Сложная задача

Нам предстоит нелегкое дело. Человек не предмет и не вещь, которую можно рассматривать непосредственно в ее основных проявлениях, а затем определить ее сущность. Человек - это нечто большее. Это существо, находящееся в постоянном биологическом и культурном развитии, его нельзя охватить целиком в какой-либо конкретный момент его существования.

Эволюция и трансформация применительно к человеку неотделимы от тех изменений, которым подвержена природа. Хотим мы этого или нет, с нами постоянно что-нибудь происходит. Поэтому Ясперс отрицал возможность любой философской антропологии: если антропология обладает четким знанием о человеке, она должна дать о нем окончательное суждение. Но это невозможно в силу того, что сам человек отнюдь не стабилен.

На наш взгляд, Ясперс требует от антропологии чрезмерной строгости. Одно дело- знать все цели, к которым стремится человек, и совсем другое - признавать его внутреннюю свободу, способствующую их достижению. Вместе с тем, мы не стремимся игнорировать трудности, с которыми неизбежно сталкиваемся, пытаясь познать человека.

Не только история человека и его время, но также и его местоположение должны сыграть важную роль в процессе познания его сущности. Итак, придерживаясь пространственно-временной обусловленности, мы выйдем туда, где в конце концов найдем объект нашего исследования.

Традиционное определение и его ограничения

От Аристотеля к нам пришло метафизическое определение человека как "разумного животного". Именно это определение все философские школы и направления почитали классическим. По словам Кассирера, несмотря на все усилия современного иррационализма, определение человека как разумного животного не утратило силы.

Определить - значит выделить, ограничить, отделить одну вещь от всех остальных. Согласно Аристотелевой логике, есть несколько классов определений. Но среди них наиболее важным является такое, которое включает в себя все необходимое для "постижения" вещи. То есть это определение находится в логическом плане понятий и исходит из основных оценок, которые выделяются лишь с выделением разума.

Всякое метафизическое определение должно включать в себя указание на ближайший род и специфическое отличие.

В этом смысле определение Аристотеля - превосходный и непревзойденный образец. Но если мы захотим выйти за пределы логическое плана понятий и попытаемся применить это определение к современному человеку, мы столкнемся со многими трудностями. Создается впечатление, что мы всегда останавливаемся на полпути.

Существительное "разумное", каким оно выступает в данном определении, почти лишено экзистенциального содержания.

Пожалуй, слишком часто мы под влиянием концептуальной предвзятости хотели наполнить метафизику логическими понятиями, населить реальность нашими концепциями, не извлекая их предварительно из самой реальности.

У нас нет права отрывать сущность человека от его существования, но не следует также думать, что мы хотим отождествить их. Различие не означает разделения. В человеке сущность и существование различаются, но они неотделимы друг от друга.

Более того, если бы мы хотели установить иерархию, мы бы признали главенство существования. Но это главенство не следует понимать в том смысле, что существование стоит над бытием, оно - в бытии и над сущностью.

Нужно помнить, что истина всегда следует за бытием вещей, что наше восприятие прежде всего дает нам знать о конкретном существовании и что рассудок обладает высшей экзистенциальной функцией.

Поэтому сущность "разумное животное" определяет минимум, необходимый для того, чтобы образовать часть человеческой сущности, не вынося предварительных суждений о том, чем является конкретное и экзистенциальное воплощение человека.