Тема 5. Предмет эстетики

5. 1. Понятие эстетического

Термин “эстетика” ввел в научный оборот немецкий мыслитель 18 века Александр Баумгартен. Он определил предмет новой дисциплины, включил ее в систему других философских наук. Баумгартен рассматривал эстетику как науку об особом чувственном познании, постигающем прекрасное, о законах создания на основе прекрасного произведений искусства и законах их восприятия. Это определение не утратило своей значимости и в настоящее время, хотя понимание предмета эстетики все же несколько изменилось.

Мы начнем изучение эстетики с анализа природы “эстетического”. “Эстетическое” – наиболее общая категория эстетики; как метакатегория, с помощью которой обозначается ее предмет выражается сущностное родство и системное единство всех эстетических категорий. В качестве категории она оформилась в эстетике только в XX в. на основе предиката “эстетический”, активно употреблявшегося со времен Канта применительно к особому опыту, особым субъект - объектным отношениям, изящным искусствам, специфическому сознанию и т.п. – ко всей сфере явлений, изучаемых эстетикой. В XX в. прилагательное субстантивировалось в среде эстетиков и превратилось в термин для обозначения предмета науки.

Чаще всего под эстетическим понимается та сфера субъект - объектных отношений, в которой восприятие объекта или представление о нем сопровождается бескорыстным, незаинтересованным удовольст­вием. На этом основании далеко не всеми исследователями эстетичес­кое оценивалось однозначно и позитивно. Некоторые ученые еще с конца XIX в. отождествляли его с эстетским (как сущностью эсте­тизма – особого мировоззрения, полагавшего эстетическое, художе­ственный опыт в качестве высшей и единственной ценности), гедониз­мом, что придавало ему негативный оттенок. Однако к середине XX в. в академической эстетике категория эстетического утвердилась в пози­тивном смысле и достаточно повсеместно. Для обозначения предмета эстетики она, как само собой разумеющийся научный термин, активно употреблялась А.Ф. Лосевым¹, Д. Лукачем, Г.Г. Гадамером, Г. Марку-зе, М. Дюфреном и многими другими эстетиками. При этом они нередко использовали это понятие как в широком .(предмет эстетики), так и в более узких смыслах. Гадамер, в частности, иногда отождествлял его с понятием “эстетическое созна­ние”; Маркузе видел в эстетическом один из основополагающих спо­собов жизни “свободного общества” будущего.

Одной из причин широкого распространения категорий эстетического в науке XX в. стала почти полная девальвация категории прекрасного, часто отождествлявшейся в классической эстетике с ее предметом или обозначавшей один из сущностных его аспектов. Господство в художественно-эстетической культуре 20 столетия авангардно-модернистских и постмодернистских тенденций поставило под вопрос актуальность самой категории прекрасного в эстетике. В среде исследователей прочно утвердилась мысль, что наука о прекрасном в настоящее время невозможна, потому что место прекрасного заняли новые ценности: новизна, необычность, ужасное, шокирующее, болезненное, жестокое, злое, непристойное, безобразное, абсурдное и т. д. Ясно, что для включения подобных явлений в исследовательское поле эстетики, требовалась какая-то более абстрактная и обобщенная категория, обозначающая ее предмет.

Спонтанно утвердившись в науке, категория эстетического остается одной из наиболее дискуссионных проблем эстетики, ибо ее содержание – предмет самой науки до сих пор остается дискуссионным.

Эстетическое возникает благодаря взаимодействию двух начал – объективного и субъективного. Эстетическое существует только в виде отношения человека к какому-то объекту. Попытаемся выяснить в чем заключается специфика эстетического отношения к действительности.

Во-первых, всякая эстетическая оценка есть более или менее четко осознаваемое и более или менее точно формулируемое выраже­ние чувства испытанного человеком при восприятии некоего предмета – радости, восхищения, преклонения, сочувствия и т. п. В других сферах ценностной ориентации – не говоря уже о научном познании – эмоциональная основа суждения либо не­обязательна, либо просто невозможна. В эстетическом же отно­шении человека к миру именно и только непосредственное пере­живание, характер и сила испытанного чувства становятся единственным необходимым и достаточным основанием оце­ночного суждения. Не рассудок, не логический анализ, не обра­щение к авторитетам, а голос собственною чувства диктует мне опенку "красиво'' или "уродливо", "трагично" или "комично". И кто бы ни стал это суждение оспаривать, я останусь при своем мнении, потому что оно выражает мое собственное переживание. Поэтому нельзя логически доказать несостоятельность моего непосредственного эмоционального восприятия –его можно отвергнуть, но нельзя опровергнуть. Споры о красоте и остаются безрезультатными до тех пор, пока одному из спорящих не удастся перевести другого на свои позиции восприятия и пере­живания оцениваемого предмета, пока ему не удастся помочь оппоненту почувствовать предмет так. как чувствует его он сам.

Во-вторых, эмоциональность эстетическою отношения к действительности вбирает в себя, втягивает индивидуума значи­тельно более глубоко и полно, чем его познавательное отноше­ние к миру и даже другие направления ценностной ориента­ции, – ведь эстетическое чувство есть наиболее сокровенная, интимная и неотрывная от индивидуальности форма субъективно­го. Конечно, и познание осуществляется субъектом, и нравст­венное, политическое и т. п. отношения суп, отношения субъек­та. Дело, однако, в том, что субъективное начало не только играет в разных сферах духовной деятельности различную роль, но и участвует в них на разных своих уровнях.

Хотя добываемая познанием истина формулируется сознани­ем субъекта, ее содержание безлично и потому безэмоционально – субъектом познания является “трансцендентальный субъект”, как называл его И. Кант, т. е. человек как представитель рода, а не личность во всей ее конкретности и неповторимости. В поли­тической, юридической, религиозном и даже нравственной сфе­рах ценностной ориентации субъективное также выступает на уровнях надиндивидуальных: субъектом является здесь не лич­ность, а та или иная социальная группа, класс, нация и т. д., а в известных ситуациях все человечество. Потому-то в этих облас­тях аксиосферы культуры вырабатываются и формулируются определенные ценностные нормы, обязательные для всех членов данного социального коллектива, скажем, религиозная дог­матика и формы обрядности, правовые установления, програм­мы политической партии, нравственный кодекс. Понятно, что религиозная, политическая, правовая, этическая оценки но тре­буют непременного включения оцениваемого явления и жиз­ненный опыт оценивающей личности. В эстетическом же отношении такое включение абсолютно необходимо, ибо то, что не воспринято и не оценено мною лично, не имеет для меня ника­кой эстетической ценности. Предпринимавшиеся не раз в исто­рии культуры попытки установить эстетические каноны, нормативы, догмы оказывались безрезультатными, ибо для их утверждения даже у тоталитарных социальных систем нет необ­ходимых средств принуждения, подобных тем, какими они рас­полагают для утверждения надындивидуального, сверхличност­ного характера всех иных ценностей.

В-третьих, переживания, возникающие в эстетической ситуации, отличаются от всех других тем, что их возбуждает бескорыстный интерес субъекта к объекту. Корыст­ные интересы возбуждают такие эмоции, которые сигнализиру­ют о наличии некоей биологической или социальной потреб­ности голода, половою желания, жажды накопления, власти и т. п. — и о степени ее удовлетворения, эстетические же чувст­ва имеют иное происхождение: они выражают духовную потребность (и меру ее удовлетворения) в созерцании и переживании пред­мета, ценность которого не в приносимой им пользе или выгоде, а в самом факте его существования, и именно в той форме, в какой мы его ощущаем, так любуемся мы красотой звездного неба, изя­ществом движений газели, величием морской стихии.

Духовно-бескорыстный характер эстетическою переживания объясняется двумя причинами. Первая из них особенности объекта восприятия и оценки: поскольку форма предмета не вы­зывает никакого утилитарною, нравственного, религиозного, политического, правовою интереса, поскольку ею нельзя обла­дать, поскольку она не приносит никакой выгоды, постольку возбуждаемые ее созерцанием эмоции оказываются альтруис­тическими, а не эгоистическими: они сигнализируют о ценности предмета, т. е. о его соответствии интересам нашего духа, а не тела и не кармана.

Вторая причина, определяющая своеобразие эстетических эмоций, состоит в том, что бескорыстно-духовное переживание возбуждается не созерцанием объекта как такового, а его соот­несением с идеалом. В отношениях между реальным и идеальным и скрывается последний ключ к тайне эстетического — не случайно именно вокруг этого отношения билась мысль крупнейших пред­ставителей эстетической науки прошлых времен времен, начиная от Пла­тона и Плотина и кончая Н. Чернышевским и В. Соловьевым.

Это соотнесение реальности с идеалом,, осуществляемое людь­ми в ходе их повседневного общения с окружающим предмет­ным миром, и лежит в основе эстетического переживания дейст­вительности. Оно тогда и возникает, когда в непосредственном чувственном восприятии человеком реального предмета этот предмет ставится в определенную связь с идеалом. От того, какова именно эта связь, зависит конкретная эстетическая оценка предмета – признание его красивым или безобразным, возвышен­ным или низменным, поэтическим или прозаическим, трагическим или комическим. Вне соотнесения с идеалом реальный мир ника­кой эстетической ценности не имеет; он остается, разумеется, реальным, материальным миром, в нем действуют физические, химические и биологические законы, он чувственно восприни­мается животным и человеком, он потребляется ими и практи­чески преобразовывается, но в собственной его бытии нет ни грана эстетического. Эстетическим светом природа загорается лишь тогда, когда духовное ее восприятие человеком образует "электрическую цепь", соединяя природу с общественными идеалами людей. Разорвите эту цепь — и природа эстетически гаснет, сохраняя всю свою материальную реальность, но лиша­ясь эстетической значимости. Она остается объективно сущест­вующей, она может быть для человека полезной и приятной, но не становится ни прекрасной, ни безобразной, ни возвышенной. Носите­ли эстетических ценностей продолжают существовать, но не обретают какого-либо эстетического значения.

Таким образом, эстетическое – это категория, отражающая неутилитарный созерцательный опыт человека, возникающий в результате соотнесения реальности с идеалом и выражающийся в непосредственном переживании (удовольствия, радости, катарсиса и т. п.).