Новелла шестая

Микеле Скальда доказывает некоторым молодым людям, что Барончи - самые

благородные люди на сеете и в приморье, и выигрывает ужин.

Дамы еще смеялись над прекрасным и быстрым ответом Джьотто, когда

королева велела продолжать Фьямметте, начавшей говорить таким образом: -

Юные дамы, Барончи, упомянутые Памфило, может быть, не так вам известные,

как ему, напомнили мне новеллу, в которой доказывается, каково их

благородство. Не отходя от нашего предмета, я хочу рассказать вам ее.

Не мало времени прошло с тех пор, как в нашем городе жил юноша по имени

Микеле Скальца, самый приятный и потешный человек в свете, у которого

наготове были самые невероятные рассказы, почему молодым флорентийцам было

очень приятно залучить его к себе, когда они собирались обществом. Случилось

однажды, когда он был с некоторыми другими в Монт Уги, что между ними возник

такой спор: какие из флорентийцев самые родовитые и древнего рода? Из них

одни говорили, что Уберти, другие - что Ламберти; один - одно, другой -

другое, как кому казалось. Слушал это Скальца и, усмехнувшись, сказал:

"Убирайтесь вы, убирайтесь, дураки, вы сами не знаете, что говорите: самые

благородные и древние - Барончи; в этом согласны все философы и все, кто их

знает, как я; и дабы вы не подумали, что я разумею других, я говорю о

Барончи у Санта Мария Маджьоре, ваших соседях". Как услышали это молодые

люди, ожидавшие, что он скажет другое, все начали издеваться над ним,

говоря: "Ты смеешься над нами, точно мы не знаем Барончи, как и ты".

Скальца сказал: "Клянусь евангелием, я не смеюсь, а говорю правду, и

если есть между вами кто-нибудь, кто побьется об ужин для победителя и

шестерых товарищей по его благоусмотрению, я охотно его поставлю и сделаю

еще больше, предоставив себя суду всякого, кого вам будет угодно". Один из

них, по имени Нери Моннини, сказал: "Я намерен выиграть этот ужин".

Сговорившись выбрать судьею Пьеро ди Фьорентино, в доме которого они

находились, они пошли к нему, а за ними и все другие, чтобы посмотреть, как

проиграет Скальца, и раздосадовать его. Когда они рассказали все, что было

говорено. Пьеро, юноша разумный, выслушал сперва доводы Нери, затем,

обратившись к Скальца, сказал: "А ты как докажешь то, что утверждаешь?"

Скальца ответил: "Как? Я докажу это таким доводом, что не только ты, но и

он, отрицающий это, скажет, что я говорю правду. Вы знаете, что чем род

древнее, тем благороднее, это и они только что промеж себя утверждали.

Барончи древнее всех других, стало быть благороднее; доказав, что они

древнее, я без сомнения выиграю заклад. Вы должны знать, что Барончи были

сотворены природою в то время, когда она начала учиться живописи, а другие

люди были созданы ею, когда она уже умела писать. А что я говорю в данном

случае правду, то обратите внимание на Барончи и на других людей: тогда как

у всех других вы увидите лица благообразные и соответственно правильные, из

Барончи у одного вы найдете лицо очень длинное и узкое, у другого чрезмерно

широкое, у кого нос очень длинный, у кого короткий; у иного подбородок

выпятился вперед и загнут кверху, скулы точно у осла; есть такие, у которых

один глаз более другого, у иных один ниже другого, как бывает на лицах,

которые чертят дети, когда впервые учатся рисовать. Из чего, как я уже

сказал, видно очень ясно, что природа устроила их, когда училась живописи,

так что они древнее других, стало быть и благороднее".

Когда Пьеро, бывший судьею, и Нери, побившийся о заклад об ужин, и все

другие представили себе все это, выслушав забавный довод Скальца, принялись

все смеяться и утверждать, что Скальца прав и выиграл ужин и что поистине

Барончи самые благородные и древние, какие есть, не только во Флоренции, но

на свете и в приморье. Поэтому, желая сказать, что лицо у мессера Форезе

некрасиво, Памфило имел право выразиться, что и для любого из Барончи оно

было бы гадким.