22. Элитарные ориентации в ценностно-нравственном развитии личности. «Экологический принцип» и «экологический парадокс» в психологии Элитарное как антимассовое (ф. Ницше, Ортега-и-Гассет и др.)

В работе «Век толп» С. Московичи пытается выявить главное отличие обычного человека от представителя элиты. Обычный человек не хозяин самому себе, он «тотален» в том смысле, что для него главное — это «любовь других» (такой человек зависим от тех, кто его любит или не любит). В итоге такой человек «чувствует себя единой душой» и в этом плане более «уязвим». Представитель настоящей элиты сознательно контролирует свои поступки и инстинкты, при этом он как бы «разделен двумя противоположностями» — любовью и

213

идентификацией (как Фауст, раздираемый своими двумя душами). В итоге элита более диалектична, имеет больше возможностей для развития и менее уязвима (поскольку менее тотальна и понятна для окружающих) (Московичи, 1996. — С. 380—381).

О двухплановости развитой личности и ее самопроявлении как «чуде» пишет известный философ А. Ф. Лосев: «Итак, в чуде встречаются два личностных плана: 1) личность сама по себе, вне своего изменения... личность как идея, как принцип... как неизменное правило, по которому равняется реальное протекание, и 2) самая история этой личности, реальное ее протекание и становление» (Лосев, 1991. — С. 142—144). Примечательно, что еще Ф. М. Достоевский видел подлинную жизнь личности в точке «несовпадения человека с самим собой».

Примечательно, что А. Маслоу, рассуждая о самоактуализирующейся личности, отмечает и характерные для нее недостатки: «Обычная ошибка, которую делают писатели, поэты и журналисты, состоит в изображении человека таким хорошим, что он становится карикатурой, никому не хочется на него походить... Совершенных людей не существует. Можно найти хороших, даже великих людей. Существуют творцы, святые и реформаторы. Это должно вселять в нас надежды на будущее, пусть даже таких людей и немного. Однако эти люди временами бывают эгоистичны, раздражительны, гневливы и угрюмы. Чтобы избежать разочарования в людях, надо избавиться от иллюзий» (Маслоу, 1996. — С. 446—447).

Интересны рассуждения об аристократах и аристократизме Г. К. Честертона, который в своей книге «Вечный человек» писал: «Аристократия — не класс; она — порок, обычно не слишком тяжкий. Трудно устоять перед естественным искушением, и вот одни — важничают, другие — восторгаются ими. Это очень легко и очень обычно... Европа может гордиться: с тех пор как она стала христианской, она всегда в глубине души считала аристократию слабостью — чаще всего простительной. Если вы не верите, выйдите за

214

пределы христианства, в другую среду. Сравните наши сословия с индийскими кастами. Там аристократия куда ужасней — она связана с умом, с ценностью. Там верят, что одни касты действительно лучше других в священном и таинственном смысле. Христиане — даже самые испорченные и темные — никогда не считали, что в этом духовном смысле маркиз лучше мясника. Даже самые странные христиане не считали, что принц застрахован от преисподней... в христианских странах к дворянину относились чуть насмешливо, хотя в великих походах и советах он обретал иногда право на почтение. По сути своей мы, европейцы, не воспринимали аристократов всерьез... Короче говоря, я — как обычно, очень медленно — додумался до утопии равноправных; и, как обычно, обнаружил, что Церковь опередила меня» (Честертон, 1991. — С. 445—446).

Р. Миллс писал о сущности элиты: «Ядро властвующей элиты состоит прежде всего из людей, которые свободно переходят от командных ролей в верхах одной из господствующих иерархий к подобным же ролям в другой иерархии» (Миллс, 1959. — С. 397). Заметим, что все это очень похоже на парт- и демономенклатуру в СССР и в РФ (!). Р. Миллс выделил следующие важные характеристики «властвущей элиты»: 1) совпадение объективных интересов экономических, военных и политических кругов; 2) сходство происхождения и общественного положения; возможность перехода из одной сферы в другую на руководящие посты в конкретных иерархиях; 3) всеобъемлющее влияние, оказываемое людьми, которые являются профессиональными организаторами крупного размаха, свободными от демократических традиций и получивших выучку в политических партиях» (Миллс, 1959. — С. 407—408). По Р. Миллсу получается, что существует тенденция к монополизации социальной власти (его концепцию иногда называют концепцией «единой элиты»).

Характеризуя «массовое общество», Р. Бредбери писал: «Люди ни о чем не говорят... Сыплют названиями — марки автомобилей, плавательные бассейны — и ко всем прибавляют:

215

«Как шикарно!». Произведения классиков сокращены до пятнадцатиминутной радиопередачи... Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать... Слово «интеллектуальный» стало бранным словом» (цит. по: Ашин, 1966. — С. 149—150). Примечательно, что бэрчисты (крайне правые полуфашисты — «Общество Дж. Бэрча») сожгли в свое время дом Р. Бредбери... И, видимо, не зря Рей Бредбери написал следующий эпиграф к своему знаменитому рассказу «451° по Фаренгейту»: «Если тебе дадут линованную бумагу — пиши поперек»...

Ортега-и-Гассет в работе «Восстание масс» (1930) отмечал, что главная черта современной социальной жизни — ее «омассовление». Современные массы — это не прежние социальные «низы», а продукт именно индустриального общества, порождающего особый тип «массового человека». Основные характеристики массового общества (по Ортега-и-Гассету):

— потребительский паразитизм;

— воинствующий примитивизм (право на вульгарность);

— нигилизм (право на безнравственность).

К этим характеристикам мы могли бы добавить и следующие:

— стандартность идеалов и ценностей, которая задается с помощью «единой шкалы» для оценки жизненного успеха (в виде денег и представлений о престиже), формируемых с помощью современных СМИ;

— недопустимость иных вариантов счастья, кроме того, которое пропагандируется СМИ. Иногда по отношению к тем, кто осмеливается быть «счастливым по-своему», проявляется настоящая агрессия, чем-то напоминающая агрессию начальника или какого-то иного вождя-лидера, когда кто-то в его присутствии просто смеется или как-то иначе демонстрирует свое большее «счастье». В современном мире самым счастливым «положено быть» тому, чей образ умело рекламируется через политическую, художественную или товарную рекламу...

216

— цинизм образа стандартного счастья, выражающийся в том, что такой образ пропагандируется на фоне самых красивых разговоров о свободе, демократии, культуре, истине и т. п. В итоге очень быстро самые благородные понятия не только обесцениваются, но и меняют свой смысл на противоположный, то есть «количество» частого и неоправданного употребления сводит на нет и само «качество», смысл этих понятий. Происходит то, что называется «опошлением» святынь...

Вопрос для практических психологов: что лучше — помочь человеку вырваться из массового сознания или, наоборот, формировать у него массовое сознание (как реальный гарант счастья)?..

Еще во второй половине прошлого века Г. Лебон с тревогой предупреждал о наступлении «эры масс», когда «сознательная деятельность индивидов» будет заменена «бессознательной деятельностью толпы» (Лебон, 1995. — С. 145—150). В своей знаменитой работе «Восстание масс» философ Х. Ортега-и-Гассет писал: «...все, что делает человек массы, он делает не совсем всерьез, «шутя»... Он играет в трагедию именно потому, что не верит в реальность подлинной трагедии, которая разыгрывается на сцене цивилизованного мира... Этот новый тип человека — «человек самодовольный» — воплощенное противоречие самой сущности человеческой жизни. Поэтому, когда он начинает задавать тон в обществе, надо бить в набат и громко предупреждать о том, что человечеству грозит вырождение, духовная смерть» (Ортега-и-Гассет, 1998. — С. 254—256).

Но когда идея массового сознания культивируется государством и становится основой его идеологии, то неизбежно появляется фашизм (или неофашизм). «Фашизм — типичное движение масс», — отмечал Ортега-и-Гассет (там же. — С. 268). При этом сами массы вполне сознательно и даже восторженно воспринимают идею тотальности, стандартности и недопустимости иных вариантов построения счастья. «Ни один диктатор не приходит без согласия масс», — пишет А. Менегетти (Менегетти, 1998. — С. 25). «Добровольные рабы производят больше тиранов, нежели тираны — рабов», —

217

отмечал французский политик О. Мирабо (Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 49).

Таким образом, массовое общество по многим своим характеристикам близко фашизму. Правда, в современных условиях точнее говорить о неофашизме, отличающемся от традиционного (германского, итальянского) фашизма лишь внешней атрибутикой, но сохраняющем свою сущность — ориентацию на единую для всех (заданную кем-то) шкалу жизненного успеха и однозначно понимаемых ценностей. Но поскольку самая понятная для современного («массового») человека шкала связана с деньгами, то правомерно говорить о «рыночном фашизме» (РФ).

Очень точно характеризует массовое сознание Ф. Ницше, фактически называя его сознанием «стадного» существа (Ницше, 1994. — С. 108). Человек в массе (в стаде) готов принимать любые правила; он «предпочитает лучше подчиниться существующему закону, чем создавать таковой для себя»; он готов терпеть, потому что «боится» осуществить свое собственное право; он готов уподобляться другим, чем быть самим собой; он даже готов быть хладнокровным, стремясь быть «объективным», то есть фактически находиться в стороне от принятия важных решений и т. п. Человек в стаде идет на поводу у большинства. Но он вполне готов идти и за вожаком стада. Но поскольку вожак должен выражать интересы большинства, то он фактически превращается в «слугу стада», и это вполне устраивает большинство (там же. — С. 108—109).

«Идеальный раб («хороший человек»). Тот, кто не может мыслить себя как «цель» и вообще из себя создавать цели, тот склонен к морали самоотречения, — пишет Ф. Ницше. — ...Дело идет не о том, чтобы идти впереди (этим путем можно в лучшем случае стать пастухом, то есть верховной и настоятельной потребностью стада), а о возможности идти самому по себе, о возмождности быть иным» (Ницше, 1994. — С. 139).

На основании этого можно несколько развить метафору «стада», что позволило бы лучше понять антипод массы-стада,

218

да, то есть лучше понять элиту (или просто людей, стремящихся стать лучше, чем они есть). Можно выделить различные варианты стада:

1. «Естественное» стадо.Здесь фактически действуют законы природы: кто кого первый скушает, тот и молодец. На этой основе возникает «естественная» иерархия, основанная на грубой и примитивной силе. Фактически и у многих людей отношения строятся на такой «естественной» основе: кто-то — лев, кто-то — заяц, кто-то — молчаливая рыба... При этом, в отличие от мира животных, люди поглощают не материальную плоть друг друга, а «отторгают» друг у друга чувство собственного достоинства, о чем уже говорилось выше... Хотя они отторгают друг и друга и много вполне материальных благ, но этим ущемляя прежде всего человеческое достоинство своих жертв.

2. «Искусственное стадо»возможно в двух основных вариантах:

1) «домашние животные», то есть люди, прирученные для определенных функций. Например, различные трудовые коллективы, общины, семьи... При этом какие-то другие люди (их начальники, работодатели, владельцы...) буквально пасут их, примерно так же, как пасут коз, коров и т. п. Любопытно, что и в мире животных есть аналоги эксплуатации других особей, например, некоторые виды муравьев «пасут» тлю и даже кормят их листвой, а потом в нужный момент поедают (но не делают ли то же самое люди по отношению к коровам, уткам и прочей живности?..). Заметим, что рабство также является разновидностью «искусственного стада» по варианту «домашних животных», но не все рабы добровольно мирятся с таким унизительным для себя положением, что иногда и провоцирует восстания (да и некоторые животные в результате жестокого обращения с ними готовы укусить своего хозяина...). Таким образом, вариант «домашних животных» в свою очередь может подразделяться на насильственный и добровольный.

219

2) «Общественные животные». Этот образ предполагает, что существуют люди массы и элита. При этом элита (а реально — псевдоэлита) фактически самоутверждается за счет массы, но и масса вполне добровольно принимает такие правила игры, ведь человеку массы крайне важно кем-то восхищаться, и он даже готов отказываться ради этого от части своего достоинства.

В человеческих взаимоотношениях все большую роль в обосновании деления людей на тех, кто управляет, и тех, кто подчиняется своим господам, играют средства массовой информации (СМИ), цель которых сделать так, чтобы человек осознанно включался в эксплуататорские отношения.