Вопросы для проверки знаний

1. 12 декабря 2000 г. во время стоянки поезда № 14 «Москва — Саратов» в Тамбове неизвестный нанес пассажиру А. проникающее ножевое ранение грудной клетки, от которого тот скончался 14 декабря в одной из больниц г. Саратова. Определите время и место совершения убийства. Решены ли эти вопросы законодателем?

2. По законам какого государства будет нести уголовную ответственность гражданин Соединенных Штатов Америки, совершивший преступление: а) в России; б) на российском круизном теплоходе, находящемся в Средиземном море; в) на российском круизном теплоходе, находящемся на рейдовой стоянке порта Ницца?

3. Сумма штрафа определяется в соответствии с минимальным размером оплаты труда. Как поступит суд в случае, если новый закон, изменяющий минимальный размер оплаты труда, издан после совершения преступления. Действует ли в данном случае обратная сила уголовного закона?

Глава 3 преступление

§ 1. Понятие и признаки преступления

Термины «преступление» и «преступитель» появились в уголовном праве только в ХVIII веке. В эпоху действия обычного права некоторые слова, употреблявшиеся в значении «преступление», были заимствованы славянами у византийцев и переведены с греческого языка. «Проказа», «съгрешение», которые современные исследователи трактуют как «преступление», упоминались в первых договорах Руси с греками Х века. В Русской Правде употреблялось понятие «обида», в Судебниках XV–ХVII веков — «лихое дело».

В течение нескольких сотен лет формировалось в отечественном уголовном праве и само понятие преступления, являющееся центральным понятием, от законодательного определения и содержания которого зависит толкование многих уголовно-правовых норм.

В современном уголовном праве существует два подхода к определению понятия «преступление» — материальный и формальный. Первый подход, получивший название материального, заключается в том, что основным признаком преступления признается его опасность для тех или иных благ или интересов или, что то же самое, общественная опасность.

Второй, так называемый формальный подход — сравнительно новый для отечественного уголовного права. В соответствии с ним фундаментальным признаком преступления выступает указание на запрещенность того или иного деяния уголовным законом, то есть противоправность, а общественная опасность вообще не упоминается.

В первые периоды развития уголовного права преобладал материальный подход к определению преступления. До ХV века под преступлением понималось причинение физического, материального или морального ущерба конкретному человеку или его имуществу, в ХV–ХVII веках — деяние, направленное против интересов государя и государственного порядка. В ХVIII веке началось формирование смешанного формально-материального определения, когда преступлением являлось не только действие, причинявшее вред государству, но и нарушавшее законные нормы¹ .

Впервые ярко выраженное формальное определение преступления в русском уголовном праве появилось в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Глава первая данного закона «О существе преступлений и проступков и о степенях вины» называла преступлением «всякое нарушение закона» (формальный подход), через которое посягается на неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею вла­стей или же на права или безопасность общества или частных лиц» (материальный подход).

Уложение 1845 г. четко разграничивало преступления и проступки, под которыми подразумевалось «нарушение правил, предписанных для охранения опреде­ленных законами прав и общественной или же личной безопасно­сти или пользы». Кроме того, закон содержал общее определение для преступлений и проступков, также носившее формальный характер. Под ними понималось «как само про­тивозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или исправительного законом предписано».

Уголовное право советского периода вновь вернулось к материальному определению преступления, когда на первый план выдвигалась его общественная опасность. Правовая наука послереволюционного периода признавала материально-классовый подход более прогрессивным, чем формальный², в связи с потребностью законодательного укрепления политического господства большевиков классовыми методами. Необходимо было защитить находившуюся в стадии становления систему общественных отношений. В ст. 6 Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. давалось материально-формальное определение преступления: преступление есть «нарушение порядка общественных отно­шений, охраняемого уголовным правом». Первые советские уголовные кодексы 1922 г.³ и 1926 г.⁴ содержали материально-классовое определение преступления.

Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. вообще не давали определения преступления в специальной статье. Хотя вводная статья Основных начал, формулируя задачи уголовного законодательства, повторяла материально-классовый подход первого советского кодекса.

Тот же принцип сохранили Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. Вместе с тем ст. 7 Основ и ст. 7 УК, закрепляя материальное определение преступления, все же признавали в качестве такового предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, посягающее на общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, а равно иное посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом (курсив наш. — Авт.).

По сравнению с кодексами 1922 г. и 1926 г. в УК РСФСР 1960 г. были не только детализированы объекты уголовно-правовой защиты (материальный подход), но и отменен принцип аналогии, то есть преступлением признавалось не любое общественно опасное деяние, а только такое, которое упоминалось в уголовном законе (формальный подход). Ни в одном из советских законодательных актов вплоть до 1958 г. в определении преступления не говорилось о противоправности, следовательно, допускалось применение уголовного закона по аналогии.

В определенной степени можно признать целесообразным существование аналогии в первые годы советской власти, т.к. в СССР не имелось опыта создания кодификаций, разрозненные законодательные акты того периода не предусматривали всех видов преступлений, и аналогия могла сыграть положительную роль в борьбе с преступностью. Однако применение уголовного закона по аналогии всегда несет в себе элемент беззакония, поэтому столь длительное ее сохранение в советский период нельзя поддержать ни с правовой, ни с моральной точки зрения.

В настоящее время преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания. Законодатель использовал существовавшее ранее в русском праве формально-материальное определение, так как УК предусматривает и формальный нормативный признак (запрещенность деяния уголовным законом), и материальный признак (его общественную опасность).

Поскольку в ст. 14 УК 1996 г. отсутствует перечень тех общественных отношений, посягательство на которые признается преступным, современное определение преступления можно считать ориентированным на защиту не каких-либо классовых интересов, а общечеловеческих ценностей. И в этом его бесспорное достоинство. Кроме того, оно включает в себя все обязательные признаки, в равной степени присущие любому проявлению этого негативного явления, обладая при этом таким ценным качеством, как лаконизм.

Преступление — это деяние, то есть активное (действие) или пассивное (бездействие) волевое поведение человека, обладающее такими признаками, как общественная опасность, уголовная противоправность, виновность и наказуемость.

Основным признаком всякого преступления является его общественная опасность, которая означает, что деянием причиняется или может быть причинен вред личности, собственности, общественному порядку, общественной безопасности и иным объектам уголовно-правовой охраны.

Итальянский просветитель ХVIII века Чезаре Беккариа, а вслед за ним и российская императрица Екатерина II в «Наказе» справедливо утверждали, что «мерилом преступлений является вред, причиняемый ими обществу»¹.

Общественная опасность, как известно, категория конкретно-историческая. Изменения в экономической, политической, социальной, научно-технической и иных сферах приводят к необходимости декриминализации деяний, еще недавно признававшихся тяжкими преступлениями (самый наглядный пример последних лет — отказ от уголовного преследования за спекуляцию²), и криминализации того, что раньше не представляло опасности, не совершалось или даже не могло быть совершено (например, преступления в сфере компьютерной информации, многие из распространенных сейчас преступлений в сфере экономической деятельности).

Решение вопроса о том, какие именно деяния и какой вред могут причинить обществу, во многом зависит от условий существования этого общества. Общественная опасность одних деяний носит объективный характер (убийство, кража, фальшивомонетничество) и поэтому вневременна и внеисторична. Другие признаются общественно опасными только некоторыми государствами, причем на определенных этапах их развития, как, например, уже упоминавшаяся спекуляция или тунеядство (ведение паразитического образа жизни) в России советского периода.

Уголовная противоправность — это запрещенность того или иного деяния конкретной статьей Особенной части Уголовного кодекса. Этот признак тесно смыкается с провозглашенным в ст. 3 УК РФ принципом законности и означает, что не является преступлением сколь угодно отвратительное деяние, если ни одна статья Уголовного кодекса не содержит запрета на его совершение. Так, вплоть до января 1997 г. не являлось преступлением надругательство над незахороненным трупом, поскольку в ст. 229 УК РСФСР говорилось только о надругательстве над могилой, а квалификация таких действий как хулиганства в некоторых случаях означала бы применение уголовного закона по аналогии. Этот пробел был ликвидирован с принятием нового Уголовного кодекса России, ст. 244 которого предусматривает ответственность за надругательство над телами умерших и местами их захоронения.

Виновность всегда предполагалась, а в теории уголовного права и называлась в качестве обязательного признака преступления. Однако только в УК РФ 1996 г. слово «виновность» впервые появилось в законодательном определении преступления. Эта несомненно позитивная новелла — прямое продолжение и средство реализации принципа вины, провозглашенного ст. 5 УК, не была, к сожалению, подкреплена законодательным определением виновности (вины). Итак, невиновное причинение даже самого тяжкого вреда объекту уголовно-правовой защиты не является преступлением. Но что следует понимать под виновностью (виной)? Как представляется, отождествление вины (виновности) с умыслом или неосторожностью при совершении общественно опасного деяния (а это сегодня — наиболее распространенное, если не общепринятое мнение) не верно.

В 40–50-х годах XX века понимание вины в теории уголовного права не было столь однозначным. Многие ученые настаивали тогда на ином, более широком содержании, вкладываемом в это понятие¹. Новый всплеск научного интереса к данному вопросу относится к началу 80-х годов²  и связан с изданием 13 августа 1981 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик».

Возвращение в судебную систему России такого демократического института, как суд присяжных, вновь обнаружило актуальность вопроса о содержании понятия вины. Как известно, именно присяжные выносят вердикт о том, виновен ли подсудимый. Между тем без наличия в совершенном им деянии умысла или неосторожности уголовное дело просто не может быть передано в суд. Вновь напрашивается вывод, что хотя вина и невозможна при отсутствии умысла или неосторожности, но только умыслом или не-осторожностью она не исчерпывается, а представляет собой нечто большее. Что именно, должен решить законодатель, сформулировав, наконец, в Уголовном кодексе России определение вины, а не только ее форм. Необходимая теоретическая база для этого есть, например, определение И.С. Ноя, согласно которому «виновным в преступлении признается лицо, умышленно или неосторожно совершившее предусмотренное уголовным законом деяние, в котором оно проявило порицаемое общечеловеческой моралью отношение к другим лицам и обществу»³.

Признак уголовной наказуемости означает, что за виновное совершение данного общественно опасного и уголовно-противоправного деяния в санкции определенной статьи Уголовного кодекса предусмотрено наказание. Не следует смешивать наказуемость как обязательный признак любого преступления с реальным применением наказания к преступнику. Даже в тех случаях, когда лицо, совершившее преступление, освобождается судом от уголовной ответственности и наказания или преступление остается нераскрытым, а совершившее его лицо — безнаказанным, содеянное наряду с другими признаками обладает и признаком уголовной наказуемости.

Начиная с Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. после законодательного определения преступления следует положение о том, что деяние, формально подпадающее под признаки какого-либо преступления, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, преступлением не является (примеч. к ст. 6 УК 1926 г.; ч. 2 ст. 7 УК 1960 г.; ч. 2 ст. 14 УК 1996 г.)¹. Это бесспорно важное положение призвано дополнительно подчеркнуть, что основным признаком преступления, как уже говорилось ранее, является его общественная опасность, и формального совпадения совершенного деяния с описанием того или иного преступления в норме Особенной части не достаточно. Уголовное дело в таком случае возбуждаться не должно, а возбужденное подлежит прекращению. Вместе с тем совершение такого деяния может служить основанием для привлечения лица к административной или дисциплинарной ответственности.

В УК РФ 1996 г. традиционная формулировка «не является преступлением...» впервые была дополнена словами «то есть не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству». Федеральным законом от 25 июня 1998 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации»² они были исключены из текста ч. 2 ст. 14 УК, которая после этого вновь дословно совпала с ч. 2 ст. 7 последнего УК РСФСР.

По мнению В. Тюнина, исключенные законодателем слова «делали определение преступления избыточным»³. Нам же представляется, что, напротив, это дополнение содержало ответ на непростой вопрос, возникающий при практическом применении Уголовного кодекса: где проходит граница между малозначительным и, следовательно, непреступным деянием и преступлением, т.е. что служит критерием отграничения такого малозначительного деяния от преступления.