Методы социально-психологических исследований / литература / Dasein-анализ в философии и психологии_кучинский

Совершенно очевидно, что анализ бытия Dasein и его пространства выступает здесь как необходимый момент перехода к самому главному вопросу — о времени и временности Dasein. Именно в этом феномене мы как раз наиболее явно ощущаем, "в чем смысл бытия", поскольку без понятия времени не может быть Dasein и поскольку именно феноменологический анализ времени или временности Dasein может стать вершиной феноменологического анализа человеческого существования. Собственно, к этой вершине Хайдеггер и идет.

Если же говорить о методе, то вообще непонятно, каким образом можно подобраться к анализу времени как времени существования, времени переживаемом, как можно к этому подобраться, если не с помощью феноменологического метода. С другой стороны, что может быть более информативным о субъекте, о человеке, о человеческом существовании, если не это переживание времени и его финальности. Совершенно очевидно, что, несмотря на то что замысел Хайдеггера оказался не завершен, текст книги представляется достаточно уравновешенным: "Бытие и пространственность" как один раздел и "Бытие и временность" как следующий раздел. Впрочем, известно, чему Хайдеггер хотел посвятить вторую, ненаписанную, часть своего труда. Прояснив в достаточной степени фундаментальные определения Dasein, Хайдеггер показывает, что постижение временности бытия (Dasein) есть одновременно и прояснение его историчности. И эта историчность позволяет открыть новую область для приложения феноменологического метода: "Если для самого бытийного вопроса должна быть достигнута прозрачность ему своей истории, то требуется расшатывание окостеневшей традиции и отслоение наращенных ею открытий. Эту задачу мы понимаем как проводимую по путеводной нити бытийного вопроса деструкцию наследованного состава античной онтологии до исходного опыта, в каком были добыты первые и с тех пор ведущие определения бытия" (7, 22). Речь идет об удостоверении происхождения ныне действующих онтологических основопонятий. Но повторим, и без второй части первая вполне может рассматриваться как завершенное целое.

113

Если же теперь вернуться к первому разделу первой части, то следует отметить, что его основное содержание структурировано в несколько глав. Темы этих глав раскрывают смысловые акценты, расставленные самим Хайдеггером. Совершенно очевидна продуманность этих акцентов: "бытие в мире вообще как основоустройство Dasein", "мирность мира", "бытие-в-мире", "бытие в мире как со-бытие и бытие самости. Люди". А после того, как созданы основные рамки, начинается углубление, проработка вопросов, касающихся "бытия-в", экзистенции. И здесь одним из центральных вопросов оказывается забота как бытие Dasein. Очевидно, что этот раздел можно было бы поставить раньше, но по содержанию, по развернутости он не мог быть там, где еще не было событийности и не было еще повседневного "со-бытия". Забота в целом ряде своих проявлений не можете может бсмотрена вне того, что уже определено как "бытие-в-мире", как "со-бытие".

Таким образом, мы видим, что в основе текста "Бытие и время" лежит четкий, продуманный подход к представлению и развертыванию накопленного материала о человеческом существовании, полученного с помощью феноменологического метода.

Наше внимание к полученному Хайдеггером содержанию при поиске ответа на вопрос о смысле бытия объясняется уже отмеченной двойственностью рассматриваемой задачи: если говорим о бытии -нужно говорить и о методе. Но и наоборот. Если говорить о методе, следует говорить и о бытии, которое этим методом выявляется. Это единство феноменологического метода и содержания особенно очевидно при онтологическом подходе, потому что в этом случае, в отличие от гносеологического подхода, нет исходной разделенности субъекта и объекта, нет иллюзии ясности границ между субъектом и объектом. Напротив, ясно, что исходно этих границ нет. Ясно, что осознающее себя и мир бытие само проводит эту границу. А это означает, что в любой объективности присутствует субъект. Потому-то феноменологический метод при онтологическом подходе оказывается совершенно необходимым. Он необходим, если речь идет о познании чего-то, что как бы противостоит или хотя бы отстоит от человека (как, например, земля, космос, океан и т. п.). Но феноменологический метод особенно необходим, если человек познает самого себя. Ведь граница между субъектом и объектом, между познающим и познаваемым в этом случае приобретает совершенно загадочные формы.

Пространственность Dasein

Теперь, когда обозначен общий замысел книги Хайдеггера, можно перейти к анализу ключевых, наиболее существенных понятий, имея в виду не только их содержание, но и работу феноменологического метода. Начиная главу, посвященную основоустройству Dasein, Хайдег-

114

гер подчеркивает основные опорные бытийные черты Dasein, которые получают в дальнейшем свою структурную конкретность. Это такие черты, как, во-первых, наличие понимания бытия, во-вторых, отношение к бытию. Вместе они объединяются в понятие "экзистенция". Отмечается и третий существенный момент в виде отношения к собственному бытию как собственному или несобственному. И на фоне определений бытия как обладающего пониманием и отношением ставится вопрос о бытии-в-мире как основоустройстве Dasein. Но очевидно, что если бытие-в-мире рассматривается как основоустройство Dasein, то это означает, что в анализ Dasein привносится какой-то пространственный смысл, какая-то тема пространственности Dasein. Однако, что это означает, предстоит еще выяснить.

Стремясь прояснить бытие-в-мире как основоустройство Dasein, Хайдеггер отмечает, что бытие-в-мире никоим образом нельзя понимать как только пространственные отношения типа "одно в другом" или типа "одно рядом с другим". При таких пространственных отношениях, характерных для физического пространства, Dasein и мир могут быть разделены и соединены лишь чисто внешним образом, как, например, вода в стакане, скамья в комнате и т. д. Бытие-в-мире должно быть понято как единое неразложимое целое. На это направлены усилия феноменологического анализа, ибо для феноменологического метода принцип неразложимости целого на элементы особенно важен. Но эта неразложимость на элементы не исключает многосложной (по выражению Хайдеггера) структуры рассматриваемого целого.

Разворачивая анализ Dasein, Хайдеггер далее отмечает, что определение внутриположенности как чисто внешних пространственных отношений, равно как и рядоположенности, не означает лишения Dasein всякой пространственности, как, например, в случаях, когда мыслится некий духовный человек (душа), который затем переносится в пространство, которое существовало до него или могло существовать до него. Что же касается феноменологического анализа, то он пытается показать различие между внутриположенностью как чисто пространственным отношением и бытием-в-мире как экзистенциалом, т. е. бытийной чертой Dasein. Хайдеггер говорит, что понятость бытия-в-мире как сущностной характеристики Dasein впервые позволяет вникнуть в его экзистенциальную пространственность (7, 56). Можно сказать, в его пространственность как способ организации бытия Dasein во внешнем пространстве и даже как способ организации понимания Dasein своего бытия, т. е. способ, принцип организации смысловой структуры. Но об этом позже.

Более глубокому пониманию бытия-в-мире способствует и критика Хайдеггером традиционных представлений о соотношении в процессе познания субъекта и объекта. Суть критики состоит в том, что поня-

115

тия субъект и объект не совпадают с понятиями Dasein и мир. Нельзя сказать, что Dasein - это субъект, а мир - это объект. Нельзя потому, что субъект есть часть этого познаваемого мира. Он бытийствует в мире. Невозможно отделить его от мира в качестве независимого "субъекта". "Субъект" сам укоренен в бытие, а познание бытия является обязательным моментом его существования. Вместе с тем очевидно, что познание - лишь один из модусов Dasein как бытия-в-мире,что гораздо полнее бытие-в-мире можно охарактеризовать такой экзистенциальной чертой, как забота. Краткий феноменологический анализ позволяет констатировать, что для познания необходимо уже-бытие-при-мире. А это уже-бытие-при-мире не есть простое "оцепенелое глазение на голую наличность". Познание коренится в необходимости иметь дело с миром, в озабоченности этим миром и в "дефиците озаботившейся необходимости иметь дело с миром". В воздержании от всякого изготовления, орудования и т. п. озабочение вкладывает себя в единственно теперь ему еще остающийся модус бытия-в, во всего-лишь-пребыва-нии-при..." (7, 61). Хайдеггер делает вывод, что в познании Dasein достигает нового статуса бытия ко всегда уже открытому в Dasein миру. Таким образом, фиксируется возможность преодоления противопоставленности познания другим модусам бытия, равно как и противопоставленности мира и субъекта. Но эту возможность еще следует реализовать. Хайдеггер видел такую возможность в феноменологическом анализе мирности мира.

Казалось бы, поскольку речь идет о бытии-в-мире, т. е. о бытии Dasein, следует описать, что есть мир сам по себе. Но феноменологический анализ различных способов описания мира обнаруживает неадекватность такого подхода. Можно описать, что есть мир, перечислив все, что есть, но в этом случае будет перечислено сущее, а искомое- это бытие, "то, что кажет себя как бытие". Выясняется, что мир - не то, чем Dasein не бывает. Мир - это черта самого Dasein. Можно по-разному понимать мир (как универсум, как в чем Dasein и т. п.), но задача состоит в том, чтобы раскрыть мир как характеристику, свойство, черту бытия Dasein. В этом случае речь идет не о мире, существующем самим по себе, а о мирности бытия Dasein. Бытие Dasein всегда характеризуется мирностью, т. е. оно всегда является бытием в мире, неотделимым от мира. Мирность Dasein - это его экзистенциал. Про-странственность Dasein в этом случае приобретает форму мирности мира. И так как мирность, пространственность - это не свойство мира самого по себе, а характеристика Dasein, то мир должен структурироваться в соответствии с особенностями бытия Dasein. А поскольку бытие Dasein характеризуется такой основочертой, как забота, то в первую очередь следует говорить о пространственное™ внутримирно подручного, о том, что подручное повседневного обихода имеет характер близости.

116

Если не обсуждать детально, а лишь намечать какие-то основные принципиальные смысловые связи, открытые и обозначенные Хайдег-гером в процессе феноменологического анализа экзистенции, то можно отметить, что важнейшей чертой Dasein является забота. Dasein озабочено чем-то, и на фоне этой озабоченности то, с чем Dasein имеет дело, приобретает определенную значимость. Быть озабоченным— значит иметь дело с чем-то. В той степени, в какой есть озабоченность, есть и "имение дела". "Иметь дело" - форма существования Dasein. В имении дела важнейший момент - подручность, т. е. то, что позволяет действовать в этом имении дела. Подручность вместе с имением дела, с заботой определяют значимость того, что "под руками". В этой под-ручности на фоне значимости и на фоне заботы обнаруживает себя близость тех или иных предметов. Близость в данном случае - это не количество сантиметров, не дистанция, а "близость" в смысле "важность", в смысле "возможность использовать", "возможность сделать средством...". Эта близость и есть одно из проявлений пространствен-ности Dasein — близость как значимость, как удобство, как подручность, как приспособленность, как возможность быть использованной в качестве средства. Сущее всегда имеет разную близость. Близость в этом случае, как ясно из изложенного, нетождественна отстоянию. Хайдеггер говорит, что Dasein не вымеряет пространство как наличную телесную вещь.

Одно и то же пространство каждый раз субъективно будет другим. Измерения пространства в пространственное™ подручного еще скрыты ("вверху" — это на потолке, "внизу" — на земле). Отдаленность никогда не схватывается как расстояние ("под носом", "под рукой"). Но так же как сущее всегда имеет разную близость, употребление всегда характеризуется уместностью. "Средство (подручность) имеет свое место..." (7, 102). "Иметь место" означает, среди прочего, и "относиться к чему-то", "принадлежать чему-то", какой-то области, связанной с заинтересованностью, заботой и с тем, с чем Dasein (человек) имеет дело. Все пространство, лучше сказать "окружающий мир", структурировано по областям, по принадлежности, по применимости, по интересам. "Место и множественность мест нельзя истолковывать как "где" произвольного наличия вещей. Та или иная принадлежность отвечает характеру средства у подручного, т. е. его соразмерной имению дела принадлежности к целому средств, которые образуют области применимости" (7,102-103). Таким образом, можно утверждать, что пространственность внутримирно подручного схвачена и прояснена в ее взаимосвязи с бытийной структурой подручного в таких понятиях, как "место", "близость", "направленность на...", "область применения", "окружающий мир", "мир".

Феноменологический анализ пространственное™ внутримирно подручного позволяет Хайдеггеру перейти к анализу пространственности

117

бытия-в-мире. Этот переход заслуживает пристального внимания, так как пространственность уже была отделена от физического пространства и обрела форму бытийной структурированности мира. Теперь же, на новом этапе феноменологического анализа, пространственность Dasein раскрывается (понимается) из способа бытия этого сущего. Феноменологический анализ позволяет увидеть, что пространственность Dasein не является нахождением при каком-то пункте мирового пространства, и само Dasein не есть какое-то место. Пространственность Dasein раскрывается через способ его бытия в мире, как озаботившегося, освоившегося обращения с внутри-мирно-встречным сущим. Эта пространственность состоит в таком способе бытия, каким является "отдаление и направление". Dasein существует от-даляя, оно по сути отдаляюще, т. е. дает исчезнуть дали, т. е. приближает, определяет, придает близость (Dasein определяет: "рукой подать", "под носом" и т. п.). Отдаленность никогда не схватывается как расстояние, "объективные отстояния наличных вещей не совпадают с отдаленностью и близостью внутримирно подручного". Эти мысли Хайдеггера ведут к главному выводу: "Усматривающее от-даление в повседневности Dasein открывает по-себе-бытие "истинного мира", того сущего, при каком Dasein как экзистирующее всегда есть" (7, 106).

Следует лишь добавить, что отдаление - это всегда и направление, определение "куда принадлежности" внутримирно подручного. И лишь на этом шаге анализа Dasein, т. е. вместе с определением его постоянной необходимости и способности структурировать мир, появляется возможность сопоставить пространственность Dasein и пространство. Dasein как усматривающее бытие-в-мире пространственно способом отдаления и направления. После подобного определения пространственное™ становится доступным для анализа и пространство. Нельзя рассматривать мир, пространство, субъекта как какие-то вместилища, нельзя помещать пространство в субъекта, или мир - в пространство. Если мы раскрыли пространственность как способ бытия Dasein, то мы уже определили априорную возможность выделения чистого пространства. Озабоченное Dasein как бы тематизирует пространственность окружающего мира и тем самым постепенно "открывает" чистое пространство, которое в дальнейшем сможет сделать предметом "формального созерцания", изучения.

Таким образом, феноменологический метод позволил Хайдеггеру выделить по крайней мере три формы или разновидности пространственное™. Это, во-первых, внешнее, можно сказать, физическое пространство или какая-то абстрактная система координат как универсальное вместилище для всего. Это, во-вторых, пространственность внутримирно подручного, пространственность, важнейшим компонентом которой является значимость. Именно значимостью определяется

118

близость или отдаленность сущего в этом внутриположно подручном по отношению к Dasein. И наконец, выделяется пространственность Dasein как его способность размещать сущее в окружающем мире, приближая его к себе или отдаляя, придавая направленность, указывая принадлежность средства тем или иным областям, уместность средства и т. п.

Выделение трех основных форм пространственности позволяет теперь более внимательно присмотреться к зависимости выделяемых форм пространственности от форм активности человека. Усилия Хайдеггера в значительной степени направлены на то, чтобы показать, что чисто физическая пространственность производна, вторична по отношению к каким-то более ранним, первичным, исходным формам, в которых Dasein дано (или первоначально скрыто), пространство как чисто физическое пространство, универсальное вместилище, совокупность мест, безразличных к тому, что это место занимает, абстрактная система координат как возможность измерения дистанции. Такое пространство первоначально скрыто, его нет, есть другие формы пространственности, порождаемые озаботившимся Dasein, бытием и являющиеся условием бытия Dasein во внутримирно подручном.

Но и новые формы пространственности выявили свою ограниченность. Они, по сути дела, лишь кажутся лишенными субъекта и субъективности. Например, в мире, где скорости близки к скоростям света, где речь идет об искривлении пространства, о дырах и т. п., мы видим, что, казалось бы, универсальное пространство как простирающееся во все стороны без ограничений оказывается неуниверсальным. Его свойства оказываются связанными с конкретными областями этого пространства, с конкретными, в нем происходящими событиями. Кроме того, как бы мы ни пытались представить пространство само по себе, мы не можем уйти от того, что находимся с ним в каких-то пространственных отношениях. Само слово "представить" означает "поставить перед собой", т. е. если представление имеет место, то имеет место и представляющий. У него будет своя позиция, свой ракурс, своя дистанция, свой объем и т. п. Пространства нет без нашего присутствия в нем.

Проблема пространства и пространственности - это, по сути, повод для феноменологического анализа обратиться к формам организации опыта, наработанным в познании, в онтологическом движении Dasein. Пространственность каждый раз оказывается связанной с бытием Dasein в мире, со структурированностью этого мира в целом в зависимости от форм активности, форм бытия Dasein в мире. Разные способы бытия в мире создают, осваивают разные формы пространственности. Мы можем говорить о науке и о созданном наукой (механикой, физикой, математикой) пространстве, различая, например, про-

119

странство в классической и современной физике. Мы можем говорить об искусстве, где идет напряженная работа по созданию, овладению, осознанию различных форм пространственное™. Это — эксперимент с пространством и пространственностью (например, в сюрреализме). Но точно так же есть строительство, есть военное дело, другие формы активности, в которых Dasein имеет или обретает новый опыт бытия-в-мире и новые формы пространственности.

Весь уже приведенный материал о связи форм активности Dasein и доступных ему форм пространственности - все это подтверждает в очередной раз неразделимость Dasein и мира, несводимость Dasein и мира к субъект-объектным отношениям. Признание неразделимости присутствия и мира оборачивается неустранимостъю Dasein из любых форм пространственности. Особенно ярко и очевидно это проявляется в структурированности мира подручного, окружающего мира. Напомним, что окружающий мир, мир внутримирноподручного оказывается структурированным на основе близости как значимости. При этом оказывается возможным выделить как бы разные структурные области этого окружающего мира. Например, можно говорить о ближайшем, коим являемся мы сами, т. е. Dasein. Иными словами, если основной критерий структурированности — это близость в смысле значимости, то можно спросить, что есть более важного для меня, чем я сам? И в этом смысле ближайшее ко мне — это и есть я сам. Затем выделяется область собственно близкого или значимого, и далее можно выделить область обычного, повседневного, т. е. как бы привычного, не обладающую какой-то особой, бросающейся в глаза, заметной значимостью. И наконец, мы можем говорить об отдаленном, незамечаемом, о том, что нас, можно сказать, не касается (касание - характеристика близости).

Описанный нами ранее богатый материал, полученный Хайдегге-ром в результате феноменологического анализа пространственности Dasein, хорошо соотносится с материалами разнообразных психологических исследований, прежде всего исследований восприятия. Известно, что обнаружение объекта, концентрация внимания на нем в течение некоторого времени — все это зависит от мотивов, потребностей субъекта. Иначе говоря, избирательность восприятия, его направленность на одни объекты при игнорировании других - факт неоспоримый. Более того, уже на уровне первичной структурированности перцептивного пространства наблюдается такое хорошо известное явление, как разделение единого перцептивного пространства на фигуру и фон. Всегда что-то выделяется как фигура и воспринимается на каком-то фоне. Фон составляет все, что не вошло в фигуру. Фигура оказывается расположенной на фоне и ближе, чем фон к субъекту восприятия. Кроме того, фигура — это единое целое, образованное из различных элементов пер-

121

цептивного поля. Таким образом, целостность перцепта создается субъектом.

Очевидно, что процесс восприятия всегда сопровождается пониманием, осмыслением. Это и есть, по сути, конструирование мира, когда наши образы и слова сливаются в наших представлениях об окружающей предметной среде. Предметность и осмысленность восприятия -это два термина для обозначения единого по сути аспекта перцепции. Известна и роль прошлого опыта, апперцепции в превращении перцептивного пространства в некую предметную среду или мир окружающих человека предметов. Понимание далее проявляет себя как разнесение обнаруженного предметного разнообразия по различным областям применимости, значимости, объединение обнаруженного в какие-то сложные структуры, получающие статус реальности или какой-то иной (мир сновидений, воспоминаний, грез и т. п.). Таким образом, мы видим, в какой степени пространственная организация мира Dasein зависит от него самого.

Важный момент феноменологического метода связан с пониманием того, что познание укоренено в мире. Познающее мир Dasein само является частью познаваемого мира, неотделимой от остального мира. Из этого следует, что в процессе познания нельзя устранить Dasein из мира: оно само определяет, что есть его мир. Dasein не рядоположно с каким-то миром или чем-то в мире. Оно воплощено во всех формах собственного мира, потому что участвует в конституировании всех этих форм. Можно сказать, что Dasein не только познает мир, пытаясь очистить его от "субъективности". Dasein и само себя познает через свой мир, т. е. понятность мира оказывается причиной понятности Dasein самому себе. Мы ищем характерные черты Dasein, его экзистенциалы, определенные формы бытия, но в то же время бытия, не отделенного от мира. И поэтому мы, постигая мир, постигаем Dasein, так как мир — это мир Dasein. Через то, как конституирован мир Dasein, мы постигаем само Dasein. Но и наоборот, постигая Dasein, мы постигаем и его мир. Потому что Dasein — это всегда бытие-в-мире. Мир как бы впечатан в Dasein. Иными словами, в познании мы имеем либо мир Dasein, либо Dasein как бытие-в-мире. В этой единой неразрывной связи мы можем ставить акцент либо на одном, либо на другом, но и в том и в другом случае сохраняется это двуединство.

С учетом того, что основная задача - поиск фундаментальных оснований Dasein как бытия-в-мире, т. е. в известном смысле задача самопознания, особый интерес представляет то обстоятельство, что ближайшее для Dasein - оно само. Проблема, как утверждает Хайдеггер, состоит в том, что то, что для присутствия оптически ближе всего, онтологически всего дальше. Эту мысль он повторяет не раз. Мысль кажется несколько парадоксальной. Действительно, Dasein должно бы

себя понимать. Без этого понимания не может быть его бытия-в-мире. Но онтичную понятность нельзя путать с тематической онтологической осмысленностью бытия. Онтичная понятность бытия скрыта, не дана в эксплицитной форме. Более того, "Dasein имеет, скорее по своему способу быть, тенденцию понимать свое бытие из того сущего, к которому оно, по сути, постоянно и ближайше относится, "из мира" (7, 15). Эта мысль вполне сочетается с представлением о главном, основном способе бытия Dasein как бытия-в-мире, его озабоченности миром, погруженности в мир. Но если так, то именно в этом случае понятность мира дает "обратное излучение" на понятность Dasein самому себе. Понятность мира создает понятность Dasein.

Трудно удержаться, чтобы не сказать хотя бы о некоторых идеях известных психологов, подтверждающих данную мысль. Так, согласно К. Юнгу, человек существует как бы на границе двух миров: внешнего и внутреннего. Внешний мир теснейшим образом взаимосвязан с внутренним. Так, если человек увлечен небесным миром, то все это важно для него лишь постольку, поскольку в событиях, разворачивающихся на небесной сцене, человек видит, чувствует, узнает "драму своей души". По Юнгу, здесь работает механизм проекции и все, что живет неосознанно в душе человека (в его внутреннем мире), все это при определенных условиях проецирует на внешний мир и затем обнаруживается в этом внешнем мире, но уже как нечто, не имеющее к нему непосредственного отношения, но почему-то волнующее даже больше, чем то, с чем человек имеет дело каждый день, что его непосредственно окружает. При этом важно, что осмысление небесного (мифического) мира, его упорядочивание является важной предпосылкой и понятности человека самому себе, но не непосредственно, а через отношения между человеком и им самим созданным мифом (астрологическим, религиозным и т. п.). Подобным образом можно объяснить и постоянный интерес человека к собственным сновидениям. Человеку трудно рассматривать себя как автора собственного сновидения, если это сновидение ему самому кажется непонятным, чуждым, неизвестно откуда и почему появившимся. Но с другой стороны, преодоление непонятности чего-то чуждого, внешнего оборачивается и более глубоким пониманием собственного внутреннего мира.

Семантическое пространство

Вывод о неустранимости присутствия из любых форм пространственное™ имеет множество важных следствий. Развитое сознание взрослого в отличие от ребенка и сознание окультуренного человека в отличие от сознания дикаря способны к децентрации. Но это означает лишь то, что децентрированное сознание лишилось центральной позиции, но не позиции в пространстве вообще. Децентрированное созна-

122

ние все равно занимает какую-то позицию, т. е. и при децентрации не возникает пространства, лишенного Dasein.

С учетом пространственное™ Dasein можно определить как бытие "здесь" и "сейчас". Из данной конкретной позиции им, Dasein, воспринимается, переживается, понимается весь мир, включая и само Dasein. Весь мир присутствует в переживании Dasein здесь и сейчас. Будет принципиальной ошибкой рассматривать позицию Dasein в мире как внешнюю, безразличную и лишь занимаемую им на некоторое время. На самом деле место, позиция Dasein в мире - это и есть само Dasein. Ведь было уже показано, что все пространство структурируется Dasein на основании значимости как близкое, отдаленное и т. п. и именно так воспринимается, переживается и понимается. В восприятие мира уже исходно встроено отношение Dasein к миру. Но если все пространство структурировано Dasein с учетом его значимости, т. е. значения и смысла, то это означает, что любое пространство, любая пространственность являются для Хайдеггера одновременно и смысловым пространством.