7. Держава – Московская

«Сильна ли Русь? Война и мор

И бунт, и внешних бурь напор

Ее, беснуясь, потрясали –

Смотрите ж: все стоит она!»

А.С. Пушкин.

Начавшийся в конце XI века распад Киевской Руси приводит к возникновению большого количества государственных образований, ведущих постоянную борьбу за собственное выживание с экспансионистскими устремлениями европейских соседей и «Степи». Подобное пространственное местоположение во многом предопределило историческую неспособность Киева быть центром России или, как говорил С.М. Соловьев, ее «государственным зерном». Экспансия соседнего Запада и постоянно растущее давление Великой Степи (Востока), определяюще способствовали разрушению геополитической системы Киевской Руси, очертив восточное, или на первом этапе северо-восточное, направление миграции. Перемещению государственного центра с берегов Днепра на берега Оки, Клязьмы, Москвы, в верховья Волги, в лесные пущи Северо -Востока имело глобальные последствия для развития страны. Эти земли еще далее, нежели Среднее Поднепровье, отстояли от центров мировой культуры, их общее цивилизационное отставание ощущалось здесь особенно явственно. То есть, по сути дела, русское государство (или его осколки) было вытеснено на самый край Восточной Европы, где оно и пребывало почти до начала XVIII столетия. «Исход» на Восток был обстоятельством исторически обусловленным. Русь «потекла» на Восток, встречая в основном только природно- ландшафтные преграды. «Уход» на земли Волжско-Окского междуречья был ускорен и довершен монголо-татарским нашествием, определившем качественно новый цивилизационный и этнический абрис Руси - России. Смешение русских славян с фино - угорскими народами этих мест и активное влияние монголо-татарского фактора оказали решающее влияние на формирование великорусского этноса - русских. А перемещение интеграционного центра на Восток делает Москву геостратегической объединяющей основой формирования политического и военного союза для решения задач национального освобождения. «Сделалось чудо! - восклицает Н. М. Карамзин,- Городок, едва известный до XIV века, от презрения его маловажности именуемый селом Кучковым, возвысил главу и спас Отечество». Однако никакого чуда не было. Интенсивное усиление Москвы происходит как объективная необходимость достижения политического единства Руси, без которого немыслима борьба за освобождение. Стратегия обретения независимости предполагала обособления сильного центра с общедержавными полномочиями. И как отмечал В.О. Ключевский, совпадение династических тенденций московских князей с государственными потребностями великорусского населения определило Москве функции народного освобождения. Иначе говоря, московские князья сумели мобилизировать народ вокруг данного политического проекта, объединить ресурсы и внедрить технологии, способствующие его выполнению.

Смещение геополитического пространства на Восток и исторически длительное влияние монгольского, а затем и туранского факторов привели к сущностному изменению цивилизованных характеристик Русского государства. Московская Русь формируется уже как собственно евразийская держава. Черты данного цивилизационного типа, заложенные в основу своего менталитета, несли русские люди на новые территории, продвигаясь «встречь солнца» на восток, чему в немалой степени способствовали как постоянные западноцентристские устремления российской элиты, так и неблагоприятные природно-климатические условия хозяйствования, требующие для расширенного воспроизводства постоянного прироста новых территорий, новых ресурсов. По сути дела, осваивая «свежие» земли, русское население несло в себе первобытные черты «экстенсивного цивилизационного типа», которые закреплялись и получали свое дальнейшее оформление на этих бескрайних просторах. Пришлое население становилось основным преобразующим началом в их колонизационном освоении. Граница на Восток отодвигалась стремительно. По подсчетам специалистов, территориальные владения Российской империи за годы царствования Ивана Грозного и до первой мировой войны прирастали за каждые сутки в среднем по 14 кв, верст. «Что это? Благо или проклятье России?» - задается вопросом академик Ю. А. Поляков в статье, опубликованной еще в 1993 г.

На эти вопросы пытались ответить еще Н. Бердяев и В. Ключевский. Они говорили о том, что российский менталитет русского мужика, формировавшийся столетиями, не претерпел сколько-нибудь значительного изменения. По образному выражению В. О. Ключевского, он «мыслит и действует, как ходит». Привыкание к тому, что страна неуклонно растет и ширится, укрепляло убежденность в неистощимости ее ресурсов. Н. А. Бердяев, указывая на это, писал: « Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразилось в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. На Западе все благоприятствует образованию и развитию цивилизации - и строение земли, и строение души. Можно было сказать, что русский народ «стал жертвой» необъятности своей земли, своей природной стихийности». В. О. Ключевский из данной исторической особенности делает вывод о типе и характере развития России: «Принимая во внимание пространства, ресурсы заселяемых площадей, ловишь себя на мысли, что какой-то чрезвычайности в интенсификации производства просто не было. Сдерживая колонизационный натиск западно-центрально-европейских держав, фактом своего бытия Россия стимулировала интенсификацию их развития; сама же, не сковываемая внешней силой в колонизационном порыве, она еще очень долго оказывалась не в состоянии исчерпать возможностей экстенсивного типа странового движения». Мы же можем говорить о том, что данный процесс был ярчайшим проявлением в цивилизационном развитии Московской Руси черт, элементов восточного типа, для которого характерно стремление расширить территорию, подчинить другие народы, включая их в свое государство. Чем больше территория, тем более богатым является государство, больше собирается налогов. Россия как бы заглатывала прилегающие к ней территории, с разной цивилизационной направленностью, сгладить или ликвидировать совсем которые было весьма сложно. Поэтому, как только ослабевала основная несущая конструкция таких обществ - сильная государственная власть, - усиливались центробежные тенденции, приводящие их к разрушению. Подобная судьба характерна и для России, разваливавшейся в «смутные времена» после деспотии Ивана Грозного; после крушения Романовского абсолютизма, которое, по сути дела, началось сразу после смерти Петра I, а затем и в XX в. сталинского режима.

В пространственном расширении России и ее становлении как мировой державы особая роль выпала на ее восточные районы. Русь в конце XIV в., получает естественную историческую стратегическую инициативу, совпавшую с процессами перемещения геополитических и геоэкономических центров в Северо-Восточную Азию. Особенно возрастает геополитическая значимость Урало-Сибирского края с активным выходом Русского государства на европейскую политическую арену. Ведя изнурительные войны за "окно в Европу", Россия, практически, без особых государственных усилий вышла на берега Великого Океана, получая компенсацию за свои неуспешные попытки территориальной экспансии и политической интеграции в западном направлении. Опустевшая за полувековое царствование Ивана Грозного и лихолетья смутного времени государственная казна, вновь заблестела дублонами и талерами. Сибирь "подперла" Россию своей "мягкой рухлядью", давая половину годового дохода московской казне. Приращение Сибирью придало прочность и устойчивость внешней политике, возвысило авторитет московской государственности в глазах Западной Европы, с изумлением обнаружившей на восточных окраинах своего континента стремительно растущую державу мирового ранга. С этого времени приобретение Сибири становится критически важным шагом на пути превращения "Московии" в Россию. Особенно четко это просматривается в разрезе кризисных экстремальных ситуаций для России.

В период очередного державного кризиса, эпоху царствования Петра I и его приемников, когда пушки и корабли, любимые детища великого самодержца пожирали львиную долю государственных доходов вместе с церковными колоколами, он своими указами стимулировал поиски полезных минералов, инициируя энергичное движение отечественных и иностранных рудознатцев за Урал, в Сибирь, откуда российская казна стала пополняться золотом отечественного происхождения. «Балтийское окно» не оправдало возложенных на него надежд, Россия по-прежнему оставалась вдали от торговых, трансокеанских коммуникаций. Начинает осуществляться широкомасштабная постановка экспедиционного изучения полярного побережья Сибири и сопредельных с ним акваторий Ледовитого океана. Однако и эти великолепные начинания опирались в первую очередь на интересы европейской метрополии империи. Сибирский же регион, дав России, статус трансконтинентальной державы оставался окраиной России.

Приобретая видимые черты российского азиатского геополитического вектора, Сибирь становится плацдармом проникновения России в регионы Центральной (Средней) Азии и устойчивой «территорией отхода». Когда сибирские полки впервые стояли насмерть под Москвой в Бородинском сражении, император Александр I в случае неудачи в противонаполеоновской кампании, предполагал отход до Сибири со ставкой в Тобольске. В европейскую политику первой половины XIX в. вторгается военно-стратегический фактор Сибири, о котором впервые громко заговорили в ходе Крымской войны, когда Сибирская Россия впервые понесла территориальные потери самортизировав в очередной раз неуспешную политику Евророссии, продавшей Аляску за смехотворную цену, в результате неблагоприятного соотношения сил. "Территория отхода" с тех пор стала сокращаться, достигнув своего апогея в итогах русско-японской войны. Неповоротливость российского центра привела к тому, что был упущен шанс широкого и энергичного выхода России на азиатско-тихоокеанский рынок — "тихоокеанское Средиземноморье будущего" (А.И. Герцен). Запад все пристальнее приглядывался к Сибири. Его идеологи-отцы-основатели геополитики совершенно однозначно стали утверждать, что ранг мировой державы Россия получила благодаря присоединению Сибири, превратившей ее в ось «мировой истории». Особенно ярко это проявилось в XX в. - веке мировых войн, когда данный район становится важнейшим стратегическим ресурсом страны. Урал и Сибирь рассматриваются уже не только как «территория отхода». Важнейшей составляющей советской геополитики становится сибирский военно-стратегический фактор.

Созданный за годы советской власти сибирский промышленный комплекс постепенно приобретает черты глубокого индустриального тыла, до которого, как говориться, ни самолету, ни птице, не долететь, на корабле не доплыть и солдату не дотопать. Реализация программы индустриализации стала крупнейшей советской "геополитической революцией". По существу, именно районы «ближнего Востока» России формировали военно-экономическую базу, обеспечившую крах немецкой агрессии на восточном фронте. Сибирь, превратившись во второй стратегический фронт страны, позволила России в очередной раз, оправившись от неудач, устремиться на запад. Сибирь вместе с Уралом превращаются после войны в основную базу восстановления западных районов СССР, в том числе и тех, по которым сегодня маршируют вчерашние нацисты. Отрывая от себя, Сибирская Россия ограничивалась, в основном, закреплением крупных территориально-экономических сдвигов, произошедших в военное время. Однако сами по себе эти сдвиги уже определили кардинальное преобразование мировой геополитической сцены. Не случайно западные политологи подчеркивали, что с появлением нового сибирского "жизненного центра" Россия распространила свое влияние на всю Азиатскую ойкумену. Индустриальная база востока России стала мощным фундаментом, на котором были созданы ракетно-космическая и атомная отрасли советской промышленности, давшие новый мощный импульс развитию производительных сил на данных территориях.

Ресурсы Сибири и Дальнего Востока включаются во все хозяйственные и стратегические схемы развития СССР в качестве основного фактора общего экономического роста страны. Энергетическая, нефтегазовая программы и их осуществление буквально вынесли Сибирь на уровень глобальной политики. Данные виды ресурсов оказывают международное воздействие даже без прямого их вовлечения в мировую экономику на уровне простого осознания. В мире подобные многослойные по сырьевым видам пространства получили наименование "территорий прогресса". На них обращены взоры всех, даже не стремящихся к прогрессу сил. Сибирские энергетические ресурсы смягчили кризисные явления в экономическом развитии СССР и вполне могли быть ключом к поддержанию экономического роста, способствуя, в том числе деловым связям с Западом. В геостратегическом плане данные ресурсы усилили значение Урало-Сибирского геополитического вектора в системе национальной безопасности. Ракетно- ядерная система Урала и Сибири тесно смыкалась с главной топливно-энергетической базой страны, определявшей ее экономическую безопасность.

И сегодня, несмотря на кризис, Сибирь дает 3/4 всех производимых в России энергоресурсов: 70% - нефти, 92% - газа, 64% - угля, 30% - электроэнергии и 19% тепловой энергии. Она обеспечивает свыше 50% экспорта России. Вот откуда формируется стабилизационный фонд страны. Сибирская Россия продолжает играть роль донора, амортизируя сотрясающие Россию удары системного кризиса. Ресурсные отрасли Сибири определяют возможность устойчивого, независимого от внешних факторов поступательного движения всей страны. И если внешний, видимый, выраженный в показателях ВВП, эффект проявляется в большей степени на западе России, то базисный, его материально-вещественные основы формируются на территориях сибирского макрорегиона.

Такова сибирская историческая судьба России. Не видеть ее нельзя. Восток России - это ее спасение, путь в будущее.

Распространение на Руси агрессивного монгольского культурного круга имело существенные последствия для страны. Некоторые историки утверждали и утверждают до сих пор, что Москва обязана своим величием ханам. Московское княжество переняло у татарских ханов сильную княжескую власть, крепкую административную организацию, четкую систему сбора налогов, дисциплинированный и сменяемый бюрократический аппарат. Все это было следствием внедрения на русскую почву китайских и мусульманских управленческих традиций, наследия восточных цивилизаций, имевших тысячелетний исторический опыт. Русь, став подвластной, зависимой от Великой Монгольской Империи, в своих обычаях, культуре, образе жизни неизбежно подвергалась своеобразной трансформации по восточному образцу. Сражаясь вместе с непобедимой степной конницей, русские полки заимствовали ее вооружение и тактику. В русский язык незаметно вошло множество тюркских слов. Как всегда, сначала перенималось то, что было связано с войной и без чего нельзя было выжить, потом - то, что было связано с государственным управлением. Заимствовалась и одежда и обычаи.

Конечно же, монгольское влияние пересекалось на Руси с норманнским и византийским культурными наследиями. При этом некоторые области остались вне данного пересечения. В Новгороде и в Западной Руси почти в первозданном виде сохранились норманнские традиции - городской строй, вече, власть бояр. А в Северо-Восточной Руси владычество монголов привело к вытеснению многих старых традиций: городское самоуправление исчезло, городская Русь утратила значение привилегированного сословия, боярам пришлось подчиниться власти князей. Постепенно, но неуклонно начинает доминировать восточный принцип подданства, заменяющий европейского типа вассальные отношения. Как только Орда распалась, князья возобновили свои усобицы, и, казалось, что норманнские традиции снова восторжествуют - тем более, что эти традиции находили поддержку со стороны Западной Руси, Литвы и Польши. Но Московское княжество создало мощную государственную организацию Востока, противостоящую данным тенденциям, получив сильную, опять внешнюю, поддержку в лице новой грозной восточной силы - Османской Империи, определяюще повлиявшей на Восточную и Юго-Восточную Европу, так называемый «турецкий культурный круг».

Турецкое влияние сказывалось, в первую очередь в перенимании турецкой техники и военных образцов. Появление постоянной армии способствовало становлению абсолютизма. Османская империя | XVI в. была символом государственного могущества не только для Азии, но и для Европы. Взоры многих государственных деятелей были прикованы к Турции. Россия не была исключением.

Здесь строится Пушечный двор, создаются первые отряды стрелков. Великий князь Московский использует опыт султанской Турции: покоряя непокорные русские города, он выводит из них знатных жителей и заселяет их места москвичами. Земли бояр и церкви конфискует и отводит в государственный фонд. Затем проводит перепись и кадастр, делит ряд земель на поместья и раздает доходы с них воинам («помесчикам»). Поместья давались на условии службы, они могли быть отняты или увеличены по мере того, как помещик проявлял себя на воинской службе. То есть шло интенсивное внедрение великокняжеской властью элементов восточного типа, составляющих постепенно основу цивилизационного облика Руси тех лет. Однако не забудем: влияние турецкого культурного круга причудливо переплеталось с византийским. Тем не менее, ближайшие советники Ивана IV («Грозного» впоследствии) энергично взялись за переустройство России по образцу Османской Империи. Модернизация достигла своей цели: была создана мощная армия, многочисленная конница из дворян, корпус стрельцов и пушечный наряд, не уступавший турецкому артиллерийскому корпусу. Началось быстрое расширение пределов Русского государства, одержали большие победы. Иван IV, находясь в зените славы, проводит конфискацию владений знати, раздавая их в поместья, увеличивая тем самым, по турецкому образцу, численность конницы. Считается, что и опричнину Иван Грозный учредил по образу двора османских султанов. Это было государство в государстве со своими землями, казной и маленькой армией, составленной из особых янычарских частей. Именно такой двор и создал Иван IV -вплоть до того, что скопировал и некоторые внешние черты. Он подражал турецким султанам, но главное, что перенял Иван Грозный у них — это самодержавие, абсолютная власть монарха. Порядки в России живо напоминали порядки Османской Империи. Один из английских послов того времени писал о России: «образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, пытаются подражать, по положению своей страны и по мере своих способностей в делах политических».

Таким образом, монголо-турецкое влияние, модернизация определили восточную природу Российского государства, наложившую свой неизгладимый отпечаток на всю его дальнейшую историю. В процессе столкновения культур были утрачены многие западноевропейские традиции. Преобладание монгольских и турецких традиций привело к торжеству абсолютизма. Вынужденная (не всегда) адаптация страной импортных социокультурных влияний способствовала укреплению в обществе «азиатского» компонента, при котором государство инкорпорировало все прочие социальные и экономические институты, в то же время, как в Западной Европе наблюдалась диверсенция политической и социально-экономической сфер. Институт частной собственности в Западной Европе сформировал базис для развития сильного противовеса государству, для эволюции структур гражданского общества, чего в России этого периода, в силу особенных исторических условий, сложится не могло. Исторически оформившаяся монолитная позиция государства определила и весь дальнейший ход российской модернизации как «процесса сверху», задающегося правящей элитой, а не инициативой граждан.

Вопросы для самоконтроля:

1. В чем особенности евразийского пути развития Московского государства?

2. Что такое «экстенсивный цивилизационный тип»?

3. В чем значение «прирастания Сибирью»?

4. Объясните понятие «территория прогресса».