tom1

Глава III. Эпоха средневековья	111

Сосредоточение в этом районе значительного числа погребений говорит о нали- чии кочевий золотоордынцев, временно отступивших к востоку от Днестра, так как в первой четверти XIV в. западные территории Золотой Орды вплоть до Днестра были заняты болгарским царем Тодором (Федором) Святославом Тертером (1300–1321). Ученые предполагают, что земли, примыкавшие к переправе через Днестр у Бендер, были превращены золотоордынцами в плацдарм для последующего наступления в поречье Днестра и Подунавье. Кроме того, обладание таким стратегическим пунктом, каким являлась переправа через Днестр, позволяло им извлекать немалые доходы от контроля над проходившим здесь торговым путем, связывавшим Восток со странами Европы.

Судя по датировке погребений, плацдарм у Бендер существовал до 20–30-х годов XIV в. Позднее, во время правления Узбек-хана (1313–1342), золотоордынцам удалось продвинуться к западу от Днестра, и они вновь стали контролировать переправу не только у Бендер, но и у Исакчи через Дунай. Однако в Нижнем Подунавье им пришлось столкнуться с экспансией Венгрии, которая уже в 40-е годы вытеснила монголов из этого района.

В Приднестровье позиции Золотой Орды оставались прочными вплоть до 60-х годов XIV столетия. В это время на нижнем Днестре и в центральной части Днестров- ско-Прутского междуречья переживают расцвет такие золотоордынские города, как Белгород, а также городища Старый Орхей и Костешты.

После 60-х годов XIV в. сведения о погребальных памятниках золотоордынцев в Приднестровье не известны. Политическая обстановка в регионе усложняется, поскольку Золотая Орда больше не в состоянии единолично контролировать эту территорию. В борьбу за Северо-Западное Причерноморье вступают Польша, Литва, Молдавия. Под их натиском погибают золотоордынские поселения Поднестровья и происходит постепенное вытеснение Золотой Орды из этого региона.

§ 5. Экономическая жизнь второй половины XIII – XIV в.

Экономическая и градостроительная политика золотоордынцев в Поднестровье. Степные районы Северного Причерномо-

рья непосредственно входили в состав Золотой Орды, став районами монгольских ко- чевий. Поэтому экономический и социальный уклад населения Приднестровья испытал на себе воздействие золотоордынских форм феодализма.

Местная аристократия была частично вырезана монголами, и завоеватели сами стали элитой. Общины кочевников, обитавших в степях Причерноморья до прихода монголов, попали в зависимость от ордынской аристократии. Эта зависимость выражалась в даннических отношениях и носила характер внеэкономического принуждения. Вот почему золотоордынцы, заинтересованные в регулярном получении дани от местного населения, стремились к обеспечению экономически стабильной обстановки в завоеванных ими регионах.

Сведения о сельских поселениях Поднестровья в золотоордынский период крайне скудны. Куда полнее данные о городах, которые уже длительное время являются объектом археологических исследований. Достаточно хорошо изучены такие ордынские города Западного Поднестровья, как Старый Орхей, Костешты, однако о городских центрах Днестровско-Бугского междуречья, которые пока не подвергались серьезному исследованию, имеется лишь фрагментарная информация.

На месте возникновения ордынских городов Поднестровья немонгольская городская традиция отсутствовала. Каких-либо объективных предпосылок для появления этих

Одноручный кувшин. Керамика Старого Орхея

112	История Приднестровской Молдавской Республики

городов не было. Непосредственной причиной служила градостроительная активность ханов, типичная для всей территории Золотой Орды. Новые города служили для золотоордынской верхушки не только объектами наживы, но и административными центрами, позволявшими более эффективно управлять завоеванными землями.

Быстрое возведение городов как бы на «пустом месте» осуществлялось силами пришлого населения – ремесленников и рабов, согнанных монголами из других районов Золотой Орды. В Поднестровье внезапное возникновение ордынских городов в середине XIV в. было связано, скорее всего, с переселением большого числа городского населения из Поволжья. Правда, это переселение не носило принудительного характера со стороны ордынской администрации. По предположению исследователей, оно было вызвано пандемией чумы, свирепствовавшей в низовьях Волги в конце 40-х – начале 50-х годов XIV в., которая и заставила большие массы горожан сняться с насиженных мест в поисках более безопасного района для проживания.

Золотоордынские города: Старый Орхей, Костешты. В настоящее время археологами достаточно хорошо изучены два крупных золотоордынских городских центра: городище Костешты, остатки которого находятся у с. Костешты в долине р. Ботна, и городище Старый Орхей, расположенное в излучине р. Реут – правого притока Днестра, между селами Требужены и Бутучены. Никаких сведений об этих городах в письменных источниках нет. Однако полученные в результате раскопок материалы позволяют характеризовать их как довольно крупные ремесленные, торговые и административные центры. Археологические находки свидетельствуют о том, что Костешты находились в некотором отдалении от основных караванных путей, а Старый Орхей являлся одним из наиболее значительных городов не только Поднестровья, но

и Золотой Орды.

Точные названия обоих золотоордынских городов неизвестны. По мнению ряда исследователей, которое разделяют не все ученые, город, находившийся на месте городища Старый Орхей, носил название Шехр ал-Джедид, или Янги-Шехр, что означает Новый город. Эта гипотеза основана на изучении найденных в Старом Орхее монет, место чеканки которых обозначено как Шехр ал-Джедид (Янги-Шехр).

Для материальной культуры Старого Орхея и Костешт, как и для других городов Золотой Орды, характерно смешение хозяйственных и культурных традиций местного населения с традициями монголов и покоренных ими народов. Особенно ярко сочетание разных традиций проявляется в домостроительстве. Археологи обнаружили в Старом Орхее остатки монументальных каменных построек – мечетей, церквей, дворцового здания, бани, которые были окружены жилищами рядового населения и ремесленными мастерскими. Среди городской застройки найдены остатки оснований круглых юрт, дополнявших восточный облик города. Топография Старого Орхея, его капитальные сооружения

Глава III. Эпоха средневековья	113

и жилища, орудия труда и предметы быта, по заключению исследователей, находят аналогии в золотоордынских городах Поволжья, Крыма, Закавказья.

Ремесло в Старом Орхее представлено гончарными и ювелирными мастерскими. Отмечается высокий уровень железообрабатывающего ремесла, литья цветных металлов, резьбы по камню. Большой клад сельскохозяйственных орудий, найденный в Старом Орхее, позволяет предполагать наличие у города значительной земледельческой округи с развитым сельским хозяйством, основанным на пашенном земледелии.

Старый Орхей и Костешты, как и многие другие города, построенные ордынцами в степных районах, пережив короткий расцвет, прекратили свое существование вместе с уходом монголов из этого региона.

Белгород-Днестровский и предпринимательская деятельность итальянского купечества в Поднестровье. Кроме

собственно городских ордынских центров, какими были Старый Орхей и Костешты, в Поднестровье находился еще один город, который по характеру его материальной культуры – архитектуры, домостроительства, ремесленного производства, денежного обращения – относят к золотоордынским городам. Это расположенный на берегу Днестровского лимана Белгород, древнейший город Поднестровья, возникший еще в античный период. Белгород, в отличие от Старого Орхея и Костешт, избежал запустения после ухода из него монголов, так как был тесно связан с международной черноморской торговлей, игравшей заметную роль в его жизни: именно поэтому он стал широко известен купцам и путешественникам разных стран. Благодаря черноморским торговым связям мы знакомы с историей Белгорода конца XIII – XIV в. не только по археологическим материалам, но и по сведениям, содержащимся в самых разных источниках: итальянских нотариальных актах, сочинениях арабских авторов, документах Константинопольской патриархии, русских летописях, навигационных пособиях.

С конца XIII в. итальянские, главным образом генуэзские, купцы начинают обосновываться в низовьях Днестра, удобно связанных с аграрной периферией. К 90-м годам XIII столетия относятся первые известия о заходе итальянских торговых судов в Монкастро (так в итальянских источниках именовали Белгород). Самое раннее упоминание о Монкастро содержится в нотариальном акте от 28 мая 1290 г., оформляющем сделку двух купцов в Каффе. Джакомо де Финарио, получивший в кредит от Энрико Сальваторе 800 аспров, должен был реализовать их в районе Монкастро. Спустя четыре года в одном из генуэзских документов 1294 г. говорится о некоем корабле, направ-

Стены Аккерманской крепости. Фотография конца XIX в.

114	История Приднестровской Молдавской Республики

лявшемся в Белгород. В конце XIII в. итальянское наименование Белгорода впервые появилось и на морской карте – самой ранней из итальянских морских карт, так называемой Пизанской, где рядом с устьем Днестра надписано название города – M. Castro.

Âконце XIII в. Монкастро хотя и входил в сферу интересов итальянских купцов, но, по всей вероятности, не играл еще сколько-нибудь заметной роли в итальянской торговле на Черном море. Согласно итальянской лоции Черного моря конца XIII в., обычный путь от нижнего Дуная шел в то время прямо к Днепру, минуя город в устье Днестра.

Âпервой половине XIV в. заметно выросло значение Белгорода как одного из крупных центров черноморской торговли. Европейские и восточные купцы стали частыми гостями в городе. Название «Монкастро» можно найти на всех итальянских морских картах XIV–XV вв. Написано оно, как правило, с заглавной буквы и красными чернилами, которые картографы средневековья использовали для обозначения наиболее важных портов.

Начиная с 20-х годов XIV столетия Белгород под названием Аккерман упоминается в арабских источниках. Краткую характеристику географического положения и состава населения города дает географ из Сирии Абу-л-Фида: «Аккерман – небольшой населенный пункт на берегу Черного моря. Он находится к западу от Сару-Кермана (Херсон – àâò. È.Ê.) и между ними 15 дней пути. Аккерман расположен на равнине. Населяют его мусульмане и неверные. Неподалеку от него впадает в море Днестр, который по величине может соперничать с Хама. Между Аккерманом и Исакчей расстояние в пять дней пути». Содержание этого сообщения – описание примет рельефа, размеров города и численности его жителей, а также определение расстояний между городами в днях пути – говорит о том, что сведения об Аккермане Абу-л-Фида почерпнул из рассказов купцов и путешественников. Скорее всего, его информаторами были арабские торговые люди (возможно, даже его земляки, ибо кто, кроме них, стал бы сравнивать Днестр с довольно небольшой сирийской рекой Хама).

Другой арабский автор ал-Омари в 1338 г. записал рассказ арабского купца Мухаммада ал-Карбали, который сам приезжал торговать в Аккерман. По свидетельству того же ал-Омари, еще один арабский купец Хасан ар-Руми знал Аккерман как пограничный город Золотой Орды. Днестр, известный арабским авторам XIV в. под тюркским названием Турлу, неоднократно упоминается в их сочинениях как одна из крупнейших рек Золотой Орды.

Богатый и разнообразный археологический материал конца XIII – XV в., обнаруженный при раскопках на территории Белгорода, подтверждает данные письменных источников о широких торговых связях Монкастро-Аккермана и о его процветании в этот период. Белгород находился в тесном контакте с городами Крыма, прежде всего с Каффой – крупнейшей генуэзской факторией Северного Причерноморья, откуда торговые пути вели на Восток: в Малую Азию, Закавказье, Поволжье, Среднюю Азию, Индию, Китай. Хотя пребывание генуэзцев в Белгороде подтверждено лишь единичными находками, археологический материал доказывает, что и западное направление торговых связей Белгорода развивалось достаточно интенсивно. На территории города обнаружены предметы керамики, происходившей из Византии, Болгарии, Италии, Испании.

Основным предметом вывоза из Поднестровья было зерно. Об этом свидетельствует сообщение флорентийского экономиста Пеголотти, сведения которого о черноморской торговле были собраны в 1324–1336 гг., когда он в качестве представителя компании Барди служил на Кипре. В одной из глав своего труда «Практика торговли», которая посвящена описанию конъюнктуры торговли зерном в бассейне Черного моря, Пеголотти дает характеристику и товару, экспортировавшемуся через Нижнее Поднестро-

Глава III. Эпоха средневековья	115

вье. Он сообщает, что «пшеница из Монкастро примерно такая же по качеству, как и зерно из Анхиало, и идет почти по одной с ним цене, но, хоть она и не лучше анхиальской, но все же пользуется большим спросом, ибо лучше сохраняется при транспортировке». Анхиальская же пшеница, с которой Пеголотти сравнивает вывозимое из Монкастро зерно, считалась, по его словам, лишь немногим хуже самого высококачественного зерна на Черном море – каффинского. Так что в черноморской «табели о рангах» белгородская пшеница занимала высокое место.

О большом значении экспорта зерна для экономики Белгорода говорит тот факт, что в связанные с ним торговые операции втягивались даже городские ремесленники. Известно, например, что белгородский пекарь Триандаффоло Готто владел совместно с жившим в городе итальянцем судном «Св. Николай», на котором компаньоны перевозили зерно.

Расцвет белгородской торговли зерном в середине XIV в. был во многом обусловлен экономическим подъемом золотоордынских городов в центральной части ДнестровскоПрутского междуречья. Согласно данным археологических исследований, эти города были окружены многочисленными поселениями сельского типа. Занятия их жителей сельскохозяйственным производством подтверждаются обнаруженными при раскопках семенами культурных растений – пшеницы, ржи, ячменя и др. В этом же районе был найден крупный клад сельскохозяйственных орудий, датируемый 60-ми годами XIV столетия, в котором обнаружено больше сотни различных орудий для вспашки, обработки и уборки полевых и огородных культур. Для лесостепной зоны, где располагались золотоордынские поселения, была характерна система экстенсивного залежно-переложного полеводства, которая обеспечивала довольно высокие валовые сборы зерна.

Местные рынки, находившиеся на захваченной ордынцами территории, были связаны с Белгородом общими средствами обращения – джучидскими серебряными дирхемами и мелкой медной монетой. На период подъема итальянской торговли в СевероЗападном Причерноморье в середине XIV в. выпадает и массовое поступление монеты в денежное обращение из глубинных районов ордынской территории. Это свидетельствует о том, что юго-восточная часть Днестровско-Карпатских земель, входившая в состав Золотой Орды, находилась под сильным влиянием международной черноморской торговли.

Татарский и молдавский торговые пути. Золотоордынское купечество, получавшее немалые выгоды от контроля над торговлей в нижнем течении Днестра, занимало важные позиции на так называемом татарском торговом пути из стран Центральной Европы в Крым. Этот путь шел из Львова по Подолии и далее вниз по Днестру до нынешних Бендер, откуда после переправы через реку по степям Северного Причерноморья вел в Крым. Завоевание монголами степей Северо-Западного При- черноморья поначалу превратило днестровский путь, издавна являвшийся важной торговой магистралью, в непривлекательную, полную опасностей дорогу. Район Верхнего Поднестровья стал ориентирован в основном на обслуживание торговых отношений западноукраинских и русских земель со странами Центральной Европы. Нижнее Поднестровье, и прежде всего Белгород, тяготело к черноморской торговле.

По наблюдениям археологов, в середине XIV столетия ареалы монет, использовавшихся в качестве средства обращения в золотоордынских областях Приднестровья, с одной стороны, и Юго-Западной Руси – с другой, сомкнулись на среднем Днестре в районе городов Старый Орхей и Костешты. Это свидетельствует о том, что торговое движение по Днестру начало восстанавливаться. Однако этот процесс не набрал силу, поскольку контроль над торговой магистралью осуществляли золотоордынцы. Условия торговли, навязываемые торгово-аристократической верхушкой золотоордынских городов Поднестро-

116	История Приднестровской Молдавской Республики

Серебряные монеты Старого Орхея (по материалам С.А. Яниной)

вья, судя по всему, не вполне устраивали купцов Галичины, Подолии и стран Центральной Европы. При раскопках Старого Орхея и Костешт обнаружены лишь немногочисленные монеты XIV в., которые могли поступить туда через Верхнее Поднестровье из стран Центральной Европы и западноукраинских земель. Можно заключить, что торговое движение в районе верхнего течения Днестра в XIV столетии было менее интенсивным по сравнению с экономической активностью купцов в низовьях реки.

Вытеснение золотоордынцев из степей Днестровско-Дунайского междуречья в 60–70-е годы XIV в. и упадок ордынских городов Поднестровья не привело к сокращению торговли через Белгород. Дальнейшему ее развитию через этот порт способствовало образование Молдавского княжества, на время стабилизировавшее полити- ческую обстановку в регионе и вызвавшее перемещение международных торговых путей в Юго-Восточной Европе, которое привело к замене татарского торгового пути молдавским. По молдавскому пути восточные и европейские купцы везли свои товары из Каффы через Белгород и Сучаву во Львов, Краков и другие города Центральной и Западной Европы. К Белгороду сходились и основные торговые пути из Северо-Запад- ной Руси, Белоруссии и Украины, через него следовали многие путешественники и паломники к святым местам Константинополя, Афона, Палестины.

По мере развития торговли по молдавскому торговому пути окрепли и приобрели стабильный характер связи между Белгородом и Каффой. Вывоз продовольственных товаров, прежде всего зерна, из Белгорода удовлетворял потребности Каффы в провианте. В свою очередь, торговля восточными товарами – шелками и другими дорогими тканями, пряностями, лимонами, рисом, вином и т. д., которая шла транзитом через Приднестровье, приносила большие доходы господарской казне. В частности, одним из пунктов сбора торговых пошлин был Тягянякяч (впоследствии – Тигина, совр. г. Бендеры). Здесь взимали также плату за перевоз через Днестр и таможенный сбор, поскольку этот пункт был расположен на границе между Молдавским княжеством и Великим княжеством Литовским.

Транзитная торговля восточными товарами, которая велась через Днестровско-Кар- патские земли, имела чисто посреднический характер и не оказывала заметного влияния на развитие производительных сил региона. Подъем в XV в.сельскохозяйственного и ремесленного производства, наоборот, стимулировал развитие внутренней торговли, формировал широкий слой потребителей не восточных предметов роскоши, а сельскохозяйственных и ремесленных орудий труда, других массовых товаров. Их ввоз в

регион обеспечивался благодаря связям со Львовом и трансильванскими городами, прежде всего с Брашовом, с украинскими и русскими землями, а не за счет торговли с итальянцами. В составленном в конце XIV в. «Списке русских городов дальних и ближних» назван ряд приднестровских городов, хорошо известных на Руси: «волошские» города Белгород и Черн на берегу Днестровского лимана, «польские» города Бакота на Днестре, Каменец и Скала на его левых притоках, «киевский» город Хотин и «волынский» Галич.

Глава III. Эпоха средневековья	117

§ 6. Население Приднестровья во второй половине XIII – XIV в.

Этнический состав кочевников. Несмотря на политическое господство золотоордынцев в степях Северо-Западного Причерноморья, в количественном отношении они не были преобладающим слоем населения. Вследствие своей малочисленности монголы оказывали лишь слабое влияние на этнообразовательный процесс в Поднестровье. Об этом свидетельствуют как археологические памятники, так и сообщения письменных источников.

Основную часть кочевников Приднестровья в рассматриваемый период по-прежнему составляли печенеги, торки и половцы, численность которых, по данным археологии, существенно увеличилась в золотоордынское время.

Количественно преобладающим компонентом местного населения Приднестровья было печенежско-торческое. Печенеги представляли собой довольно пестрый этнический массив, состоявший из автохтонного населения, заселявшего степи Северо-Западного Причерноморья с конца IX в., и пришлых племен, переселившихся в этот регион уже в золотоордынское время. К последним относились вышедшие из Поросья племена, которые в русской летописи названы «черными клобуками» (каракалпаки). Их погребения известны в Нижнем Поднестровье начиная со второй половины XIII столетия.

Следующим по численности за печенежским было половецкое население, с которым археологи связывают группу погребальных комплексов XII–XIV вв. в районе Тирасполя. Предполагается, что эти памятники были оставлены потомками «лукоморских» половцев, известных в связи с походами древнерусских отрядов в начале XII в. к «луке моря», т. е. к Черноморскому побережью между Дунаем и Днепром.

На протяжении XIII–XIV вв. шел процесс этнокультурного смешения различных групп кочевников, утраты ими специфических этнических черт. В конечном итоге это привело к образованию единого кочевого народа с преобладанием печенежско-торче- ской культурной традиции.

Отсутствие ярко выраженных различий у кочевого населения Золотой Орды подтверждает терминология, использовавшаяся арабскими авторами XIV столетия. В их сочинениях этноним «тюрки» служил для обозначения как монголов, так и основной части кочевников Причерноморских степей. Завоеванные монголами степи Причерноморья арабы называли «страной кипчаков» по традиции, восходящей к XI в. Ал-Ома- ри объясняет этот термин тем, что в количественном отношении монголы находились в меньшинстве: «В древности это государство (Золотая Орда) было страной кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого что монголы (и татары) поселились на земле кипча- ков, вступали с ними в брак и оставались жить в земле их (кипчаков)». Таким образом, процесс отюречения монгольских завоевателей нашел отражение в терминологии, которая употреблялась их арабскими современниками.

Этнический облик золотоордынских городов Среднего Поднестровья. Состав жителей золотоордынских городов Среднего Поднестровья

был тесно связан с обстоятельствами их возникновения. Переселение в Поднестровье подвластного населения из восточных областей Золотой Орды предопределило как восточный облик этих городов, так и этнический состав их обитателей. Все сведения о населении городов Среднего Поднестровья получены в результате изучения археологиче-

118	История Приднестровской Молдавской Республики

Чаши. Поливная керамика Старого Орхея

ских материалов Старого Орхея и Костешт, поскольку, как уже говорилось выше, в письменных источниках нет никаких упоминаний об этих населенных пунктах.

Насильственное переселение ремесленников, широко практиковавшееся золотоордынскими ханами при строительстве новых городов, если и имело место в Поднестровье, то не играло решающей роли в возникновении городской жизни на Реуте (Старый Орхей) и Ботне (Костешты). Предполагается, что золотоордынские города на месте Старого Орхея и Костешт были построены руками спасавшегося от чумы торговоремесленного населения Нижнего Поволжья. Исследователи отмечают близость внешнего облика и материальной культуры Старого Орхея, Костешт и городов Нижнего Поволжья. Сохранившиеся фундаменты и стены монументальных построек Старого Орхея – мечеть, мавзолеи, бани, караван-сараи, жилища рядовых жителей, отапливавшиеся типично восточными печами-канами, а также совершенные по мусульманскому обряду захоронения свидетельствуют о том, что основным компонентом населения города были переселенцы, исповедовавшие ислам.

Заметную долю жителей Старого Орхея и Костешт составляли армяне, пришедшие из Крыма, а может быть, и из Закавказья. Кроме них в золотоордынских городах Поднестровья работали ремесленники из различных областей Северного Причерноморья и Средней Азии, внесшие свой вклад в формирование синкретической культуры Старого Орхея и Костешт.

Среди горожан небольшую часть составляли и представители местного разноэтни- ческого населения Поднестровья (аланы, славяне). Не случайно на фоне господствующих черт, характерных для пришлого восточного населения, в материальной культуре этих двух городищ выявляются элементы, которые исследователи относят к местным, традиционным.

Социальный состав населения золотоордынских городов Поднестровья включал ордынскую аристократию, служащих ханской администрации, купечество, значительный слой феодально-зависимых ремесленников, а также рабов.

Глава III. Эпоха средневековья	119

Старый Орхей и Костешты были окружены многочисленными поселениями, жители которых занимались сельским хозяйством. Эти сельские поселения составляли административную округу, центром которой были золотоордынские города.

Этнический облик Белгорода. Как и все крупные причерноморские торговые центры средневековья, Белгород имел пестрое в этническом и конфессиональном отношении население.

Âзолотоордынский период в городе жили различные группы ордынцев – в источ- никах можно встретить упоминания о проживавших в Белгороде татарах и монголах. Судя по всему, их число должно было быть довольно значительным, недаром тюркское название Белгорода – Аккерман – достаточно часто употреблялось в средние века.

Âначале XIV в., когда Белгород, оставаясь золотоордынским, подчинялся болгарскому царю Тодору Святославу, там создались благоприятные условия для болгарских купцов и ремесленников. Среди купцов, посещавших город по торговым делам или останавливавшихся в нем на неопределенное время, выделялись итальянцы, греки, арабы, евреи, армяне. В Белгороде, по-видимому, не было генуэзской фактории, такой, какая существовала, например, в Каффе или Килии, во главе с консулом Генуэзской республики. Однако в XIV в. генуэзские купцы часто приезжали в этот город, особенно по мере того, как крепли его связи с Каффой. Во всяком случае, в середине XV столетия

âБелгороде уже существовало купеческое объединение, в котором ведущую роль играли именно итальянские торговцы, связанные деловыми операциями с Каффой. Итальянские и греческие купцы занимались преимущественно перевозкой зерна, вели дела совместно с торговцами из Килии и Константинополя. Греков, евреев, армян было немало и среди городских ремесленников.

Âконце XIV в. после вхождения Белгорода в состав Молдавского княжества здесь появляются молдавские купцы. Какую-то часть горожан составляли славяне – недаром Белгород попал в летописный «Список русских городов дальних и ближних».

Пестрый этнический состав белгородского населения дополнялся и конфессиональными различиями. Часть золотоордынцев исповедовала ислам, другие оставались языч- никами. Наряду с католиками-итальянцами в Белгороде проживало значительное число католических миссионеров и даже существовал францисканский монастырь, засвидетельствованный документами 20–30-х годов XIV столетия. В городе действовал православный храм, а также размещалась епископия, которая в церковном отношении с начала XIV в. зависела от галицкой митрополии, а с начала XV – от молдавской. Наконец, исповедовавшие иудаизм евреи образовывали отдельную замкнутую социальную общность.

Социальные отношения в Белгороде. В различных письменных источниках, содержавших сведения о Белгороде, имеются данные, на основе которых можно представить себе общественную жизнь этого города. Социальным конфликтам, типичным для средневекового городского центра, этноконфессиональная пестрота белгородского населения придавала особую остроту. Информация об одном из таких социальных конфликтов сохранилась в итальянском источнике – постановлении специальной комиссии, ведавшей всеми делами генуэзцев в Крыму и на Черном море, так называемой Оффиции Газарии.

Как известно, в начале XIV в. после гибели Ногая Белгород вместе со степными районами Днестровско-Дунайского междуречья перешел под управление болгарского царя при сохранении верховного владычества Золотой Орды над этими землями. Золотоордынские ханы, только что отпраздновавшие победу над Ногаем и опасавшиеся нового усиления сепаратистских тенденций в западных районах Золотой Орды, были вынуждены для сохранения своей реальной власти в Северо-Западном Причерноморье

120	История Приднестровской Молдавской Республики

сделать ставку на сотрудничество с местной аристократией. Передача земель Днест- ровско-Дунайского междуречья в управление Тодору Святославу позволила на время стабилизировать обстановку в этом регионе. Однако в городах, освободившихся от непосредственной опеки ордынцев, укрепление власти болгарского царя привело к росту социальной напряженности и серьезным конфликтам с иноземным купечеством.

Болгарский царь и его администрация, вероятно, поощряли предпринимательскую активность местных, в частности болгарских, купцов как в самом Белгороде, так и на всем побережье Северо-Западного Причерноморья. А поскольку к началу XIV в. этот район уже вошел в сферу интересов генуэзских торговых людей, они оказались для болгар нежелательными конкурентами. Соперничество между болгарами и итальянцами обрело столь острые формы, что Оффиция Газарии приняла в 1316 г. постановление об эвакуации генуэзских купцов из Белгорода и всех прочих населенных пунктов, подвластных болгарскому царю. Последнему был предъявлен иск о возмещении ущерба, нанесенного его подданными итальянским торговцам в Белгороде.

Как разрешился этот конкретный случай с итальянскими купцами, неизвестно. Однако очевидно, что конфликты такого рода не ограничивались экономическим соперничеством, а имели и религиозную подоплеку. Болгары преследовали не только итальянских купцов, чиня им препятствия в торговле, но и их соотечественников – католи- ческих миссионеров. Например, в одном из документов ордена францисканцев, разные списки которого относятся к 1314–1329 и 1339–1343 гг., говорится о монахе Анджело де Сполето, убитом в Белгороде болгарами.

С окончанием правления Тодора Святослава в 1321 г. происходит постепенное отстранение Болгарии от управления землями Северо-Западного Причерноморья. Соци- ально-политическая, а в известной мере и экономическая и религиозно-культурная жизнь Белгорода вновь оказалась в непосредственной зависимости от золотоордынцев. Возобновляется торговая деятельность итальянского купечества в городе.

О господстве золотоордынцев в Белгороде повествует агиографическое сочинение «Мучение Иоанна Нового». И хотя об авторстве и времени написания жития, дошедшего до нас во множестве списков XV–XIX вв. на церковнославянском, молдавском и греческом языках, существуют различные точки зрения, реальность описанных в нем событий не вызывает сомнений.

Âцентре повествования стоит трапезундский купец грек Иоанн, приехавший по торговым делам в Белгород, оклеветанный там капитаном судна, на котором он прибыл в город, и принявший мученическую смерть за веру. Согласно тексту жития, властителем города («епархом») был «перс-язычник», под которым мог подразумеваться только золотоордынец. К нему-то и поспешил с наветом на Иоанна капитан корабля – итальянецкатолик. Что побудило его пойти на такой шаг, осталось за рамками повествования, но надо думать, что тут могла сыграть роль не только личная неприязнь к Иоанну, но и конфессиональные различия и торговое соперничество. Капитан сообщил «епарху» о том, что Иоанн якобы намеревался публично проклясть православную веру и стать язычником. Представ на суде перед городским владыкой, Иоанн, вынужденный выбирать между вероотступничеством и смертью, не предал православную веру и даже обратился к «епарху» со страстной проповедью православия и призывал отречься от язычества. Отданный правителем на расправу воинам городского гарнизона, Иоанн после стоически перенесенных страданий скончался. Над его трупом глумились сначала язычники, а затем евреи. С разрешения «епарха» единоверцы Иоанна погребли его останки в православном храме Белгорода.

Âрассказе о пребывании Иоанна в Белгороде содержатся красноречивые детали, позволяющие составить представление об организации власти в городе при золотоордынцах. В руках «епарха» были сосредоточены все властные функции: он вершил суд,