Глава I

Глава предусматривает ответственность за преступления про­тив религии и церкви.

Первая попытка светского законодательства осудить престу­пления против веры восходит еще к княжеским уставам X — XI вв.¹⁷. Судебник 1497 года к числу особо опасных преступлений относит и церковную татьбу (ст. 9), которую следует рассматривать и как святотатство¹⁸. Однако ни кня­жеский, ни царский Судебники (ст. 61) не дают еще специаль­ных составов святотатства. В тот период суд по религиозным преступлениям основывался на церковных канонах. Ответствен­ность за несоблюдение чистоты веры и церковных порядков, изложенных в поучениях митрополитов XV в., ограничивалась ссылками на кару небесную. Так, миряне, которые створиша мятеж божий церкви , подлежали проклятию, а священно­служители должны были держать ответ на «страшном» {божь­ем) суде²⁰. Составы преступных деяний против веры были намечены на Московском Соборе 1551 года, который принял решение о запрещении языческих обрядов и разного рода суе­верий — волхвования, чародейства, кудесничества, скомороше­ства, а также о сохранении благочиния в церквах. Статьи гл. 1 Уложения явились как бы прямым выполнением решений мо­сковского собора. Уточняя и разрабатывая намеченные гл. гл. 53, 57, 63 Стоглава, составы преступных деяний против религии, Уложение ставит их на первое место в системе свет­ского законодательства. Это способствовало укреплению влия­ния церкви как одного из важнейших средств для удержания угнетенных масс в страхе и повиновении.

Вместе с тем, продолжая начатую Стоглавом политику под­чинения церкви царской власти, особенно в сфере суда и упра­вления (гл. 66—69)²¹, Уложение берет под защиту не столь­ко вероучение христианской церкви, сколько саму церковь как свой «идейный штаб» . Из девяти статей гл. I лишь ст. 1 ох­раняет в самой общей форме основы христианского вероучения, все остальные носят сугубо конкретный и в значительной мере

„ 23

светский характер .

Статья 1

Развивая нормы гл. 53 Стоглава, статья вводит понятие богохульства, т. е. поношение, оскорбление словами или дей-

ствием, а также неверие, отрицание бога, Иисуса Христа, бого­родицы, «честного креста» и святых, что являлось посягатель­ством на основы христианского вероучения. О характере бого­хульства, вероотступничества можно судить по сообщению нов­городского архиепископа XV в., в котором он доносит, что от­ступники злословят Христа и богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оныя зубами, повергают в места нечистыя, не верят ни царству небесному, ни воскресе­нию мертвых, и, безмолствуя при усердных христианах, дерзо­стно развращают слабых . Понятие богохульства, справедли­во замечает А. Г. Маньков, позволяло подвести под него лю­бое, враждебное православию, религиозное и общественное движение или учение и вносило в определение состава престу­пления целенаправленный политический смысл²⁵.

Богохульство наказывалось квалифицированной смертной казнью — через сожжение, независимо от того, являлся ли бо­гохульник православным или иноверцем. О смертной казни че­рез сожжение Уложение упоминает впервые, хотя она была из­вестна на Руси еще в XI в. Вместе с тем еще буржуазные уче­ные отмечали, что Россия—почти единственная страна, не допу­стившая свойственного средневековью сожжения заживо тысяч людей '. Это обусловливалось принципами российского су­дебного разбирательства, требовавшими обязательного наличия доказательств при обвинении в религиозных преступлениях. Дела о богохульниках и церковных мятежниках не подлежали церковному суду и производились преимущественно в Сыс­кном и Судном приказах, даже если обвиняемыми были духов­ные лица. Согласно ст. 1 Уложения, при обвинении в богохуль­стве предписывается сыскивати всяким сыски накрепко. Сож­жение следовало лишь в случае полного подтверждения вины обвиняемого — да будет сыщется про то допряма. Весьма симптоматично и то, что высшей апелляционной инстанцией в отношении церковного суда, за исключением дел духовной под­судности, являлся не Патриарший двор, а Боярская дума и царь '. Это обусловило приоритет государственной власти при решении вопроса о раскольниках и еретиках²⁸.

Статьи 2—7

В развитие гл. 57 Стоглава данные статьи предусматрива­ют ответственность за учинение церковного мятежа. Пере­рыв «божественной литургии», то есть церковной службы, так­же наказывался высшей мерой наказания. Но, в отличие от Стоглава, простой вид смертной казни — отсечение головы за­меняется казнью безо всякия пощады (ст. 2), то есть квалифи­цированными видами ее. К их числу относились сожжение, ко­лесование, четвертование и др.

В ст. 3 предусматривается наказание за оскорбление священ­нослужителей во время церковной литургии. В отличие от ^ст- 31 гл. X, трактующей положение об оскорблении высших Церковных чинов, здесь торговая казнь полагается за бесче-

259

Соборное Уложение 1649 года

24

См.: Карамзин Н. М.

История

государства

Российского. Изд.

2-е, т. VI. Спб., 1819, с. 198.

25

См.: Маньков А. Г. Указ. соч., с. 199.

26 Подробнее см,¹

Берхин И. Сожжение людей в России в XI11 —

XVIII вв.—

Русская старина,

1885, т. 45, № 1,

с. 2—10 и др.

27

См.: Маньков А. Г. Указ. соч., с. 198.

28

Подробнее см.: Архангельский М.

О Соборном уложении царя

Алексея

Михай\овича

1649(1756) г. в

отношении к

православной

русской церкви. —

Христианские

чтения, 1881,

№7—8, с. 50—51,

71—72, 82.

Мятеж

— зд. нарушение

церковной службы

произнесением

непристойных

речей или

совершение в

церкви бесчинств

всякого рода.

260

Акты Земских соборов

Бесчестье

— зд. денежное возмещение в

пользу оскорбленного.

Извет

— донос о

совершенном или

готовящемся

преступлении.

29 См.:ААЭ.

Т. III, № 223, с. 332.

30

См.: Шалфеев Н. Об Уставной книге

Разбойного

приказа. Спб.,

1868, с. 28.

31

Тельберг Г. Г.

Очерки политического суда

и политических

преступлений в

Московском

государстве

XVII века.

М., 1912, с. 50.

стие, нанесенное не только патриарху, но и любому священно­служителю. Расширяется понятие церковного мятежа. Это не только действия, направленные на нарушение церковных пра­вил и оскорбление ее служителей. К церковному мятежу при­равнивались противоправные действия против мирян, совер­шенные в церкви. Таким образом, наказание зависело не толь­ко от тяжести совершенного деяния, но также от объекта и ме­ста совершения преступления. За оскорбление словом служите­лей церкви следовала торговая казнь, а присутствующих в церкви (мирян) — тюремное заключение на один месяц и вы­плата бесчестья (ст. 7). Нанесение раны влекло торговую казнь без пощады, месячное тюремное заключение и выплату бесчестья в двойном размере (ст. 5), а за нанесение побоев по­лагалась выплата бесчестья и битье батогами (ст. 6).

Битье батогами было более легким наказанием, чем битье кнутом. В царском наказе воеводам от 30 июня 1633 г. предпи­сывалось по обышней (обыкновенной) вине бити батоги, а за большие вины... бить кнутом²⁹. Битье батогами тоже могло быть простое и нещадное, которое применялось «вместо кнута» и чтоб стоило кнутья.

Статьи 8—9

Статьи 8—9 запрещают установившийся ранее порядок непо­средственного обращения к царю или патриарху с челобитной. Если это обращение происходило в церкви, виновный подвер­гался тюремному заключению. Запрещение подавать непосред­ственно царю просьбы, за исключением дел о преступлениях государственных, было введено Указом 1639 года. Им разреша­лась подача царю жалоб на несправедливое решение, с устано­влением, однако, наказания за бездельную докуку царю.