Глава 20. Европейская система защиты прав человека 401

добросовестности, а достоверность полученной информации (свидетельских показаний, данных экспертизы и т. д.) могла быть проверена родственниками пострадавших или их предста­вителями с соблюдением процессуальных гарантий состяза­тельности. Согласно устоявшейся практике ЕСПЧ неспособ­ность или нежелание компетентных властей провести надлежа­щее эффективное расследование обстоятельств лишения жизни является безусловным нарушением обязательств соответствую­щего государства об охране права на жизнь.

В том, что касается вопросов о субъектах права на жизнь и пределах этого права, широко дискутируемых на страницах пе­чати и в научной литературе, для практики ЕСПЧ они остаются более чем маргинальными. Суд считает, что ст. 2 регулирует взаимоотношения между личностью и государством. Поэтому подводить под нее запрет на аборты или выяснять с ее помо­щью объем прав, который может быть признан за еще не ро­дившимся ребенком, по его мнению, было бы некорректно. Аналогичным образом ЕСПЧ не намерен ставить знак равенст­ва между правом на жизнь и правом отказаться от нее. На это указывает постановление, вынесенное по делу «Претти против Соединенного Королевства». В нем ЕСПЧ отказался поддер­жать обвинения заявительницы, полностью парализованной тя­жело больной женщины, утверждавшей, что, лишив ее возмож­ности прибегнуть к эвтаназии, английские власти нарушили тем самым ее право на жизнь.

Согласно сформировавшемуся в Европе правосознанию го­сударство является правовым только тогда, когда оно предо­ставляет всем находящимся под его властью правосудие, спо­собное восстановить нарушенное право. В демократическом обществе в свете понимания Конвенции, подчеркивал ЕСПЧ в постановлении по делу «Делькур против Бельгии» от 17 января 1970 г., право на справедливое судебное разбирательство занимает столь значительное место, что его ограничительное толкование противоречило бы целям и назначению посвященной ему ст. 6. В ней устанавливается: «Каждый в случае спора о его граж­данских правах и обязанностях или при предъявлении ему лю­бого уголовного обвинения имеет право на справедливое и пуб­личное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона» (п. 1). Это положение дополнено перечнем конкретных прав

402 Часть III. Правовое обеспечение защиты прав человека

обвиняемого в совершении правонарушения (п. 3 ст. 6 Конвен­ции и ст. 2, 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ), закреплением презумп­ции невиновности (п. 2), а также допустимыми изъятиями из принципа публичности судопроизводства (п. 1).

Положение п. 1 ст. 6 чрезвычайно концентрированное. Вме­сте с тем создается впечатление, что оно применимо лишь к срав­нительно ограниченной сфере правового регулирования. ЕСПЧ придал ему гораздо более общий характер. Действуя по аналогии, исходя из необходимости всеобъемлющей защиты прав человека, добиваясь конструирования понятийного аппарата, общего для всех государств-участников, ломающего межгосударственные перегородки, преодолевающего государственную обособлен­ность, Суд утвердил максимально расширительное толкование права на справедливое судебное разбирательство. Прежде всего он установил, что действие п. 1 ст. 6 распространяется на все ти­пы судебного процесса, в ходе которого определяются граж­данские права и обязанности или устанавливается (оспаривает­ся) ответственность за правонарушение. Конструирование судо­производства на каких-то иных началах, нежели те, которые следуют из права на справедливое судебное разбирательство, не­допустимо. Требования п. 1 ст. 6 должны быть положены в осно­ву как гражданского и уголовного, так и административного, ар­битражного и даже конституционного процесса (постановления по делу «Иохансен против Норвегии» от 27 июня 1996 г. и по делу «Моннелл и Моррис против Соединенного Королевства» от 2 марта 1987 г.), а равно процедур рассмотрения дел в иных орга­нах, уполномоченных осуществлять функции, являющиеся по своему содержанию судебными. Кроме того, ЕСПЧ предложил такое понимание гражданских прав и обязанностей и уголовной ответственности, которое исключает произвольное сужение на­циональными властями предметной сферы действия гарантий справедливого судебного разбирательства. В итоге «гражданско-правовая сфера» ст. 6 приобрела столь широкое толкование, что ее сейчас легче определять через то, что в нее не входит.

С учетом сформировавшегося в практике ЕСПЧ комплекс­ного видения права на справедливое судебное разбирательство можно говорить о том, что оно складывается из четко очерчен­ного набора взаимосвязанных и взаимодополняющих элемен­тов. Каждый из них неотъемлемо присущ данному праву. В от­сутствие любого из них право на справедливое судебное разби-

403

н;ша 20. Европейская система защиты прав человека

рательство становится иллюзорным. Констатация отсутствия шобого из этих элементов с необходимостью влечет вывод о на­рушении данного права в целом. Соблюдение же того или ино-I о требования согласно устоявшейся практике ЕСПЧ и доктри­не европейского права должно оцениваться применительно ко иссму производству в его совокупности.

Условно систему элементов, из которых складывается право на справедливое судебное разбирательство, можно подразде­лить на четыре группы: органические, институциональные, процессуальные и специальные.

Под органическими имеются в виду элементы, обеспечи-иающие эффективное пользование данным правом и его реали­зацию. Это доступ к правосудию и исполнение судебных реше­ний. Понятно, что без доступа к правосудию ни о каком спра­ведливом разбирательстве не может быть и речи. Как отмечается в постановлении по делу «Гольдер против Соеди­ненного Королевства» от 21 февраля 1975 г., «из того, что право на справедливое, публичное и скорое судебное разбирательст­во, естественно, приложимо только к ведущемуся процессу, од­нако, не следует, что право на возбуждение судебного дела тем самым из него исключается» (п. 32). «Верховенство права в гражданско-правовых делах трудно себе представить без воз­можности получить доступ к правосудию» (п. 34).

Точно так же вынесение судебного решения утрачивает смысл, если не созданы механизмы и не предусмотрены гаран­тии его надлежащего выполнения. ЕСПЧ дал подробное обос­нование этой позиции в постановлении по делу «Хорнсби про­тив Греции» от 19 марта 1997 г., указав, что «право на суд... ста­ло бы иллюзорным, если бы правовая система государства позволяла, чтобы окончательное, обязательное судебное реше­ние оставалось недействующим к ущербу одной из сторон. Трудно себе представить, что ст. 6, подробно описывая предо­ставляемые сторонам процессуальные гарантии — справедли­вое, публичное и скорое разбирательство, — оставила реализа­цию судебных решений без защиты. Если считать, что ст. 6 го­ворит только о доступе к правосудию и судебном процессе, то это, вероятно, привело бы к ситуациям, не совместимым с принципом господства права, который Договаривающиеся Го­сударства обязались соблюдать, когда они ратифицировали Конвенцию... Выполнение решения, вынесенного любым су­дом, должно, таким образом, рассматриваться как неотъемле-

404

405

Часть III. Правовое обеспечение зашиты прав человека