День седьмой

Кончен шестой день Декамерона и начинается седьмой, в котором, под

председательством Дионео, рассуждают о шутках, которые из-за любви либо во

свое спасение, жены проделывали над своими мужьями, было ли то им вдомек,

или нет.

Уже все звезды удалились с восточной части неба, кроме одной, которую

мы называем Луцифером, еще светившейся в белесоватой заре, когда сенешаль,

поднявшись, отправился с большим обозом в Долину Дам, чтобы там все устроить

согласно с распоряжением и приказом, полученным от своего господина. После

его ухода не замедлил встать и король, которого разбудил шум вьючивших людей

и лошадей; встав, он поднял заодно и дам и молодых людей. Лучи солнца едва

пробивались, когда все пустились в путь; никогда еще, казалось им, соловьи и

другие птички не пели так весело, как в то утро; сопровождаемые их песнями,

они дошли до Долины Дам, где их встретило еще большее количество птичек,

радовавшихся, казалось, их прибытию. Когда они обошли долину и снова

осмотрели ее, она показалась им еще красивее, чем в прошлый день, потому что

время дня более соответствовало ее красоте. Разговевшись хорошим вином и

печеньем, они принялись петь, дабы не отстать от птичек, и долина пела

вместе с ними, всегда вторя песням, которые они сказывали; а все пташки,

точно не желая быть побежденными, присоединяли к ним новые, сладкие звуки.

Когда настало время трапезы, столы поставлены были под свежими лаврами и

другими красивыми деревьями поблизости озерка, все расселись, по

благоусмотрению короля, и за едой смотрели, как рыба ходила в озере большими

стаями, что давало им повод не только поглазеть, но и побеседовать. Когда

трапеза пришла к концу и убраны были кушанья и столы, они, развеселившись

пуще прежнего, принялись петь; а так как в разных местах маленькой долины

были устроены кровати, которые разумный сенешаль распорядился окружить с

боков и сверху французской саржей, можно было затем пойти и спать; а кто

спать не хотел, мог сколько угодно пользоваться обычными им удовольствиями.

Но когда настал час, что все уже встали и пора было приняться за рассказы,

ведено было, по приказанию короля, разостлать ковры неподалеку от места, где

они трапезовали; все уселись вблизи озера, а король велел Емилии начать. Она

так начала, весело улыбаясь.

Новелла первая

Джьянни Логтеринги слышит ночью стук в дверь, будит жену, а она уверяет

его, что это привидение: они идут произнести над ним заговорную молитву, и

стук прекращается.

Мне было приятно, мой повелитель, если бы на то было ваше согласие,

чтобы не я, а другой начал рассказывать о таком прекрасном предмете, каков

тот, о котором нам придется беседовать; но так как вам угодно, чтоб я

ободрила всех других, я сделаю это охотно. И я постараюсь, дорогие дамы,

рассказать вам нечто, что в будущем может быть вам на пользу, ибо если все

так трусят, как я, особенно привидений, о которых знает бог, не я, что они

такое, - да я еще не встречала никого, кто бы то ведал, хотя все мы

одинаково их боимся, - вы, хорошенько уразумев мой рассказ, можете научиться

святой и хорошей молитве, очень помощной в таких случаях, дабы отогнать

привидение, если б оно к вам явилось.

Жил когда-то во Флоренции, в улице св. Бранкацио, один прядильщик, по

имени Джьянни Лоттеринги, человек более искусный в своем деле, чем разумный

в других, ибо он был недалекий; часто выбирали его старшиной духовного

братства Санта Мария Новелла, упражнениями которого он должен был

руководить, и много подобных местечек он нередко занимал, что заставляло его

возомнить о себе; а доставались они ему потому, что, как человек

состоятельный, он часто задавал монахам хорошие угощения. А за то, что один

выманивал у него порою носки, этот капюшон, тот наплечник, они научали его

хорошим молитвам, дарили ему "отче наш" на итальянском языке, стих о св.

Алексее, плач св. Барнарда, похвалу донне Матильде и другие подобные вещи,

которые он высоко ценил и все старательно хранил во спасение своей души.

Была у него супругой красивейшая, прелестная женщина, по имени монна

Тесса, дочь Маннучьо да ла Кукулиа, умная и очень проницательная. Познав

простоту мужа и будучи влюблена в Федериго ди Нери Пеголотти, красивого и

здорового юношу, равно влюбленного в нее, она устроила при посредстве своей

служанки, чтобы Федериго пришел побеседовать с ней в одно очень красивое

поместье, которое было у сказанного Джьянни в Камерате, где она проводила

все лето, а Джьянни являлся туда иногда к ужину и на ночлег, утром

возвращаясь в лавку, либо к своему братству Федериго, сильно того желавший,

выбрал время в назначенный ему день и под вечер отправился туда; а так как

Джьянни вечером не явился, он с большим удобством и удовольствием поужинал и

переночевал с дамой; она же, находясь в его объятиях, научила его в течение

ночи шести молитвенным славословиям своего мужа. Но так как она не

рассчитывала, чтобы эта ночь была последнею, как была первой, да и Федериго

тоже, они, дабы служанке не ходить за ним всякий раз, условились так, чтобы

каждый день, когда она пойдет в свое поместье, лежавшее несколько повыше,

или будет оттуда возвращаться, он обращал внимание на виноградник, бывший

рядом с ее домом: коли увидит ослиный череп на одном из шестов виноградника

и он мордой обращен будет к Флоренции, пусть без опаски и сомнения явится к

ней вечером под ночь и, если не найдет дверь открытой, пусть три раза

тихонько постучится, она отворит ему; если же увидит, что череп обращен

мордой к Фьезоле, пусть не приходит, ибо Джьянни тут.

Поступая таким образом, они много раз сходились вместе. Случилось,

между прочим, однажды, что, когда Федериго должен был ужинать с монной

Тессой и она велела сварить двух жирных каплунов, Джьянни, который не должен

был приехать, явился очень поздно. Дама очень огорчилась этим, он и она

поужинали немного солониной, которую она распорядилась сварить особо, а

служанке она велела отнести в белой салфетке двух вареных каплунов и

несколько свежих яиц и бутыль хорошего вина в сад, куда можно было пройти,

минуя дом, - я где она иногда ужинала с Федериго; и она наказала ей положить

все это у подошвы персикового дерева на краю лужка. Таковую она ощутила

досаду, что позабыла приказать служанке подождать, пока придет Федериго, и

предупредить его, что Джьянни здесь, а чтобы те вещи он забрал из сада.

Вследствие этого, когда она с Джьянни легла в постель, равно как и служанка,

не прошло много времени, как явился Федериго и раз тихонько постучался в

дверь, которая была так близко от комнаты, что Джьянни тотчас же это

услышал, а также и его жена, но, дабы Джьянни не мог возыметь к ней

подозрения, она представилась спящей. Немного погодя, Федериго постучался во

второй раз; удивленный этим, Джьянни слегка толкнул жену и сказал: "Тесса,

слышишь ли ты, что слышу я? В нашу-то дверь, кажется, стучатся". Жена,

слышавшая то гораздо лучше его, притворилась, будто проснулась, и сказала:

"Что такое? Что ты говоришь?" - "Я говорю, - сказал Джьянни, - что в нашу

дверь, кажется, стучатся". Жена сказала: "Стучатся? Увы, мой Джьянни, ты

разве не знаешь, что это такое? Это привидение, от которого я в эти ночи

набралась страху больше, чем когда-либо, - такого страху, что, когда я

услышала его, запрятала голову и не осмелилась высунуть ее, пока не

рассвело". Тогда Джьянни сказал: "Ничего, жена, не бойся, если это и так,

ибо, когда мы ложились в постель, я прочитал наперед Te lucis и Intemerata и

еще несколько хороших молитв да еще перекрестил постель из конца в конец во

имя отца и сына и святого духа, так что нечего бояться, чтобы оно могло

повредить нам, какова бы ни была его сила". Но жена, дабы Федериго не

возымел как-нибудь другого подозрения и не поссорился с нею, решилась совсем

встать и дать ему понять, что Джьянни здесь, и она сказала мужу: "Хорошо, ты

сказывай свое, а я, с своей стороны, не сочту себя покойной и безопасной,

пока мы не заговорим его, так как ты кстати здесь". Говорит Джьянни: "А как

его заговаривают?" Жена отвечала: "Я-то хорошо знаю, как его заговорить, ибо

позавчера, когда я пошла в Фьезоле на отпуст, одна из тех странниц - уж

такие-то они святые, господь тебя в том заверь, мой Джьянни! - увидела, что

я такая боязливая, да и научила меня святой, хорошей молитве и сказала, что

много раз испытала ее, пока еще не была странницей, и всегда ей помогало.

Но, господь свидетель, у меня никогда не хватило бы смелости пойти одной

испытать ее; теперь, когда ты здесь, пойдем-ка заклянем привидение".

Джьянни сказал, что очень охотно. Встав, они вдвоем тихонько подошли к

двери, у которой снаружи ждал, уже исполнившись подозрения, Федериго. Когда

они приблизились, жена говорит Джьянни: "Плюнь, когда я скажу тебе". Джьянни

отвечал: "Ладно". И жена начала заговор и сказала: "Призрак, призрак, что по

ночам бродишь, подняв полы пришел, подняв и уходишь! Ступай в сад к толстому

персиковому дереву, найдешь у подошвы сальное-рассальное и сто катышков

из-под моей курицы; приложись к бутыли и прочь ступай, а меня и моего

Джьянни не замай". Проговорив это, она сказала мужу: "Плюнь, Джьянни".

Джьянни сплюнул. Федериго, находившийся снаружи и все это слышавший, позабыл

о ревности, и, хотя его разбирала досада, у него явилось такое желание

рассмеяться, что он чуть не лопнул, и когда Джьянни плевал, он тихо

подсказывал: "Выплюй зубы". Заговорив таким образом трижды привидение, жена

с мужем вернулась в постель. Федериго, рассчитывавший поужинать с нею и не

ужинавший, хорошо уразумев слова заговора, пошел в сад и, найдя под толстым

персиковым деревом двух каплунов, вино и яйца, отнес их домой и поужинал со

всеми удобствами. Когда в другие разы он сходился с своей милой, он много

смеялся с нею над этим заклинанием.

Правда, другие рассказывают, что она в самом деле повернула ослиный

череп в сторону Фьезоле, но один работник, проходя по винограднику, ударил

по нем палкой и заставил его завертеться, он и остался повернутым к

Флоренции; потому Федериго, вообразив, что его зовут, и явился туда, говорят

также, что жена произносила заговор таким образом: "Призрак, призрак, ступай

с богом! Не я ослиный череп поворотила, а другой, чтоб ему пусто было,

оставь меня с Джьянни милым!" Поэтому он ушел, оставшись без ночлега и без

ужина. Но одна моя соседка, женщина очень старая, говорит мне, что то и

другое правда, как она узнала, будучи девочкой, но что последнее случилось

не с Джьянни Лоттеринги, а с некиим человеком, по имени Джьянни ди Нелло,

жившим у ворот Сан Пьеро и не менее совершенным дурнем, чем Джьянни

Лоттеринги. Потому, дорогие мои дамы, от вашего выбора зависит принять из

двух заговоров, какой вам более нравится, или, если хотите, и оба они

обладают высокой силой в подобных случаях, как вы услышали на опыте.

Научитесь им, это может еще сослужить вам службу.