Givishvili_G_V_Ot_tiranii_k_demokratii_Evolyutsia_politicheskikh_institutov

3.1. Ликург в поисках нетрадиционных систем власти	133

—Каково происхождение илотов, откуда они взялись? — задал вопрос Лоренц.

—По преданию они потомки автохтонных земледельцев-ахейцев, населявших Пелопоннес до переселения в него дорийцев.

—Следовательно, илоты — те же греки? — продолжал допытываться Лоренц.

—Не могу оспорить, — согласился Ликург.

—Что еще более очевидным образом свидетельствует о крайне странном представлении о свободе, свойственном спартиатам, — добавил Рузвельт.

—Поясните, будьте любезны, Ваши слова о том: «что в Спарте свободный до конца свободен». Свободен от чего? — задал вопрос Руссо.

—Это очевидно — от тирании царей, разумеется.

—Следовательно, тотальную и абсолютную зависимость от законов и обычаев, установившихся в Спарте, которая, благодаря Вам, превратилась в не имеющую аналогов в мире грандиозную казарму, следует толковать как свободу. Чем же тогда она отличается от тирании?

—Вы забываете, что свой образ жизни спартиаты избрали добровольно. Не было никакого принуждения.

—А страх перед илотами, который они даже не могли скрывать, разве это не фактор принуждения? К запугиванию и террору прибегают тогда, когда сами чего-то смертельно боятся.

—Террор был мерой профилактической, как я уже говорил. Вместе с тем, когда все живут по одним законам — это есть не насилие, а законопослушание. Насилие же порождает забвение общих для всех законов и произвол одних в отношении других, например, царей по отношению к народу.

—Слабость Ваших аргументов заключается в том, что Вы противоречите самому себе: Вы говорите «все», исключая из них илотов. Но разве они не такие же люди, как спартиаты, разве они, более того, не соотечественники вам? Вы дважды преступили высший закон — закон гуманности. Первый раз, измыслив рабство как таковое, второй — обратив в рабство своих сородичей — греков, — сказал Руссо.

—Судить о древних греках по одной лишь Спарте было бы несправедливо. Она предоставила нам результаты только одного, хоть и, несомненно, колоритного эксперимента в области социальнополитического и экономического устройства полиса, но ведь он был далеко не единственным. Другой, не менее интересный и поучительный, тем более для нашего времени, опыт произвели над собой Афины. И начало невероятно рискованному, не сулящему никаких явных

134	Глава 3. Античная альтернатива (начало холодной войны)

позитивных перспектив, напротив, таящему в себе множество скрытых опасностей пути развития этой цивилизации положил, как известно, Солон. Так предложим же ему изложить свои соображения по этой чрезвычайно волнующей нас тематике, рассказать нам, что подвигло его совершить столь революционный шаг, повлекший за собой радикальное переустройство мира, продолжающееся и в настоящее время,

—предложил Черчилль.

3.2.Солон закладывает фундамент демократии

—Основание Афин молва приписывает басилевсу Тесею, легендарному герою многочисленных мифов, — издалека приступил к своему повествованию Солон. — Обходя дем за демом, род за родом, он объяснял всем свой план объединения всех жителей Аттики, что сделало бы их единым народом, жителями одного города. При этом простые граждане и бедняки быстро склонялись к его увещеваниям, а людям влиятельным он сулил государство без царя, демократическое устройство. Оно, де, даст ему, Тесею, лишь место военачальника и стража законов, в остальном же всем принесет равенство. Где подобными уговорами, где силой он упразднил советы и должностных лиц прочих поселений и учредил один общий для всех совет и один пританей — помещение для заседания правящего совета в поселении, занимавшем южный склон Акрополя. Вокруг него и образовались затем Афины. Стремясь увеличить город и основать его как союз народов, Тесей призывал в него всех желающих, предлагая права гражданства и возвещая: «Придите сюда, все народы». Но, не желая допустить, чтобы беспорядочные толпы переселенцев вызвали в государстве смешение и расстройство, он впервые выделил сословия благородных (эвпатридов), мелких и средних земледельцев (геоморов) и ремесленников (демиургов). Первым он предоставил судить о религии и занимать высшие должности, хотя в целом как бы уравнял меж собой все три сословия: эвпатриды превосходили прочих достоинством, геоморы — полезным трудом, демиурги — численностью. А в том, что Тесей первым проявил благосклонность к простому народу и отказался от единовластия, свидетельствуют все, кто так или иначе интересовался историей Афин.

Он отказался от единовластия, но не от власти как таковой. Ее представляли, прежде всего, басилевс, наследовавший свою должность от отцов. За ним следовал выборный полемарх, или военачальник, далее ареопаг — совет родовых старейшин, и, наконец, народное собра-

3.2. Солон закладывает фундамент демократии	135

ние — экклесия, поначалу игравшее второстепенную роль. Последним из басилевсов, отказавшийся от царского достоинства был, повидимому, Кодр. При каких обстоятельствах произошло это событие остается неясным. Но тотчас после него вся власть в городе сосредоточилась в руках ареопага. Вместе с тем, как бы в качестве замены басилевсу на роль высшего должностного лица стали избираться архонты из числа эвпатридов. Вначале должности архонтов были пожизненными, затем их стали избирать на десять лет и, наконец, на год. Произошло это в 683 г. до н. э. Первоначально избирался один архонт, затем их число достигло девяти. Наибольшую власть имел первый архонт — эпоним, именем которого обозначался год. Впрочем, позднее его функции стали значительно скромнее. Второй архонт исполнял обязанности жреца и вершил суд, связанный с делами культа. Третьим архонтом бывал полемарх, который не только командовал ополчением, но и ведал сношениями Афин с другими государствами. Последние шесть архонтов — фесмофеты — должны были записывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими сторонами. Кстати, их стали избирать только с 683 г. до н. э. С этого же времени ареопаг стал пополняться из числа архонтов, отслуживших свой срок, и давших удовлетворительный отчет о своей годичной служебной деятельности. Замечу, что должность ареопагитов — единственная, которая оставалась пожизненной вплоть до сохранения Афинами своего суверенитета. Таким образом, хотя Тесей и утверждал, что желает введения демократии, при его преемниках фактически образовался олигархический строй. Из-за злоупотреблений эвпатридов начались и в течение долгого времени происходили раздоры между ними и народом, который был в долгу у богатых.

Одни обрабатывали землю, платя богатым шестую часть урожая. Другие брали у богатых в долг деньги под «залог тела». Этих несчастных заимодавцы имели право обратить в рабство, что и делалось сплошь и рядом. При этом одни оставались рабами на родине, других продавали на чужбину. Многие вынуждены были продавать даже собственных детей (никакой закон не воспрещал этого) и бежать из отечества из-за жестокости заимодавцев. Из-за этого у афинян возобновился старый спор о государственном строе. Население разделились на несколько партий. Диакрии — жители горной части страны, более всех были сторонниками демократии. Главными сторонниками олигархии были педиэи — жители равнин. Паралы — жители приморья желали какого-то среднего, смешанного государственного строя. Поскольку неравенство между бедными и богатыми дошло тогда, так сказать, до высшей точки, государство находилось в чрезвычайно опасном поло-

136	Глава 3. Античная альтернатива (начало холодной войны)

жении. Казалось, что оно сможет устоять, а смуты прекратятся только в том случае, если возникнет тирания. Ибо огромное большинство собиралось и уговаривало друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака и освободить должников, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй. Тогдато наиболее рассудительные люди в Афинах обратились ко мне с просьбой взять в свои руки государственные дела и положить конец раздорам. Видимо потому, что по состоянию и положению я относился к средним гражданам, хотя по происхождению и принадлежал к первым по знатности родам — моим отдаленным предком был Кодр.

Многие убеждали меня установить тиранию. Но никакие уговоры не смогли поколебать моего убеждения в том, что тирания — худший выход из положения. Тем не менее, после того, как я, не без некоторых колебаний, все же согласился принять должность архонта и возглавить руководство страной, я проявлял достаточно твердости, не делая уступок людям влиятельным и не стараясь угодить тем, кто меня избрал. Там, где дело обстояло вполне хорошо, я не применял врачевания и не вводил ничего нового, из опасения, что если в государстве все перевернуть вверх дном, то у него не хватит сил восставить все, что было хорошего, и упорядочить наилучшим образом то, что требовало изменения. Я применял лишь такие меры, которые, по моим расчетам, можно было провести путем убеждения, или такие, которые при проведении их в принудительном порядке не должны были бы встречать особого сопротивления. Одним словом, я «принуждение с законом сочетал». Поэтому, когда впоследствии меня спрашивали, самые ли лучшие законы я дал афинянам, я отвечал: «Да, самые лучшие из тех, какие они могли принять».

Первым актом моей государственной деятельности был закон, получивший название «сейсáхтейя», что означает «стряхивание бремени». Его смысл заключался в уничтожении всех долговых, в том числе закладных, обязательств. Тем самым, я одних закабаленных за долги граждан вернул с чужбины, где некоторые из них «уже аттическую речь забыли», других — остававшихся на родине, освободил от позорного рабства, и даже дал свободу земле, заложенной прежде. Чтобы облегчить бремя малоимущих, помимо введения сейсáхтейи, я понизил стоимость драхмы. Так что теперь должник уплачивал заимодавцу столько драхм по номинальному числу, сколько требовалось с учетом оговоренных процентов, но реальная ценность драхмы теперь была значительно ниже прежней, и должнику становилось проще расплатиться с долгами. Кроме того, отныне запрещалось давать деньги в долг под «залог тела».

3.2. Солон закладывает фундамент демократии	137

Вначале казалось, что этими своими реформами я не угодил никому. Богатых я озлобил уничтожением долговых обязательств, бедных

—еще больше тем, что не произвел передела земли, на который они надеялись, и, по примеру Ликурга, не установил полного равенства жизненных условий для всех. Но вскоре афиняне поняли пользу принятых мной мер, и, оставив свой ропот. Меня же они назначили исправителем государственного строя и законодателем, предоставив на мое усмотрение право отменять или сохранять все, что я найду нужным из сложившихся порядков.

Воспользовавшись им, я, прежде всего, отменил законы Драконта, кроме законов об убийстве. Говорили, что они были написаны кровью, ибо за все виды преступлений они предусматривали одно наказание — смертную казнь. Так что осужденные за праздность, или укравшие овощи или плоды несли точное такое же наказание, как святотатцы и человекоубийцы. Далее, во-вторых, чтобы допустить народ к исполнению должностей, которые прежде отправляла только эвпатриды, я ввел имущественный ценз граждан — их годовой доход. Тех, чье хозяйство производило в совокупности пятьсот и более мер продуктов, как сухих, так и жидких, я поставил первыми. Вторыми, («всадниками»), я поставил тех, кто мог содержать лошадь и производить триста мер. Третий разряд, — самую многочисленную группу граждан, — тех, у кого было двести и более мер продуктов и упряжка волов, назвали «зевгитами». За каждым из этих трех разрядов закреплялся определенный минимум политических прав и обязанностей. Оставшемуся меньшинству, называемому «фетами», чей доход не достигал двухсот мер, я не позволил исполнять никакой должности. Хотя и оставил за ними определенные права, о которых скажу ниже.

Далее, я приступил к структурным реформам государственной власти. Члены ареопага — ареопагиты должны были избираться из граждан высшего разряда. За ареопагом я оставил право надзора за всем и охраны законов. Народное собрание — экклесия рассматривала важнейшие вопросы политической жизни полиса, избирала высших должностных лиц и заслушивала их отчеты. Всадники и зевгиты получали доступ к должностям более низкого ранга. В частности, из их, в основном, состоял учрежденный мною главный совещательный орган

—«совет четырехсот» — булé. Его членам я поручил обсуждать дела и рассматривать предварительно все законопроекты, поступавшие для их окончательного утверждения в экклесии. Учредил я, кроме того, новый судебный орган — суд присяжных — гелиэю. Судьи выбирались по филам из граждан всех четырех разрядов, в том числе фетов. В сущности, гелиэя была наиболее демократическим органом всей моей

138	Глава 3. Античная альтернатива (начало холодной войны)

конституции. Ибо ее функции не ограничивались разбором тяжб по гражданским и уголовным делам. Она также контролировала деятельность должностных лиц. Иначе говоря, участие фетов в политической жизни города сводилось к тому, что они могли присутствовать в экклесии и быть судьями.

Последнее казалось вначале ничего не значащим правом, но впоследствии стало решающим, потому что бóльшая часть важных дел попадала к судьям. Апеллировать к суду допускалось даже на приговоры по тем делам, решение по которым зависело от должностных лиц. Таким образом, феты получили возможность вмешиваться в решение политических вопросов если не прямо, то косвенно. Считая нужным, однако, еще больше помочь простому народу, я позволил всякому гражданину выступать в защиту потерпевшего и требовать наказания преступника. Если кого-нибудь били, притесняли, производили над ним насилие, всякий кто мог или хотел, имел право жаловаться на преступника и преследовать его судом. Тем самым, я приучал граждан сочувствовать и соболезновать друг другу и быть как бы членами одного тела. Таким образом, мои конституционные реформы способствовали достижению бóльшего или разумного равновесия между исполнительной, законодательной и судебной ветвями власти. Так, экклесия, долгое время пребывавшая в состоянии формального, не обладающего реальной властью государственного органа, отныне приобрела значительный вес и значение. С другой стороны, ранее всесильные ареопаг и коллегия архонтов утратили былые чрезвычайные полномочия. А рожденные моими указами буле и гелиэи укрепили ядро государственной власти. Одним словом, не устраняя имущественного неравенства в государстве, мои реформы, в то же время, содействовали компромиссу между бедными и богатыми, уравнивая их в политических правах, и, как следствие, уменьшая вызывающую и нетерпимую разницу в их доходах.

Затем я обратился к законам о завещаниях. Чтобы сделать имущество действительно личной собственностью их индивидуальных владельцев, я разрешил дробить родовые владения между их детьми, в то время как ранее земля наследовалась родом и не подлежала отчуждению. Кроме того, я разрешил тем, кто не имел детей, отказывать свое состояние кому он хочет, отдавая преимущество дружбе перед родством, любви перед принуждением. Но я допускал такие завещания не во всех случаях, а лишь в тех, когда завещатель не находился под влиянием болезни или волшебного зелья, не был в заключении и вообще не был вынужден какой-нибудь необходимостью или, наконец, не подпал под влияние какой-либо женщины. С другой стороны, я за-

3.2. Солон закладывает фундамент демократии	139

претил приобретать землю свыше определенной нормы. Поэтому на протяжении последующих двух веков Аттика оставалась по преимуществу страной среднего и мелкого землевладения, в которой даже самые богатые хозяйства не превышали по площади нескольких десятков гектаров, а разница в уровне богатства и бедности не была кричащей.

Далее, я заметил, что в Аттику постоянно со всех сторон стекаются люди, привлекаемые нашим образом жизни. Временами число ее жителей доходило до 500 тысяч. А земля наша, и без того невеликая площадью, большей частью скудна и неплодородна, едва-едва удовлетворяя потребности земледельческого населения. Купцы же, ведущие морскую торговлю, ничего не привозят тем, которые ничего не могут дать в обмен. Поэтому, с одной стороны, я издал закон, по которому сын не обязан был содержать отца, не отдавшего его в учение ремеслу. Таким путем я внушил согражданам уважение к ремеслам, вменил ареопагу наблюдать, на какие средства живет каждый гражданин, и наказывать праздных. С другой стороны, я ввел закон, запрещавший вывоз хлеба из Аттики и поощрявший вывоз оливкового масла. Он противодействовал крупным землевладельцам, которые, вывозя хлеб из страны, устанавливали по своему произволу цены на него на внутреннем рынке. С третьей стороны, всячески поощряя разведение оливы и винограда, что было выгодно не только крупным, но и средним и мелким землевладельцам, я издал законы, регулирующие посадку деревьев, ирригацию, правила о совместном пользовании колодцами и так далее. Наконец, я настоял на унификации единиц мера и веса, и на уничтожении местных и родовых мер, которые затрудняли торговые отношения. В целях облегчения внешнеторговых связей я добился замены эгинской денежной системы, имевшей хождение в Аттике, общегреческой эвбейской системой.

Я установил, чтобы все мои законы оставались в силе в течение ста лет. Их записали на четырех деревянных таблицах, которые могли поворачиваться. И чтобы избежать их обсуждения с каждым, кто находил необходимость в них что-то добавить или убавить, я, под тем предлогом, что мне как владельцу корабля надо постранствовать по свету, попросил афинян позволения уехать за границу на десять лет. Я надеялся, что это время они привыкнут к новым для них законам. Между тем, вернувшись в Афины, я застал удручающую картину. Город раздирали смуты. Особенно воинственно были настроены диакрии во главе с Писистратом. К их числу принадлежала масса фетов, враждебно настроенная против богатых. При этом все ожидали переворота и желали не равноправия, а иного государственного строя, надеясь при

140	Глава 3. Античная альтернатива (начало холодной войны)

перевороте одержать верх и совершенно одолеть противные партии. Мое возвращение ничего не изменило. Ибо по старости лет я уже не имел ни силы, ни охоты по-прежнему говорить или действовать публично. Но Писистрат проделал ловкий трюк. Изранив себя, он приехал на повозке на площадь и стал возмущать народ, говоря, что враги замышляют убить его. Набрав себе таким манером внушительную охрану, он занял с ее помощью Акрополь. После чего в городе поднялся переполох. Его противники сейчас же бежали. Все были в страхе. Тогда я вернулся домой и встал вооруженный перед дверьми на улице, вопреки предостережениям, что меня погубят, и советам бежать. Меня, однако, никто не тронул. Так Писистрат, был признан тиранном. Впрочем, следует воздать ему должное: будучи тиранном, он не был тираном. К тому же, при нем Афины превратились в большой экономический центр Греции, в них процветали торговля, ремесла, появилась постоянная армия, велось обширное строительство и, как ни странно, усилились демократические настроения. Поэтому, смирившись с его правлением при его жизни, афиняне не дали его сыновьям — Гиппию и Гиппарху продолжить дело отца: они были свергнуты. Демократия взяла реванш. Впрочем, в дальнейшем ее борьба с автократией шла с переменным успехом, и завершилась, как известно, гибелью греческих свобод.

—Тем не менее, свет факела этих свобод, зажженного Вами, не погас бесследно. Его искры воспламенили дух европейцев Нового времени, и они также, в конце концов, следуя примеру Ваших соотечественников, сбросили с себя путы порабощавшего их абсолютизма. Поэтому Ваше мужество в отстаивании идеалов демократии, бросивших вызов традициям мировой тирании беспримерно. Вы первопроходец, прокладывавший для человечества новые, неведомые ранее пути к свободе и свету во времена всеобщего мрака, когда понятия «гражданин» и «гражданские добродетели» лишены были всякого смысла. Вы постоянно подвергались опасности быть раздавленным Сциллой тирании и Харибдой деспотии, ибо все новое воспринимается с огромными трудностями, особенно, когда это новое противоречит укоренившимся традициям и всему, с чем прежде сталкивались. Вот почему величие Вашего замысла невозможно превзойти, а значение вашего опыта невозможно переоценить, — сказал Черчилль под аплодисменты большинства присутствовавших.

—Вы преувеличиваете мой вклад в дело развития демократии, — возразил Солон. — Ибо Афины были «беременны» ее идеями и до меня, я лишь стал их «повивальной бабкой». Кроме того, если бы мое дело не продолжили Клисфен и Эфиальт, Фемистокл и Перикл, а их не

3.3. Клисфен достраивает здание демократии	141

поддерживало бы большинство афинян, мои законы очень скоро были бы преданы полному забвению.

—С этим трудно не согласиться, как, однако, нельзя и не признать, что первый шаг — самый рискованный, первое слово — самое веское, — парировал Черчилль.

—Согласен, но все же для рассказа о дальнейших судьбах афинской демократии я бы пригласил кого-нибудь из моих последователей.

—Прекрасно! Вы упомянули имя Клисфена. Вот его, давайте, и попросим посвятить нас в перипетии борьбы за новорожденную демократию.

3.3.Клисфен достраивает здание демократии

—После того, как Гиппарх был убит заговорщиками, настало мое время бороться с тиранией Гиппия — начал свою речь представленный Черчиллем античный политик. — Я привлек на свою сторону народ, обещая предоставить ему политические права. Я также использовал внешнеполитические затруднения Гиппия, войдя в союз со спартиатами, которые враждовали с Аргосом и Фессалией — союзниками Гиппия. Войска Спарты во главе с царем Клеоменом пришли нам на помощь и осадили тирана на Акрополе. Гиппий сдал крепость и бежал

вПерсию. Однако после его изгнания против демократов объединились все консерваторы от старой аристократии до сторонников Писистратидов. Во главе их стал Исагор. Спартиаты, помогая нам, преследовали цель изгнать Гиппия и утвердить свое политическое преобладание над Афинами. Однако, увидев, что их расчеты не оправдались, перешли на сторону Исагора. Я был вынужден бежать из Афин. Семьсот афинских семей, активных демократов, были изгнаны из города. Клеомен попытался низложить «совет четырехсот» (буле), отменить законы Солона и его государственное устройство, отдав город под власть Исагора и 300 его приверженцев. Однако афиняне восстали против Исагора и, в свою очередь изгнали из Афин его, его приверженцев и спартанский гарнизон, занимавший Акрополь. Таким образом, вернувшись в город, я смог продолжить дело Солона. Для чего я провел ряд реформ, подрывавших могущество знати.

Прежде всего, я уничтожил главную опору аристократии — четыре старые родовые филы, на которые с древнейших времен делился весь афинский народ. Занимая господствующее положение в родовых союзах, аристократия держала под своим контролем всю массу народа. Чтобы ослабить ее влияние, мне предстояло изменить этот порочный

142	Глава 3. Античная альтернатива (начало холодной войны)

порядок вещей. Для этого я, во-первых, ввел сугубо территориальную систему административного деления, распределив всех граждан по десяти новым филам и ста более мелким единицам — демам. Тем самым, мне удалось одним указом решить три задачи: 1) афинский народ и, прежде всего, крестьянство, составлявшее его наибольшую и наиболее консервативную часть, было выведено из-под влияния древних родовых традиций, на которых основывалось влияние знати; 2) были прекращены нередко возникавшие распри между отдельными родовыми союзами, угрожавшие внутреннему единству афинского народа; 3) были привлечены к участию в политической жизни те, кто до этого стоял вне фратрий и фил и в силу этого не пользовался гражданскими правами.

Далее, во-вторых, я постановил, чтобы отныне воля народа, выраженная путем общего голосования в народном собрании (экклесии), приобретала силу обязательного для всех закона. В экклесии решались все вопросы внешней и внутренней политики. В обсуждениях могли участвовать все афинские граждане, независимо от имущественного положения, достигшие 20 лет. (Замечу, что с 18 до 20 лет наши юноши несли воинскую службу, и лишь затем они получали гражданские права). Собрание собиралось не менее 40 раз в течение года. Повестка дня была известна заранее. Регулярно слушались отчеты должностных лиц, обсуждались ассигнования на военные нужды, сооружения общественных сооружений, продовольственное снабжение, вопросы, касавшиеся союзников и отношений с другими государствами. Основной функцией экклесии было издание законов и декретов — решений по частным вопросам на основе уже существующих законов. Законопроекты тщательно обсуждались. Но и после принятия нового закона автор его в течение года мог быть привлечен к ответственности по обвинению в том, что предложил закон, противоречащий духу демократической конституции и существующим законам. Против него возбуждался специальный «иск о противозаконии» (графé параномон). В случае признания иска оправданным, автору законопроекта грозило суровое наказание вплоть до лишения его гражданских прав. В экклесии происходили выборы всех должностных лиц, не исключая и самых высших — архонтов и стратегов. Их выбирали открытым голосованием. Остальные должности замещались по жребию. Избираемые обязаны были отчитываться перед народом в своих действиях. А в том случае, если ими допускались какие-либо провинности, они могли быть подвергнуты тяжелому наказанию. При принятии решений применялось как тайное, так и открытое голосование. Рассматриваемые вопросы скрупулезно изучались и обстоятельно обсуждались, каждый уча-