tsu_izv_economic_and_legal_science_2016_03_part_2

«солидарность» в разговорах, не подлежит уголовной ответственности, поскольку, как отмечают специалисты уголовного права, преступные намерения или участие в их обсуждениях не образуют уголовно-наказуемого деяния [12, с.15]

Рассмотренные выше виды провокационных действий имеют существенное значение для искоренения противоправных действий при выявлении признаков преступления и оптимизации всего дальнейшего расследования уголовного дела.

Список литературы

1.Кирпичников, А.И. Взятка и коррупция в России. СПб 1997.

2.Назаров А.Д. Провокация в оперативно-розыскной деятельности.-

М., 2010.

3.Сандаковский С.А. Уголовно-правовая оценка провокации взятки: автореф. дисс… канд .юрид .наук.. Омск 2011.

4.Афанасьев Ю.В. Оперативный эксперимент и провокация: материалы международ. науч-практ. конференции. Ч.1, Екатиринбург, 2005

5.Борков В. Провокация взятки или допустимость оперативного эксперимента // Уголовное право. 2004. С.15.

6.Домашенко Н.А. Особенности расследования провокации взятки или коммерческого подкура: автореф. дисс. … канд. юрид..наук.. Ростов н/Д,

2011.

7.Александрова И.А., Шевелев А.В. К вопросу о пересмотре границ между провокацией взятки и оперативным экспериментом // Вестник МВД РФ. 2007. №1. С.46-52.

8.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9.07.2013. №24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».

9.Селезнев М. Эксперимент или провокация? (К вопросу о борьбе с коррупцией) // Российская юстиция. 1996. №5. С.51.

10.Дубоносов Е.С. Провокация взятки либо коммерческого подкупа: Лекция. М., ЮИ МВД РФ, 2002.

11.Гесснер Р., Херцог У. За фасадом права. Методы новой тайной полиции. М., 1990.

12.Индейкин В.В. Уголовная ответственность за подстрекательство и его пресечение: автореф. дисс …. канд. юрид .наук. М., 1989.

Дубоносов Евгений Серафимович, д-р юрид. наук, проф., зав. кафедрой уголовного права и процесса, [e-mail], Россия, Тула, Тульский государственный университет

PROVOCATION OF A BRIBE IN CARRYING OUT OPERATIONAL INVESTIGATIVE

ACTIVITIES E.S. Dubonosov

We consider the narrow direction, the possibility of illegal acts of provocation on the part

41

of the operational units in the process of identifying the facts of bribery. The possible kinds of provocative actions in the implementation of operational and investigative activities and causes that contribute to their manifestation, to be considered in the investigation of crimes. We study the provocative actions during the operational experiment.

Keywords: operational-investigative divisions, operational staff and operationalinvestigative activity, operational experiment, provocative actions, detection and investigation of crimes

Dubonosov Eugeney Serafimovich, Dr. jurid. Sciences, Professor, Head. Department of Criminal Law and Procedure, [e-mail], Russia, Tula, Tula State University

УДК 343.98

ТАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДОПРОСА СПЕЦИАЛИСТА В СУДЕ

Е.А. Зайцева

Анализируется практика участия в судебном заседании сведущих лиц, выполнявших в досудебном производстве функции специалиста, либо приглашенных в суд в связи с наличием у них специальных познаний, необходимых для разрешения возникших у суда и сторон вопросов. Делается вывод о недопустимости трансформации статуса специалиста в суде и допроса его в качестве свидетеля. С учетом этого критикуются соответствующие правовые позиции, изложенные Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении № 28 от 21.12.2010 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам».

Ключевые слова: специалист, допрос свидетеля в суде, допрос специалиста в суде, показания специалиста, заключение специалиста.

Одной из тенденций развития современного общества выступает технологизация различных процессов и сторон его жизни, внедрение достижений науки во все значимые сферы деятельности государства в целом и отдельных его институтов. Научный прогресс существенно преобразил облик российского уголовного судопроизводства, особенно отразившись на такой его весомой составляющей, как доказывание. Участие в производстве по уголовному делу лиц, обладающих специальными познаниями, становится нормой и необходимой потребностью, способом объективизации получаемой в ходе доказывания информации.

Сказанное актуализирует вопросы должной нормативной регламентации вовлечения в доказательственную деятельность сведущих лиц и правильного

42

отражения в материалах уголовного дела результатов применения их специальных познаний.

Если процедурные аспекты судебной экспертизы нашли достаточно полное закрепление в виде отдельной главы 27 УПК РФ, где законодатель попытался в концентрированном виде сформулировать основные требования к процессуальной форме сложного действия – назначения и производства судебной экспертизы, то в части регулирования привлечения к производству по уголовному делу специалистов наблюдаются значительные пробелы. Несовершенство правовой регламентации статуса специалиста и результатов его процессуальной деятельности создает широкий простор для произвольного усмотрения правоприменителя, граничащего в ряде случаев со злоупотреблением правом.

В контексте проблематики данной статьи хотелось бы затронуть проблему допроса в суде специалиста, который ранее участвовал в этом качестве в досудебном производстве или был приглашен сторонами в суд для разъяснения специальных вопросов, входящих в его компетенцию.

Ксожалению, приходится констатировать, что в ряде случаев судьи избирают неверную тактику допроса таких лиц, явившихся в судебное заседание по инициативе сторон. Они вовлекают в уголовно-процессуальное доказывание этих лиц не в качестве специалистов, а в качестве свидетелей. При этом аргументируют свою позицию ссылкой на рекомендации, изложенные в п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. № 28

«О судебной экспертизе по уголовным делам», согласно которым «специалист, участвовавший в производстве какого-либо следственного действия, при необходимости может быть допрошен в судебном заседании об обстоятельствах его производства в качестве свидетеля. Показания специалиста, приглашенного сторонами, даются им по правилам, предусмотренным для допроса лица в качестве свидетеля» [1].

Кчему ведет такая «трансформация» специалиста в свидетеля с точки зрения обеспечения прав стороны защиты (особенно в ситуации, когда инициатором приглашения специалиста выступает именно она)? Защитник приглашает в судебное заседание сведущее лицо для получения от него судом показаний специалиста по различным специальным вопросам, относящимся к его компетенции. Планируя использовать его в таком качестве, защитник зачастую не акцентирует внимание на соблюдении процедурных правил, предусмотренных ст. 264 УПК РФ, полагая, что они своим регулятивным воздействием охватывают только случаи участия в судебном заседании свидетелей, но отнюдь - не специалистов. Таким образом, приглашенный им специалист с самого начала подготовительной части судебного заседания и вплоть до судебного следствия, где предполагается его допрос, присутствует в зале судебного заседания. Когда же приходит его очередь давать показания, суд, руководствуясь своими соображениями, вызывает сведущее лицо для допроса его в качестве свидетеля. И именно этот тактический прием создает основание для отказа в допросе такого лица, так как у суда появляются «разумные сомнения» в объективности и беспристрастности его показаний как

43

свидетеля, потому что сведущее лицо присутствовало все время в зале судебного заседания.

Таким образом, используя пробельность нормативного регулирования по вопросам участия в уголовном деле специалиста, а также не совсем корректное толкование закона в этой части, данное Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении № 28 от 21.12.2010 г., судьи могут в любой момент производства смоделировать ситуацию для недопуска в процесс специалиста, приглашенного стороной защиты.

Подобные случаи описывали адвокаты-защитники в ходе их интервьюирования, что указывает на формирующуюся негативную правоприменительную судебную практику, на фоне которой необходимо проанализировать вышеуказанные правовые позиции Пленума Верховного Суда РФ. Так ли уж они безупречны и обеспечивают ли адекватное толкование воли законодателя?

Следует подчеркнуть, что отношение Пленума Верховного Суда РФ к специалисту как свидетелю «несколько не вписывается» в современную парадигму использования специальных познаний, закрепленную в действующем УПК РФ: после введения в него федеральным законом от 04.07.2003 № 92-ФЗ новых видов доказательств – заключений и показаний специалиста – отпала объективная необходимость трансформации специалиста в свидетеля с целью получения от него вербальных доказательств. Использование тактической схемы «специалист-свидетель» было объяснимо в период отсутствия в законе специально предусмотренных для результатов деятельности сведущего лица источников доказательств заключений и показаний специалиста (ч.ч. 3 и 4 ст. 80 УПК РФ). На этот прием справедливо указывали в своих работах Ю.К. Орлов [2, с. 29] и А.А. Давлетов, который еще до введения в ст. 80 УПК РФ соответствующих дополнений подчеркивал его неправомерность: «Специалист и свидетель - разнородные участники уголовнопроцессуальной деятельности, что подтверждается закреплением статуса каждого в разных статьях УПК РФ (56 и 58), неодинаковой нормативной дефиницией этих субъектов, собственной совокупностью прав и обязанностей того и другого, а главное - различным характером приобретенного знания» [3].

Если предметом показаний сведущего лица, принимавшего участие в следственном действии в качестве специалиста, являются сведения о его специальных познаниях и навыках, примененных им технических средствах и результатах их применения, то данное лицо допрашивается именно как специалист, а не как свидетель. Здесь вполне уместна аналогия с экспертом – когда последнего допрашивают о проведенной им экспертизе и составленном им заключении, его допрашивают по правилам ст. 205 и 282 УПК РФ как эксперта, а не как свидетеля.

Поэтому рекомендация Пленума Верховного Суда РФ в части допроса в судебном заседании специалиста, участвовавшего в производстве какого-либо следственного действия, об обстоятельствах его производства в качестве свидетеля требует критического осмысления. Ранее автор настоящей статьи уже обращался к указанной проблематике [4, 5].

44

В-первых, всегда ли специалиста, принимавшего участие в следственном действии, надлежит допрашивать только как свидетеля об обстоятельствах производства этого следственного действия? По логике, если его показания касаются действий других лиц, то возможен его допрос в качестве свидетеля. Но если предмет допроса образуют обстоятельства лично им, специалистом, осуществленных действий, примененных технических средств, выявленных им следов – это уже не допрос свидетеля, а допрос специалиста, так как даваемые этим лицом показания основаны на его специальных познаниях.

Во-вторых, что делать суду, если предмет допроса специалиста касается сразу всех аспектов – и обстоятельств участия его в следственном действии, и порядка его производства, и поведения других участников данного действия? Суду в описываемой ситуации крайне сложно разделить показания сведущего лица, основанные на его специальных познаниях, и его показания об обстоятельствах, наблюдателем которых было это лицо, участвуя в следственном действии в качестве специалиста. Эта сложность не может быть преодолима допросом указанного лица в качестве свидетеля, так как этому лицу все равно придется давать показания на основе своих специальных знаний.

Полагаем, что нет никакой необходимости в искусственной «трансформации» специалиста в свидетеля, т.к. этот тактический прием фактически нивелирует различие самостоятельных источников доказательств - показаний свидетеля и показаний специалиста.

В-третьих, комментируемая позиция Пленума Верховного Суда РФ противоречит требованиям ст. 271 УПК РФ и положениям п. 22 Постановления № 28: «суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве специалиста, явившегося в судебное заседание по инициативе любой стороны». Если лицо приглашено в суд в качестве специалиста для дачи показаний, разве его следует допрашивать как свидетеля? Буквальное толкование ч. 4 ст. 271 УПК РФ приводит к иному выводу: допрос явившегося в суд по инициативе стороны специалиста должен проводиться именно как допрос специалиста, а не как свидетеля. Не случайно в п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ защитник наделен правом «привлекать специалиста в соответствии со статьей 58» УПК РФ. Фактически законодатель предоставляет защитнику право на определение статуса сведущего лица, вовлекаемого в уголовно-процессуальное доказывание по его инициативе. Именно защитник определяет, в каком качестве он его приглашает. И отказать в допуске такого лица в качестве специалиста суд может только по мотивам некомпетентности, зависимости от сторон или их представителей и заинтересованности (ст.ст. 70 и 71 УПК РФ).

Кроме того, анализируя ситуацию с участием в судебном заседании специалиста, нужно принимать в расчет правовые позиции Конституционного Суда РФ: «Часть четвертая статьи 271 УПК Российской Федерации, исключающая отказ суда в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по

45

инициативе сторон, служит гарантией против необоснованного отказа в удовлетворении соответствующего ходатайства» [6].

В-четвертых, уж коль законодатель сформулировал в ч. 4 ст. 80 УПК РФ новеллу о показаниях специалиста (сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения в соответствии с требованиями статей 53, 168 и 271 УПК РФ), то вся информация, основанная на специальных познаниях данного сведущего лица, об обстоятельствах его участия в следственных и процессуальных действиях в качестве специалиста − образует предмет показаний специалиста, а не свидетеля. Норма о показаниях специалиста была введена в ст. 80 УПК РФ специально для ликвидации пробела в уголовно-процессуальном праве.

Следуя тенденции на расширение внедрения результатов применения специальных познаний в уголовно-процессуальное доказывание, законодатель попытался облечь в форму особого вида доказательств показания специалиста, о необходимости которых долгие годы писали ученые и практики. Эта попытка законодателя, увы, не была доведена до логического завершения, т.к. процедура получения показаний специалиста не нашла законодательного закрепления. Наука и практика давно выработала эффективный прием преодоления пробелов в праве - применение аналогии. Возможно именно поэтому Пленум Верховного Суда РФ в п. 21 постановления № 28 подчеркивает: «Показания специалиста, приглашенного сторонами, даются им по правилам, предусмотренным для допроса лица в качестве свидетеля». Эту фразу следует расценивать как прямой призыв к применению закона по аналогии, а не как требование допроса специалиста в качестве свидетеля.

Таким образом, проанализировав уголовно-процессуальные нормы, регулирующие отношения по поводу участия специалиста в суде, а также правовые позиции Пленума Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ, можно прийти к следующим выводам:

1.Допрос специалиста, участвовавшего в досудебном производстве в следственных и иных процессуальных действиях, должен проводиться в суде как допрос именно специалиста, а не свидетеля, т.к. даваемые показания лица, имеющего уже в деле статус специалиста, основанные на его специальных познаниях, являются показаниями специалиста (ч. 4 ст. 80 УПК РФ).

2.Суд не вправе отказывать стороне в допросе такого лица, пытаясь трансформировать его в свидетеля и применить к нему положения об отводе, вытекающие из нарушений процедуры, закрепленной в ст. 264 УПК РФ.

3.Приглашенное стороной в судебное заседание сведущее лицо должно допрашиваться в качестве специалиста, однако, ввиду отсутствия нормативной регламентации допроса специалиста, надлежит применять по аналогии нормы, регулирующие допрос свидетеля и эксперта.

4.Пленуму Верховного Суда РФ надлежит дать более четкие разъяснения по процедуре допроса специалиста в судебном заседании и скорректировать свои правовые позиции в этой части, сформулированные в Постановлении № 28 от 21.12.2010 г.

46

Список литературы

1.О судебной экспертизе по уголовным делам: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 № 28 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 2.

2.Орлов Ю.К. Использование специальных знаний в уголовном судопроизводстве: учебное пособие. М., 2004. Вып. 1.

3.Давлетов А. Специалист в уголовном процессе: новые возможности и проблемы // Российская юстиция. 2003. № 9.

4.Зайцева Е.А. Пленум Верховного Суда РФ: судебная экспертиза по уголовным делам // Законность. 2011. № 3. С. 12-16.

5.Зайцева Е.А. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. №28: ожидания и действительность // Право и политика. 2011.

№4. С. 623-631.

6.Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Титовой Марии Викторовны на нарушение ее конституционных прав рядом положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда РФ от 17.06.2013 N 1021-О Документ опубликован не был // СПС «КонсультантПлюс»

Зайцева Елена Александровна, д-р юрид. наук, проф., проф. кафедры уголовного процесса учебно-научного комплекса по предварительному следствию в органах внутренних дел, Заслуженный работник высшей школы РФ, [e-mail], Россия, Волгоград, Волгоградская академия МВД России

TACTICAL ASPECTS OF INTERROGATION OF THE SPECIALIST IN COURT

E.A.Zaitseva

The practice of participation in the hearing of knowledgeable persons who were carrying out pre-trial specialist functions or invited to the court in connection with the presence of special knowledge needed to solve the problems of the court and the parties to questions. The conclusion of non-transformation specialist status in court and questioning him as a witness. With this in mind, criticized the relevant legal position set out by the Plenum of the Supreme Court in the decision number 28 of 21.12.2010 «On legal expertise in criminal cases».

Keywords: specialist, interrogation of witnesses in court, interrogation of specialist in court testimonies of the specialist, conclusion of the specialist.

Zaitseva Elena Aleksandrovna, Dr. jurid. Sciences, prof., prof. Department of Criminal Procedure educational and scientific complex preliminary investigation in the bodies of internal affairs, Honored Worker of Higher School of the Russian Federation, [e-mail], Russia, Volgograd, Volgograd Academy of the Russian Ministry of Internal Affa

47

УДК 343.98

НЕКОТОРЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА СОВРЕМЕННОЙ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

А.М. Каминский

Рассматриваются состояние и тенденции организованной преступности в современной России. На основе анализа материалов правоохранительной практики и научных исследований сделан вывод о том, что в позднем этапе постсоветского периода организованная преступность закономерно вступила в принципиально новую фазу. Она характеризуется переносом преступной деятельности в экономическую сферу, что закономерно требует новых средств и методик криминалистического анализа структуры организованной преступности. Одним из инструментов такого анализа может выступить криминалистическая категория «сложного действия».

Ключевые слова: организованная преступность, фазы организованной преступной деятельности, криминалистический анализ, «сложное действие».

Анализ материалов правоохранительной практики современного периода в истории РФ, который некоторыми исследователями обозначается как поздний постсоветский, убедительно свидетельствует о том, что отечественная организованная преступность вошла в новую фазу своего существования. Такая ситуация закономерно сложилась в силу целого ряда социально - экономических причин: стабилизации экономики, укрепления властной вертикали, федерального центра, накопления правоохранительными органами некоторого опыта борьбы с организованной преступностью, совершенствования правового регулирования различных сторон функционирования социума [1, с. 66].

В ответ на эти процессы организованная преступность отреагировала быстро и эффективно. Прекратились открытые столкновения организованных преступных формирований с применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и устройств, масштабы заказных убийств преступных авторитетов резко понизились. Организованная преступность была вытеснена с улиц, сферы влияния были поделены организованными преступными формированиями в тех секторах экономики или территориях, откуда их вытеснить не удалось.

Исследователи отмечают, что в современных условиях организованная преступность постоянно меняется, мимикрирует, быстро заполняя неконтролируемые или слабо контролируемые ниши. Именно экономический сектор содержит множество таких ниш.

Но это не значит, что конфликты в организованной криминальной среде прекратились или решаются более цивилизованно (убийство одного из последних «воров в законе» Усояна ярко это иллюстрирует), но они решаются более скрытно, без лишнего шума и общественного резонанса, хотя и не менее эффективно.

48

Криминальный опыт показал, что «законный отжим» чужого бизнеса, который, как правило, представляет собой систему действий и операций, где сочетаются криминальные и не криминальные действия группы лиц, в реалиях сегодняшнего дня значительно более эффективен и относительно безопасен. Отметим, что подобного рода схем и их вариаций существует множество, не в последнюю очередь из-за неурегулированности правового поля отношений собственности.

Криминалистический анализ современной организованной преступности существенно осложняется и тем, что реальное положение дел в сфере борьбы с организованной преступностью далеко не полно отражается уголовной статистикой. Регистрируются только наиболее очевидные преступления, в силу чего, несмотря на вторжение организованной преступности в экономический сектор социума, ее количественные показатели не превышают 0,5 % в общей структуре преступности.

И криминологи, и криминалисты отмечают, что если ранее организованными преступными формированиями различных уровней совершались преимущественно общеуголовные преступления, то в настоящий период преимущественную часть составляют преступления экономической

направленности,	которые		составляют	фактически	половину	всех
зарегистрированных		преступлений, совершенных			организованными
преступными формированиями.
А именно	для	этих	преступлений	характерна	неявность следовой

картины, маскировка преступной деятельности под легальную экономическую деятельность. «Преступная деятельность в сфере экономики вырастает не из орудийно-технических, а из знание-навыковых действий, которые: во-первых, в большинстве случаев не специфичны; во-вторых, преобразованные состояния объектов, вызванные этими действиями, грубо говоря – следовая информация, распылена во времени, и в пространстве. Иначе говоря, нет точки «созревания» экономической ПД, в которой бы она прорывалась наружу, существуя в явном виде. «Место происшествия» - «размыто»» [2, с. 112].

Поэтому выявление сложных, многоэпизодных, длящихся экономических преступлений, совершаемых организованными преступными формированиями, члены которых обладают профессиональными познаниями в экономике и других сферах, немыслимо без получения оперативной информации. В подавляющем количестве случаев возбуждению уголовного дела предшествует длительная оперативная работа. При этом необходимо отметить, что оперативная информация может касаться любого эпизода или действия конкретной фазы преступной деятельности, поэтому субъекту деятельности по выявлению и раскрытию экономических преступлений приходится логическим путем устанавливать относимость информации к фазе. Иными словами, искать, как в головоломке, место конкретного фрагмента (информации) в общей, как правило, далеко не явной картине.

Таким образом, можно констатировать, что организованная преступность переносит центр тяжести в своей деятельности на дальнейшее внедрение в экономику и, как неизбежное и закономерное следствие этого, в политический

49

сектор, используя для решения этих задач все свои организационные и финансовые возможности и наработанные коррумпированные связи. Наиболее коррумпированными глава МВД В.А. Колокольцев считает сферу закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд, строительство (в том числе жилищное), а также содержание автомобильных дорог, здравоохранение, образование, науку и культуру.

Но с точки зрения криминалистики важно то следствие из всего вышесказанного, что организованная преступная деятельность, трансформируясь, становится сложнее для того, чтобы сохраниться и существовать в условиях и рамках экономического сектора. Это объективный факт и он не зависит от воли и желания субъектов организованной преступной деятельности.

Для достижения конечной или промежуточной цели в сфере экономики или политики требуется система все более сложных действий, все более сложных «многоходовок», где все меньше места для откровенного криминала. Следовательно, организованной преступности нужны грамотные исполнители, консультанты, руководители среднего звена - «менеджеры» преступной деятельности. Таким образом «кадровый вопрос» встает во всей своей остроте

идля организованных преступных формирований. Необходимо приискивать новые и поддерживать существующие контакты с коррумпированными лицами в различных сферах социума, тактически и стратегически эффективно их использовать.

Показательно, что О.Ю.Антонов, исследую электоральную преступность, пришел к сходным выводам: «Таким образом, интеллектуальная составляющая субъектов организованной преступной деятельности, связанной с подготовкой

ипроведением выборов, является определяющей. Уровень ее зависит, в первую очередь, от финансовых возможностей кандидата по оплате труда профессиональным «пиарщикам». Это обуславливает в рамках подготовки к осуществлению преступного замысла совершение самостоятельных преступлений и правонарушений порядка финансирования избирательной кампании путем незаконного использования полученных денежных средств или незаконной материальной поддержки». [3, с. 142-143].

Таким образом, встает важный для собственно криминалистических исследований вопрос об инструментарии, техниках и технологиях исследований организованной преступной деятельности. Он осложняется многоплановостью организованной преступной деятельности, ее уникальной пластичностью, умением быстро и эффективно приспосабливаться к малейшим изменениям в социуме, тем более, что организованная преступность не связана ни нормами права, ни громоздким бюрократическим аппаратом.

Очевидно и то, что простым анализом уголовных дел и статистики уже не обойтись, они не позволяют составить целостную картину, а сам объект исследования не дан криминалистам в явном виде, о его состоянии, динамике, протекающих в нем процессах криминалисты могут судить опосредовано. Если такое положение дел приемлемо для целого ряда юридических наук, то криминалистика, которая со времен Г.Гросса является наукой, изучающей

50