Проблема готовности психолога выступить в роли посредника между человеком и культурой

Главное, что у профконсультанта (как и у многих других психологов-практиков) есть возможность помочь человеку сориентироваться не только в ограниченном смысловом «пространстве» данной профессии или в конкретной организации (что также по-своему важно), но помочь самоопределяющемуся человеку понять свое место в этом мире, в культуре... К сожалению, при попытке реализовать такую возможность возникает масса сложностей:

294

1. Не все профконсультанты хотят быть такими «посредниками» (и это их право: самое страшное, если ориентация на ценности культуры будет проводиться в «обязательном порядке»; в том-то и ценность такой ориентации, что она добровольная!).

2. Не все клиенты охотно откликнутся на такое «посредничество» (у подростков еще необходимо сформировать потребность по-настоящему понимать мир, в котором они живут; сложность здесь в том, что постижение мира — это не только «радость открытия», но и «огорчения» и даже «страдания» от неизбежных разочарований; здесь также все должно осуществляться только на добровольной основе!).

3. Возможно и противодействие различных администраторов, заказчиков и коллег-психологов, которым сам факт выхода на ценности культуры может показаться бессмысленным, непрагматичным и даже вредным для психологической профконсультации (по принципу «Зачем это нужно, когда нет времени и для более важных дел?»...).

В итоге профконсультант сам оказывается перед сложным профессиональным и личностным выбором: оставаться «хорошим», «удобным для всех» и «правильным» специалистом (например, исследовать у клиентов память, мышление и т. п., выдавая банальные рекомендации о «пригодности» или «непригодности» к такой-то профессии) или стремиться максимально реализовать свой шанс помогать самоопределяющимся подросткам приобщаться к высшим ценностям культуры и, в идеале, помогать им находить для себя смыслы в этом мире...

26. Интеллигентность как возможный ориентир профессионального развития личности психолога Психолог как представитель гуманитарной профессии

Обычно с интеллигенцией и интеллигентностью отождествляют то лучшее (а мы бы сказали — «элитное»), что есть у

295

данного народа (или в данную культурно-историческую эпоху). Даже на уровне обыденного сознания слово «интеллигент» обычно связывалось с более высоким образованием, с определенным уровнем воспитанности и достоинства. К сожалению, время, различные социально-экономические и культурно-исторические испытания все больше дискредитируют это понятие, вплоть до того, что сами интеллигенты уже говорят об «интеллигентности» с иронией.

Например, В. Кормер считает, что только в России отчужденность от судьбы своего народа и своего государства достигла высочайшей степени, что и явилось основой для постоянной нравственной рефлексии образованного русского человека второй половины XIX — начала XX веков. Но далее автор пишет, что в этом смысле «многие талантливые русские люди, Толстой, Достоевский, та же Марина Цветаева, не были интеллигентами, хотя элементы интеллигентщины, конечно, в них были» (Кормер, 1997. — С. 217).

Но, как считает отечественный философ А. Ф. Лосев, интеллигенция — это не столько образование, какая-либо выдающаяся способность, это не столько происхождение и не принадлежность к какой-то общественно-политической или профессиональной прослойке, но это «та или иная жизнь личности» или «функция личности» (Лосев, 1988. — С. 314). В качестве подтверждения того, что интеллигенция — это не только русское явление, можно привести слова Ортеги-и-Гассета: «Именоваться интеллигентным человеком может лишь тот, для кого собственная душа стала открытой книгой. Ведь культура обязывает нас уважать в себе личность, свято чтить свое право на независимую внутреннюю жизнь» (Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 212).

Так или иначе, но главная черта интеллигентного человека — это готовность к нравственному переживанию судеб своей страны и своего места в культурно-историческом процессе. Об «одержимости» интеллигентного человека «некоей нравственной идеей» говорит и В. Кормер (Кормер, 1997. — С. 216). Получается, что именно нравственная рефлексия

296

является важнейшей характеристикой интеллигента. При этом сам «феномен рефлексии» связывается многими психологами с центральным понятием как субъектность, в частности, В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев пишут, что «центральным феноменом человеческой субъективности» является «феномен рефлексии», а саму субъективность рассматривают как «предмет психологии человека» (Слободчиков, Исаев, 1995. — С. 71—78).

Но тогда получается, что именно интеллигенция, являясь, в своем исконном понимании, постоянно рефлексирующей группой населения любой страны, с психологической точки зрения может быть отождествлена с «душой» (психикой, субъектностью) данной страны и ее народа. Но такое право (быть «душой» народа) нужно не только единожды заслужить, но и постоянно подтверждать своей жизнью и своими страданиями, чего, к сожалению, не скажешь о современном состоянии многих людей, называющих себя «интеллигентами»...

Мы считаем, что сам характер деятельности, а также решаемые им (гуманитарные) задачи психолога уже обязывают его быть интеллигентом. Но это не зафиксировано ни в каких нормативных документах, этого нет в должностной инструкции и т. п. Это проблема его человеческой и профессиональной совести.