3 Балла (По м. Ю. Лермонтову)

№4

Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, выходивший за село и потом пропадавший в поле, заросший и заглохший, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном запустении.

Зелеными облаками и неправильными куполами лежали на горизонте соединенные вершины разросшихся деревьев. Белый колоссальный ствол березы, лишенный верхушки, отломленной бурей или грозой, подымался из зеленой гущи и круглился на воздухе, как мраморная сверкающая колонна; косой остроконечный излом его, которым он оканчивался кверху вместо капители, темнел на свежей белизне, как шапка или черная птица. Хмель, глушивший внизу кусты бузины, рябины и лесного орешника, взбегал наконец вверх и обвивал до половины сломленную березу. Достигнув середины, он оттуда свешивался вниз и начинал цеплять вершины других деревьев или висел в воздухе, завязав кольцами свои тонкие крючья, колеблемые воздухом.

Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и показывали не освещенное между ними углубление, зиявшее, как темная пасть. В черной глубине его чуть-чуть мелькали узкая дорожка, обрушенные перила, пошатнувшаяся беседка, ствол ивы и, наконец, ветвь клена, протянувшая сбоку зеленые лапы-листы, под один из которых забравшись бог весть каким образом солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший.

Несколько высокорослых, не вровень другим, осин подымали вороньи гнезда на трепетные вершины. У иных ветви висели вниз вместе с иссохшими листьями. Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединяются, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности.

7 Баллов (По н. В. Гоголю)

№5

Буран.

Ни облака на туманном небе, ни малейшего ветра на снежных равнинах. Красное, но неясное солнце повернуло к недалекому закату. Жестокий мороз сковал природу.

Обоз тянулся по узенькой, как ход крестьянских саней, дорожке, или, лучше сказать, следу, будто недавно проложенному по необозримым снежным пустыням. Одетые в дубленые полушубки, тулупы, весело бежали мужики за возами.

Обоз поднялся на возвышение и въехал в рощу. Печальное зрелище представляла бедная роща! Как будто ураганы тешились над ней: так все было исковеркано. Молодые деревья, согнутые в дуги, силились вытащить свои вершины из сугробов. Деревья постарее, пополам изломанные, торчали высокими пнями, а иные, разодранные надвое, лежали, развалясь на обе стороны.

Все струсили. Проворно повскакивали из воза, тронули вожжами лошадей, и обоз побежал рысью.

По-прежнему было ясно на небе и тихо на земле. Солнце склонялось к западу и, скользя косыми лучами по громадам снегов, одевало их бриллиантовой корой. Все было великолепно. Но стаи тетеревов вылетали из рощи искать себе ночлега на открытых местах; но лошади храпели…

Знакомые с бедою обозы знали роковые приметы, торопились доехать до деревень, сворачивали с прямой дороги, если ночлег был далеко. Но горе неопытным, запоздавшим в таких безлюдных, пустых местах, где, проезжая десятки верст, не встретишь жилья человеческого!

Снеговая белая туча, огромная, как небо, обтянула весь горизонт. Все слилось, все смешалось: земля, воздух, небо превратились в пучину снежного праха, который слепил глаза, занимал дыхание, ревел, свистал, душил все, что ему ни попадалось. Буран свирепел час от часу. Бушевал всю ночь и весь следующий день, так что не было никакой езды. Наконец стало понемногу затихать. Утих буйный ветер, улеглись снега. Выкатилось солнце на ясный

небосклон. Тронулись переждавшие буран обозы.