12 Июля

Сегодня утром по дороге в министерство состоялся интересный разговор с Роем. Конечно же, о перестановках мой шофер знал все.

Я наивно полагал, что он, подобно мне, прочитал о них в газетах. Как выяснилось, нет. Он слышал об этом еще две недели назад. Почему же он ничего не сказал мне? Ведь прекрасно знает, что я рассчитываю на него!

Оказывается, Рой был уверен, что я в курсе дела. Все шоферы знали об этом от шофера премьер-министра и шофера секретаря кабинета. Похоже, это была тайна, известная всем.

Я ненавязчиво попытался выведать, что именно известно ему.

– Да пустяки, сэр. Подошла очередь Корбета на повышение, и ПМ не может ее отсрочить. А старину Фреда – простите, сэр, министра занятости – собираются «вышибить наверх».

Он говорил с уверенностью поистине сведущего человека. Я спросил, откуда ему это известно.

– Его шофер получил другое назначение, сэр.

– А что говорят про меня?

– Ничего, сэр.

Ничего? Может, он что-то скрывает? Должны же быть хоть какие-то слухи. Ведь я как-никак член кабинета, черт побери!

– Вот смех-то, сэр! Парни до сих пор ничего не слыхали. – Рой лукаво посмотрел на меня в зеркальце. – Но вам, сэр, уж наверняка известно, что вас ожидает?

Он прекрасно знает, что я практически ничего не знаю! Или пытается узнать? Дополнительная информация для торговли и обмена новостями на шоферской бирже.

– М-да, – неопределенно промычал я.

Конечно, надо были сразу оборвать этот разговор, но меня будто кто за язык тянул.

– Про себя говорить, конечно, неловко, вы же понимаете… ну насчет того, как идут дела, хорошо или…

Он не ответил.

Я сделал новую попытку.

– А что ваши парни… э-э…

Он перебил меня и как-то покровительственно бросил:

– Они все уверены, что у вас выходит нормально, сэр.

Опять!

14 Июля

Вчера весь день прошел в бесконечных заседаниях: кабинет, комитет кабинета, голосование в парламенте… так что на беседу с Бернардом просто не нашлось времени. А побеседовать надо бы. Бернард всегда меня поддерживает. Он – способный парень и может дать полезный совет.

Сегодня за чашкой чая поделился с ним своими трудностями.

– Кстати, Бернард, к вопросу о перестановках…

Он захихикал. Непонятно почему.

– Ради бога, извините, господин министр. Мне показалось, вы… Нет-нет, пожалуйста, продолжайте.

– В общем, дело приобретает сложный оборот. Только учтите, Бернард, наш разговор носит сугубо конфиденциальный характер. Так вот, у меня спрашивали согласия занять пост одного из британских комиссаров ЕЭС в Брюсселе.

– Как здорово! – обрадовался Бернард. – При перестановках никогда не мешает иметь козырного туза в запасе.

– Так ли здорово? – усомнился я. – Вот в чем дилемма.

Он промолчал. Тогда я спросил, действительно ли он считает, что на посту министра у меня выходит нормально.

В глубине души я надеялся услышать от него что-нибудь вроде «великолепно, господин министр». Но Бернард согласно кивнул и сказал:

– Да, вполне нормально.

Создается впечатление, будто в оценке моей деятельности никто не желает идти дальше, чем ни к чему не обязывающее «нормально». Это страшно деморализует. Разве я виноват, что не смог проявить себя во всем блеске? Ведь Хамфри только и делал, что ставил мне палки в колеса, он никогда не принимал мою сторону.

– Послушайте, Бернард, давайте начистоту. Ведь «нормально» – это «недостаточно хорошо», так?

– Ну-у… «нормально» – это нормально.

Тогда я спросил его, не выудил ли он чего-нибудь интересного из своих неофициальных источников. Про меня.

– Нет, ничего особенного, – ответил он, но затем добавил: – Слышал только о телеграмме британского комиссара ЕЭС в адрес МИДДСа и комитета по Европе. Да, и еще – что инициатива назначить вас комиссаром исходит от Брюсселя, хотя само назначение в конечном итоге является прерогативой премьер-министра. Собственно, ПМ уже обсудил вопрос с министерством иностранных дел и секретарем кабинета и разрешил официально обратиться к вам с этим предложением. Поскольку на Даунинг, 10 считают, что вы, скорее всего, не откажетесь от подобной чести, у одного из ваших коллег спросили, согласен ли он стать вашим преемником в МАДе. – Бернард помолчал и извиняющимся тоном сказал: – Боюсь, это все, что мне известно.

– И не более того? – с мрачной иронией осведомился я. Мне было крайне важно узнать, кого из моих коллег прочат на мое место. Но этого Бернард не знал.

Больше всего меня мучит неопределенность. Я ни на шаг не продвинулся в выяснении главного вопроса: куда меня переставят – вверх, вниз или… в сторону, если я откажусь от Брюсселя?