Глава IV

РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР Б 1940-60-Е ГО­ДЫ XX БЕКА

После войны. 1940—50-е годы

После окончания войны, а точнее, с 1950-х годов начинается новая страница, новый этап в истории Нетрадиционного театра страны, в частности в развитии массовых театрализованных пред­ставлений, когда, собственно, и сложились действующие и поны­не эстетика и стиль этого вида Нетрадиционного театра.

Так, как я уже говорил, перенесенные перед войной на ста­дионы физкультурные парады в послевоенные годы, по существу, стали театрализованными спортивными представлениями.

Еще в 1946 году, когда впервые физкультурный парад был пе­ренесен с Красной площади на поле стадиона «Динамо», он по­требовал совершенно другого постановочного решения.

Судя по описаниям этого и других спортивных действ, а глав­ное — по рассказам Николая Павловича Серого — одного из участников создания многих спортивных праздников (в том числе и на Красной площади), можно смело говорить о том, что уже этот и дальнейшие парады на стадионе «Динамо», а позднее в «Лужни­ках», были массовыми театрализованными представлениями. И это было вполне закономерным явлением, так как новое место дей­ствия, а именно амфитеатр трибун, заставляющий зрителей смо­треть на поле сверху вниз, круговой обзор со всех точек простран­ства стадиона, насыщенный травяной зеленый фон футбольного поля, его размеры, наличие нескольких выходов, участие различ­ных многочисленных групп (порой несколько десятков тысяч чело­век) и другие особенности сценического пространства, требующие иного решения и иных выразительных средств, диктовали режиссе­рам, сценаристам, художникам новые, порой непривычные прин­ципы постановки. Что и произошло. Ведь авторами и создателями всей художественнообразной формы физкультурных парадов были В.Э. Мейерхольд, выдающийся балетмейстер того времени К.Я. Го-лейзовский и другие известные режиссеры, художники и тренеры. Так, первым режиссером Всесоюзного парада физкультурников, в котором принимали участие студенты ленинградского института имени Лестгафа, был В.Э. Мейерхольд, совместно с которым сце­нарий предстоящего действа разрабатывали Л.П. Орлов, Н.П. Се­рый и музыку к которому писал С.С. Прокофьев.

Год от года в этих физкультурных парадах росли элементы те­атрализации. У каждого выходящего на площадь спортивного об­щества была своя образная тема, выражающаяся не только в ко­стюмах, ярких аксессуарах, айв характере их прохождения по ней. Все это создавало определенное художественное впечатление и, конечно, требовало большой подготовительной работы. Для них стали писать специальные сценарии, изготовлять специальное оформление, -шить костюмы, изготавливать реквизит и т.д. Физ­культурные парады превращались в одну из форм массового на­родного действа.

Естественно, что новые предлагаемые, обстоятельства действа породили новые выразительные средства. Основными стали ли­ния и цвет, различные динамичные движения групп участников (стремительные развороты, перестроения, демонстрация гимна­стических упражнений, ритмические паузы и т. д.), а яркая цвето­вая гамма спортивных костюмов, использование каждый раз но­вого цветного реквизита: двухсторонних флажков, разноцветных шарфов, косынок, вымпелов, платочков, булав (чаше всего мгно­венно трансформирующихся то в подсолнухи, то вдруг в цветы, то в спелые колосья и т.д.) — позволяли создавать на поле различные мозаичные узоры.

Поскольку противоположная от главного зрителя трибуна сво­ей пестротой и неорганизованностью разрушала восприятие про­исходящего на поле, то эту трибуну стали отдавать участникам представления, которые в большинстве своем были одеты в разно­цветную спортивную форму, что натолкнуло сценографов на жела­ние использовать ее как определенный цветовой фон. В результате у известного театрального художника Б.Г. Кноблока, оформлявше­го одно из стадионных представлений конца 1940-х годов, возни­кла счастливая мысль: превратить эту трибуну в единовременно меняющиеся разные цвета, и тогда, как пишет художник, «появи­лась «книга» с цветными «страницами». На трибуну были посаже­ны специально обученные участники выступления, и по визуаль­ной команде... все одновременно переворачивали следующую «страницу». Так проявился единый, во всю величину трибуны фон (золотой, серебряный, зеленый, голубой, желтый и красный)... Единовременно раскрываемый фон оказывал огромное эмоцио­нальное воздействие, чем способствовал успеху выступления»³⁰⁷.

Фон как элемент стадионного представления, как одно из вы­разительных средств постепенно раз от раза усложнялся и в конце концов превратился в сложное динамическое фоновое действие, неразрывно связанное с происходившим театрализованным дей­ствием на поле стадиона.

Важным компонентом стадионного представления стала и музыка.

Стадионные театрализованные спортивные представления сво­ей красотой молодости, дерзновенностью, поэзией юности и силы собирали в те годы, как и ныне, тысячи зрителей, до отказа запол­нявших трибуны стадионов. Стадионы стали постоянными и традиционными местами проведения массовых выступлений физкуль­турников. Как мы увидим дальше, театрализованные спортивные представления продолжали свою жизнь еще не одно десятилетие.

Таким образом, можно говорить, что в конце 1940-х и в нача­ле 1950-х годов стадионные театрализованные спортивные пред­ставления стали еще одним видом Нетрадиционного театра.

В эти же годы стадионы стали местом проведения не только спортивных действ, но на них стали проводить и массовые театра­лизованные представления.

Массовые стадионные театрализованные представления как новый вид Нетрадиционного театра пользовались огромным успе­хом у зрителей. Яркие, красочные массовые зрелиша, в которых наряду с коллективами художественной самодеятельности высту­пали многие самые именитые профессиональные артисты теа­тров, эстрады и кино, можно было увидеть не только на стадионах Москвы или Ленинграда, но и Киева, Минска, Севастополя, Одессы, Куйбышева, Алма-Аты, Горького, Ярославля, Тбилиси, Тулы и многих других городов.

Интерес огромного числа зрителей, до отказа заполнявших три­буны стадионов, вскоре привлек внимание концертных организа­ций страны, которые стали устраивать там эстрадные концерты. Впервые такой эстрадный концерт на стадионе был проведен в Ле­нинграде в 1956 году. Но отнести эти концерты к явлению Нетради­ционного театра, к массовым театрализованным представлениям, несмотря на наличие во многих из них, скроенных на скорую ру-ку,Прологов и Финалов, было бы неверно Прежде всего потому что в отличие от подлинных массовых стадионных театрализованных представлений, как правило, посвященных значительным событиям страны, с их идеологической, эстетической, воспитательной и часто агитационной направленностью, главной целью стадионных эстра­дных концертов, обычно проводимых в те или иные праздничные дни, зачастую спекулируя на их теме, в первую очередь была мате­риальная сторона «мероприятия»²*. Кстати сказать, такую форму эс­традных концертов можно было видеть еще совсем недавно. Пред­ставления эти стали весьма доходной статьей шоу-бизнеса.

Правда, в общем потоке таких стадионных концертов были и исключения. Так, в мае 1975 года на стадионе в Лужниках со­стоялось большое массовое представление, в котором его поста­новщикам (B.C. Брунову и Б.Н. Петрову) удалось создать синтети­ческое массовое действо с использованием самых разных эстра­дных жанров.

Но стадионные действа не были единственной формой Нетра­диционного театра в 1950-е годы.

Немалую роль в возрождении и расцвете в 50-х годах массо­вых театрализованных представлений, ставших затем основным жанром Нетрадиционного театра, сыграло появление в стране, во многих Парках культуры и отдыха (ПКиО), наконец-то техниче­ски хорошо оснащенных сценических площадок, дающих воз­можность осуществлять интересные, часто неожиданные по реше­нию и форме массовые представления, отвечавшие возросшим за­просам зрителей.

Продолжая традиции перенесения спектаклей на огромные сценические площадки, выдающийся латышский режиссер Э.Я. Смильгис, возглавлявший Рижский республиканский худо­жественный театр, осуществил на сцене «Массового театра» в Межпарке постановки «Играл я, плясал» — по пьесе латышского классика Я. Райниса, затем «Вайделоте» («Жрица») по пьесе ла­тышской поэтессы и драматурга Аспазии, отличающиеся не меха­ническим увеличением числа участников массовых сцен, как это было в предвоенные годы, а совершенно другим: особым режис­серским решением. 1972 году он же осуществляет постановку пье­сы Яна Райниса «Вей, ветерок» на пруду Ленинградского парка культуры и отдыха.

В центре парка на овальной формы пруду, обрамленном яркой травой и вековыми деревьями, на небольшой открытой лужайке зеленого тенистого островка разыгрывалось действие этой перера­ботанной режиссером для спектакля на воде пьесы.

Тихо зазвучала любимая в Латвии песня «Вей, ветерок!», кото­рая была лейтмотивом всего действа. Справа из-за деревьев появлялась лодка. В ней, опершись на весло, стоял Ян Райнис. В это

же время над водной гладью пруда звучали стихи поэта:

Меня призвали вы — и я явился.

И буря веет, и ладья помчалась

Воздушной Даугавой, морем звуков.

Я радуюсь, что вспомнили меня вы,

Что вы меня почтили приглашеньем

На празднество великое сегодня.

А на островке уже зазвучала песня в исполнении героев пьесы. Лодка приближалась к берегу. Поэт выходил на островок, кланял­ся своим героям и представлял зрителям персонажей спектакля -девушек, тоскующих по парням с Даугавы: батрачку Орту, сиротку Барбу, покорившую своей чистотой и скромностью сердце богача Улдыса; расположившегося рядом с девушками беззаветно любя­щего Барбу пастуха Гатыня.

Но Барба, полюбившая Улдыса, не могла строить свое счастье на горе двоюродной сестры, которую хотят выдать за богача Улдыса.

Барба садилась в стоящую у берега лодку и уплывала, решив, что только воды Даугавы избавят ее от страданий.

Таково краткое содержание лирического, грустного, удивляв­шего своей чистотой и поэтичностью спектакля, разыгранного ак­терами «Театра на воде» на пруду Ленинградского парка культуры и отдыха.

Огромные возможности, возникающие при переносе спекта­кля на нетрадиционную сцену, подвигнули оперных режиссеров уже в наши дни на постановку в стенах Ипатьевского монастыря города Костромы, сначала в 1980-е годы Казанским театром опе­ры и балета, а затем в 1990-е годы Большим театром оперы М. Глинки «Иван Сусанин». Выбор режиссерами именно этого монастыря не был случаен. Ведь Иван Сусанин родом из Ко­стромской губернии.

Конечно, спектакль Большого театра отличался от спектакля Казанского театра своим постановочным богатством. Но надо воздать должное казанцам: они через многие годы были первопроходцами в воскресении этой замечательной формы Нетрадицион­ного театра.

Продолжая и развивая эту форму, Большой театр летом 2002 го­да осуществил впечатляющую постановку оперы М. Мусоргского «Борис Годунов» в Святогорском монастыре. И в этом случае выбор места для постановки не был случаен. Ведь Святогорский мона­стырь в истории России, в истории русской литературы и искусства на все века связан с именем Александра Сергеевича Пушкина.

Одной из важнейших особенностей этих массовых спектаклей был синтез в них разных видов искусства, введение в ткань спек­такля массовых сцен, песен, хороводов, старинных обрядов, тан­цев, и прежде всего острота сценического рисунка и отсутствие мелких бытовых подробностей.

И все же, пожалуй, самым значительным событием в жизни Нетрадиционного театра. Театра массовых форм тех лет, событи­ем, блистательно восстановившим один из основных его видов -«Праздник», был Всемирный фестиваль молодежи и студентов в 1957 году в Москве. Это действительно было праздничное действо с главным его героем — народом, с разбросанностью в простран­стве мест действии и с продолжительностью, зависевшей от его общественной значимости. Именно с этого события начался под­линный расцвет праздников, массовых представлений и других видов и форм Нетрадиционного театра в нашей стране.

Это было не первое и не последнее празднество молодежи разных стран, борющихся за мир и социальный прогресс.²⁰⁹ В разные годы Прага, Будапешт, Берлин, Бухарест, Варшава, Вена, Хельсинки, София, Гавана становились свидетелями этих гранди­озных массовых действ молодежи. И все же, по свидетельству многих, видевших большинство фестивалей, самым значитель­ным, самым грандиозным был московский фестиваль 1957 года.

Помимо торжественных открытия и закрытия, проходивших на стотысячном стадионе в Лужниках, каждый день фестиваля, длившегося 15 дней, был отмечен каким-либо массовым дей­ством. Здесь были и Шествие-пролог, и Митинг-манифестация за мир и дружбу, собравший на Манежной площади несколько тысяч человек, о котором мы уже говорили, и Костер солидарности ко­лониальных народов в парке Останкино, и Праздник студентов на Ленинских горах, и День девушек в парке ЦДСА и в Центральном театре Советской Армии и многие другие. С первого и до послед­него дня вылившийся на площади и улицы Москвы с утра и до утра фестиваль вместе с москвичами пел, танцевал, шумел, пля­сал. Атмосфера радости, веселья, молодости, возникшая с первых минут празднества, царила вплоть до его закрытия.

Чтобы в какой то мере представить себе, каким было это празднество, позволим себе обратиться к воспоминаниям об от­крытии и закрытии фестиваля главного художника — Г.Б. Кнобло-ка, человека, под руководством которого было создано все офор­мление этого празднества.

«Чудесное утро (28 июля 1957 года. — А.Р.), чистое небо. Еще рано... В назначенное время, далеко растянувшись, начинает дви­жение колонна свежеокрашенных, празднично одетых, ярких ма­шин... На крутом въезде в проспект Мира нас встречают «факелы» с флагами государств, делегации которых прибыли на фестиваль... Впереди — голова колонны с эмблемой, облаками знамен, за ней лиловые машины Абиссинии, ярко зеленые — Австралии, оранже­вые — Австрии, наполненные оркестром, сверкающим никелем, барабанами, тирольскими рожками, концертино... Шествие пело. плясало, размахивало руками, шляпами перьями, флагами, что-то выкрикивало, скандировало: «Дружба! Дружба! Дружба!»...

Корона празднично и весело трепещущих флагов стран мира — участников фестиваля, венчающая стадион, как бы в танце поло­щется в глубокой и чистой лазури московского неба...

Позывные фанфар. Стадион встал, аплодируя. Белый квадрат сводного оркестра двинулся на центр поля... Навстречу ему, с дру­гой стороны, четко и свободно печатая шаг, выходят на зеленое поле ассистенты, образуя флагами цветные коридоры для прохода делегаций.

Вновь звучат фанфары... из восточных ворот торжественно и невесомо поплыла по гаревой дорожке сверкающая эмблема фестиваля в обрамлении эскорта девушек, несущих полотнища пя-тицветной ленты... Их сменяет зеленое каре флагов стран мира...

На новой музыкальной фразе Гимна демократической моло­дежи в воротах показалась первая делегация... Размашистым хо­дом, в развевающейся свободной одежде идут посланцы Африки, открывая праздничный поток юности...

Нескончаемый поток разнообразнейших лиц, костюмов, ак­сессуаров, музыкальных инструментов, диковинных уборов, же­стов, походок, как из рога изобилия, вылился на поле стадиона... Ритуальные танцы в масках, карнавальные ходы с бумажными драконами, виноградными лозами чередовались со строгими и четкими перестроениями.

По принятой традиции завершала шествие делегация страны — хозяйки фестиваля.

В финале открытия, в конце гимнастического выступления студентов, все участники стягивались, как магнитом, к центру по­ля, образуя плотный монолитный прямоугольник.

Новая музыкальная мелодия... Ее легкое дуновение коснулось края построения, и едва приметная волна поднимаемых в поточном движении рук тихо пробежала по всему полю прямоугольника и стихла... Желтые полотнища ритмичными волнами постепенно за­ливают все пространство колыхающимся желтым цветом спело­сти... И вдруг, прорвав эту безмятежность музыкальным взрывом, на поле упало черное пятно. Вместе с пятном упала и растеклась му­зыка войны... Синхронно с ней растет и ширится черное пятно, мгновенно обратившееся в силуэт бомбы...

Но вот по воздуху резко хлестнула одна звуковая молния, дру­гая — и синхронно с ними одна голубая черта, а затеи другая пере­черкнули черное тело бомбы... Вот уже голубой цвет мира залива­ет полностью все пространство, изгоняя черный цвет... С новой мирной ликующей музыки на голубом «небе» возникает бело­снежный голубь.,. Вылет с трибун живых голубей был ему отве­том... Голубя уже сменяют возникшие одно за другим слова «Мир», «Дружба» на шести языках...

Сигнал «к началу» торжественного закрытия (фестиваля. — А,Р.). погрузил весь стадион в темноту. При звуках фанфарного вступления на центре поля зажглась голубая ажурная полусфера глобуса и пять цветных площадок-лепестков — объемная светящаяся эмблема Московского фестиваля. По направлению к ней одновременно с двух сторон вышло флаговое обрамление, образовавшее торже­ственные аллеи, по которым направились представители пяти континентов. Когда делегаты в экзотических одеждах заняли свои места на светящихся плексигласовых лепестках-эстрадах, на вершину глобуса по лестнице-меридиану поднялся предста­витель Советского Союза, поздравивший всех с успешным завер­шением фестиваля и объявивший о его закрытии и торжествен­ном спуске флага.

Голубым светом, вибрируя светящимися тканями, засияла трибуна фона. Символы мира — слова «Мир», «Дружба» — вспых­нули на пей. Потоки пяти цветов фестиваля смывали эти слова, выявляя новые и новые. Из двух противоположных ворот стадио­на на поле появился поток сверкающего света: на поле выбежали со светящимися бенгальскими булавами девушки — студентки мо­сковских вузов. Их белые, из блестящего шелка костюмы умножа­ли световой поток. Разнообразие гимнастических фигур, постро­ений нескончаемо рисовало световые орнаменты и узоры. Фоно­вое светящееся сопровождение, соединенное в единую компози­цию, охватило все поле зрения, создав полифонию светоспекта-кля. В финале поточное движение света от поля полилось вверх по трибуне, и одна светящаяся гряда, меняя другую, рождала, достиг­нув верхнего ряда, взрывы фейерверка того же цвета. Цвет, как бы рождаясь на ядре стадиона, легко избегал вверх и, нарастая, завер­шался, взлетая в небо воздушным каскадным извержением..,

За пределами стадиона... был развернут огромный светоспек-такль, включивший противоположный берег Москвы-реки и бар­жи на реке. Трамплин для прыжков на лыжах был превращен в бурлящий световой поток-водопад. С верхней смотровой площад­ки перед университетом навесным огнем взлетал по разработан­ной программе световой «концерт»²"¹.

Не случайно, говоря о московском всемирном фестивале мо­лодежи и студентов, я подчеркивал, что это был праздник. Именно праздник, так как это действо было построено по всем законам этого вида Нетрадиционного театра. Театра массовых форм. Дело в том, что, будучи по направленности политической акцией, это действо по тому, какими средствами и как раскрывались его тема и идея, по своему содержанию, по своей форме и по тому, чем оно было для его участников и москвичей, было, действительно, все­общим праздником и для его участников, и для москвичей, в от­личие от большинства праздников того времени.

РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР В 196Q-70-E ГОДЫ

Как уже было сказано, начиная с 20-х годов XX века, народ­ные праздники, в подлинном понимании их сути не только не проводились, но и повсеместно всячески подвергались гонениям. Причем это касалось не только церковных, но и календарных праздников, например новогодних елок или Масленицы и других. Собственно, большинство праздников XIX века не только утрати­ло свое значение, но и попросту исчезло. Если кое-где они и про­водились, то. как правило, так, чтобы не привлекать внимания властей.

Официально признавались только праздники так называемого Красного календаря: годовщины Октября, образования СССР, Пер-вомай, день рождения. В.И.Ленина, День Победы, Международный женский день 8 марта. (Ранее в их число входил и День парижской коммуны). Позднее сложилась всячески поддерживаемая партий­ными и советскими органами традиции широко отмечать различные политические акции и даты. К концу 1960-х годов правительствен­ными постановлениями были учреждены так называемые Профес­сиональные праздники (День шахтера, День рыбака, День железно­дорожника и т.д.), сформировавшиеся в законченную систему праз­дников труда и закрепленную государственными актами.

Вообще же, начиная с 1960-х годов в стране под названием «праздник» на предприятиях, в городах, районах и селах проводи­лась масса самых различных мероприятий. Здесь были и Посвя­щение в специальность, и Проводы допризывников в Советскую Армию, и Посвящение в хлеборобы, и Трудовые юбилеи, и мноroe, многое другое. Их обилие (а во многих учреждениях культуры на местах их число порой доходило до сотни в год) привело к од­нообразию их содержания, к примитивности сюжетных ходов, к единой схеме проведения.²" Пожалуй, кроме праздничной атмо­сферы, в этих мероприятиях других составляющих, входящих в понятие «праздник», не было. Не было разбросанности и одновре­менности праздничных действий, не было моментов импровиза­ции, не было участия зрителей в разворачивающемся действии, не было важного элемента праздника — шествия и, наконец, не было главнейшего признака праздника — пришедшие на праздник не становились его главными действующими лицами, а были только зрителями разыгрываемого для них зрелища, не было и других весьма существенных признаков «Праздника». Естественно, что это привело, не могло не принести, к девальвации самого существа понятия «праздник». Более того, в большинстве случаев так назы­ваемые праздники тех лет, как правило, сводились к театрализо­ванному концерту, а в лучшем случае — к театрализованному пред­ставлению.

Но это ни в коем случае не означало, что праздники в их ис­тинном смысле этого понятия перестали существовать. Именно в 1970-е годы наряду с государственными и восстановленными по­сле Отечественной войны некоторыми календарными праздника­ми возникли специфические городские праздники, которые впо­следствии получили название День города. Особенно широкое распространение этот праздник получил в последующие годы. Сегодня, пожалуй, нет ни одного мало-мальского города, не го­воря уже о больших городах, где бы не отмечался День города.

Уже в те годы к их постановке стали привлекать наиболее опытных театральных режиссеров, художников, балетмейстеров, композиторов, успешно работающих в этом виде Нетрадиционно­го театра. Правда, для такой огромной страны, как Советский Со­юз, их число было весьма незначительным.

Пожалуй, среди первых таких праздников был в начале 1970-х годов праздник «Золотая осень» в Кисловодске в связи со 170-летием основания этого города-курорта. И хотя официального наз­вания для такого рода праздников — День города — еще не суще­ствовало (оно появилось позже), по существу, «Золотая осень» был таким праздником.

Чтобы было понятны особенности такого рода праздников, позволю себе пересказать, как он проходил.

Официальное открытие праздника было назначено на по­слеобеденное время, когда отдыхающие в санаториях освобожда­лись от всяческих лечебных процедур. Но, как это было заранее задумано, начался он уже с раннего утра 14 октября 1973 года, когда по всему городу зазвучала музыка и перед удивленными людьми старинный курортный город, стараниями трудившихся всю предпраздничную ночь художников, предстал одетым в праз­дничный наряд, главным мотивом которого была Золотая осень.

Конечно, под словами «Золотая осень» подразумевалось не только определенное время юда, не только строй мыслей и чувств, навеваемых в эту пору природой, но и время, когда люди по дав­ней традиции собирали плоды своего летнею труда. Тем более что праздник «Золотая осень» проводился в дни завершения уборки нового урожая. Так в празднике слились две темы: радость сверше­ния и радость бытия, очень точно выраженные перефразирован­ной пушкинской строкой: «Осенняя пора — очей очарованье».

Итак, ранним октябрьским утром в разных концах города на­чалось народное гуляние. На улицах, в парке и на городском ста­дионе, на специально сооруженных за ночь небольших площадках одновременно начались различные праздничные действа. Тут бы­ли и спортивные соревнования, и выступления самодеятельных коллективов, и разнообразные состязания самих горожан, игры, выставки цветов, рукоделий, созданных руками кисловодчан.

За два часа до торжественного открытия праздника у всех го­родских памятников и мемориальных досок, в частности у памят­ника воинам, погибшим в Отечественную войну, встали почетные караулы, которые сменялись каждые 15 минут. Затем, за полчаса до начала шествий по главным улицам города, звучавшая с утра музыка вдруг смолкла и в воцарившейся тишине люди услышали стихи местного поэта о погибших в Отечественную войну и не вернувшихся домой кисловодчанах и о вечной их жизни в народ­ной памяти. Но вот прозвучали последние строки стихов, и насту­пила минута молчания, А потом под звуки «Реквиема» Моцарта («Мизерере») группы горожан возложили к подножиям памятни­ков «Гирлянды вечной славы». После еще одних стихов о городе Кисловодске, о его жителях и здравницах снова над городом заз­вучала музыка советских композиторов.

Где-то около трех часов дня по трем основным улицам города к площади, где возвышалась одна из достопримечательностей ку­рорта — Колоннада, в окружении тысяч присоединившихся горо­жан двинулись театрализованные процессии. Во 1лаве одной, по­священной освобождению Кисловодска от белых, скакали эска­дроны красных казаков и горцев. Содержание второй было подчи­нено «Празднику урожая». Здесь вслед за машиной «Золотая осень» двигались декорированные машины «Урожай», «Рог изоби­лия», «Молоко», колесные трактора, везущие горы различных ово­щей нового урожая, и т.д. Третья колонна олицетворяющая «го­род-курорт», рассказывала о знаменитой здравнице и о людях в белых халатах.

Но вот все три театрализованных шествия одновременно вы­шли на площадь и, расположившись полукругами справа и слева от Колоннады, образовали трехъярусный живой декорационный фон.

Ровно в шестнадцать часов состоялось торжественное откры­тие праздника. Собственно, это было театрализованное предста­вление «Город вечной молодости», в котором участвовали чтецы, девушки-барабанщицы, хоровые и танцевальные коллективы, всадники, симфонический и сводный духовой оркестры.

После торжественного открытия, на котором присутствовало несколько тысяч горожан и отдыхающих, началась длившаяся до глубокой ночи основная часть праздника.

В парке, на дорожках и трассах терренкура, украшенных весе­лыми рисунками и плакатами с шутливыми советами, карикатура­ми на темы отдыха и лечения, на аллеях, где были сооружены четыре площадки — около «Зеленого календаря», у читальни, у «Сте­клянной струи», у шахматного павильона и в Зеленом театре — од­новременно начали выступать участники художественной само­деятельности санаториев и города, происходили встречи с мест­ными поэтами и композиторами. В это же время на танцевальной площадке начался костюмированный бал «Золотая осень». А чуть позже в Большом зале филармонии начался праздничный театра­лизованный концерт «Осенние листья», в котором помимо мест­ных профессиональных артистов и коллективов принимали уча­стие гастролеры из Москвы и Ленинграда. Праздничным в этот день было и представление в цирке.

Когда же начало темнеть, вместе с последним лучом заходя­щего солнца на горе у «Храма воздуха» вспыхнул огонек зажжен­ного факела, и побежала огненная цепочка вниз от факела к факе­лу, до самого «Грота». И тогда одновременно вместе с зажегшейся в городе иллюминацией вспыхнули расположенные у подножия деревьев парка прожектора, превращая его в сказочный лес с ко­лышущимися на легком ночном ветру серебряными листьями.

Закончился праздник огромным «Хороводом дружбы» на пло­щади около Колоннады. Одна мелодия сменялась другой, втяги­вая в круг все больше и больше подошедших к Колоннаде людей. И как-то само собой на площади образовалось еще несколько тан-цуюших кругов.

Как видим, это массовое действо осенью 1973 года в Кисло­водске было построено с соблюдением практически всех призна­ков, присущих празднику. Вот почему есть право говорить, что праздник «Золотая осень» действительно был городским праздни­ком и не только по своему характеру и атмосфере,

И все же что бы я ни говорил, у народа уже многие годы сино­нимом понятия «праздник» стало понятие «театрализованное представление», поскольку тогда, да и теперь, в наши дни, оно (массовое театрализованное представление) очень часто является единственным его (праздника) содержанием и проявлением.

То, что постановщики таких «праздников» подменяли их те­атрализованными представлениями, не было случайным. Именно в те годы массовые театрализованные представления получили широчайшее распространение. Более того, в 60—70-е годы про­шлого века они стали основной формой Нетрадиционного театра и по сию пору, несмотря на обилие его форм, такими же и остаются.

В значительной степени в их развитии и обогащении в те го­ды сыграл организованный по инициативе выдающихся театраль­ных режиссеров и художников при Всероссийском театральном обществе Совет по массовым представлением и праздникам, в ко­торый в разные годы входили Е.П. Гершуни, Б.Н. Глан, П.П. Ва­сильев, А.П. Конников, Б.Н. Петров, В.В. Познанский, И.Я. Рох­лин, А.Д- Силин, М.Д. Сегал, Н.П. Серый, Д.В. Тихомиров, Р.И. Тихомиров, А.Л. Шапс, И.Г. Шароев, И.Я. Шноль; художни­ки М.Ф. Ладур, Б.Г. Кноблок, С.С. Мандель, Р.Л. Казачек А.В. Стрельченко, А.П. Мальков и дру1ие.^!1:! После смерти Е.П. Гершуни Совет возглавил И.М. Туманов, сыгравший огром­ную роль в совершенствовании массовых представлений и других действ.²¹- Как видим, в Совете были сосредоточены ведущие ре­жиссеры, сценаристы, художники того времени. Причем у каждо­го из них был свой неповторимый голос. Именно они, проводя ак­тивный обмен опытом, семинары, просмотры новых работ, ис­пользуя в своих постановках новейшие выразительные средства, на многие годы определили новую эстетику и стиль, приемы по­становки и законы организации современного массового театрали­зованного представления и праздника, оказавшие существенную роль в развитии этого вида сценического искусства — современно­го Нетрадиционного театра.

На протяжении более чем 30-летнего своего существования Совет сумел сплотить и дать путевку в жизнь многим молодым ре­жиссерам, успешно занимающимся этой деятельностью.

Немалую роль в развитии различных жанров Нетрадиционно­го театра сыграли проводимые с 1964 года Всесоюзные фестивали театрализованных праздников и массовых представлений, которые отличались разнообразием жанров и тем. Так, например, в Запо­рожье было осуществлено представление «Вечно живые герои», а ЦПКиО имени М. Горького в Москве праздник «Пусть светят только мирные огни», в Ереване — «Парад дружбы», Киеве — пред­ставление «Честь труду», в Тбилиси праздник — «Город дружбы и любви», в Ленинграде — «Космический карнавал» и многие другие.

В рамках этого же фестиваля летом 1967 года на стотысячном стадионе в Лужниках состоялось театрализованное открытие IV Все­союзной спартакиады.

«28 июля 1967 года в 12 часов по московскому времени, -вспоминал один из постановщиков открытия М.Д. Сегал, — над Лужниками зазвучали позывные. К центру Большой спортивной арены сомкнутым строем прошли сто двадцать фанфаристов и дали сигнал началу праздника IV Всесоюзной спартакиады. Че­тыреста знаменосцев группами по сто человек пронесли стяги вдоль трибун и замерли по углам поля... На беговые дорожки вышли колонны юных барабанщиков и спортсменов из брат­ских республик. Они, прошагав широким фронтом от одной трибуны к другой, образовали на фоне травяного покрова золо­тистые цифры «1917—1967» с выразительной пластической ком­позицией в центре...

Дальнейшее действие развивалось стремительно... Каждая из композиций отличалась особым колоритом, своеобразием рисун­ка, зрелищными и драматическими решениями... Их связывали тысячи участников, расположившихся на восточной трибуне. Флажки, аппликации, детали одежды — все в их руках служило элементами оформления. На фоне, который окрашивался в ка­кой-нибудь цвет, вдруг появлялись стремительно меняющиеся рисунки и слова В их возникающей последовательности перед глазами зрителей раскрывалась драматургия Пролога... Секунды каждого эпизода, по сути, были микросюжетами общего действия.

В это же время на «фоне», как на живом экране, зритель видел строящиеся плотины, открывающиеся шлюзы, льющуюся воду... И как бы в продолжение этого водного потока на поле под звуки арф выбегали девятьсот гимнасток с голубыми шарфами. Затем так же стремительно на «живом экране» появлялось колосящееся пшеничное поле. И тогда под мелодию песни М. Блантера «Пше­ница золотая» на поле девять тысяч спортсменов образовали от края до края стадиона пшеничную ниву.

Образное и постановочное решение массовых театрализован­ных представлений на стадионах развивалось при всей условности деления по двум направлениям. Одно — орнаментально-декора­тивное зрелище, другое — сюжетно-образное.

Уже по этим условным определениям можно понять, что пер­вое отличалось яркими красками костюмов и реквизита, сложны­ми фигурными перестроениями участников, перестроениями, создающими на поле красочные узоры, калейдоскопическим из­менением живописных разноцветных картин. Важными, опреде­ляющими приемами и выразительными средствами таких пред­ставлений были стремительный ритм, четкость и синхронность движений.

Второе же направление отличалось тем, что все перестроения участников массовых сцен прежде всего зависели от сюжета пред­ставления, выражая как действующие лица смысл происходящего в данный момент действия. Кстати, точно такую же роль играли массовые сцены в театрализованных представлениях на закрытых сценических площадках. Но о них чуть позже.

Я уже говорил, чтоб 1960—70-х годах возникла традиция отме­чать массовыми представлениями самые разные знаменательные события в общественной и политической жизни страны и юби­лейные даты.²¹⁴ Конечно, перечислить посвященные им массовые представления невозможно. Я назову лишь некоторые из них, с моей точки зрения наиболее значительные.

Так, например, в 1953 году состоялся большой праздник в честь 250-летия города на Неве (режиссер ГА. Товстоногов, ху­дожник С.С. Мандель), кульминацией которого стало грандиоз­ное представление на стадионе имени С.М. Кирова. В 1954 году в Москве и Киеве широко отмечалось 300-летие воссоединения Ук­раины с Россией.

В 1964 году в Ленинграде на стадионе, носящем тогда имя С.М. Кирова, состоялось массовое действо, посвященное 400-ле­тию Шекспира — «Шекспириана» (режиссер — Р. Тихомиров, ху­дожник — Севастьянов, балетмейстер — К. Сергеев, постановщик батальных сцен — Л. Тарасевич). В этом грандиозном представлении, созданном по специально написанному сценарию, в фраг­ментах из «Макбета», «Гамлета», «Виндзорских кумушек», «Мно­го шума из ничего», в балетных вариациях «Отелло», хореографи­ческой композиции «Сон в летнюю ночь» принимали участие ар­тисты Мариинского театра оперы и балета, Театра имени Пушки­на, ленинградского Театра юного зрителя, Театра комедии и дру­гих. Среди них такие, как Т. Хренников, М. Царев, И. Смоктунов-кий, Г. Отс, Н. Дудинская, И. Колпакова, Н. Брегвадзе. При этом следует подчеркнуть — это было не механическое собрание сцен и отрывков из театральных и балетных спектаклей, а цепь эпизо­дов, соединенных мыслью, сюжетным ходом в единое действо, которое вели шекспировские шуты — Грумио и Башка (Е. Копе-лян и С. Юрский).

Летом 1969 года, в одну из белых ночей, тогда еше в Ленингра­де, на Неве состоялось большое театрализованное представление — «Алые паруса». Автор сценария и режиссер-постановщик А. Орле­анский, взяв за основу повесть Александра Грина, осуществил мно­гоплановое действо на воде и прилегающих набережных, посвя­щенное выпускникам средних школ города, об их месте в жизни, об их будущем, о пере в эту мечту, о счастье, о дружбе, о чистой и высокой любви.

«Нашей сценой, — пишет в своих воспоминаниях А. Орлеан­ский, — стала акватория Невы между Кировским и Дворцовым мостами — широкий участок реки против Петропавловской кре­пости. Места для зрителей — вся Дворцовая набережная, оба гро­мадных моста и стрелка Васильевского острова.

Вдоль набережной вытянулась цепочка мощных прожекторных установок. Их цветные лучи пробивали все пространство над рекой.

Радиопозывные возвестили начало праздника.

Из-под Кировского моста парадным строем вышла эскадра катеров, на которых были представители всех поколений совет­ских людей... Они провожали сегодня в трудовую взрослую жизнь еще одну смену молодых.

На белоснежном адмиральском катере находились три выпу­скника. Один из них держал громадный вымпел. Рядом с ним - юноша и девушка с высокими зажженными факелами. Эскадра подошла к широкому спуску Стрелки. Здесь, на гранитных ступе­нях, от самой воды до Ростральных колонн стояли юноши с заж­женными факелами... Юноша и девушка подожгли факелы край­них в цепи. А дальше огни побежали от человека к человеку на площадь к маякам. Высоко в небо взметнулись языки пламени на Ростральных колоннах. Вслед за ними... огненной волной за­жглись пятьдесят громадных факелов, установленных на верках Петропавловской крепости... От с ген Петропавловской крепости и со Стрелки пошли залпы навесного фейерверка.

А на их фоне, когда еще гремели залпы фейерверка, появился трехмачтовый корабль — по реке шел гриновский галиот «Секрет» с алыми парусами — живая эмблема праздника. На борту «Секре­та» играет бродячий оркестр, тот самый, который Грей взял с со­бой в рейс, чтобы встретить Ассоль музыкой...

Неожиданно из-под Кировского моста появилась женская фигурка. Она шла навстречу галиоту прямо но воде. Ее легкое пла­тье светилось серебром в лучах прожекторов... Фрези Грант пробе­жала по реке и скрылась в пролете Дворцового моста».²¹¹

Вслед за галиотом появились «Корабли мечты». Впереди шли «Корабли труда» с аллегорическими объемными изображениями орудий труда, науки, искусства и спорта. Затем на реку вышла но­вая эскадра плывучих сцен «Последний школьный вальс».

Завершалось представление водной феерией «Вода и огонь». По реке двигались завесы воды, создаваемые десятиствольными катерами-гидромониторами. В небо взлетали залпы фейерверка, в огнях которого уходящие высоко в небо капельки воды причудли­во переливались в лучах цветных прожекторов.

Такие же грандиозные театрализованные представления про­ходили и в других городах. Так, например, когда летом 1970 года в Пскове широко отмечали 750-летие со дня рождения Александра Невского, то центральным событием этого праздника было массо­вое театрализованное представление «Богатыри земли русской».

«Майский солнечный день, — описывает это представление один из его создателей И.Е. Калинин, — золотится небосвод. По широкому Октябрьскому проспекту мчались всадники, слышен цокот копыт, поблескивают остроконечные шлемы и кольчуги. А на площади, у кремля, где издревле проходили все народные торжества, уйма людей. Как в старину, звонят колокола, ухают пушки, встречая приближающихся всадников. По каменной стене кремля начертано славянскими буквами; «Слава Александру Яро­славовичу и его дружине доблестной!»

Возле собора, на самом верху звонницы, появляется «зазыва­ла», одет по-старинному — в красном колпаке и кафтане. Сверху далеко слышен его рассказ о жизни и подвигах Александра Нев­ского, о славном Ледовом побоище...

Как и в те далекие времена, звонят колокола Троицкого собо­ра. Ухают пушки, разноликая толпа приветствует приезд Алексан­дра Невского. Вот он на белом коне с дружиною въезжает в воро­та Вечевой площади.

Александр Невский спешивается с коня и поднимается на во­звышение.

К Невскому подходит юная псковитянка с хлебом-солью в со­провождении двух юношей. Все одеты в яркие национальные рус­ские костюмы. Девушка обращается к князю с приветствием...

Александр Невский принимает хлеб-соль и передает его своим дружинникам, обращается к собравшимся словом княже­ским, которое заканчивается словами: «Пусть без страха жалуют к нам в гости. Но если кто с мечом к: нам пойдет, от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет Русская земля». Звучит «Славься» Глинки. Колокола. Апександр Невский переходит к эстраде, кото­рая расположена в противоположной стороне Вечевой площади, и вновь обращается к собравшимся с пожеланием, чтобы громче звучали струны старых гуслей и новой музыки. На эстраде, сменяя один другого, выступают народные коллективы»²"¹.

Театрализованное массовое представление на закрытой сце­нической плошадке было более конкретизировано, чем предста­вления под открытым небом, и часто использовало документаль­ную основу.

В подтверждение этого, позволим себе привести описание одно­го из таких представлений, являвшегося кульминацией грандиозного праздника в 25-ю годовщину снятия блокады Ленинграда — «900 блокадных дней» {автор сценария Д. Генки н, режиссер, С.Якобсон).

«Над Дворцом спорта... высоко в небе горит цифра «XXV», об­разованная лучами шести мощных прожекторов... По широкому фризу над входом в зал —две даты: «Сентябрь 1941 — январь 1944» и большие фотоснимки военных лет... Музыкальные позывные нашего города возвещают о начале массового театрализованного представления на ледяной арене Дворца спорта: «Над Россиею не­бо синее, небо синее над Невой».

Начинается Пролог. Звучат пять строчек стихотворения о Ве­ликом поясе Славы. И тут же заливается зеленым светом лед, зву­чит протяжная русская мелодия, плывет по льду русский девичий хоровод «Березка», его ведут юные фигуристы. Голос диктора: «Славе живых и памяти павших, боевой славе наших знамен, лю­дям и подвигу твоему, Ленинград, посвящается».

Фанфары на секунду прерывают диктора. Резкий переход све­та с зеленого на красный. Имитируются отблеск пожаров на льду, разрывы снарядов... Обрывается лирическая мелодия, и ей на сме­ну приходит песня «Священная война» Ее исполняют участники сводного хора и оркестра.

Звучит по радио тревожный голос Левитана, читающего сооб­щение о начале войны. На льду появляется огромная диапроекция карты Ленинграда. Звучит Седьмая симфония Дмитрия Шостако­вича... На арене «фашистские солдаты» окружают воображаемую карту Ленинграда. Это фрагмент балета «Ленинградская симфо­ния». Музыка все громче и громче. Окружая город, торжествуют «гитлеровцы». Ликующий голос по радио читает секретную дирек­тиву фашистского Генерального штаба «О будущем города Петер­бурга», датированную сентябрем 1941 года.

Суровое, грозное кольцо возникает вокруг Ленинграда — это кольцо ленинградцев, вставших на защиту своего города. Как кля­тва звучат стихи Ольги Берггольц.

Вдруг словно «ожило» легендарное кольцо защитников Ле­нинграда... Прожекторы эпизод за эпизодом высвечивают разме­щенные на специальных сценических площадках по кругу арены символические скульптурные группы, олицетворяющие собой ле­нинградцев, вставших на защиту своего города.

После представления героев, сидящих в первом ряду всех две­надцати секторов Дворца, и их чествования, прожекторы высве­чивают скульптурную группу, показывающую бойцов народного ополчения.

Прожекторы от первой скульптурной группы переходят на группу бывших ополченцев, поднявшихся в первом ряду. Освеща­ется другая скульптурная группа. Теперь — это народные мстители. Лучи прожекторов освещают третью группу защитников города -это бойцы МПВО.

Эпизод за эпизодом продолжается этот волнующий докумен­тальный рассказ о защитниках Ленинграда. Особенно взволнован­но и тепло звучит эпизод, посвященный женщинам Ленинграда.

Арена Дворца спорта превращается в ледяное пространство Ладожского озера. Торосы. Шлагбаумы. Бегающие блики прожек­торов. Девушки-регулировщицы. Осторожно идущие по льду ма­шины. Ладога — дорога жизни. Песня о Ладоге. И словно из леген­ды выехали на ледяную арену ладожские грузовики. Девушка-ре­гулировщица взмахнула флажком... Машины под несмолкаемые аплодисменты совершают круг почета.

Следующая картина представления называлась «Кольцо дружбы».

Прожекторы медленно переводят свои лучи со льда на верх­ние ярусы Дворца спорта, высвечивая расположившихся там по кругу арены живописным кольцом участников художественной самодеятельности в костюмах и с флагами союзных республик -символическое Кольцо дружбы. Торжественно звучит «Песня о Родине» И. Дунаевского в исполнении солистов, сводного хора и оркестра.

Следующая картина праздничного представления показыва­ла незабываемую страницу истории военных лет — прорыв блока­ды. Это была сложная массовая сцена с большим количеством участников.

Она начиналась светозвуковой картиной боя, которую про­должало затем «наступление» солдат, врывавшихся на ледяную арену со всех концов зала.

Соединившись в центре арены, они образовывали компози­цию по картине художника В. Серова «Встреча воинов Ленинград­ского и Волховского фронтов».

Кольцо вражеской блокады разорвано! Короткое затишье пе­ред решающей схваткой... Через арену к эстраде подъезжает ста­ренький, видавший виды автобус с «фронтовой бригадой» арти­стов. Начинается «импровизированный» концерт-воспоминание.

Заключительная часть праздника — церемониальный вынос легендарных боевых знамен, под которыми была завоевана победа под Ленинградом 25 лет тому назад...

Вслед за священными знаменами Ленинграда сверху в зал по всем проходам спускаются дети, бережно держащие в руках сим­волы памяти о героических днях — подлинные солдатские каски, матросские бескозырки, летные шлемы. Звучит «Реквием» Д. Каба­левского в исполнении детского хора.

Минута молчания. В финале звучит «Славься» М. Глинки в исполнении хора и оркестра. В церемониальном марше проходят войска»²¹⁷.

Еще ранее, в 1962 году, 30—31 августа, а затем весь сентябрь, на сцене Зеленого театра ЦПКиО имени Горького в Москве было осуществлено массовое театрализованное представление в восьми эпизодах с Прологом и Эпилогом, посвященное 150-летию Боро­динского сражения «Увенчанные славой».

Огромная сцена Зеленого театра ЦПКиО им. Горького. Справа и слева вместо кулис огромные, увенчанные георгиев­скими лентами, чуть склоненные трехцветные и красные боевые знамена Русской армии, как бы преклонившиеся перед героиче­ской памятью воинов 1812 и 1941 годов. Перед огромным, во всю ширину и высоту сцены, экраном-задником, в центре — значи­тельных размеров возвышение, к которому со всех сторон проло­жены пандусы. По бокам сцены два мощных, начинающихся у земли бревенчатых настила олицетворяют как бы проходящую через сцену дорогу войны (художник Н. Золотарев).

После короткого Пролога — встречи солдат Отечественных 1812 и 1941 — 1945 годов -- в мгновенно наступившей темноте вспыхнули в языках бушующего пламени цифры 1812. Звучал, на­растая, набатный звон. В сполохах разлившегося с экрана, охва­тившего все пространство сиены пожара на сцену выскакивал вса­дник, который призывал честной народ на борьбу с супостатом.

Гремел набат! Горела земля! Слева из самой глубины сцены появлялись беженцы. Одновременно с их появлением возникла тревожная, надрывная мелодия вступления к восьмой картине оперы С. Прокофьева «Война и мир».

Хватали мужики кто вилы, кто косы и уходили вслед за вса­дником. Голосили оставшиеся бабы. Тихо молилась сидящая на одной из телег старуха.

И тут из-за деревьев, справа от зрителей, с песней «Солдатуш-ки, бравы ребятушки» в походном строю поднимаются солдатские роты и уходят туда же, куда ускакал всадник и ушли мужики.

Шли солдаты. Молилась старуха. Удалялась песня. А на экра­не, от края до края, горела земля, горели хлеба.

А когда песня удалилась, на сцену вслед за солдатами подни­малась артиллерийская батарея. Установив орудия, солдаты рас­полагались по склону холма.

Темнело. А солдаты все шли и шли. Дымилась на экране выж­женная земля, над которой, как перед грозой, медленно плыли темно-свинцовые тучи. Прорезала экран молния, вплеталась в ра­скаты грома музыка кантаты П.И. Чайковского «Москва». Снова сверкала молния. Снова слышались раскаты грома. И тогда, про­резав темноту ночи, узкий луч прожектора освещал прислонивше­гося к пушке солдата, который, как бы прислушиваясь к звукам кантаты, потихоньку, а затем все громче и громче начинал петь «Арию воина».

Центральным эпизодом этого массового представления был эпизод «Сражение».

Били барабаны сбор. Раздавались команды «Становись! Ша­гом марш!». Под звуки марша, исполняемого поднявшимся из оркестровой ямы военного духового оркестра, справа и слева выхо­дили на сиену колонны солдат и скрывались в глубине сцены.

На экране — панорама Бородинского поля с выстроенными русскими и французскими войсками. Вдалеке завязывалась все усиливавшаяся перестрелка. На экране возникали кинокадры на­чавшегося сражения из кинофильма «Война и мир».

Гремели пушки. Черный дым заволакивал всю сцен>. Мимо пушкарей одна за другой пробегали группы русских воинов и скрывались за экраном, там, где гремел бой. И тогда мощно начи­нала звучать самая напряженная часть пятой симфонии Д. Шоста­ковича в исполнении находящихся в оркестровой яме симфониче­ского и духового оркестров. Все это проходило на фоне кинока­дров мчащихся и сталкивающихся в рубке русской и французской конниц. Клубы черного и красного дыма все больше и больше зак­рывали все происходящее на сцене. Прорезав клубы дыма, луч прожектора освещал командный путь Кутузова. Один за другим через всю сцену с докладами о ходе сражения во весь опор мчались к Кутузову офицеры и адъютанты.

Скакали на экране навстречу друг всадники. Крупным планом сшибались ноги скачущих лошадей, задранные конские головы... Клубился перед экраном черный дым, превращая кинокадры в фантастически объемное изображение.

Заканчивался эпизод сражения сценой снова на командном пункте Кутузова. Сквозь клубы дыма мчался всадник и еще изда­ли кричал: «Ваша светлость! Ваша светлость! Неприятельская пе­хота отступает! Мы устояли!»

Кутузов (обступившим его солдатам и офицерам): «Ну, сла­ва Богу!»

Следующий эпизод «Мать» начинался после затемнения и ко­роткой паузы.

В возникшей ночной тишине звучал в сопровождении хора и оркестра низкий женский голос. Мертвый свет взошедшей луны освещал лежащих в разных местах сцены убитых. Узкий луч про­жектора медленно, переходя от одного убитого к другому, двигался к правому порталу, пока не высвечивал стоящую там женщину, поющую «Все люди спят, лишь мать не спит одна» (А. Новиков).

Одновременно, как бы раздвоившись, луч прожектора выхва­тывал из темноты ночи идущую между убитыми Мать. Пройдя почти до края сцены, она останавливалась и, опустившись на ко­лени, прижимала к груди убитого сына. И тогда к ней подходил взвод солдат. Другой луч прожектора высвечивал холм, с которого спускался фельдмаршал и накрывал убитого знаменем. Все стиха­ло. Солдаты поднимали уложенного на ружья солдата и вместе с Матерью под звуки барабанной дроби медленно уходили в глубь сцены...

Резко поднявшись, Кутузов обращался к выстроившимся на сцене войскам: «Солдаты! Благодарю всех за трудную и верную службу. Россия не забудет вас. Каждый из вас есть спаситель Оте­чества... Вам слава вовеки!.. Француз разбит на правом фланге и остановился на левом! Так поклянемся не щадить ни крови своей, ни жизни для достижения победы над врагом!»

Стоящие на сцене солдаты отвечали: «Клянемся! Клянемся!»

А третье «Клянемся!» раздавалось из центрального, идущего параллельно сцене прохода. Переброшенные в этот миг со сцены лучи прожекторов и вспыхнувшие фары автомашин освещали «сорокапятки» времен Отечественной войны 1941 года и сидя­щих в машинах боевые расчеты. Это они произнесли третье «Клянемся!».

Под звуки мелодии «Священной войны», исполняемой сим­фоническим и духовым оркестрами, машины с пушками и солда­тами, справа и слева огибая зрителей, поднимались на сцену, где за это время уже сменились декорации. Так начиналась идущая без перерыва, вторая часть представления, которая заканчивалась ис­полнением торжественной увертюры «1812 год» П.И. Чайковско­го в исполнении сводного оркестра Советской Армии {свыше ты­сячи музыкантов) и симфонического оркестра.

Традиции постановок больших театрализованных представле­ний в закрытых помещениях продолжалась и в последующие годы.

Собственно, традиция отмечать праздничные даты массо-вы-ми театрализованными представлениями под открытым небом, на улицах и площадях городов и на стадионах, на больших сцениче­ских площадках была широко распространена вплоть до 1990-х го­дов. Более того, не боясь ошибиться, можно смело сказать, что именно с той поры массовые театрализованные представления, вобрав в себя самые разнообразные виды искусств, стали наиболее емким видом Нетрадиционного театра, вовлекшим в свою орбиту не только громадные массы исполнителей (как профессиональ­ных, так и самодеятельных), а и целую армию профессиональных режиссеров, художников, балетмейстеров, композиторов, дири­жеров, породили, вызвали к жизни стремление не ограничиваться традиционным жанровым решением таких представлений.

Именно в эти годы появляются «спортивно-театрализован­ные представления», «представления-митинги», «представления на воде», «мемориальные представления», «представления-рек­виемы», «театрализованные концерты-представления», «спетозву-коспектакли» и т.д. и т.п.

СВЕТОЗВУКОСПЕКТАКПН

В 1950-е годы впервые в нашей стране была осуществлена по­становка необычного представления — сиетозвукоспектакли. Соб­ственно, это был жанр Нетрадиционного театра, который понача­лу родился в послевоенной Арабской Республике Египет. Именно там, близ Гизы, у пирамиды Хеопса, средствами света и звука бы­ло показано грандиозное представление, рассказывающее о древ­ней истории Египта. Кстати, это представление до сих пор вызы­вает огромный интерес многочисленных туристов, посещающих эту страну.

Собственно, эта форма массового представления на открытом воздухе в 1950-е годы в нашей стране делала первые шаги. Одним из первых и наиболее удачным был светозвукоспектакль, создан­ный режиссером Б. Галеевым в городском парке города Казани в честь 25-летия Победы «Навечно в памяти народной».

Представление начиналось поздним вечером. Над за-темнен-ным парком поплыла мелодия седьмой симфонии Д. Шостаковича, Не успела симфония закончиться, как сразу же в нее вплелись ве­личественные скорбные звуки «Реквиема» Д. Кабалевского. И в тот же миг под вспыхнувшеми лучами струящегося света вдруг словно ожила фигура воина-монумента, установленного у входа в парк. На бронзе монумента вспыхнули и сразу застыли тревожные красные блики, а потом сразу же погасли. Секундная темнота. И тут же с ме­лодией песни Дунаевского из кинофильма «Веселые ребята» вспых­нули зеленым изумрудом кроны всех растущих около монумента-памятника русских березок. Теперь музыка звучит везде: и около монумента, и около березок, и вокруг площади. Но вдруг веселая, задорная мелодия словно споткнулась о голос Левитана: «Война!» Лучи прожекторов, нервно перекрещиваясь, чертят бездонную чер­ноту неба. А незабываемый голос Левитана, воскрешающий собы­тия войны, не прерывается. Лучи прожекторов, обнаружив «враже­ский самолет», не отпускают его до тех пор, пока он, подожженный огнем зениток, огненным шаром падает на землю.

Один за другим следуют эпизоды «Брестская крепость», «Пан­филовцы», «Блокадный Ленинград».

Воздушная тревога. Стук метронома. Приглушенный разговор в бомбоубежище. Уханье зениток. Блики прожекторов. И... песня, трогающая до глубины души, песня — «Темная ночь» Н. Богослов­ского «Сталинградская битва», «Германия - казнь Мусы Джали­ля». А потом «Победа!».

И все эпизоды только светом и звуком!

Звуки близкого и далекого боев, рев моторов, треск пулемет­ных очередей, автоматные очереди, прорезывающие ночное небо трассирующими пулями, разрывы снарядов, прожектора, взлеты осветительных ракет, непрерывные световые картины да музыка, слившись воедино, создают не только полную иллюзию проис­ходящего, но и придают неожиданную объемность сменяющим­ся картинам войны. Удивительное зрелище! Удивительное пред­ставление!

МЕМОРИАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

Другой формой массовых театрализованных представлений, рожденной в те годы, были Мемориальные представления.

Одна из главных особенностей этих представлений было про­ведение их в памятных местах, связанных с историческими собы­тиями: у монументов и у мемориальных комплексов.

Решались такие представления по-разному. Так, например, в 1964 году в городе Запорожье было осуществлено массовое мемо­риальное представление «Вечно живые герои». На улицах этого города существует много памятников, создающих его своеобраз­ную каменную летопись. Каждый из этих памятников, вернее, их подножия стали тогда сценическими площадками, на которых шло действие, конкретно связанное с событием, в честь которого был воздвигнут памятник. Несмотря на это каждый отдельный вроде бы самостоятельный эпизод ,в сущности, был частью еди­ного театрализованного представления-шествия о славной исто­рии Запорожья в годы Гражданской и Отечественной войн.

Совершенно по-другому было решено массовое мемориаль­ное представление на Пискаревском кладбище в Ленинграде в 1967 году. Автор и режиссер-постановщик А.Д. Силин, один из выдающихся режиссеров Нетрадиционного театра нашего време­ни, внесший значительный вклад в его развитие и вот уже многие годы с успехом работающий в этом виде сценического искусства,^!1S создал величественно-торжественный театрализованный митинг-реквием, которому предшествовала факельная молодежная мани­фестация.

Предельно лаконичным было оформление этого массового театрализованного представления. Многократно увеличенные до-кументатьные фотографии погибших в войну ленинградцев и под­линные рисунки блокадных детей, укрепленные па ограде по обе стороны от входа на кладбище, да тихо звучащая мелодия как бы становились прологом этого представления-реквиема. Но, пожа­луй, основой оформления были сами ряды огромных надгробных плит братских могил с только высеченными на них датами 1941, 1942, 1943 да монумент Матери-Родины. Строгие архитектурные формы мемориала вместе с прозвучавшими по ходу представления подлинными записями ленинградского радио военных лет, музы­кой, стуком метронома и с соответствующим световым решением создавали неповторимую атмосферу представления, которое по­трясало своей трагичностью.²¹*

Конечно, современные для тех лет принципы режиссуры, сце­нографии, особенности исполнительского мастерства, использо­вание различных выразительных средств, организационные прин­ципы не появились в одночасье. Они складывались постепенно, чаше всего методом проб и ошибок, прежде чем сложились в опре­деленную систему, в которую вошел и опыт массовых представле­ний первых послеоктябрьских лет, и многое из послевоенных по­становок физкультурных парадов и стадионных массовых театра­лизованных спортивных представлений {с их дерзкой компози­ционной выдумкой; системой «поточных движений», изобретен­ной известным балетмейстером Касьяном Голейзовским), наход­ки художников-постановщиков с новыми приемами сценографии (мгновенной трансформацией костюмов и предметов оформле­ния, цветовыми всплесками, орнаментальными узорами и, нако­нец, так называемым «живым фоном») и, о чем уже было сказано, опыт организации и проведения в Москве VI Всемирного фести­валя молодежи и студентов с его сложной и в то же время объеди­ненной одной идеей темой, сюжетным ходом, драматургией, с за­ранее продуманным ходом действия в каждую его минуту, с уме­нием в 7—10 дней вместить до двух десятков масштабных праздни­ков и представлений.

Таким образом, можно считать, что, 1960-е и особенно 1970-е го­ды отмечены многообразием родившихся новых форм Нетради­ционного театра. Это многообразие определяется в первую очередь богатством и разнообразием содержания, сюжетных ходов, вырази­тельных средств и мест действия. Например, основой сюжетного хода одного из множества ежегодных представлений, посвященных Дню Победы, были письма фронтовиков, не пришедших с войны.

Главным действующим лицом этого представления был сель­ский почтальон, который на протяжении всего действия одно за другим как бы доставлял адресатам зачастую недописанные пись­ма, строчки, прерванные пудей.

Если сравнивать представления 1960—70-х годов с массовыми театрализованными представлениями 1920-х — начала 1930-х го­дов, нетрудно заметить их прямую творчески-идейную преем­ственность и в то же время существенное различие художествен­ных приемов, используемых выразительных средств и т.д.

Для постановок 1960—70-х годов характерны стремительность развивающегося в них действия, умение режиссуры найти для каждого свои художественные приемы и средства выразительно­сти. Массовые представления тех лет отличались оригинально­стью образного строя, для создания которого использовались раз­личные средства — от самых традиционных — песни, слова, музы­ки танца, пантомимы, до таких, как (отнюдь не относящихся к яв­лениям искусства) включение в действие подлинных героев, доку­ментов, музейных (исторических) предметов, использование тех­нических достижений тех лет: слайдов, рирпроекций, цветного кино и световых декораций.

Собственно, именно в 1960—70-е годы окончательно склады­ваются основные принципы массовых театрализованных предста­влений как одного из видов современного театра массовых форм, современного Нетрадиционного театра.

ТЕАТРАЛИЗОВАННЫЕ КОНЦЕРТЫ

В эти же годы широкое распространение получили так назы­ваемые «театрализованные концерты». Собственно, не было ни одной праздничной или юбилейной даты, общегосударственного или местного значения, чтобы она не была отмечена театрализо­ванным концертом.

Возникли они еще в 1930-е годы, но особенную популярность приобрели именно в 1960—70-е годы. Пожалуй, не было ни одно­го торжественного заседания разного уровня, после которого не состоялся бы театрализованный концерт.²²⁰

В большинстве таких концертов режиссеры, чтобы усилить эмоциональное воздействие на зрителя того или другого номера, вводили в него элементы театрализации. При этом большинство таких концертов при всем их многообразии отличалось, во-пер­вых, пафосностью, особенно его финала-апофеоза, в котором, как правило, были заняты все участники концерта, и, во-вторых, оби­лием самых разных сводных коллективов: хоровых, танцевальных, инструментальных и т.д, что давало многим не только теоретикам, но и практикам считать театрализованные концерты одной из форм Нетрадиционного театра.

Позволю себе с этим принципиально не согласиться. Дело в том, что введение элементов театрализации в те или другие номе­ра концерта, то есть, использование некоторых выразительных средств театра в практически сборном дивертисментном концерте не меняет сути самого концерта как определенной формы сцени­ческого искусства. Л именно формы действа, состоящего из от­дельных законченных по содержанию, форме номеров разных жанров... Поэтому как бы и в каком количестве ни использовалась театрализация, концерт остается концертом, то есть явлением и формой эстрадного искусства.

По моему разумению, лишь то, состоящее из отдельных раз­ного жанра номеров действо (в специальной литературе оно полу­чило название «тематический театрализованный концерт»), в ко­тором, во-первых, все номера так или иначе раскрывают опреде­ленную тему, связанную с празднуемым событием; во-вторых, где присутствует общее, созданное приемами театрализации единое образно-художественное решение, вызывающее у зрителей цело­стное впечатление, и, в-третьих, где с помощью специально про­думанного оформления (декорации), игрового света, шумов и дру­гих элементов создана определенная сценическая атмосфера, -есть действительно «театрализованный концерт» как одна из форм Нетрадиционного театра.-' Кстати, достаточно близкая к театра­лизованным представлениям.

В этом понимании такими «театрализованными концертами» чаще всего являлись торжественные действа, которые, как прави­ло, создавались на центральных сценических площадках Москвы, Петербурга и некоторых других городов, к сожалению, весьма не­большим числом режиссеров-постановщиков.

МАССОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ Н ПРАЗДНИКИ В 1980-Х ГОДАХ

Одним из наиболее значительных явлений советского Нетра­диционного театра 1980-х годов было грандиозное спортивно-ху­дожественное массовое представление — Открытие и Закрытие XXII Олимпийских игр в Москве летом 1980 года.

Под руководством одного из крупнейших знатоков массовых представлений тех лет, на протяжении многих годов постановщи­ка самых значительных массовых представлений на огромных сценических площадках нашей страны и за рубежом и под откры­тым небом, выдающегося режиссера, народного артиста СССР Иосифа Михайловича Туманова, удивительно обаятельного, могу­чего, красивого человека, была создана постановочная группа,²²² в которую входили крупнейшие режиссеры, балетмейстеры, компо­зиторы, дирижеры, художники того времени.²²'

Открытие и закрытие XXII Олимпийских игр в Москве было неповторимым сложным красочным действом-зрелищем, органи­чески соединившим протокольный ритуал с художественно-образ­ным слиянием спорта и искусства. Построенное по принципу сме­няющихся <'наплывов», оно отличалось неуемной фантазией поста­новщиков, композиционным мастерством, сплавом разных видов и жанров искусства со спортом и отличным ощущением темпоритма.

Чтобы понять, каким было это грандиозное зрелище, пожа­луй, лучше всего обратиться к воспоминаниям человека, который возглавлял Оргкомитет — И. Т. Новикову.

«Ну вот наконец настал день открытия Олимпийских игр.

Очень волновала погода — небо хмурилось. Дурная погода мо­жет омрачить праздник.

Проехал по улице Горького несколько кварталов к Моссовету. оказалось — вся улица Горького была запружена тысячами и тыся­чами людей. Они ожидали вынос олимпийского факела из здания Моссовета...

Точно по сценарному плану в 16.00 над стадионом раздался перезвон Кремлевских курантов, разнесенный десятками мощных репродукторов.

Торжественные звуки «Праздничной увертюры» Дмитрия Шостаковича — музыкальной эмблемы Игр — оповестили зрите­лей о начале церемонии открытия.

Парад предварял выход группы юношей и девушек в древне­греческих одеждах и трех квадриг. Красочная театрализованная процессия олицетворяла преемственность прошлых Олимпийских игр античного мира и современного олимпийского движения.²²⁴

По традиции шествие спортсменов открыла спортивная деле­гация Греции. Колонну участников Игр завершила делегация Со­ветского Союза.

Делегации стран — участниц Игр выстроились на гаревой до­рожке перед Центральной трибуной

В соответствии с олимпийским протоколом к микрофону по­дошел председатель оргкомитета «Олимпиада-80». Затем лорд Килланин — президент МОК. Затем Брежнев объявил Олимпий­ские игры 1980 года, знаменующую XXII Олимпиаду современной эры, открытыми.

Вносится развернутый Олимпийский флаг. Его сопровождает почетный эскорт — 23 спортсмена с белыми голубями в руках.

Под звуки Олимпийского гимна белое полотнище с пятью разноцветными кольцами поднялось на флагштоке. Одновремен­но к небу взлетели голуби.

В соответствии с протоколом открытия делегация Монреаля передала делегации Москвы официальный Олимпийский флаг под овацию зрителей. Передачу совершил президент МОК. К это­му времени прибыл Олимпийский огонь. Факел принес выбежав­ший на дорожку стадиона трехкратный олимпийский чемпион Виктор Санеев. У мачты с олимпийским флагом он передал факел олимпийскому чемпиону Сергею Белову, который и зажег огонь в чаше. Тысячи голубей взлетели над стадионом».

Позволим себе в этом месте прервать описание Открытия Олимпийских игр в Москве и обратиться к другому месту пове­ствования, где автор подробно рассказывает, как, собственно, проходило зажжение огня.

«По олимпийским традициям спортсмен, приняв олимпий­ский факел на беговой дорожке стадиона, должен подняться ме­тров на двадцать к чаше и зажечь огонь, возвещающий о начале торжеств по случаю открытия Игр. Этот волнующий ритуал дол­жен быть хорошо виден всем зрителям, а огонь, горяший в дни со­стязаний, должен быть заметен издалека.

Учитывая все эти требования, чашу расположили высоко над Восточной трибуной, напротив центральной ложи. Вокруг кон­струкции четыре тысячи мест было оставлено для специально под­готовленных людей, которые создавали красочный фон, соответ­ствовавший церемонии открытия Игр, сыгравший большую роль в успехе этого праздника. Каждое новое цветное изображение - будь то факел мира, лучи солнца или улыбающийся Миша — талисман нашей Олимпиады — рождало на трибунах бурю оваций. Разумеет­ся, при таком художественном решении возводить дополнитель­ную лестницу для подъема факелоносца было делом громоздким и трудоемким. Потребоватось немалое время для раздумий, прежде чем родился простой, надежный и вместе с тем оригинальный спо­соб подъема спортсмена к чаше. Тот, кто видел церемонию откры­тия Игр на стадионе, по телевидению или и кино, наверняка за­помнили этот волнующий момент.

Факелоносец приближается к нижнему углу голубого квадра­та фона, перед ним нет никакой лестницы. Неожиданно вспыхи­вает красный луч, устремленный по диагонали к чаше. Бегун всту­пает на этот луч, и перед ним возникает яркая золотая дорожка, возникает с небольшим опережением, как бы ведя его наверх к огню. Восторг, восхищение царили в этот момент на стадионе, гром аплодисментов сопровождал бег атлета. Поистине это был апогей праздника, воспринимавшийся как чудо. А чуда не было. Недаром говорится: все гениальное просто. Постановщики вели­колепного спектакля нашли самобытное, не встречавшееся ранее решение. Дорожку создавали участники представления, поднимая над головой специально окрашенные щиты».

Тут мы еще раз прервем И.Т. Новикова. Дело в том, что приду­мал это «чудо» И.М. Туманов, а осуществил его режиссер фона - Л. Немчик. По рассказу М.А. Ошеровского, долгое время никто из постановочной группы не знал, как будет решен этот момент цере­монии открытия. Но в один из последних дней на листе бумаги с нарисованном на нем квадрате фона рука Туманова начертила про­резавший его зигзаг молнии. Это был гениальный режиссерский замысел, неожиданное для всех решение сложной проблемы! Надо думать, что толчком для такого неожиданного хода было желание не только не повторить прием зажжения чаши предыдущих Олим­пийских игр, но и найти свой необычный способ решения этого ритуального момента церемонии открытия.

Не знаю, думал ли режиссер о том, что подъем к чаше олим­пийского чемпиона Сергея Белова с факелом в руках по поднятым сидящими спортсменами шитам символически выразит главный принцип советского спорта: «От массового физкультурного дви­жения к олимпийским вершинам», но то, что именно спортсмены вознесли Сергея Белова к олимпийской чаше, несомненно, было блестящей аллегорией, точным символом советского спорта. Но даже если Туманов специально не думал об этом, то позволю пред­положить, что в таком образном решении сыграла свою роль его творческая режиссерская интуиция, во многом зависящая от гражданской позиции художника.

Но вернемся к воспоминаниям И.Т. Новикова.

Итак, Олимпийский огонь в чаше был зажжен.

После этого прозвучала кантата «Ода спорту», написанная специально к Открытию известным советским композитором Э. Артемьевым.

Затем олимпийский чемпион Николай Андрианов от имени всех участников Игр произнес олимпийскую клятву, затем между­народный арбитр Александр Медведь.

Официальная часть церемонии Открытия XXII Олимпиады была завершена исполнением Гимна Советского Союза.

Делегации участников покинули пределы стадиона. Началась завершающая часть праздника — спортивно-художественные вы­ступления.

Первыми на арене появились знаменосцы и спортсмены в гимнастических костюмах. Они образовали в центре поля композииию «Солнце». К нему со всех сторон устремились колонны юношей и девушек в национальных костюмах из всех 15 респу­блик Советского Союза.

На поле сменялись яркие многоцветные картины, образованные тысячами участников хореографической сюиты «Дружба народов».

По беговой дорожке стадиона пронеслись русские тройки. За­тем арену стадиона снова заполнили спортсмены. В гимнастиче­ских выступлениях участвовало около двух тысяч юношей и деву­шек. Свое мастерство продемонстрировали гимнасты и акробаты, с восторгом встреченные зрителями. На поле стадиона выступила группа юных гимнастов в костюмах «медвежат»³²⁵.

Две тысячи спортсменов общества «Трудовые резервы» обра­зовали на поле пять олимпийских колец, в центре которых они построили живые четырехъярусные вазы.

Церемонию открытия Игр сопровождал художественный фон, на «экране» которого сменялись 174 различные картины. Это гигантский цветной «экран» создали на Восточной трибуне ста­диона 4,5 тысяч специально подготовленных спортсменов. У каж­дого из них были наборы разноцветных флажков, съемных мани­шек, рисованных панно и шапочек. Меняя разноцветные флажки и другой реквизит, они создавали мозаичные картины, сменявшие одна другую.

В завершение праздника на арену стадиона вышли все без малого 17 тысяч его участников. Фоном был земной шар и звез­ды на нем.²²"

Завгуста 1980 года на стадионе в Лужниках после 1бдней сорев­нований состоялось Закрытие XXII Олимпийских игр в Москве.

Практически перед его постановщиками стояла задача создать действо, которое завершало бы грандиозное массовое представле­ние, длившееся более двух недель, и в то же время было бы само­стоятельным, со своей завязкой, кульминацией и развязкой. При этом, как и в Открытии, сложность заключалась в том, чтобы най­ти такое самобытное решение, которое соответствовало бы стро­гим требованиям Олимпийской хартии. Надо сразу сказать, что постановочная группа во главе с И.М. Тумановым с честью справилась с этой труднейшей задачей. Не только справилась, но и созда­ла необычайно яркий, торжественный и вместе с тем трогательный спектакль, действие которого началось под вечер 3 августа и закон­чилось поздней ночью.

Началось Закрытие с выхода на дорожку стадиона под звуки торжественного марша всех спортсменов — участников Игр. В это же время на электронном табло, сменяя друг друга, возникали са­мые впечатляющие моменты прошедших спортивных состязаний. Одновременно на фоновой трибуне появилось изображение сим­вола Олимпийских игр — пяти переплетенных колец.

Но вот завершилось построение участников заключительного парада. На флагштоках поднялись национальные флаги Греции и Советского Союза. Зазвучали государственные гимны этих стран. А затем под мелодию Олимпийского гимна был поднят флаг горо­да Лос-Анджелеса, выбранного местом проведения следующих летних Игр.

На возвышающемся на поле подиуме появился, сошедший с трибуны президент МОК — лорд Килланин, После его короткой заключительной речи под звуки Олимпийского гимна медленно опустился олимпийский флаг, который был поднят вдень Откры­тия Игр и который сейчас приняли восемь спортсменов.

Когда же отзвучала над стадионом «Ода спорту», чашу с Олимпийским огнем окружили, словно воскрешая древнегрече­скую фреску, девушки в белоснежных туниках.

Медленно угасало пламя в Олимпийской чаше.

В тот же момент в небе над стадионом вспыхнули огненные гроздья фейерверка.

И тогда на фоновой трибуне возник с пожеланием всем «Доб­рого пути!» талисман московских Олимпийских игр — Мишка, из глаз которого медленно капали слезы. Это было так неожиданно, что трибуны просто замерли. Пожалуй, грустно расстававшийся с Играми плачущий Мишка был самым ярким эмоциональным мо­ментом Закрытия, вызвавший не только взрыв восторга всех сидя­щих на трибунах, но и внесший в торжественное действо неповто­римую глубоко человеческую ноту...

Для меня ни дальнейшее выступление девушек-гимнасток, чемпионок мира, Европы, СССР, исполнявших упражнения с об­ручами и лентами, ни перестроения огромного сводного духового оркестра, ни даже вызвавшее веселое оживление на трибунах по­явление на поле огромных забавных матрешек, начавших яркое, задорное народное гуляние, эмоционально не перекрыло плачу­щего Мишку, который в финале вдруг, как бы сойдя с фона, ухва­тившись за связку воздушных шаров, появился в центре поля ста­диона и под удивительно трогательную песню (мелодию компози­тора Александры Пахмутовой, на слова поэта Николая Добронра­вова) «До свиданья, Москва, до свиданья», помахав на прощание лапой, поднялся высоко над стадионом и исчез в небе.

Не случайно именно эти два момента Закрытия навсегда за­помнились всем, кто был в этот вечер, в эту ночь на стадионе в Лужниках.

Вообще, 1980-с годы отмечены многими постановками значи­тельных массовых представлений, созданных, как правило, твор­чеством членов Сонета по праздникам и массовым театрализован­ным представлениям ВТО {ныне СТД). Здесь Брянск и Казань, Владимир и Одесса, Махачкала и CypiyT, Хабаровск и Рязань, Ки­словодск и Волгоград и многие, многие другие города. Даже про­стое перечисление городов, в которых осуществлялись постанов­ки больших массовых представлений, не говоря уже о раскрытии их содержания, заняло бы не одну страницу. Я только могу ска­зать, что каждый из них представлял интерес, в каждом режиссе­ры-постановщики открывали пусть не всеыа совершенное, но что-то новое, свое.

28 июля 1985 года в центре Москвы, па Большой спортивной арене стадиона «Динамо», в рамках XII Всемирного фестивали мо­лодежи и студентов состоялось двухчасовое массовое аллегориче­ское представление «Мир победит войну», посвященное 40-летию Победы над гитлеровским фашизмом и японским милитаризмом.

Одной из особенностей этого представления был принципи­альный отказ постановщиков от целого ряда традиционных средств художественной выразительности, обычно присущих массовым стадионным представлениям: фона, гимнастических вы­ступлений, больших хореографических сюит и т.п. Собственно, это было представление в семи эпизодах (включая Пролог и Фи­нал), содержание и сюжет которого раскрывались, разыгрывались прежде всего пластическими смысловыми действиями больших групп исполнителей и динамически изменяющимся по ходу пред­ставления оформлением.

На находящейся напротив правительственной ложи трибуне были сооружены три конструкции: слева в углу — символизирую­щая Войну, Горе, Смерть; в правом — Мир, Счастье, Жизнь; в цен­тре, над входом — большой колокол, символ памяти и призыва. За трибуной находился ряд подъемных устройств, позволявших по ходу действия поднимать над верхним обрезом трибуны различ­ные меняющиеся детали оформления (художник— А.П. Мальков).

Чтобы представить особенности этого представления, доста­точно познакомиться с гем, что происходило на поле стадиона «Динамо*.

Пролог начался позывными праздника, которые потом обоз­начали начало эпизодов. На поле в костюмах пяти фестивальных цветов появилось пять групп молодежи. Остановившись в центре поля, они синхронными движениями начали как бы раскачивать колокол. И тогда висящий на трибуне колокол действительно стал раскачиваться. Зазвучал набатный перезвон. Под его непрекра­щающиеся звуки на гаревой дорожке в белых балахонах появилась процессия детей с колокольчиками в руках. В это же время на таб­ло возникло на пяти языках слово: «Помни!».

Первый эпизод «Порабощение Европы» начался грандиозным вальсом. Под звуки сидящего на трибуне симфонического орке­стра, исполняющего композицию из мелодий Сметаны, Шопена, Штрауса, Легара, кружились на поле сотни пар в бальных туалетах. Но вот слева, словно громадные черепахи, начали ползти огромные черные фашистские каски, складывая силуэт фашистского орла, крылья которого постепенно окружали танцующих. В это же время справа, где возник контур Кремлевской стены, вышли люди в крас­ных комбинезонах и ломаной стеной-границей отсекли часть поля.

Кто-то из танцоров успевал найти убежище за красной сте­ной, кто-то пытался бороться с касками, но погибал, остальные сгонялись в образовавшееся черное каре-концлагерь. Фраки и платья на танцорах и музыкантах менялись на арестантские курт­ки. Зазвучало Танго смерти. Каски загоняли заключенных в конц­лагерь. В это же время по дорожке стадиона шла процессия обре­ченных. Слева над конструкцией, словно над крематорием, под­нимался столб черного дыма. Параллельно за красной стеной куз­нецы ковали мечи.

Следующий эпизод представления «Идет война народная» на­чинался с того, что под звуки темы нашествия из седьмой симфо­нии Д. Шостаковича, слева выползала серо-зеленая гидра, кото­рая, приближаясь к красной стене, поглощала все, что встречалось ей — погибших танцоров, заключенных, шедших в полосатых аре­стантских куртках, — всех обреченных. Подползшей к красной стене серо-зеленой гидре не удалось ее прорвать.

И хотя стена прогибалась, отступала, ей удалось не только от­стоять себя, но и, ощетинившись красными знаменами наперевес, как штыками, начать теснить серо-зеленую гидру, которая, отсту­пая, непрерывно сжималась, а потом и распалась. Сбросив серо-зеленую шкуру (маскировочную сеть), побежали во все стороны преследуемые красными знаменами черные люди. В результате все поле стадиона заполнили колышущиеся красные знамена и при­соединившиеся к ним чуть раньше знамена антигитлеровской ко­алиции.

Далее шли эпизоды «Освобождение Европы», «Никто не за­быт, ничто не забыто», которые логически подводили нас к двум последним эпизодам этого яркого, идущего в стремительном тем­пе аллегорического массового представления: «За счастье наших детей» и, с нашей точки зрения наиболее выразительному, пре­дельно эмоционально насыщенному, по сути, трагическому эпи­зоду «Предостережение», который стал кульминацией всего пред­ставления.

Поначалу под веселую музыку все поле стадиона заполнили поющие, танцующие и играющие дети. В их руках были мячи, куклы, шары, скакалки. А по дорожке стадиона в это же время еха­ли большие мирные игрушки: цветные трамвайчики, трактора, ав­томобили, лошадки, на них и рядом с ними в цветных электрока­рах ехали и шли празднично одетые веселящиеся дети. Тут же ма­тери катили в колясках маленьких детей. Ничто не предвешалото-го, что произошло дальше.

Вдруг зазвучала пронзительная «космическая» музыка и над колоколом появились и потом зависли над полем черные ракеты. Бросая игрушки, побежали в разные стороны дети, а навстречу им из боковых ворот стадиона в панике бежали люди в белых одеж­дах. Бежали и падали, образуя на поле стадиона сложенный из че­ловеческих тел силуэт атомного гриба. В это же время на табло по­явилась и застыла надпись: «Хиросима». Под звуки зазвучавшего реквиема медленно, как во сне. вставали упавшие люди, делали несколько шагов и снова падали, превращая силуэт атомного взрыва в абрис громадного черепа. А по дорожке стадиона, теперь в обратном направлении, словно в замедленной съемке, двигались абсолютно белые, потерявшие свой цвет и уже бездетен игрушки и электрокары с разбросанными, сломанными, обгоревшими ку­клами. Не было и матерей и младенцев, только осталась арматура сгоревших колясок. И тогда на табло на всех языках появилось только одно слово: «Her!»

Но вот зазвучала песня борцов за мир, и на поле стадиона со всех сторон вышли молодые люди с многочисленными транспа­рантами и плакатами is руках, на которых на всех языках мира бы­ли начертаны слова, призывающие к борьбе за мир. Одновремен­но с этим лежащие на поле люди в белом, сбрасывая балахоны, поднимались и присоединялись к стоящим на поле стадиона. А вместо ракет на небе появились планеты, звезды, кометы, и за­сверкал всеми красками мирный космос.

Насколько мне известно, в этом театрализованном предста­влении, автором и режиссером-постановщиком которого был уже мною ранее упомянутый А.Д. Силин, участвовало около 10 000 ты­сяч человек. А осуществила его постановочная группа, в которую входило 114 самых разных специальностей.

К величайшему сожалению, приходится говорить о том. что кроме этого массового представления на стадионе «Динамо» в на­ши дни театрализованные аллегорические представления вообще не ставятся. В то время как в 1920-е годы они были, пожалуй, са­мым распространенным жанром массовых театрализованных представлений тех лет.

Другим не менее значительным событием в 1980-е годы стал первый праздник День города в Москве в сентябре 1987 года.²¹⁷

Следует еще раз заметить, что праздник День города с конца 1970-х годов вплоть до сегодняшнего дня стал во многих городах чуть ли не обязательным, традиционным и проводился ежегодно в день, который по тем или другим источникам считается днем рож­дения этого города.

День города, посвященный 840-летию Москвы, был проведен 19 сентября 1987 года, в месяце, который по летописи считается ме­сяцем основания в 1147 году князем Юрием Долгоруким Москвы.

Местом действия этого праздника была буквально вся терри­тория города, всех его 33 районов.

Уже с раннего утра на 180 спортивных площадках и стадионах началась общегородская зарядка. Чуть позже состоялись ритуалы возложения цветов ко всем мемориальным местам. Затем праз­дничное действо как бы распространилось по всему городу. Здесь были: и праздник профессий «Салют Москве трудовой» на ВДНХ, и театрализованное шествие «Здравствуй, московское время» по Садовому кольцу, и водный праздник «Москва — порт пяти морей» на Москве-реке, и детский праздник «Город счастливого детства» на Воробьевых горах, и фольклорный праздник «Над Москвой-ре­кой» в Коломенском, и праздник цветов во Дворце спорта в Луж­никах, и молодежный костюмированный бал в ЦПКиО имени Горького, и масса самых разных театрализованных представлений на городских площадях и в парках культуры и отдыха. Л в 6 часов вечера в 66 местах Москвы начались праздничные народные гуля­ния. Словом, для москвичей это был поистине грандиозный праз­дник, открытие которого состоялось на Красной площади огром­ным театрализованным представлением.

Для меня это открытие Дня города на Красной площади инте­ресно тем, что в этом торжественном массовом действе органиче­ски сочетались театрализация и ритуальные моменты. Более того, несмотря на канонизацию ритуала как закрепленного в сознании людей раз и навсегда установившегося внешнего действия, в От­крытии, о котором я говорю, именно ритуальные моменты были обогащены театрализацией. Собственно, в этом действе на Крас­ной плошали получило дальнейшее развитие начатое И.М. Тума­новым современное осмысление ритуала как определенной кан­вы, по которой режиссер-автор вышивает свои узоры. Ведь имен­но так было решено открытие XXII Олимпийских игр в Москве.

На празднично украшенной Красной площади с трепещущи­ми на ветру, укрепленными на флагштоках разноцветными стяга­ми и большим декоративным панно с цифрой «840», укрепленном на фасаде ГУМа, и уже стоящими знаменосцами с красными стя­гами, которые живым занавесом перекрывали огромную сцену-лестницу, возведенную напротив Мавзолея с противоположной стороны площади, тем самым закрывая до определенного момен­та расположившийся на ней сводный академический хор (400 че­ловек) и большой симфонический оркестр (дирижер народная ар­тистка СССР В.Б. Дударова), ровно в половине десятого утра под звуки фанфар, одновременно с двух сторон, чеканя шаг по умытой утренней росой брусчатке, появились одетые в яркие спортивные костюмы две группы знаменосцев с разноцветными стягами в ру­ках. Пройдя к краям аванплошади, они образовали цветные клум­бы, обозначив пространство, на котором в дальнейшем проходило все действие театрализованного открытия.

Под звуки марша «Москва майская» на площадь справа и сле­ва (от Исторического музея и со стороны Васильевского спуска) параллельно друг другу вышли потри колонны грудящихся столи­цы (6000 человек), образовав параллельно трибунам со зрителями три широких коридора.

Нарушая установившуюся за многие годы традицию выхода руководителей государства на трибуну Мавзолея, на этот раз руко­водители города вышли на площадь вместе со всеми трудящимися и встали около Мавзолея. А на трибуну они поднимались лишь на время митинга, перед самым его началом.

Первый эпизод театрализованного торжественного открытия Дня города на Красной площади — «Реквием», как это и было за­думано, предшествовал официальному открытию праздника.

Собственно, это был сплав двух ритуалов: ритуала «Возложе­ния цветов» и ритуала «Памяти павших».

Под звуки величественного «Первого концерта» П.И. Чайков­ского, в исполнении симфонического оркестра и зазвучавших на фоне музыки стихов о силе народной памяти, раздвинулся «живой занавес», открыв, до отказа заполнившим трибуны зрителям, сводный хор и оркестр. И тогда через всю площадь, образуя нес­кончаемый, льющийся со всех сторон ноток живых цветов, двину­лись от ГУМа, через площадь, а затем и трибуны со зрителями, к Кремлевской стене, сотни девушек в переливавшихся всеми от­тенками красного, строгих нарядных платьях с цветами в руках.

Возложив цветы в возникшей в этот момент над площадью ти­шине, словно в почетном карауле, стояли девушки у кремлевских мемориальных досок.

И тут же после небольшой паузы как будто издалека послыша­лась приближающаяся к собравшимся на площади «Песня защит­ников Москвы»: «Мы не дрогнем в бою / За столицу свою...», ко­торую начал петь под аккомпанемент симфонического оркестра стоящий на сцене-лестнице сводный мужской хор.

И тогда с двух сторон на свободное пространство перед Ма­взолеем были вынесены 16 знамен сражавшихся под Москвой ди­визий и полков, сформированных москвичами в грозные дни ию­ля—октября 1941 года. По бокам знамен, несомых солдатами роты почетного караула, под звуки продолжающейся песни шли, пыта­ясь чеканить шаг, уже совсем немолодые бывшие воины — защит­ники города, у большинства которых на старенькой солдатской форме 1941 года кроме медали «За оборону Москвы» не было дру­гих наград.

Вышли они и замерли у своих знамен. Стихла песня. Над пло­щадью раздался мерный стук метронома. И тогда через стоящих на площади москвичей от ГУМа на свободное пространство перед трибунами вынесли одетые в строгие черные костюмы юноши де­сятиметровые, увитые гвардейскими лентами, хвойные гирлянды Воинской Славы. А когда стук метронома перешел в «Вокализ» С.В. Рахманинова, на площадь со стороны Исторического музея въехали четыре бронетранспортера с зажженными у могилы Неиз­вестного солдата факелами и остановились по обе стороны Мавзо­лея у гостевых трибун. В это же время, едва бронетранспортеры по­казались на площади, одновременно расположенные от края до края площади сзади у ГУМа знаменосцы двинулись сквозь ряды стоящих перед ними людей и вышли вперед, образовав около бро­нетранспортеров живую цепь из красных знамен. Эти знамена они скорбно склонили в тот момент, когда молодые москвичи под про­должающуюся мелодию вокализа прикрепляли гирлянды Воин­ской Славы к бортам бронетранспортеров. И снова подняли их только тогда, когда бронетранспортеры в сопровождении почетно­го эскорта покинули Красную площадь, чтобы возложить гирлян­ды к могиле Неизвестного солдата, к мемориалу у поселка Крюко­во, у разъезда Дубосеково и у стелы «Москва — город-герой».

Вторая часть начавшегося сразу после митинга театрализован­ного открытия Дня города Москвы — «Народное гуляние» — вос­крешало испокон веку существовавший обычай устраивать по праздникам на этой площади народное гуляние.

Словно по взмаху волшебной палочки, по всей площади от края до края началось веселье. В исполнении грандиозного хора, которым дирижировал известный не только москвичам руководи­тель краснознаменного ансамбля Советской Армии — народный артист СССР Борис Александрович Александров, звучали песни А. Пахмутовой, М. Фрадкина, Я. Френкеля и других советских композиторов. Площадь пела и плясала. Втягивая в веселье стоя­щих на трибунах, одна пляска сменялась другой. Здесь были и «Порушка-Параша», и «Барыня», и «Кадриль», и «Молодая-моло­да» и другие русские народные плясовые песни. А среди поющих и танцующих, подзадоривая веселящихся, разгуливали скоморо­хи, гармонисты, балалаечники, рожечники, кукольники с огром­ными ростовыми куклами...

А потом, когда пляска захватила буквально всех собравшихся на Красной площади, вдруг зазвучала давно полюбившаяся мос­квичам песня Т. Хренникова из кинофильма «Свинарка и пастух» — «Песня о Москве», закружив в вальсе всех присутствующих.

Не успел закончиться танец, как вновь «живой занавес» от­крыл стоящий на сцене-лестнице сводный духовой оркестр войск Московского гарнизона. Не прекращая играть марш «Да здра­вствует наша держава», тысячетрубный оркестр спустился с лест­ницы в образовавшееся перед ней свободное пространство и под попурри из известных маршей в так называемом «дефиле» демон­стрировал строевую выучку. Когда же над площадью разнеслась из­вестная всему миру «Калинка», оркестр вдруг сам пустился в пляс.

Но вот прозвучали слова, о том, что праздник выходит на улицы и площади Москвы, возникла удивительно сердечная песня С. Ни­китина на слова Ю. Визбора «Александра», под мелодию которой москвичи и гости столицы стали расходиться с площади. Так закон­чилось торжественное театрализованное открытие первого Дня го­рода в Москве 19 сентября ]987 года.

Конечно, помимо открытия в этот день на улицах и площадях Москвы было осуществлено множество интересных, разных по масштабу массовых театрализованных представлений. Так, напри­мер, в театрализованном представлении-шествии по улице Горь­кого (ныне Тверской) до Белорусского вокзала было использовано много неожиданных выразительных средств и приемов: переход из XII в XX век с использованием аллегорических всадников, вальс девушек — победителей конкурса бальных танцев 1987 года с как бы ожившими воинами 1941 года (во фрагменте «Мы помним» в эпизоде «Москва — город-герой») и т.д.

О ДАЛЬНЕЙШЕЙ СУДЬБЕ НЕТРАДИЦИОННОГО ТЕАТРА В РОССИИ 1980-Х ГОДОВ

Если внимательно присмотреться к работам режиссеров тех лет, невольно бросается в глаза то, что, используя утвердившиеся в 1970-е годы основные принципы их создания, режиссура 80-х годов вела активный поиск новых, созвучных времени приемов раскрытия идеи, темы и содержания массового представления, ис­пользуя при этом, конечно, на совершенно другом, более высоком и сложном художественном уровне порой забытые выразительные средства, — например, воскрешая аллегорические массовые пред­ставления или «наплывы», при создании непрерывности сцениче­ского действия.²"

Новым словом решения массового стадионного театрализо­ванного действа было решение выразить его содержания только пластическими средствами при одновременном отказе от Фона и замене его динамически сменяющимися деталями оформления («Мир победит войну!» на стадионе «Динамо»).

Именно в 1980-е годы режиссура массовых театрализованных представлений, пожалуй, впервые за многие годы отказалась от шаблонных апофеозных финалов -- «Ура, да здравствует!» -и строила их, обращаясь к глубинным общечеловеческим чув­ствам, к тончайшим струнам человеческой души (улетающий Мишка в финале XXII Олимпийских игр, удивительная лириче­ская, полюбившаяся народу песня С. Никитина «Александра» в финале Дня города Москвы 1987 года и т.п.).

Принципиально новым стал и подход режиссуры к ритуаль­ному действу, появилась возможность, не меняя его сути, обога­тить ритуал элементами театрализации, создавая тем самым худо­жественно-образное ритуальное действо.

У режиссуры 1980-х годов были и другие находки. Но пожа­луй, главным стало то, что лучшие массовые театрализованные представления тех лет явили собой действа, рожденные на стыке всех видов искусства, и прежде всего театра и эстрады. Именно симбиоз элементов театра: наличие сюжетного хода (сюжета), сце­нического действия, выраженного чаше всего динамикой мизан­сцен, специально создаваемой сценической атмосферы, и эстрады (раскрытие темы и содержания представления суммой отдельных концертных номеров самых разных жанров), либо смыслово, либо ассоциативно объединенных в эпизоды представления; компози­ция (построение) номеров в эпизодах по законам нарастающего художественного и эмоционального воздействия) и есть сущность особенностей театрализованного массового представления как самостоятельного вида и формы Нетрадиционного театра 1980-х и последующих годов вплоть до нашего времени.

РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР 1990-Х ГОДОВ

Огромные изменения в жизни страны, начиная с конца 1980-х и особенно в первое десятилетие 1990-х годов: распад Советского Союза; образование государства Российская Федерация во главе с президентом республики; демократизация общества; попытка гэ-качепистов в августе 1991 года совершить государственный пере­ворот; разгон в октябре 1993 года старого Верховного Совета РСФСР; потеря коммунистической партией политического и идеологического руководства страной; становление многопар­тийности; коренные экономические преобразования; воскреше­ние частного предпринимательства; расслоение общества; перео­ценка исторических ценностей; изменение отношения к религии; отмена цензуры, — то есть громадные революционные преобразо­вания в политической и общественной жизни страны, повлияли на основополагающие эстетические критерии, вызвали, не могли не вызвать, переоценку многих ценностей в искусстве и культур­ной жизни общества. Искусство стало стремительно уходить от тех эстетических позиций, на которых оно зиждилось более се­мидесятилетий.

Правда, не всегда изменение эстетических критериев, мягко говоря, происходило, и происходит, со знаком «плюс». Произо­шедшая в 1990-е годы переоценка ценностей, порожденная преж­де всего коренными экономическими отношениями в обществе, к сожалению, существенно повлияла на отношение к искусству, ко­торое стало рассматриваться как одно из средств обогащения.

Казалось бы, революционные события, как я не раз подчерки­вал, должны были оказать, и ведь оказывали, благотворное влия­ние на развитие творческой жизни Нетрадиционного театра. Ведь вся его история, если можно так сказать, была историей выражен­ного в художественной форме отношения народа к произошед­шим событиям в жизни страны. Но будем правдивы. К сожале­нию, жизнь Нетрадиционного театра нашей страны в 1990-е и по­следующие годы не подтвердила этот постулат.

Конечно, многое, бывшее привычным, кануло в Лету. И это было естественно: изменилась политическая жизнь страны. Пере­стали проводиться военные парады и праздничные демонстрации 1-го мая и 7-го ноября. При этом принципиально изменились и их официальные названия. Так, Первомай стал Праздником весны и труда, а не Праздником солидарности трудящихся всего мира, а праздник 7-го ноября стал Днем Согласия и Примирения. Неиз­менным праздником осталось только 9 мая — День Победы с пара­дом войск на Красной площади. Появились два новых государ­ственных праздника: День принятия Декларации о Государствен­ном суверенитете Российской Федерации (12 июня) и День Кон­ституции Российской Федерации (12 декабря). Собственно, оба этих праздника сугубо официальные и в быту россиян восприни­маются как выходные дни. Зато изменившееся в корне отношение власти к религии позволило повсеместно возродить широкое празднование народами России таких религиозных праздников, как православные Рождество и Пасха с их пышной и торжествен­ной обрядностью, мусульманские Новый год и Рамазан и другие религиозные праздники, в том числе и праздники других рели­гиозных конфессий, собиравшие и собирающие десятки тысяч людей по всей России. Произошедшие в стране перемены, конеч­но, отразились и на календарных праздниках. И если празднова­ние Нового года по-прежнему оставалось наиболее любимым в народе, то помимо всех других календарных праздников небыва­лый размах приобрело празднование Масленицы.

Но в то же время редкостью стали массовые театрализованные и стадионные представления, требующие больших затрат и т.д. Ведь те организации, которые в этих формах Нетрадиционного те­атра видели прежде всего идеологический инструмент агитации и пропаганды власти придсржащих и которые их финансировали и проводили, исчезли, перестали существовать. Многие завоевания советского Театра массовых форм оказались невостребованными. В том числе и широко распространенные в предыдущие годы те­атрализованные массовые представления.

Главным в эти годы становится не художественный, а кассо­вый успех. К великому сожалению, коренные изменения в эконо­мической жизни страны не только не оказали благотворного влия­ния на искусство, а и породили, вызвали к жизни его коммерциа­лизацию. В частности, коммерциализацию театра и особенно эс­трады. Так, например, в эстраде главенствующую роль стал играть шоу-бизнес, в театре — повсеместно расплодившаяся частная ан­треприза, заботящаяся не столько о художественном, сколько о кассовом успехе спектаклей.

На первый план вышли такие действа, как различные «презен­тации» (представления собравшимся) книг, товаров и других ре­кламируемых предметов. С этой же рекламной целью в эти и даль­нейшие годы под вывеской «праздник» проводились так называ­емые праздники пива, праздники цветов или праздники мороже­ного и т.д. Не случайно в этих действах значительное место зани­мали рекламные шествия, ярмарки, коммерческие программы: за­ключение торговых сделок, бизнес-клубы, встречи по интересам, профессиональные аукционы, дегустации и т.д. и т.п.

Если же говорить о русском Нетрадиционном театре последую­щих лет, то число постановок массовых театрализованных предста­влений в наши дни (первые годы XXI века) по той или другой при­чине, и прежде всего экономической, резко сократилось. Исчезли праздники Красного календаря. Пожалуй, помимо главных рели­гиозных праздников, широко отмечаются лишь День Победы», Но­вый год, Масленица, школьные праздники выпускников и Первого звонка, да ставший традиционным День города.

ИТОГИ

Заканчивая достаточно краткий обзор рождения, становления и развития мирового (русского и западного) Нетрадиционного те­атра, прослеживая, как на протяжении долгих лет складывались его особенности, подытоживая все, о чем я размышлял, позволю себе закончить эту главу некоторыми выводами.

Прежде всего — и это, пожалуй, самое главное, — Нетради­ционный театр есть особый самостоятельный вид сценического искусства, истоки которого лежат в далеких, еще первобытнооб­щинных временах и чья история продолжается и сегодня.

Пройдя многовековой путь зарождения, становления и разви­тия, Нетрадиционный театр и сегодня по праву занимает одно из значительных мест в культурной жизни мирового общества, явля­ясь полноправным направлением, (особенности которого были заложены изначально), одной из двух ветвей сценического искус­ства, имя которому Театр."*

Нетрадиционному театру присущи:

• монументальность формы, лаконизм и образность, симво­ лические и аллегорические формы выражения, пластические ме­ тафоры, использование ассоциативного звукового ряда, скупость словесного и при этом насыщенность сценического действия, яс­ ность, броскость и зрелищность;

• масштабность темы, значимость идеи, выражающиеся через художественно-образное решение содержания того или другого события, явления в жизни народа, общества, государства;

— участие в них огромного количества исполнителей, как про­фессиональных, так и тех, кого мы называем художественной са­модеятельностью, а также спортсменов и воинских частей. При этом предстающих не как безликая масса, а коллективным дей­ствующим лицом, олицетворяя собой народ. Именно, действую­щим лицом-героем, борющимся с противостоящими силами, не­сущим в сюжете определенные смысловые функции.

Нетрадиционный театр — явление синтетического сцениче­ского искусства, площадного зрелища. Его произведения являют­ся результатом синтеза самых различных видов искусств с тради­ционными формами национального фольклора {песенного, тан­цевального, обрядового). Идя в ногу со временем, постоянно обо­гащаясь, в них сплавились: музыка (в самых разных ее проявле­ниях: солисты, хоры, оркестры и т.д.), слово, хореография (преж­де всего народный танец), самые различные театральные жанры, цирк, пантомима, куклы, спорт, воинские подразделения, различные средства передвижения, существующая на данный момент различная техника и т.д. и т.п.

Произведения Нетрадиционного театра всегда связаны с со­бытием в жизни общества, поэтому его драматургия есть инсцени­ровка, театрализация, превращающая ту или другую его основу (миф, предание, явление, факт, событие) в сюжет сценического действия. То есть мы можем говорить, что в основе видов и жан­ров Нетрадиционного театра всегда лежит драматургия. Пусть особая (чаше всего в форме сценария), но драматургия, с четким определением темы (зависящей от события, которому посвящено будущее действо).

Произведение Нетрадиционного театра -- это необычайно разнообразное, актуальное, целеустремленное, отличающееся вы­сокой эмоциональностью массовое действо, связанное либо с ка­лендарным, либо с религиозным, либо с политическим и обще­ственным общезначимым событием в жизни народа, предпола­гающее определенное (в зависимости от характера, содержания и принадлежности действа) поведение исполнителей.

Нетрадиционному театру присуще разнообразие его видов и их жанров. Из всего многообразия современного Театра массовых форм, пожалуй, к ведущим и наиболее распространенным отно­сятся праздники и массовые театрализованные представления,²¹" праздники на воде, театрализованные тематические концерты, светозвукоспектакли и спектакли под открытым небом. Причем все эти, возникшие в середине XX века формы на всем протяже­нии жизни Нетрадиционного театра находились в постоянном взаимодействии и обогащении. Именно их взаимопроникновение приводило (особенно в России) к постоянному возникновению новых форм, таких, как массовые мемориальные действа с эл­ементами ритуалов, оригинальные массовые спектакли, театрали­зованные митинги, а также возрождение маскарадов-шествий, огненных и огненно-водяных представлений.²³¹

Праздники и массовые театрализованные представления — эти два вида Нетрадиционного театра в той или другой мере выражают главные особенности, присущие всему тому, что я называю Нетра­диционным театром, или по-другому — Театром массовых форм.

Особенно широкое развитие Нетрадиционный театр (Театр массовых форм) получил в нашей стране. Буквально на следую­щий год после революционных событий 1917 года на площадях и улицах многих городов разыгрывались самые различные массовые действа. Причина этого, конечно, в изменении существующего строя, в возникновения новых общественных и гражданских от­ношений, в вере в скорое воплощение вековечной мечты — свобо­де, вызвавшей освобождение творческого духа народа. Но не толь­ко, айв давнем желании выдающихся режиссеров (в первую оче­редь В.Э. Мейерхольда, Н.П. Охлопкова, С.Э. Радлова и других) выйти из тесных рамок сценической коробки на площадь, видя в истоках сценического искусства возможность создать совершенно новый современный Театр.³¹²

Что касается праздников, то, прослеживая их историю от их зарождения до наших дней, нетрудно заметить их особенности, которые отличают этот вид Нетрадиционного театра от всех дру­гих его видов.

Во-первых, во все времена своего существования праздники, как раньше, так и теперь, неотделимы от жизни народа, от его ис­тории, от экономического и политического устройства жизни.

Во-вторых, массовые праздники по своему духу и содержа­нию относятся к явлениям поэтическим, в которых всегда про­являлась, проявляется свойственная народу склонность к худо­жественному восприятию природы и жизни, к фантазии и твор­честву. Народная сущность, народный дух праздника всегда вы­ражался в движении участвующих в празднике, масс, в играх, за­бавах, ряженье и т.д. Во все времена своего существования праз­дники, как раньше, так и теперь, неотделимы от жизни народа, от его истории, от экономического и политического уклада об­щества.

В-третьих, праздники отличаются актуальностью, целеустре­мленностью, высокой эмоциональностью.

В-четвертых, их распространение и успех связаны с их своеоб­разием, которое в любом практическом проявлении всегда изначально имеет социально-психологические корни. И еще, массо­вый пр.идник рождается и проводится только тогда, когда в массе людей существует (или возникает) потребность именно в этом, а не в другом действе. Иначе говоря (что очень важно и является определяющим) массовый праздник возникает, когда в обществе назрели для этого определенные предпосылки, то есть назрела «праздничная ситуация».

И наконец, праздник — одна из самых совершенных форм об­щения людей. Дело не только в их актуальности, целеустремлен­ности, но и в высокой их эмоциональности как результате духов­ной раскрепощенности и свободы поведения этих людей.

Теперь о Массовых театрализованных представлениях. Как правило, это героико-романтическое, оптимистическое, синтети­ческое действо-зрелище, содержание которою отличается точной идейной, (зачастую идеологической) открытой гражданской на­правленностью. Его массовому по характеру и условному по фор­ме действию с дифференциацией исполнителей и зрителей прису­щи: размах, монументальность, мажорная тональность (порой па­тетика), яркая образность, широта художественных приемов. Так же как и в праздниках, его содержание зависит or события, кото­рому оно посвящено. Но в отличие от праздника в нем наличе­ствует определенная драматическая коллизия, выраженная сюже­том, вернее, сюжетным ходом, объединяющим эпизоды предста­вления в единое, развертывающееся перед глазами зрителей цело­стное сценическое действие.

Причем сценическому действию присущи открытая событий­ность, острота темпов, ритмическая контрастность, а актерскому исполнению — узнаваемость характеров, не требующих тонкой психологической разработки. Кстати, и сценография массовых те­атрал и зова иных представлений отличается броскостью, плакатно-стыо художественно-декоративных решений, а зачастую и лубоч-ностью.

Значительную роль в его утверждении как самостоятельного вида сценического искусства сыграли постановки послевоенного периода, продолжающие возникшие еще в 1920-е годы (когда был заложен фундамент этого своеобразного синтетического, агитаци­онного вида сценического искусства), традиции отмечать важные события в жизни страны и общества праздниками и большими массовыми театрализованными действами.

Современные массовые театрализованные представления (на открытом воздухе и на закрытой сценической площадке) как один из основных видов Нетрадиционного театра нашей страны ведут свою родословную от массовых действ первых лет революции, от представлений 1920-х годов. Именно в те годы был заложен фун­дамент этого своеобразного вида Театра массовых форм. И уже к 60-м годам XX века русский Нетрадиционный театр, вобрав все лучшее, что было накоплено художественным творчеством народа и найдено за непростые десятилетия своего существования, в ко­тором были и годы взлетов, и годы падений, занял прочное место среди сценических искусств России тех дней. В немалой степени этому способствовало помимо всего прочего появление во многих городах страны разнообразных больших сценических площадок (Зеленых театров. Дворцов спорта, стадионов и т. п.).

За многие годы развития массовых представлений в них объе­динились многие приемы и компоненты, ставшие потом состав­ными частями их структурной динамической композиции.

Надо сказать, что к началу 1980-х годов массовые представле­ния, и вообще театрализованные зрелища, получили широкое многообразное воплощение в художественно убедительном сцени­ческом действии. Пожалуй, именно эти годы были творческой и организационной вершиной, пиком в развитии и жизни Нетради­ционного театра в России. Ярко стала проявляться плодотворность взаимодействия обеих линий, направлений искусства Театра.

Конечно, огромную роль в его развитии сыграл и приток в те же послевоенные годы в этот вид сценического искусства многих профессиональных театральных режиссеров, художников, балет­мейстеров, повлекший за собой заметный рост уровни массовых действ и оказавший заметное влияние на рост художественного мастерства многочисленной армии их постановщиков.

Коль скоро я говорю об этом, то, подводя итоги моим размы­шлениям об истории становления Нетрадиционного театра, я не могу не назвать имена тех постановщиков, кто сыграл огромную роль в его утверждении как на Западе, так и в России.

Вторжение в XX веке выдающихся режиссеров театра (на Запа­де - Э. Пискатора, П. Брука, П. Шумана, Р. Оссеина; в России -В. Мейерхольда, Э. Радлова, М. Туманова, Н. Петрова, Э. Смиль-гиса, Е. Гершуни, Г. Товстоногова, А. Силина и многих других), ре­жиссеров кино - С. Юткевича, художников - М. Ладура, Б. Кно-блока, А. Малькова, Р. Казачека и других, балетмейстеров — П. Вир-ского, И. Моисеева, М. Годенко, Т. Устиновой во все виды и жанры Нетрадиционного театра, создавших грандиозные представления и сказавших своей практикой новое слово в постановочных приемах, не могло не обогатить, и значительно обогатило его (Нетрадицион­ного театра) художественно-творческие возможности.

Но, это извечное «но»...

Уже со второй половины этих же годов и самого начала 1990-х, а точнее, с 1991 года, когда произошел развал Советского Союза, Нетрадиционный театр стал стремительно уступать завоеванные позиции. За прошедшее десятилетие интерес к Театру массовых форм значительно снизился. Стали антикварной редкостью про­никнутые гражданским пафосом представления на стадионах, массовые спектакли в Зеленых театрах и другие массовые действа. Их заменили недоступные рядовому зрителю, человеку среднего достатка, грандиозные, эффектные, но порой не отличающиеся вкусом и высоким профессионализмом концерты-зрелища в боль­шинстве своем ненадолго вспыхивающих эстрадных звезд, ра­скручиваемых дельцами от шоу-бизнеса. Да и традиционный те­атр тоже стал испытывать заметные трудности. Появлению огром­ного числа частных антреприз, как нам представляется, мы обяза­ны не только появившейся свободе творческого выражения, но и возникшей возможности перестать драматическим актерам вести нищенскую жизнь.

Коммерциализация взяла верх. К величайшему сожалению, сегодня это так.

Дама-история нас учит: тезис «Революционные преобразова­ния влияют и на все области искусства», как я уже отмечал, не всегда означает изменения со знаком «плюс». Значение знака во многом зависит от тех или других сложившихся в стране на дан­ный момент исторических, политических и экономических усло­вий. Новое, особенно на первом этапе, всегда с величайшим тру­дом и издержками пробивает себе дорогу в будущее.

Будучи оптимистом, я верю, во всяком случае надеюсь, что на этом история Нетрадиционного театра не закончилась и не закон­чится. Именно это дает мне основание и силы перейти ко второй части задуманных «Размышлений».