Проблема одиночества, непонимания, непризнания и ответственности творца

Частично проблема непризнания творца уже рассматривалась в данном вопросе (см. выше). В данном разделе будут затронуты наиболее существенные аспекты проблемы:

1. Опережение творцом своего времени, когда основная надежда возлагается лишь на признание потомков.

2. «Профессиональные секреты» творца, предполагающие «сокрытие» до определенного времени тех вопросов, над которыми в настоящий момент он трудится. Это могут быть секреты от коллег, от начальства, от родственников, а также — от клиентов и испытуемых (как, например, у психологов).

3. Неготовность самого творца найти способ выражения своих идей, найти понятный и выразительный язык, с помощью которого можно было бы донести до коллег и окружающих свои новые идеи, образы, духовные ценности. В итоге

203

творческий человек сам не стремится к тому, чтобы кто-то к нему как-то относился (признавал или не признавал).

4. Можно выделить и такой аспект, как соотношение таланта («божьего дара») человека и его целеустремленности, воли для реализации своих намерений. Как уже отмечалось, настоящий талант (и тем более гений) всегда реализует определенную нравственную позицию и здесь воля, а также устойчивость к нападкам, насмешкам и оскорблениям играют далеко не последнюю роль.

Особенно требуется воля в ситуациях, когда творчество (а тем более определенные результаты творческой деятельности) просто не замечаются, замалчиваются, как будто они и внимания никакого не заслуживают. Такие ситуации становятся все более распространенными, поскольку увеличивается общее число представителей творческих профессий (за всеми не уследишь и никого уже почти ничем не удивишь), а также увеличивается и число различных продуктов творческой деятельности (художественных полотен, книг, песен, кинофильмов, научных публикаций и др.).

Непризнание — это самое страшное наказание для творческого человека. Творцы нуждаются не столько в обязательной похвале, понимании и одобрении: им больше нужен сам факт внимания к своему творчеству. Они даже согласны на скандал вокруг своих произведений. Чтобы не отказаться от своего творчества (не «сломаться» в моральном отношении) творец должен иметь определенные «психологические тылы», которые обеспечили бы ему поддержание чувства собственной значимости (чувство элитарности) на достаточно высоком уровне.

Кто-то из великих сказал, что «настоящий философ начинается с того момента, когда он начинает писать в стол». По этому поводу другой известный философ М. Мамардашвили сказал, что «это не так просто — для работы «в стол» нужны мужество и терпение, особая моральная закалка», а также «особая экстерриториальность собственного положения — завоеванная и выстраданная», что даже создает ситуацию, когда у истинного мыслителя может и не быть учеников, которые

204

должны были бы разделить со своим учителем непонимание и изгнанничество (Мамардашвили, 1990. — С. 177). В этом смысле ученый несет определенную ответственность и перед своими учениками. Особенно если сам этот ученый не обладает достаточным авторитетом и влиянием в своей отрасли. Если его идеями увлекаются студенты и аспиранты, да еще начинают основывать свои исследования на «не признанных» в данном научном сообществе идеях, то получается, что они подставляют самих себя и, в какой-то степени, подставляют и своего учителя, лишний раз напоминая всяким Диссертационным советам, что есть и иные точки зрения...

Нередко творец, не находящий реального понимания и поддержки среди реальных окружающих людей, а тем более «не замечаемый» своими коллегами, вынужден бывает создавать в своем воображении других людей, другие ситуации, в которые он как бы экстраполирует результаты своего труда.

По этому поводу любопытное и поучительное для будущих ученых откровение сделал в предисловии к своей книге известный ученый, основатель физиологической теории стресса Г. Селье, обращаясь к своему воображаемому другу — Джону: «Я люблю тепло семейной жизни... Но наиболее характерные для меня чувства удовлетворения и соучастия обязаны своим происхождением определенного рода резонансу с общими законами Природы. А они слишком грандиозны, чтобы вызвать иное чувство, кроме восхищения (если только не разделять полностью их понимание с другими людьми). Такое взаимопонимание дается не всегда. Чем дальше продвигаешься в глубь неизведанного, тем меньше попутчиков остается рядом с тобой... Ты, Джон, для меня символ того, кто в этот момент будет рядом со мной. Вот почему я ищу тебя всю жизнь... Как часто в науке начинаешь понимать, что абстракции бывают в такой же или даже в большей степени реальны, чем осязаемые конкретные факты. Вот я и создал тебя, Джон, своим младшим духовным братом и последователем, с которым я могу обо всем потолковать. Ибо кто брат мой? Человек моей крови — даже если у нас нет больше

205

ничего общего — или человек моего духа, с которым нас связывает теплота взаимопонимания и общих идеалов. Я продолжаю надеяться, что где-нибудь когда-нибудь ты материализуешься» (Селье, 1987. — С. 14).

К этому можно добавить, что помимо воображаемого всепонимающего «духовного брата» творец должен быть готов и к созданию в своем воображении своеобразного «духовного оппонента», способного к конструктивной критике. Еще неизвестно, что продуктивнее для творческого «вдохновения».

Таким образом, получается, что непонимание и даже непризнание — это естественное состояние для творчески ориентированного человека. При этом одной из существенных характеристик творца является готовность не просто «мучительно переживать» такое невнимание к своему труду, но и готовность находить иные смыслы в своем творчестве, выстраивая свой внутренний мир («психологический тыл»), независимый от презрения невежд и отношения так называемых «профессиональных тусовок».