Гартман Николай - Этика

Глава 19. Положение долженствования по отношению к субъекту

225

посредничества субъекта; ценное может быть в нем акцидентальным, возникая по слепой онтологической необходимости. Но такой способ возникновения ис$ ключает эссенциальную связанность с ценностями как принципами. Долженст$ вование, напротив, как раз и есть эта эссенциальная связанность с ними, наце$ ленность на них. Реальное бытие, таким образом, пожалуй, может содержать не$ что ценное, но оно не может содержать никакого долженствования. Оно не мо$ жет принимать и нацеленности как таковой, если ни одно из его образований не окажется способно к той или иной тенденции, то есть к восприятию долженст$ вования. Субъект способен к той или иной тенденции, и насколько мы можем судить, единственный, кто к этому способен в реальном мире. Он один может воплотить долженствование в бытии.

Практический субъект — беспокойная точка в бытии, в ней бытие выходит из своего онтологического равновесия, выводит нечто за свои пределы, разбалан$ сируется. Но дисбаланс проистекает не из него; неуравновешенность происхо$ дит от перевеса идеального принципа, который вмешивается в индифферент$ ность реального, получая власть над одним из его образований. Практический субъект есть точка пересечения двух гетерогенных детерминаций или сил, как бы арена их столкновения друг с другом в реальном мире. Отсюда беспокойство в его сущности, постоянное пребывание в состоянии выбора.

Так получается, что долженствование, хотя и не коренится в субъекте, высту$ пая для него, скорее, как предъявляемое требование, но однако же в качестве ак$ туальной тенденции в реальном бытии может относиться только к субъекту и только исходя из него может детерминировать реальное.

d) Ценность и цель, долженствование и воление

Ценности как идеальные сущности являются в$себе$сущими и не требуют для себя «полагания» субъектом. Но в реальном этого в$себе$бытия не доста$ точно. Здесь для актуализации исходящего от них долженствования бытия тре$ буется «полагание». Реальный субъект вынужден «полагать» их, в отличие от того, что уже «есть». Полагание, таким образом, должно быть перепрыгиванием через сущее, неким пред$полаганием до начала процесса реализации. Форма такого полагания — цель. Она есть не субъективная форма акта как такового, но объективная форма содержания. Но тем не менее в себе она имеет момент тенденции к содержанию, и в этом смысле остается соотнесенной с актом, свя$ занной с субъектом.

Целью в сфере актов реального субъекта является именно тем, что идеально, в себе, представляет собой стоящая за этой целью ценность. Не каждая ценность со своей материи становится содержанием целеполагания. Ибо не каждая явля$ ется целевой точкой актуального долженствования, и тем более направленного на субъект долженствования действий. Здесь в расчет принимается только по$ следнее. При таком ограничении цель соотносится с волением так же, как цен$ ность — с долженствованием. Она есть полагание ценности практическим субъ$ ектом. Только практический субъект может полагать цели, а именно, делать це$ лями своего воления прочувствованные или увиденные ценности. Сознание, предвидение, намерение, активность вместе составляют условие этого акта. В первый из этих моментов входит ценностное сознание. Ибо целью субъект мо$

226	Часть 1. Раздел VI

жет делать только то, что ощущается им как ценное. Пусть в своем ценностном ощущении он может ошибаться; тогда поставленная цель не будет соответство$ вать действительной ценности. В своем целеполагании он также может цен$ ность, которая по праву ощущается как более высокая, принизить, недооценить, отодвинуть на задний план по сравнению с более низкой.. Но он не может пола$ гать и преследовать в качестве цели то, что он вообще не ощущает как ценное.

Далее, к сущности актуализации долженствования в целеполагании принад$ лежит то, что субъект свою цель может себе поставить только сам. Только он сам способен к той или иной тенденции, только для него это полагание осмыс$ ленно. Полагание рефлексивно: субъект полагает для субъекта. Правда, субъект может ставить цели и другим субъектам, но только в рамках своей активной мощи действительно направлять своим волением чужого субъекта к этим це$ лям, то есть побуждать его в свою очередь рефлексивно ставить их себе целью. Целеполагание здесь только двойное, причем и у того и у другого субъекта оно рефлексивно.

e) Видимость субъективности в долженствовании и аксиологическая детерминация

Ввиду такого положения дел все еще уместен вопрос, не присущ ли все$таки ценности и долженствованию некий момент субъективности. Субъект является посредником ценности и долженствования в реальном, причем дважды, один раз — в полагании цели, а затем — в действии, осуществлении, которое опять$та$ ки производит субъект. Метафизическое включение субъекта в связь детермина$ ции оказывается, таким образом, чем$то совершенно конкретным, всем извест$ ным, но и вместе с тем чем$то, чему в общем воззрении присуще нечто субъек$ тивное.

Основная ошибка состоит здесь в том, что за целями субъекта не видят ценно$ стей, за волением — долженствования. Видят только то, что на поверхности. Это исходящие от субъекта реальные тенденции. И их приписывают либо самому субъекту как первопричине, либо стечению в нем реальных причинно$следст$ венных связей. Оба раза упускается главное, что никакой субъект не может иметь целью то, что не является как$либо ценным в себе и не ощущается субъектом как ценное. Долженствование же актуального бытия присуще именно этой ценност$ ности как таковой, поскольку реальное ей не удовлетворяет. Это «бытие», одна$ ко, есть идеальное в$себе$бытие ценностей.

Что же касается двойного включения субъекта в упомянутую связь, то оно ведь не означает перенесения всей связи в субъективное, например в царство чистых представлений. Субъект включен, скорее, как реальное образование; и акты, производящие связь — контакт с ценностью, целеполагание, воля, посту$ пок — суть исключительно реальные акты. Их субъективность не есть какая$то нехватка в$себе$бытия, но именно специфическая форма их реального в$се$ бе$бытия. Вообще, «субъективны» ведь не субъект и не его акты, субъективно лишь содержание сознания, поскольку ему не соответствует какое$либо в$се$ бе$сущее. Сам же субъект и его акты менее всего являются содержаниями созна$ ния, тем более такими, которым не соответствует никакое в$себе$сущее. Скорее, они суть только в$себе$сущее, причем реально в$себе$сущее. Представленность же может им следовать или не следовать, к ним она уже ничего не прибавляет.

Глава 19. Положение долженствования по отношению к субъекту

227

И действительно, в наивном нравственном сознании она, как правило, отсутст$ вует. Волящий и действующий субъект непосредственно имеет лишь сознание цели и, вслед за этим, средства, но не сознание целеполагания как такового.

Обсуждаемые здесь акты реального субъекта в столь малой степени могут бро$ сить тень субъективности на ценность и долженствование, что, скорее, их собст$ венная реальность,— если с ней связаны некоторые сомнения,— благодаря их вовлеченности в связь аксиологической детерминации реального освобождается от всякого сомнения, от всякого возможного подозрения в субъективности. Ибо эта связь — онтологическая, и что в нее вовлечено, то онтологически полновес$ но. Ценности как принципы совершенно параллельны категориям бытия; детер$ минация ими реального, коль скоро она вообще имеет место, есть онтологиче$ ская детерминация. Она лишь обусловленная и непрямая. Это, пожалуй, отрица$ тельно сказывается на силе данной детерминации, но не снижает ее бытийного модуса. Скорее, возводит все, что относится к условиям этой детерминации, в тот же бытийственный модус. Но к таким условиям относятся опосредующие акты нравственного субъекта.

Ценность и долженствование в себе ни субъективны, ни объективны. Они на$ ходятся по ту сторону субъекта и объекта, подобно категориям бытия. Правда, то, что они кроме того находятся еще и по ту сторону бытия и небытия, отличает их от категорий. Но это вовсе не сближает их с субъективным, не ставит в один ряд с ка$ тегориями познания, детерминирующими фактически лишь образования созна$ ния. Должное параллельно не познанию — как в определенном смысле воление — но бытию. Оно есть долженствование бытия. Познание, хотя и трансцендентный акт, но упирается в субъект. Оно имеет онтическое происхождение, субъективно обусловлено и объективно значимо. Долженствование же имеет идеальное проис$ хождение, субъективно обусловлено в своем осуществлении и онтически реально (сверхобъективно) значимо. Образование познания остается образованием соз$ нания; оно не трансцендирует границ сознания вновь, однажды возникнув в трансцендентном акте. Долженствование же возвращается в бытие. Для него субъект — лишь «пропускной пункт». Оно трансцендирует границы сознания два$ жды: на входе — в ценностном познании, на выходе — в поступке. Оба этих акта и все остальные, что лежат между ними, принадлежат метафизической связи детер$ минации реального ценностями и разделяют в$себе$бытие реального.

f) Субъект и личность

До сих пор обусловленность актуальности в долженствовании бытия субъек$ том рассматривалась всегда односторонне. Но эта обусловленность имеет и свою обратную сторону. Исходящая от ценностей детерминация бытия проходит через субъект, не модифицируя его. Она придает ему достоинство особого рода, столь же категориально новое, что и ценностный акцент — личностность. Нравствен$ ный субъект, который один из всех реальных существ соприкасается с идеаль$ ным миром ценностей и один имеет метафизическую тенденцию придавать им недостающую реальность, этот субъект есть «личность». Дело в том, что сущ$ ность личностности не сводится к актам, которые субъект ставит на службу цен$ ностям. Ни ценностное видение, ни активность, ни целеполагание, ни воля еще не делают субъект личностью. Решающее значение имеют, скорее, два особен$

228	Часть 1. Раздел VI

ных — собственно этических — момента. Но и тот и другой касаются отношения субъекта к ценностям.

Первый момент личности заключен в том, что ценности не принуждают субъ$ екта; но, даже если они увидены, предъявляют ему только лишь требование, ос$ тавляя, фактически, свободу действий. Но тот факт, что во власти субъекта под$ держать или не поддержать ценность, поставить свои акты ей на службу или нет, в своем роде приравнивает его к великим метафизическим силам бытия — как идеальным, так и реальным — во всяком случае в принципе; в силу этого он яв$ ляется наряду с ними неким самостоятельным фактором, особой инстанцией присутствия. Именно это называется нравственной свободой. Личностное суще$ ство есть существо «свободное». Оно имеет собственный принцип, свою собст$ венную автономию — наряду с автономией природы и автономией ценностей в нем. Правда, с этим пунктом связана длинная цепь метафизических апорий. Но предварительно он описан лишь так, как он присутствует в феномене нравствен$ ного субъекта. Его оправдание — задача другого исследования.

Второй момент личности заключен в ценностных акцентах, поддерживаемых субъектом все в тех же актах. Эти ценностные акценты не идентичны тем, кото$ рые приходятся на предмет актов. Нравственные ценности присущи не полагае$ мым целям как таковым, но направленным на них актам и, в конечном счете — субъекту актов. Пожалуй, в себе они имеют долженствование бытия — как иде$ ального, так и актуального, но никогда не напрямую долженствование действий. Они, пожалуй, могут и должны определять выбор целей, но они не предоставля$ ют целям материи. Нравственно ценное качество влюбленного заключается ис$ ключительно в его любовном поведении: но оно является не целью его желания, не содержательной точкой наведения его внутренней установки, но моральным качеством такой установки. Цель же его желания заключена в личности люби$ мой или в том, что ценно для нее как некое благо. Но нравственная ценность любви принципиально иная, нежели нравственная ценность такого блага для другого, или ценность самого другого. Она присуща личности любящего. Кто де$ лает другому благо, тот хочет для него блага; он не желает «благости» для себя, но, скорее, уже благ тем, что он хочет.

Поступок, воля, умонастроение — вплоть до самых внутренних, чисто эмо$ циональных позиций — суть носители собственно нравственных ценностей; а тем самым их носителем оказывается субъект, причем, единственным носите$ лем, который для них идет в расчет. Эти ценности «соотнесены» с личностью как их носителем. Ибо именно как носитель ценностей субъект является «лично$ стью». Сколь бы отличны ни были эти ценности от тех, что составляют материю воли и содержание целей, они все же теснейшим образом с ними взаимосвязаны; ибо нравственно ценно именно то поведение, которое направлено на реализа$ цию личностью определенных, ориентированных отобранных по нравственно$ му ценностному чувству целей. Эта направленность личности на реализацию есть коррелят вышеописанной рефлексивности целеполагания, которая под$ ключает субъект как движущую силу к собственным тенденциям. Субъект ставит себе цели сам. Всегда имеют место два следующих друг за другом, равно транс$ цендентных акта: акт полагания цели и акт ее осуществления. И оба независимо друг от друга располагают пространством свободы. За оба личность несет ответ$ ственность, оба вменяются ей, за оба она несет вину в случае неудачи. И именно

Глава 19. Положение долженствования по отношению к субъекту

229

поэтому она выступает в этих своих актах как носитель добра и зла, то есть одно$ временно как носитель всего спектра нравственных ценностей и не$ценностей. Только с личностным субъектом как ответственным и вменяемым могут быть связаны эти ценности и не$ценности.

g) Обусловленность личностности ценностью и долженствованием

Таким образом, два основных момента личностности, момент свободы и мо$ мент несения нравственных ценностей, прочно укоренены друг в друге. Вместе они образуют единую метафизическую основу личностного существа. И так как

ив том и в другом моментах предпосылкой является долженствование идеально$ го бытия ценностей, то метафизика долженствования здесь одновременно ока$ зывается метафизикой личности.

Фундаментальное отношение, господствующее здесь, не есть — как, пожалуй, до сих пор могло показаться — односторонняя зависимость. Не одна только ис$ ходящая от ценностей детерминация реального зависит от нравственного субъ$ екта за счет его посреднической роли; но и наоборот, нравственный субъект, в свою очередь, равным образом и тем более обусловлен в$себе$бытием ценностей

идолженствованием актуального бытия, чьим посредником ему выпадает быть. Лишь благодаря вмешательству ценностей как детерминирующих сил в сферу его актов он становится тем, что он есть в качестве именно нравственного субъ$ екта — личностью: личностное существо метафизически возможно только на границе идеальной и реальной детерминации; а именно, как арена их столкнове$ ния, их противостояния и их объединения; как точка связи двух миров — онто$ логического и аксиологического. Промежуточное положение, несводимость ни к одному из них, равно как и причастность обоим, есть условие личностности.

Идея, что нравственное существо имеет двойную природу, двуслойную сущ$ ность, не нова. Кантовская этика в этом смысле различает в человеке «природ$ ное существо» и «разумное существо». Если понимать под разумом внутреннее «восприятие» ценностей, то это различение в точности касается сути дела. Оста$ ется добавить лишь одно: дело в конечном счете идет не столько о различии, сколько о позитивном отношении, о наслоении двух детерминаций в одном су$ ществе, короче, о форме их единства. Задача единства в его структуре превосхо$ дит границы понимания — как и в каждой из возможных формулировок нравст$ венной свободы личности всегда остается нечто исключительно иррациональ$ ное. Между тем, именно это единство есть личностное существо. Сущность са$ мой личности не сводится ни к той ни к другой из его составных частей, она есть категориально новое, иррациональное.

Если бы роль субъекта исчерпывалась автоматическим опосредованием ак$ сиологической детерминации, то он сам был бы только лишь онтологическим существом — хотя категориально более высоким, чем остальные, но все же принципиально ничем от них не отличающимся — то есть не был бы тем, что мы называем личностью. Его ценностно определенные акты были бы подчинены ценностям, как природные вещи — законам природы, а нравственные ценности

ине$ценности не могли бы в нем проявиться. Лишь то обстоятельство, что опо$ средование не автоматично, что субъект точно так же может опосредовать, как и не опосредовать, а следовательно, несет ответственность за то, к чему его поведе$

230	Часть 1. Раздел VI

ние приводит в этической действительности, составляет личностность субъекта. Ибо своим практическим поведением — как внешним, так и внутренним — он всякий раз оказывается носителем нравственной ценности и не$ценности. Он сам одновременно является и онтологическим, и аксиологическим существом, неким реальным в$себе$сущим и одновременно в себе ценным или контрцен$ ным — в смысле более высоких и собственно нравственных ценностей.

Это означает, однако, что личностность вообще как сущностная структура яв$ ляется не только структурой бытия (подобно структуре субъекта), но и ценност$ ной структурой, т. е. сама есть некая ценностная материя sui generis. Она — фун$ даментальная субстанциальная ценность, в которой нравственные ценности вы$ ступают как атрибутивные ценностные качества. Возможность быть носителем нравственных ценностей составляет моральную сущность в человеке — еще по эту сторону всякого особенного добра и зла. Эта фундаментальная ценность есть аксиологическое условие всех более высоких ценностей — нравственных ценно$ стей или ценностей личности. Это то же самое отношение условия, как отноше$ ние между всеобщей ценностью живого (органического) и частными витальны$ ми ценностями и не$ценностями, которые могут выступать только как атрибуты живого. Хотя фундаментальная субстанциальная ценность в сравнении с атри$ бутивными ценностями — ценность более низкая, но как раз поэтому она и яв$ ляется обусловливающей ценностью.

Из вышесказанного ясно, почему нравственную сущность человека, личност$ ность, никак нельзя определять лишь как онтологическую. Ведь она — не чисто онтологическая, но в то же время и аксиологическая сущность. Таким образом, не ценности определены нравственным субъектом, к которому они «соотнесены», но субъект и его фундаментальная сущность определены его отношением к ценно$ стям — в том смысле, что он — единственный носитель нравственных ценностей.

Глава 20. Долженствование и целевая связь

a) К категориальному анализу ценности и долженствования

Ценности суть принципы. Они, пусть даже в обусловленном виде, близки ка$ тегориям бытия. Собственно ценностная сущность, отличающая первые от вто$ рых, этой их близости не мешает.

Ценности, таким образом, должны иметь и определенное категориальное строение, которое можно проанализировать. И так как именно более высокие принципы надстраивают свои структуры над структурами более низких, то по$ следние должны содержаться в них, повторяться в них, определенным образом модифицируясь.

Весь ряд таких структурных элементов уже встречался нам при анализе цен$ ности и долженствования. Такова противоположность, или полярность ценно$ сти и не$ценности, простирающаяся между ними линия ценностных координат, соблюдение реальным дистанции в отношении ценности, а также непрерывный континуум реального по этой линии координат. Ряд стадий такого смещения опять$таки не гомогенен, как, например, математический ряд, но качественно

Глава 20. Долженствование и целевая связь

231

дифференцирован; не статичен, как измерения пространства, но динамичен, как поток времени, в котором он, где он реально проходит, фактически движет$ ся; не тянется индифферентно, как причинно$следственный ряд, но однозначно восходит, заданный необратимым направлением долженствования бытия на ценность, прогрессирующая реализация, целенаправленное восхождение; но также и не слепая, случайная — то есть чисто онтологически необходимая — це$ лесообразность, как в органическом мире, но деятельная, предусматривающая, предопределяющая тенденция к цели, в которой энергия цели, а в конечном сче$ те самой ценности, является творческой.

Эти категориальные моменты меньше затрагивают сущность самой ценности, чем сущность свойственного ей долженствования бытия и исходящей от него де$ терминации реального. Это не случайность. Долженствование есть относитель$ но постижимая и определяемая структура, сама ценность — нет. Материю от$ дельных ценностей можно описать, ценностное сознание можно определить по характеру его актов (в особенности специфически дифференцированное), но кроющаяся за этим сущность ценности как таковой остается в известной мере непостижима. Она имеет оттенок иррационального. В сущности ценности это иррациональное выражено сильнее, нежели в принципах бытия, так как послед$ ние можно относительно хорошо понять в контексте их наслоения друг на друга, сама же ценность начинает нечто новое.

Между категориями и ценностями, сколь бы близки они ни были метафизи$ чески, зияет пропасть. Ряд ценностей не замкнут — для нашего понимания. Замкнут ли он или нет также и в себе — этого мы, конечно, знать не можем; ибо человеческое сознание принципов не способно охватить их все. Для нашего по$ нимания, во всяком случае, он не завершен. От этого, однако, напрямую зависит категориальный анализ.

Стало быть, нужно придерживаться того, что постижимо,— долженствова$ ния,— даже если установлено, что к нему сущность ценности не сводится.

Приблизиться к сути дела можно при помощи категорий отношения (Relation). Нечто субстанциальное в нравственных ценностях («идеях» добродетелей) видел уже Платон. Но ни он, ни кто$либо после него эту мысль полностью для этики не разработали. Ибо субстанция была здесь только формальной субстанцией. Цен$ ности же фактически имеют нечто, что не сводится к форме, закону, отношению; нечто субстратное, материальное. Но это материальное связывается в них с потен$ цией особого рода, им свойственной. Они суть подлинный «перводвигатель» как его понимал Аристотель: от них исходит творческая энергия, порождение, фор$ мирование, осуществление. Ценность — это сила, стоящая за динамикой должен$ ствования бытия. В принципе ценности сущее теряет свое равновесие, приходит в движение, обретает ту или иную тенденцию — за свои пределы. Ценность — центр притяжения в его уравновешенности, «первая энтелехия» его движения.

Для бытия природы это аристотелевское понятие субстанции — которое в ос$ нове своей является понятием цели — оказалось сомнительным основоположе$ нием. Применительно же к этическим феноменам оно является весьма метким. Здесь имеет место предвосхищение целевой точки, и заключено это предвосхи$ щение как раз в субстанциальной сущности принципа. Ценность есть одновре$ менно и энергия, и точка наведения. Она как субстанциальное не толкает про$ цесс впереди себя и от себя далее, но направляет его на себя. Она — та точка при$

232	Часть 1. Раздел VI

тяжения, на которую указывает долженствование бытия, и куда направлена вся$ кая реальная тенденция, которая этому долженствованию следует.

b) Первичная и вторичная детерминация

Здесь со всех сторон видно указание на телеологию ценностей в этической действительности. Она соответствует тому, чем в природе является причин$ но$следственная связь. Она является такой же связью, типом детерминации ре$ ального. Но она есть другой, более сложный и более высокий тип — тот тип де$ терминации, что свойственен реализации долженствования бытия.

При этом сразу нужно установить ограничение. Реализация долженствования бытия является преломленной, распадающейся на два звена детерминацией, точка преломления — личностный субъект. Первое звено — его можно было бы назвать первичной детерминацией — это детерминация субъекта ценностью; «восприятие». Чувствование или видение им ценности. Эта детерминация, пер$ вый раз направленная от идеального к реальному бытию (ибо ценностное чувст$ во — уже реальный акт), естественно, не является целевой. Ее тип, еще более об$ щий, но метафизически не более близкий, в своей структуре с одной стороны близок отношению познания — ибо ценностное видение и даже первичное цен$ ностное чувство есть род «схватывания» — с другой стороны, однако, здесь имеет место отношение господства и обусловливания, как это бывает всегда между принципами и сферой их действия.

На долю целевой детерминации остается исключительно второе звено, вто$ ричная детерминация, которая исходит только от ценностно$зрячего, волящего и действующего субъекта. Эта вторая детерминация всецело заключена внутри реального; в ней превращение идеального в реальное (в реальное ценностное сознание) уже предполагается. Она исходит от реального субъекта и распростра$ няется там, где она становится внешним поступком, на другое реальное, а там, где она есть лишь внутренняя установка субъекта,— на организацию самого лич$ ностного субъекта. Внутренняя и внешняя стороны субъекта не имеют никакого различия в отношении реальности детерминации. Правда, психофизическая проблема еще связана с этой двойственностью. Но тем не менее оба звена лежат внутри одной и той же реальности, физические и психические процессы проис$ ходят одновременно, и рознит их только пространственность.

Вторичная детерминация является целевой. Тем самым целевая связь овладе$ вает обширной областью. Все активные, идущие от личности к личности акты несут ее в себе как категориальную форму. Таково всякое стремление, воление и действие, всякое желание, страсть, надежда, все невысказанные и неосознан$ ные, лежащие в одном только умонастроении тенденции. Ибо сюда относятся не только лишь осознанное полагание и преследование целей; но всякая актив$ ность субъекта, в сущности, уже имеет в себе структуру этой связи. Всякая прак$ тическая интенция является целевой.

c)Целевая связь как трехслойное отношение

Издесь, как и в причинно$следственной связи, существует непрерывная под$ чиненность, продолжающаяся зависимость от звена к звену, определенный по$

Глава 20. Долженствование и целевая связь

233

рядок. Но структура подчиненности в этом порядке — совершенно иной, нежели в природном событии. В причинно$следственном ряду всегда более позднее со$ бытие определено более ранним, там зависимость следует в направлении тече$ ния времени, ряд этот идет «по течению времени». В целевом ряду точно так же неукоснительно более раннее определено более поздним, зависимость обратная, ряд идет «против течения времени». Здесь все направлено к конечному звену, к цели. В этом смысле целевая связь представляет собой обращение причин$ но$следственной связи. Отношение причины и следствия меняется на отноше$ ние цели и средства.

Динамика причинно$следственного ряда — это слепое движение вперед, при$ чем направление процесса всегда определено взаимодействием безразличных составляющих; динамика целевого ряда — это исходящее от конечного звена притяжение, притягивание процесса к конечной цели. Условием всего является предварительное существование цели.

Тем не менее это описание целевой связи неполное. Если предварительное су$ ществование цели является условием всего, то должен быть учтен способ бытия этого условия. Но как цель существует до своей реализации? Она может сущест$ вовать только как поставленная, а именно как заранее поставленная цель, и только сознание в состоянии поставить ее заранее. Целеполагание, таким обра$ зом, есть первое; предвосхищающее процесс, как бы перепрыгивающее его со$ единение с еще не существующим будущим.

К этому добавим еще кое$что. Собственно процесс реального события, даже если он детерминирован целевым образом, т. е. связан с конечным звеном, про$ текает во времени и определяет свое направление от более раннего к более позд$ нему. В нем «средства» суть реальные причины, шаг за шагом «результирующие собой» то, что стоит в качестве цели. Процесс реального события при осуществ$ лении цели, таким образом, невзирая на целевую детерминацию — причин$ но$следственный процесс. От других причинно$следственных процессов он от$ личается только уже предшествующим ему определением (или выбором) средств с точки зрения цели. Но способ, каким средства в качестве ряда, в котором сле$ дующее звено всегда является целью прежнего, вплоть до конечной цели, «ре$ зультируют» цель является причинно$следственным. Целевая связь, таким обра$ зом, уже предполагает причинно$следственную связь; на этой стадии своего осу$ ществления, на стадии реализации, она есть причинно$следственная связь. Бо$ лее низкая форма детерминации включена в более высокую и более сложную, является ее составной частью — соответственно всеобщему закону наслоения категорий, по которому низшая категория является предпосылкой и категори$ альным моментом высшей. Высшая не может существовать без низшей, но и та не может без высшей.

Если объединить целеполагание и реализацию в одно целое целевой связи, то получится уже не просто обращение причинно$следственной связи, но форма детерминации гораздо более высшего типа. Так как обратное определение от цели к средству составляет собственную сущность целевого как такового, то его вместе с причинно$следственным процессом реализации можно было бы оха$ рактеризовать как бег по кругу: сначала обратное определение от цели к средству, а затем — обратное от средства к цели. Но и этого недостаточно, ибо первое усло$ вие всего, предварительное полагание самой цели, в этом еще не содержится.

234	Часть 1. Раздел VI

Если привлечь и это, то в целевой связи установится троякое отношение между исходным и конечным пунктами процесса:

1.Предварительное полагание цели субъектом, перепрыгивание течения времени, доступная только сознанию возможность обгонять время и не обра$ щать на него внимания.

2.Обратное, собственно целевое определение средства целью, начиная от последней, конечной цели, к средству, менее всего отстоящему от нее, назад к первому, теперешнему средству, находящемуся в распоряжении субъекта, при$ чем предыдущее звено (то есть в обратном отсчете последующее) всегда имеет целью последующее (в обратном отсчете предыдущее), и ею определяется или отбирается.

3.Реализация цели, ее реальное осуществление за счет ряда средств, причем осуществленное в предыдущем, обратном определении отношение средства и цели превращается в точно так же осуществляющееся прямонаправленно$кон$ тинуальное отношение причины и следствия.

d) Прямая и обратная детерминация в целевой связи

Только последний этап или слой в этом трехслойном отношении представляет собой реальный процесс в мире. Поэтому он имеет законченную причинно$след$ ственную структуру, представляя собой вмешательство исходящего от субъекта действия в реальные мировые события; этот процесс, таким образом, не может иметь другой категориальной формы, кроме той, что у этих событий — причин$ но$следственной формы. Последнее звено второго слоя есть первое звено третье$ го, первое средство, находящееся в распоряжении субъекта, и от него исходит дальнейшее результирование заранее поставленной конечной цели. Зависимость целевого ряда от причинно$следственного, заключающаяся в этом третьем слое, имеет огромную важность для понимания целого: только так вообще и возможно сосуществование двух типов детерминаций в одном реальном мире. Целевая де$ терминация непротиворечиво включается в причинно$следственную именно потому, что ход собственной реализации в ней является причинно$следствен$ ным. Выражаясь наоборот, реальное влияние действующего сообразно целям су$ щества на мир, в котором оно пребывает, возможно только в мире, детерминиро$ ванном по причинно$следственному типу. Правда, это противоречит господ$ ствующему мнению, которое большей свободы действий ожидает от индетерми$ низма. Напротив: в лишенном детерминаций и законов мире, в котором все было бы случайно, действующее сообразно целям существо вообще не могло бы суще$ ствовать, но это значит, что в нем реализация целей, действие были бы невозмож$ ны, так как невозможно было бы увидеть, какие причины в качестве средств вле$ кут за собой желаемый результат (то, что поставлено целью).

Первый и третий слои целевой связи направлены прямо, по ходу течения вре$ мени. Но только третий действительно пребывает в нем, протекает в нем. Пер$ вый перепрыгивает ход времени, не обращает на него внимания; он «предвосхи$ щает» будущее и за счет этого, определяя, ставит его впереди настоящего. Обрат$ но же направлен только второй слой. Он тоже лежит не на уровне реальных со$ бытий, он лишь становится определяющим для таковых за счет активности субъ$ екта, которому он предписывает путь. Но сам он находится в первую очередь