nazarov-a-d_disser

141

Л.Я. Драпкин239, А.В. Дулов240, Р.С. Белкин241, А.А. Эксархопуло242 исследовали вопросы стратегии применительно к криминалистической деятельности.

Стратегии в контексте государственного обвинения рассматривал в своих научных исследованиях В.Г. Ульянов. Он особо обращал внимание на разработку стратегий обвинения:

определение основных этапов расследования, стратегических целей; целевой анализ материалов дела и т.п.; подготовку стратегий государственного обвинения к реализации;

определение судебных (следственных) действий, в которых предстоит реализовать основные этапы и цели стратегии; определение в целом порядка судебного следствия и т.п. С учетом обозначенных стратегий автором строится тактика поддержания государственного обвинения в суде243.

Вопросы стратегии в контексте с вопросами тактики применительно к адвокатской деятельности подробно рассматривались М.О. Баевым и О.Я. Баевым244, Л.А. Зашляпиным245, В.С. Соркиным246.

С позиций стратегии рассматривается учеными борьба с преступностью. Они полагают, что в науке управления под стратегией понимается способы достижения целей.

Поэтому стратегия – это определение перспективных целей и приоритетов, важнейших направлений и средств реализации указанных целей247.

Зарубежные авторы используют стратегический подход в изучении преступного поведения, что позволяет им успешно развивать концепцию полицейской разведки, модель разведывательной полиции. Их исследования в этом направлении показывают, что некоторые виды преступлений (организованная преступность, терроризм, преступность в отношении несовершеннолетних и др.) не могут быть успешно раскрыты без стратегического подхода в работе органов предварительного следствия. Полицейская разведка успешно проводит

239Драпкин Л.Я. Основы теории следственных ситуаций. Свердловск, 1987.

240Криминалистика / Под ред. А.В. Дулова. Минск, 1996.

241Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня … ; Белкин Р.С. Курс криминалистики. 3-

еизд., доп. М., 2001.

242Эксархопуло А.А. Предмет и система криминалистики. Проблемы развития на рубеже XX - XXI веков.

СПб., 2004.

243Ульянов В.Г. Государственное обвинение в российском уголовном судопроизводстве (процессуальные и криминалистические аспекты): автореф. … докт. юрид. наук. Краснодар, 2002.

244Баев М.О. Стратегические принципы тактики защиты по уголовным делам // Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам: сб. науч. труд. Екатеринбург, 2001.

245Зашляпин Л.А. Основы теории эффективной адвокатской деятельности … ; Зашляпин Л.А. Основные компоненты теории адвокатского мастерства в уголовном судопроизводстве. Екатеринбург, 2007.

246Соркин В.С. Стратегия и тактика защиты по уголовным делам. Гродно, 1995.

247Бородин С.В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1990. С.15; Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. 2-е изд., испр. и доп. М., 2005. С. 38; Долгова А.И. Проблемы разработки стратегии борьбы с преступностью // Преступность: стратегия борьбы / Под ред. А.И. Долговой. М., 1997. С. 6 ; Колесников В.И. Преступность в России и стратегия борьбы с ней // Преступность: стратегия борьбы / Под ред. А.И. Долговой. М., 1997. С. 18-27.

142

стратегический анализ преступного рынка, что является основополагающим элементом стратегического анализа в деятельности по раскрытию конкретных преступлений248.

В уголовно-процессуальном праве о стратегиях применительно к моделям уголовного процесса впервые высказался Н.Г. Стойко. По его мнению, модели уголовного процесса могут быть объединены в рамках шести уголовно-процессуальных стратегий (общих моделей): 1)

защиты прав и свобод обвиняемого; 2) уголовного преследования; 3) социальной поддержки обвиняемого; 4) социальной поддержки потерпевшего; 5) рациональности и эффективности уголовного судопроизводства; 6) примирения249.

Рассматриваемые Н.Г. Стойко стратегии (модели), на наш взгляд, определяют современное состояние и перспективу развития уголовной политики в отправлении правосудия по уголовным делам.

В контексте рассматриваемой нами проблемы ошибок в уголовном судопроизводстве первостепенный интерес для нас представляют две выделяемые Н.Г. Стойко стратегии

(модели): уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого. На наш взгляд,

другие стратегии, безусловно, актуальны для отправления правосудия по уголовным делам,

но содержание их связано с реализацией социальной роли уголовного судопроизводства.

Более того, поддерживая стратегический (модельный) подход Н.Г. Стойко в сравнительном теоретико-правовом исследовании англо-американской и романо-германской правовых систем, мы отходим от традиционного обозначения уголовного преследования (обвинения) и

защиты прав и свобод обвиняемого (защиты) в качестве функций уголовного судопроизводства, так как нам важно исследовать уголовное преследование и защиту прав и свобод обвиняемого не только в контексте функциональном (выполнение действующих нормативных требований субъектами, ведущими уголовный процесс), но и в стратегическом контексте – современном и перспективном состоянии и развитии двух диаметрально-

противоположных по своим направленностям моделей, движущих уголовный процесс, и

стремящихся к сближению для выполнения его назначения.

Совершенно очевидно, что обозначенные нами две (важные для целей нашего исследования) стратегии – уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого,

так и иные стратегии, обозначенные Н.Г. Стойко, вполне согласуются между собой:

1) если «рассматриваются в качестве общегосударственных инструментов, призванных обеспечить потребности общества в сдерживании преступности и контроле над ней,

248Simonovic B. Strategies approach of criminal investigation police in crime combating. // Криминалистика

исудебная экспертиза: наука, обучение, практика / Под общей ред. С.П. Кушниренко. СПб., 2012. С. 588-595.

249Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России … С. 64.

143

возмещении убытков от нее и предупреждении совершения новых преступлений (т.е.

являются уголовно-политической реакцией на преступность);

2)осуществляются путем чередования, усиления одних и ослабления интенсивности других, расширения или сужения сферы их применения и т.п. в зависимости от конкретной социальной ситуации;

3)направлены (вне зависимости от субъективных нужд и притязаний) на достижение социально-интегративных целей публично-правового регулирования на преступления,

обеспечения справедливости (меры социального согласия) и поддержания баланса интересов между потерпевшим (жертвой) и обвиняемым (преступником)»250.

Стратегии уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого в уголовно-

процессуальной деятельности в контексте проблематики нашего исследования выводят нас на необходимость рассмотреть именно с позиций модельного подхода уголовно-процессуальный механизм реализации этих стратегий (моделей) для выявления, исправления и предупреждения ошибок в уголовном судопроизводстве.

Стратегия уголовного преследования своими корнями уходит в правовую конструкцию, известную как принцип неотвратимости наказания. Действительно, интересы общества и государства должны быть нацелены на то, чтобы каждый совершивший преступление, был подвергнут справедливому и неотвратимому наказанию, а невиновный не был привлечен к уголовной ответственности или был реабилитирован, если подвергся незаконно и несправедливо уголовному преследованию. Конструкция неотвратимости наказания в действующем УПК РФ предусматривается в статье шестой «Назначение уголовного судопроизводства».

Стремление должностных лиц суда и правоохранительных органов обеспечить выполнение программных установок уголовной политики государства по неотвратимости наказания вызывает необходимость увеличивать объемы и масштабы уголовной репрессии,

что, подчас, чревато нарушениями принципа законности и допущением ошибок. По сути дела,

в состязательной модели уголовного судопроизводства стратегия уголовного преследования есть стратегия обвинения, основное содержание которой – уголовное преследование,

привлечение к уголовной ответственности, признание лица виновным от имени Российской Федерации и назначение ему справедливого наказания. Все это важные и необходимые факторы реализации уголовной политики. Однако в силу своей репрессивной специфики именно эта стратегия должна быть надежно представлена гарантиями соблюдения требований законности. И это положение, опять же, предусмотрено в статье шестой УПК РФ, где

250 Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России … С. 93.

144

отмечается, что защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения,

ограничения ее прав и свобод – есть важное назначение уголовного судопроизводства.

Вместе с тем современные характеристики стратегии уголовного преследования

(обвинения) в отличие от действовавшего в советское время принципа неотвратимости наказания, связанного с установлением истины по уголовному делу как цели уголовного судопроизводства, наполняются новыми конструкциями. Такие новые институты, как досудебное соглашение о сотрудничестве, заключенное прокурором с обвиняемым, особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением в контексте уголовного преследования выглядят очень выигрышными и ресурсно малозатратными. Но классическое представление об уголовном процессе, в котором магистральной целью является установление истины по уголовному делу, ярко выражено действие всех принципов уголовного судопроизводства и общих условий судебного разбирательства уголовного дела, не может не ставить вопрос о рисках, связанных с появлением ошибок при современной оптимизации уголовного преследования.

Как правильно отмечено Н.Г. Стойко, стратегия уголовного преследования предполагает модель контроля за преступностью, где цель уголовного процесса при этой стратегии – наказание, а функция – установление уголовного правоотношения. Данная стратегия связана с ролью системы уголовной юстиции в уменьшении, предотвращении и пресечении преступлений путем обвинения и наказания тех, кто виновен. Полиция и спецслужбы, следствие, прокуратура несут ответственность перед обществом за то, чтобы виновные лица предстали перед судом, они обеспечивают неотвратимость уголовной репрессии, контролируют преступность, защищают граждан, общество, государство посредством снижения преступности. Анализируя зарубежные правовые источники, Н.Г.

Стойко дает такую обобщенную характеристику рассматриваемой стратегии: ориентация правоохранительных органов на общественную опасность преступлений как основание своей правовой активности; игнорирование или существенное ограничение правового контроля за органами уголовного преследования; поддержка их стремления покарать каждого преступника; презумпция виновности подозреваемых в совершении преступлений

(потенциальных преступников); высокий уровень осуждений и «болезненность» назначенных наказаний; отсутствие условий для межличностного контакта потерпевшего и обвиняемого251.

В данной модели суды должны занимать позицию возмездия и устрашения по отношению к реальным и потенциальным преступникам. Суды в этой модели являются гарантом правопорядка. «Их главная функция – подтвердить и утвердить право государства

251 Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России … С. 71.

145

на наказание преступника, а не обеспечить защиту прав человека или господство права в обществе... Они должны осуждать действия обвиняемых, нарушивших закон, и поддерживать стремление органов уголовного преследования приносить обвинения перед судом. Делая так,

суды должны всякий раз демонстрировать карающую силу закона, не допуская случаев, когда неотвратимость уголовной ответственности ставилась бы под сомнение недостаточно суровым или оправдательным приговором. Иначе потенциальные преступники будут спровоцированы к совершению преступлений, зная, что они либо уйдут от ответственности,

либо не подвергнутся серьезным страданиям. В свою очередь это приведет к деморализации органов уголовного преследования, если их деятельность по раскрытию преступлений и изобличению виновных не будет иметь успеха в суде»252.

В современный период стратегия уголовного преследования связана в России, как уже отмечалось нами выше, с периодически объявляемыми «кампаниями»: борьба с терроризмом и экстремизмом, наркопреступностью; коррупцией; пытками в полиции (плюс к этому еще и борьба с «оборотнями в погонах»); борьба с педофилами и маньяками; пьяными водителями за рулем хулиганствующими авиапассажирами и т.д.

Под эти «кампании», как уже также отмечалось нами, ужесточаются некоторые положения в законе.

Стратегия уголовного преследования (обвинения) в последнее время «берет верх»,

когда совершаются резонансные для общества преступления и правоохранительные ведомства (чаще всего – Следственный Комитет России) объявляют в СМИ, что задержали подозреваемых, вышли в суд с ходатайствами о заключении под стражу лиц, допустивших преступную халатность, в результате которой произошли взрывы на шахте с человеческими жертвами, погибли дети в незакрытых канализационных люках, произошла катастрофа с самолетом и т.д. В обычные рамки классических оснований для избрания строгих мер процессуального принуждения эти ситуации, как правило, не вписываются («может скрыться от следствия и суда», «может совершить новые преступления», «может воздействовать на свидетелей обвинения и т.п.»), но государству надо показать обществу строгость своей

«уголовной реакции», «мощь репрессивной машины государства», готовой встать на защиту человека, общества и государства в неординарных ситуациях с тяжкими последствиями и т.п.

По сути дела, все делается в рамках европейского стандарта заключения под стражу для сохранения общественного порядка и предотвращения массовых беспорядков в обществе. Но все это явно выглядит как типичный контент (проявление) модели (стратегии) уголовного преследования (обвинения).

252 Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России … С. 72.

146

В ходе исследования мы придерживались гипотезы, что реализация стратегии уголовного преследования (обвинения) повышает порог следственных и судебных ошибок,

связанных с защитой прав и законных интересов обвиняемого и в то же время снижает порог ошибок, связанных с защитой, прежде всего, жертвы преступления (потерпевшего).

Реализацию стратегий уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого

(обвинения и защиты) осуществляют участники уголовного судопроизводства. Законодатель даже объединил этих участников в группы (стороны): «участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения» (глава 6 УПК РФ: прокурор, следователь,

руководитель следственного органа, орган дознания, начальник подразделения дознания,

дознаватель, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец, представители потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя); «участники уголовного судопроизводства со стороны защиты» (глава 7 УПК РФ: подозреваемый, обвиняемый,

законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого, защитник,

гражданский ответчик, представитель гражданского ответчика).

Однако приведенное выше деление участников уголовного судопроизводства на участников с двух сторон состязательного процесса (сторона обвинения и сторона защиты)

явно условное. Участники, которые выполняют миссию субъектов, ведущих уголовный процесс (прокурор, следователь, руководитель следственного органа, орган дознания,

начальник подразделения дознания, дознаватель), преследуют государственный интерес,

который связан с выполнением ими назначения уголовного судопроизводства, его принципов и миссий, заданных реализацией уголовной политики. Вот почему мы говорим об этих двух стратегиях: уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого (обвинения и защиты) в их взаимосвязи.

Рассмотрим взаимосвязь этих стратегий сквозь призму процессуального статуса прокурора.

Процессуальное положение прокурора в уголовном судопроизводстве специфично. На досудебных стадиях название процессуального статуса так и определяется – «прокурор», «надзирающий прокурор» (главы 19-32.1 УПК РФ). При подготовке к судебному заседанию,

в том числе при проведении предварительного слушания, процессуальный статус прокурора обозначается названиями «сторона» и «прокурор» (главы 33-34 УПК РФ). При разбирательстве уголовного дела по существу в суде первой инстанции, при апелляционном судебном разбирательстве процессуальный статус прокурора обозначается только как

«обвинитель», «государственный обвинитель» (ст. 246 УПК РФ и другие статьи УПК РФ в главах 35-45.1). При кассационном и надзорном рассмотрении уголовного дела, производстве по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, производстве

147

о применении принудительных мер медицинского характера, воспитательного воздействия и др. (главы 46, 47.1, 48.1, 49, 50, 51, 52, 53, 54 УПК РФ) процессуальный статус прокурора вновь обозначен дефиницией «прокурор».

«Государственный обвинитель – поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу должностное лицо органа прокуратуры» (п. 6 ч. 1 ст. 5 УПК РФ).

«Сторона обвинения – прокурор, а также следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, частный обвинитель, потерпевший, его законный представитель и представитель, гражданский истец и его представитель» (п. 47 ч. 1 ст. 5 УПК РФ).

«В ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность» (ч. 3 ст. 37 УПК РФ).

Исходя из изложенного выше, особенно с учётом подробной регламентации полномочий прокурора в суде, обозначенных в ст. 246 УПК РФ, процессуальную миссию прокурора при разбирательстве уголовного дела по существу в суде первой инстанции и при апелляционном разбирательстве дела можно определить как участие прокурора на стороне обвинения со статусом «государственный обвинитель» для поддержания государственного обвинения, выдвинутого органами предварительного расследования и утверждённого надзирающим прокурором, для полного или частичного отказа от указанного обвинения, его изменения в сторону смягчения в суде при определённых законом обстоятельствах.

Такая формулировка процессуальной миссии прокурора в суде представляется нам искусственной, так как, на наш взгляд, нельзя дознавателя, начальника подразделения дознания (начальника органа дознания), следователя, руководителя следственного органа,

прокурора относить к стороне обвинения. Это должностные лица государства, наделённые наряду с судом властными полномочиями осуществлять доказывание по уголовному делу, его предварительное расследование и рассмотрение в суде для выполнения назначения уголовного судопроизводства.

Данные субъекты, ведущие уголовный процесс, обеспечивающие полное, всестороннее и объективное исследование всех обстоятельств уголовного дела, не могут быть ни на стороне защиты, ни на стороне обвинения, так как у них, в отличие от участников уголовного процесса,

разведённых на эти две стороны, нет личного интереса, а государственный интерес требует от властных субъектов устанавливать как уличающие, так и оправдывающие, как отягчающие,

так и смягчающие обстоятельства, руководствуясь при этом соображениями законности,

гуманности и справедливости.

Поэтому в УПК РФ было бы разумно на протяжении всего уголовного процесса называть указанных субъектов не стороной или обвинителями, а именно: дознаватель,

148

начальник подразделения дознания (начальник органа дознания), следователь, руководитель следственного органа, прокурор, обеспечивающих наряду с судом публичный характер уголовного судопроизводства.

Мы поддерживаем позицию А.С. Барабаша в том, что «нельзя говорить о функциях обвинения, защиты, разрешения дела, закрепляя их за определёнными субъектами», ведущими процесс. «Прокурор, прежде, чем сформулировать свой тезис, должен участвовать в судебном следствии, непосредственно исследовать доказательства, и только в том случае, если на основе исследованного у него сформируется внутреннее убеждение, он выступает в прениях с обвинительным или оправдательным тезисом, приводя соответствующую аргументацию. С

оправдательным тезисом он должен выступать и тогда, когда у него не сложилось внутреннее убеждение и дальнейшее познание невозможно. Если же в сознании прокурора укоренится то,

что он обвинитель, на его взвешенное отношение к материалам дела мы уже не можем надеяться, принцип всесторонности, полноты и объективности исследования материалов дела для него не будет указом»253.

Говоря о стратегии защиты прав и свобод обвиняемого (стратегии защиты),

необходимо показать уровни реализации защиты прав человека в уголовном судопроизводстве, а именно:

– защита со стороны лиц, ведущих уголовный процесс (с учетом аргументов,

приведенных нами выше, это прокурор, следователь, руководитель следственного органа,

орган дознания, начальник подразделения дознания, дознаватель);

– защита, осуществляемая лицами, которые не ведут уголовный процесс (адвокат,

федеральный и региональный уполномоченный по правам человека (в том числе – ребенка),

правозащитники, депутаты и иные лица);

– самозащита.

Исходя из предложенного Н.Г. Стойко стратегического (модельного) подхода,

стратегия защиты прав и свобод обвиняемого выражена в модели надлежащего правосудия и близких к ней моделях согласования интересов государства и обвиняемого. Соответственно,

цель, которую выражает данная стратегия – справедливость (процедурная и материальная);

функция, которую она предписывает органам уголовной юстиции, - обеспечение защиты прав и свобод обвиняемого.

253 Барабаш А.С. Субъекты уголовного процесса и субъекты уголовно - процессуального доказывания // Сибирские юридические записки: Ежегодник Ассоциации юрид. ВУЗов «Сибирь». Вып. 1. Красноярск, 2001.

С. 133.

149

При осуществлении данной стратегии в уголовном процессе главенствующее значение имеет принятие решения по уголовному делу в условиях беспристрастности, уважения прав и свобод человека и гражданина, корректности по отношению к сторонам обвинения и защиты.

Данная стратегия отдает предпочтение процессуальной справедливости, интересам обвиняемого за счет ограничения государственной власти и уменьшения ее эффективности.

Произвольное, не подчиненное контролю использование власти в уголовном процессе есть худшее зло, нежели неудача в обеспечении неотвратимости осуждения и наказания каждого преступника. Вот почему любой обвиняемый вправе и может рассчитывать здесь на честное

(справедливое) судебное разбирательство своего дела, а в случае установления вины – на справедливое наказание, отражающее степень серьезности совершенного преступления,

заслуженность его порицания, а также вред, причиненный потерпевшему254.

На наш взгляд, рассматриваемая стратегия позволяет сформулировать научную гипотезу о сведении к минимуму количества допускаемых ошибок со стороны субъектов,

ведущих уголовный процесс в части защиты прав и законных интересов обвиняемого, однако в части защиты жертвы преступления (потерпевшего) порог ошибок может быть более высоким, чем в рассматриваемой стратегии (модели) уголовного преследования.

Рассмотрение стремящихся к сближению двух полярных, диаметрально-

противоположных моделей (стратегий) уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого (обвинения и защиты) связано с организационно-правовым механизмом обеспечения эффективного и качественного (безошибочного) уголовного судопроизводства.

На протяжении многих лет проблемы эффективности отправления правосудия по уголовным делам, качества предварительного расследования и судебного производства были объектами научных исследований.

Множество факторов влияют и сегодня на успешную реализацию в уголовной (прежде всего – уголовно-процессуальной) политике стратегий уголовного преследования и защиты прав и свобод обвиняемого (обвинения и защиты). Мы уже отчасти касались рассмотрения этих факторов, говоря о причинах ошибок в уголовном судопроизводстве. Но одной из актуальных проблем в контексте надлежащей реализации рассматриваемых стратегий является вопрос об ответственности субъектов, ведущих уголовный процесс, за ошибки в своей уголовно-процессуальной деятельности.

Государство последовательно выдерживается важного тезиса о том, что за все отступления от принципа законности (в том числе, за ошибки) субъектов, ведущих уголовный процесс, отвечает – и морально, и материально – именно само государство в контексте

254 Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России … С. 68-69.

150

процедур, связанных с реабилитацией. Но стремление государства за совершенные преступления, ошибки и иные просчеты в работе персонально наказать в дисциплинарном,

моральном, материальном и даже в уголовно-правовом порядке субъектов, ведущих уголовный процесс, постоянно присутствует.

Действительно, если в уголовно-процессуальной деятельности субъектов, ведущих уголовный процесс, отмечается дисбаланс в сторону какой-либо из стратегий – уголовного преследования или защиты прав и свобод обвиняемого (обвинения и защиты), появляются пресловутые обвинительный или защитительный уклоны, то это должно вызывать соответствующие уголовно-процессуальные и организационные реакции властных субъектов.

Таким образом, только разумный баланс между стратегиями уголовного преследования

изащиты прав и свобод обвиняемого (обвинения и защиты) позволит выполнить все те цели

изадачи, которые поставлены перед уголовным судопроизводством требованиями современной уголовной политики, не нарушая при этом принципа законности в уголовном процессе и не допуская ошибок со стороны лиц, ведущих этот процесс.

§2. Понятие и основные компоненты уголовно-процессуального механизма

устранения ошибок

Понятие «механизм» в юридической науке используют по отношению к различным правовым явлениям.

Так, в теории государства и права общепризнанным является понятие механизма государства, под которым понимают целостную иерархическую систему внутренне структурированных (имеющих аппарат) государственных органов и учреждений, практически осуществляющих государственную власть путем решения поставленных перед ними задач в соответствии с определенными для них функциями255. При этом подчеркивается, что не может быть государства без механизма256. К признакам государственного механизма обычно относят: наличие целостной структуры (деления целого на части); иерархичность (построение на началах координации и подчинения); особый субъектный состав (внутренне структурированные органы и учреждения); специальная цель (осуществление власти)257.

Иначе говоря, механизм государства понимают, по сути, как его (государства)

определенное техническое построение, техническую организацию или соорганизацию его

255См. об этом, например: Теория государств и права: учебник для вузов / Отв. ред. С.С. Алексеев, С.И. Архипов. М., 2005.

256Теория государств и права. Курс лекций / Отв. ред. Н.И. Матузов, А.В. Малько. 3-e изд., перераб. и

доп. М., 2012.

257Алексеев С.С. Теория государств и права … ; Перевалов В.Д. Теория государств и права: учебник для вузов. М., 2010.