 с.

168См.: Назаров А.Д. Следственные ошибки в досудебных стадиях уголовного процесса; Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда; Назаров А.Д. Фундаментальные ошибки в уголовном

99

под стражу являются источником следующих ошибок следователя, дознавателя, прокурора,

суда.

1. Ошибочное избрание в качестве меры пресечения подозреваемому, обвиняемому,

подсудимому заключения под стражу, а также продление им сроков содержания под стражей,

в отсутствии необходимых доказательств и (или) вместо возможных в конкретной ситуации таких мер пресечения, как домашний арест, залог и иных, не связанных с изоляцией от общества.

В паре с данной ошибкой идет ее противоположная разновидность – ошибочное неизбрание подозреваемому, обвиняемому, подсудимому заключения под стражу, а также непродление этим участникам процесса сроков содержания под стражей, в результате чего указанные лица скрылись от следствия и суда, совершили новые преступления, оказали незаконное воздействие на потерпевшего и свидетелей. Кроме того, данная разновидность ошибки субъектов, ведущих уголовный процесс, может вызвать негативную реакцию общества и спровоцировать нарушения со стороны определенной части граждан общественного порядка и спокойствия.

2. Использование ареста недобросовестными сотрудниками правоохранительных органов как средства незаконного получения показаний в совершении преступления от заключенных под стражу лиц, что может, подчас, привести к даче подозреваемым,

обвиняемым, подсудимым следователю, дознавателю, суду искаженных показаний (оговор,

самооговор и т.п.).

3. Применение «квалификации с запасом» («завышенной квалификации») во избежание самых различных (процессуальных, карьерных и др.) неблагоприятных последствий для следователя, дознавателя и как способ получить от суда желаемое постановление о заключении лица под стражу или о продлении сроков содержания лица под стражей.

Так, 61,1% работников прокуратуры, 33,3% судей и 20,4% адвокатов полагают, что следователи и дознаватели «завышают» квалификацию деяния, чтобы в последующем суд без возвращения уголовного дела прокурору смог переквалифицировать деяние на более

«мягкий» состав преступления, а 5,6% судей, кроме того, полагают, что «завышенная» квалификация позволяет гарантированно получать от суда постановление о заключении под

судопроизводстве России; Назаров А.Д. Следственные и судебные ошибки при заключении под стражу. С. 3943; Назаров А.Д. Правоприменительные ошибки при заключении под стражу // Правовая политика и правовая жизнь. 2010. №2. С. 92-98; Назаров А.Д. Дифференцированный подход при избрании наиболее строгих мер пресечения как способ избежать ошибок // Уголовно-процессуальные и криминалистические чтения на Алтае. Барнаул, 2011. С. 193-196; Назаров А.Д. Усложненная процедура заключения лица под стражу как способ избежать ошибок // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. Томск, 2011. Ч. 51. С. 109-115; Назаров А.Д. О совершенствовании процедуры заключения лица под стражу // Судебная власть и правосудие в сфере уголовного судопроизводства: проблемы и перспективы. Екатеринбург, 2012. С. 106-112.

100

стражу подозреваемого, обвиняемого169.

Данная ошибка может расцениваться также как злоупотребление правом со стороны субъектов, ведущих процесс, а при определенных обстоятельствах представленная ситуация может быть не ошибкой, а преступлением должностного лица.

Наиболее неблагоприятные последствия для человека, общества и государства связаны с судебной ошибкой, когда от имени Российской Федерации суд, отправляя правосудие по уголовным делам, незаконно осуждает невиновное лицо или осуждает его по более строгой статье (части, пункту) УК РФ, а не по той, более мягкой, статье (части, пункту), по которой он справедливо должен быть осужден; осуждает к чрезмерно суровому наказанию, особенно,

если оно связанно с реальным лишением свободы; незаконно оправдывает виновное лицо – полностью или в части обвинения или незаконно осуждает по более «мягкой» статье (части,

пункту) УК РФ, а не по той «строгой» статье (части, пункту), по которой он справедливо должен быть осужден; осуждает к чрезмерно мягкому наказанию.

Таким образом, обозначенные нами фундаментальные ошибки требуют к себе повышенного внимания со стороны ученых и практиков, чтобы минимизировать опасность допущения следственных и судебных ошибок.

Ошибки следователя, прокурора могут быть причиной появления в уголовном деле ошибок суда170.

В структуре ошибок нами сделана следующая их градация.

1.Судебные ошибки, на появление которых в уголовном деле ни объективно, ни субъективно никак не могли повлиять ни следователь, ни прокурор (например, нарушение тайны совещательной комнаты, ошибки в составлении приговора, несправедливое назначение наказания и т.п.).

2.Судебные ошибки, на появление которых в уголовном деле повлияли ошибки следователя, прокурора. Данных ошибок судья объективно имел возможность избежать, но по различным причинам (спешка, небрежность, недобросовестность, поверхностный подход к изучению дела и анализу доказательств и т.д.) в ходе судебного разбирательства не избежал,

иэти ошибки «с подачи» следователя, прокурора стали судебными ошибками.

3.Судебные ошибки, на появление которых в уголовном деле повлияли ошибки следователя, прокурора, но при рассмотрении уголовного дела в суде судья не имел объективной возможности их избежать – они вскрылись на ревизионных стадиях уголовного процесса (например, следователь проигнорировал заявление подозреваемого о том, что к нему применялись незаконные методы, и он по части эпизодов преступления оговорил себя. Судья

169Приложение №44.

170См.: Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда. С. 24-116.