Восстановление человеческой природы. Аскетический аспект

Из сказанного выше может создаться впечатление, что человек в собственном спасении участвует только пассивно. Действительно, критикуя Пелагия, блаж. Августин утверждал, что первородный грех до того расстроил человеческую природу, что человек уподобился спящему, который сам собою не может пробудиться, или крайне больному, который не только не может производить никакого движения, но и уже не в состоянии желать своего исцеления. Учение Августина по этому вопросу было непоследовательно и противоречиво, что во многом определялось полемическим характером его текстов. Таким образом, возник вопрос о том, как правильно понимать участие самого человека в деле его собственного спасения. Рассмотрению этого вопроса посвящено Тринадцатое собеседование прп. Иоанна Кассиана Римлянина. Блестящий экзегет, прп. Иоанн четко обозначает видимое противоречие, возникающее из сопоставления ряда стихов Священного Писания:

Уму человеческому непонятно, как это Бог дает просящим, обретается ищущими, отверзает толкущим, и вместе является не ищущим его, обретается не вопрошающим о Нем… Как это спасение принадлежит и нашему произволению… (Ис. 1, 19), и вместе оно есть дело… милостивого Бога (Рим. 9, 16), как это Бог воздаст каждому по делам его, и вместе с тем… сие [т.е. спасение] не от нас, но Божий дар (Еф. 2, 8)¹⁴⁸.

Однако, замечает прп. Иоанн, эти кажущиеся противоречия разрешить нетрудно, если помнить, что в деле спасения участвует и благодать Божия и свободное произволение человека, выражающееся в совершаемых им добродетелях. Этот ключевой принцип и получил в богословии название принципа синергии, т.е. содействия воли Божией и воли человеческой в духовной жизни человека. На протяжении оставшейся части Собеседования прп. Иоанн Кассиан раскрывает этот принцип.

Божественная благодать и человеческое произволение действуют в полном смысле совместно и не связаны причинно-следственной связью: ни действие благодати не есть следствие произволения, ни наоборот¹⁴⁹. Поэтому в благом расположении человека иногда определяющим является божественная благодать, иногда его собственная воля. Отсутствие прямой причинно-следственной зависимости проявляется, в частности в том, что действие благодати значительно превышает меру человеческого произволения: хромой, сидящий у входа в Иерусалимский храм просил у апостолов Петра и Иоанна лишь милостыни, но получил гораздо больше – чудесное исцеление от своей хромоты (Деян. 3, 6)¹⁵⁰.

Конечно, человеческое произволение само по себе оказывается слабым, но слабость не означает, что оно несущественно¹⁵¹. Потому и результаты действия благодати и доброй воли самого человека разные, но равно необходимые в деле спасения: смиренное раскаяние согрешившего Давида было делом его произволения, а немедленное прощение – делом милосердия Божия¹⁵².

Упражнение произволения человека является необходимым моментом в духовном росте человека, поэтому благодать иногда как бы скрывается, позволяя человеку проявить силу своего произволения. Здесь характерен пример праведного Иова. Диавол полагал, что Иов чтит Бога, только благодаря непрестанно действующей благодати Божией (Иов 1, 10-11), но после борьбы с Иовом он уже не мог повторить этой клеветы. Отсюда ясно, что

Иов победил его [диавола] собственными силами. Впрочем и благодать Божия не оставляла Иова; чтобы искуситель не обременил его искушениями сверх сил, то она попустила ему искушать столько, сколько могла вынести добродетель искушаемого¹⁵³.

Суммирует учение о синергии прп. Иоанн следующим образом:

Бог в каждом человеке возбуждает желание добра, - впрочем так, что человек по свободному произволению может стремиться и к противному; во-вторых, благодать Божия помогает упражняться в добродетелях, но не исключается при этом и произволение, и в-третьих, утверждает в добродетели, не стесняя при этом свободы¹⁵⁴.