7.5. Психология

Аристотель является создателем всеобъемлющей для своего времени системы научного знания. Составными ее частями принято считать теоретические, практические и поэтические (творческие) дисциплины. К теоретическим наукам Аристотель относит философию («первую философию»), физику («вторую философию»), математику. Сопоставляя их друг с другом, он на основании ценностного критерия дает их классификацию, так что, например, философия, согласно этой классификации, представляет собой большую ценность в сравнении с физикой, потому что она (философия) изучает «наиболее ценный род сущего». Психология формально не выделяется Аристотелем в отдельную теоретическую науку. Но соответственно своему предмету, она одной своей частью представляет собой физическое знание, другой — философское. Как учение об уме или мышлении, которое является высшей ступенью души и божественным началом в человеке, психология по своей ценности идентична философии. Поэтому Аристотель отводит ей в области теоретического познания одно из важнейших мест. «Признавая познание делом прекрасным и достойным, но ставя одно знание выше другого либо по степени совершенства, либо потому, что оно — знание о более возвышенном и удивительном, было бы правильно по той и другой причине отвести исследованию о душе одно из первых мест. Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ. Так вот, мы хотим исследовать и познать ее природу и сущность, затем ее проявления, из которых одни, надо полагать, составляют ее собственные состояния, другие же присущи — через посредство души — и живым существам»³³⁹. По Аристотелю, исследование прежде всего должно установить место души в системе бытия, определить, к какому «роду сущего» она принадлежит; каково ее строение (простая она или составная сущность); выяснить, тождественны или различны души разных существ (лошади, собаки, человека, Бога). Особо выделяет он проблему отношения души и тела. Стагирит полагает, что большинство состояний души связано с телом, представляет собой психофизиологические процессы, протекающие одновременно в душе и в теле. Однако в мышлении он склонен видеть функцию только души. В этом случае душа может быть рассматриваема как самостоятельная сущность, отдельная субстанция.

Психофизический характер душевных процессов обусловливает различие методологических к ним подходов, двоякую их интерпретацию и, соответственно, распределение по разным сферам научного знания, разным наукам. Поскольку, рассуждает Аристотель, душевные состояния имеют основу в материи, то и определять их нужно посредством указанной категории, как некоторое движение определенного тела или его части и т. д., что является делом физика и входит в предмет науки о природе. Физик, следовательно, изучает не сами психические явления, а их физиологическую основу, телесный субстрат. Со стороны их сущности («формы») душевные процессы исследует философия. Последнюю интересует сверхчувственный уровень процессов души. «Однако рассуждающий о природе (физик. — А.Щ.) и диалектик (философ. — А. Щ.) по-разному определили бы каждое из этих состояний души, например, что такое гнев. А именно: диалектик определил бы гнев как стремление отомстить за оскорбление или что-нибудь в этом роде; рассуждающий же о природе — как кипение крови или жара около сердца. Последний приводит в объяснение материю, первый — форму и сущность, выраженную в определении»³⁴⁰.

Исследование души Аристотель начинает с обстоятельного логико-исторического анализа проблемы. Он излагает и критикует мнения своих предшественников о природе души, чтобы воспользоваться их достижениями и избежать их заблуждений. Предшественники Аристотеля связывали с душой два признака одушевленного предмета — движение и ощущение. На основании первого из них душа рассматривалась как причина движения, которая сама является движущимся предметом. На основании второго — в ней видели онтологическую предпосылку ощущения и познания, тождественную самим основам бытия. Так, у всех натурфилософов начала сущего (воздух, огонь и т. д.) одновременно составляют и душу всех существующих вещей. Помимо указанных точек зрения, в которых душа представляется причиной движения и ощущения, пифагорейцы считали душу гармонией, а ученик Платона Ксенократ — самодвижущимся числом.

Разделяя общеантичное представление о душе как начале движения, Аристотель вместе с тем не согласен считать ее движущейся. Ссылаясь на свою «Метафизику», где была обоснована неподвижность перводвигателя, философ замечает, что нет необходимости, чтобы движущее само двигалось. Душа движет живое существо не физически, путем пространственного перемещения, а «решением и мыслью». Если душа причастна движению, то она должна иметь место и, следовательно, «пространственную величину». Но в лице Аристотеля философия уже ушла далеко вперед от первоначальных наивных взглядов на душу как на «некое тело». Миропонимание эпохи Фалеса, согласно которому «душа разлита во всем», кажется Аристотелю уже чем-то нелепым и противоречащим разуму. «Ведь действительно, говорить, что огонь и воздух суть живые существа, — это в высшей степени противоречит разуму, а не называть их живыми существами, если они заключают в себе душу, нелепо»³⁴¹. Нельзя считать душу и какой-то гармонией, ибо гармония есть определенное соотношение и соединение (смесь) частей (пространственных величин), но ни частью, ни их соотношением душа быть не может. Не может быть она и самодвижущимся числом. Во-первых, как уже было сказано, она «вообще» не движется; во-вторых, если душа, скажем, есть единица, то как можно мыслить единицу движущей саму себя, если она не имеет ни частей, ни различий? Аристотель также не согласен с мнением Платона, будто душа, состоит из частей. Части должны чем-то связываться в единство. Таким связующим началом не может быть тело, ибо оно само скрепляется душой. Если же душу делает единой что-то другое, то оно и должно быть душой. Но тогда и относительно этого другого придется решать тот же вопрос: едино оно или состоит из частей, а если имеет части, то что их скрепляет. Чтобы избавиться в этом вопросе от бесплодного движения в бесконечность, необходимо с самого начала исходить из предпосылки единства души.

Историко-философский экскурс, предпринятый Аристотелем, позволил получить в основном отрицательный ответ, выявил несостоятельность сложившихся представлений о душе. После этого философ приступает к положительной стороне дела, к выяснению того, что такое душа и каково ее самое общее определение. По Аристотелю, душа есть принцип жизни, а жизнь есть питание, размножение, рост, ощущение, желание, мышление. Живым существом является такое «естественное» тело, все изменения которого имеют основание в «нем самом», оно есть самодействующая субстанция. «Но о жизни говорится в разных значениях, и мы утверждаем, что нечто живет и тогда, когда у него наличествует хотя бы один из следующих признаков: ум, ощущение, движение и покой в пространстве, а также движение в смысле питания, упадка и роста»³⁴². Но тело, даже и наделенное жизнью, не может быть душой. Само по себе оно — субстрат и материя, а душа— его сущность и форма. Отношение души и тела аналогично отношению зрения и глаза: зрение составляет сущность глаза как его форма, а глаз есть материя зрения. «Итак, сказано, что такое душа вообще. А именно: она есть сущность как форма, а это — суть бытия такого тела, подобно тому как если бы естественным телом было какое-нибудь орудие, например топор. А именно: сущностью его было бы бытие топором, и оно было бы его душой. И если ее отделить, то топор уже перестал бы быть топором, и был бы таковым лишь по имени. Однако же это только топор. Душа же суть бытия и форма не такого тела как топор, а такого естественного тела, которое в самом себе имеет начало движения и покоя»³⁴³.

Душа неотделима от тела и немыслима без него, как форма немыслима без материи или функция без органа. Как зрение, слух, чувственность вообще есть психическая энергия соответствующих материальных органов, так и душа, включая в себя все эти энергии, является энергией всего организма. Чувство — единство психического и физического, внутренней жизни и осуществляющего ее телесного органа. Одно невозможно без другого, как отпечаток на воске невозможен без воска. При этом данная душа воплощается только в данное тело. Следовательно, миграция, их переселение из одного тела в другое невозможно.

Аристотель различает три уровня жизни, которым соответствуют три вида души, или способности: 1) растительная, или питающая, душа. Она составляет принцип растительной жизни, является причиной питания и размножения; 2) животная, или чувствующая душа. Она есть принцип животной жизни, функции которой заключаются в чувстве и ощущении; 3) мыслящая, или человеческая, душа, являющаяся принципом человеческой жизни.

Все души связаны между собой так, что низший уровень жизни содержится в высшей в качестве его потенции, или способности: растительная жизнь содержится в животной, и обе они содержатся в человеческой жизни.

Отношение способностей, или видов души, к самой душе Аристотель уподобляет отношению треугольника к геометрической фигуре. Как нет фигуры помимо треугольника и производных от него фигур, так нет и души помимо ее способностей. «А именно: и у фигур, и у одушевленных существ в последующем всегда содержится в возможности предшествующее, например: в четырехугольнике — треугольник, в способности ощущения — растительная способность»³⁴⁴.

Душа составляет основу и растительной способности, и способности ощущения. Относительно же высших способностей — умозрения и мышления — Аристотель полагает, что они имеют другую основу и могут существовать отдельно от остальных способностей. В заключение своего исследования души Аристотель подчеркивает, что она есть «начало» живого тела и как причина его бытия, и как его сущность, и как его цель. Относительно последней философ замечает, что природа, так же как и ум, действует на основании целей. Такой целью у живых существ является их душа. Поэтому все естественные тела суть «орудия души» и существуют только ради души.

На лестнице жизни высшую ступень занимает человек. Аристотель определяет его как «самое разумное» из всех живых существ. Человек обладает совершенным телом и совершенной душой. Последняя включает в себя все потенции растительной и чувствующей души. Такие способности, как восприятие, воображение, память, являющиеся достоянием животной души, достигают у человека своего наивысшего развития. Но и у человека они тоже связаны с телом. Так, анализируя человеческое осязание, Аристотель объясняет его тонкость и совершенство телесными особенностями органов осязания, которые через посредство чувственной сферы оказывают влияние и на умственные способности человека. «В человеческом роде одаренность и не одаренность зависят от этого органа и ни от какого другого. Действительно, люди с плотным телом не одарены умом, люди же с мягким телом одарены умом»³⁴⁵. По Аристотелю, связь в человеке душевных процессов с телесными означает их нераздельность и тождество. Орган восприятия и сама воспринимающая способность тождественны, ибо восприятие и есть не что иное, как деятельность, или состояние соответствующего органа. Одно не может существовать без другого. Однако это тождество есть единство противоположных сторон, одна из которых телесна, другая бестелесна. В противном случае деятельность и ее результат тоже были бы телесны, как и орган, осуществляющий эту деятельность. «Орган чувства тождествен со способностью ощущения, но существо его иное: ведь иначе ощущающее было бы пространственной величиной. Однако ни существо ощущающей способности, ни ощущение не есть пространственная величина, а они некое соотношение и способность ощущающего»³⁴⁶. Тождество органа чувств со способностью ощущения и позволяет человеку воспринимать предметы внешней природы. Ведь ощущение и есть состояние души, приведенной в тождество с ощущаемым внешним предметом. В ощущении присутствует сам предмет, но уже без своего телесного субстрата. И вообще, «относительно любого чувства необходимо признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому как воск принимает отпечаток перстня без железа или золота»³⁴⁷. Таким образом, в обособленности от тела душа не могла бы функционировать, осуществлять свою психическую деятельность. Но из этого, по Аристотелю, отнюдь не следует, что все функции души человека связаны с его телом, являются психотелесными процессами. Если тело причастно ко всем состояниям души, то правы древние, что и мышление, т. е. деятельность ума, тоже есть своего рода ощущение. Ошибочность подобных представлений древних мыслителей Аристотель доказывает тем, что ощущение и размышление относятся к разным уровням душевных способностей, разным частям, или ступеням, души. Поэтому можно иметь способность ощущения и быть лишенным способности к мыслительной, умопостигаемой деятельности, в чем и убеждает нас факт существования животной психики, в которой отсутствует способность к размышлению и умозрению. «Итак, ясно, что ощущение и разумение не одно и то же. Ведь первое свойственно всем животным, второе — немногим»³⁴⁸. Кроме того, если ум соединен с телом, то он, как и ощущение, должен был бы иметь специальный телесный орган, обеспечивающий функционирование умственных способностей, и обладать какими-то определенными чувственными качествами. Но мы не можем сказать об уме, что он есть нечто холодное или теплое, или что-то еще в этом роде. Следовательно, нет разумного основания думать, что ум в своем существовании связан с телом и зависит от тела. Напротив, разумно считать, говорит Аристотель, что ум есть самое изначальное и по природе своей суть главенствующее. Этот изначальный, космический Ум потенциально присутствует и в душе человека, в мыслящей ее части. Аристотель полностью согласен с Платоном в том, что душа (имеется в виду разумная её часть) является местопребыванием эйдосов-форм. В качестве самобытного, самостоятельного начала Ум не является результатом становления психической жизни человека, ступенью развития его души. Пребывая в человеке или вне его, он везде одинаков, тождествен самому себе, отличен от всего телесного, не смешан ни с чем. По своей сущности он есть деятельность. И состоит она в чистом мышлении, в умозрительном познании умозрительных вещей. Это значит, что предметом человеческого ума является умопостигаемый космический Ум. Человеческий ум есть богоподобное в человеке, то, что соединяет его с Богом, божественным космическим Умом. Именно этой своей способностью человек бессмертен и вечен. Все в нем разрушается и умирает: и душа, и тело. Вечен лишь его разум, и лишь благодаря тому, что он существует отдельно от тела. «Только существуя отдельно, он есть то, что он есть, и только это бессмертно и вечно»³⁴⁹. Аристотель различает два способа существования ума в человеке — потенциальное и актуальное. Как простая способность, или потенция, ум отличается от своего деятельного, актуального состояния. Потенциальный ум пассивен, страдателен. Он подвержен воздействию наших ощущений и восприятий. Но в акте познания он переходит из страдательного состояния в деятельное. «Итак, то, что мы называем умом в душе, до того, как оно мыслит, не есть что-либо действительное из существующего»³⁵⁰.

Различие между потенциальным и актуальным умом Аристотель проводит и в генетическом плане. Поскольку человек претерпевает развитие, развивается и его ум, испытывая влияние со стороны чувственного опыта, волевых устремлений и самой практической жизни. Развитие ума, его становление и есть переход из потенциального состояния в актуальное. Свою содержательную определенность ум получает в процессе мыслительной деятельности. В этом смысле ум совпадает со своим содержанием и есть то, что он мыслит. Вне указанного содержания он пуст и есть лишь потенция, чистая познавательная способность. «Здесь должно быть так, как на дощечке для письма, на которой в действительности еще ничего не написано; таков же и ум»³⁵¹. Таким образом, Аристотель рассматривает человеческую душу в виде иерархии развивающихся способностей, над которой возвышается всеобщий космический Ум, выступающий по отношению к ним как их вечная энергия, цель и причина развития.